Р. Уилбер
Развивая Ламарка
Окружающая среда рождает орган
Не правы греки - не из наших глаз,
Из этих впадин, синих полюсов,
Лучи исходят, озаряя нас.
Их солнце пробурило у висков.
Не ухом изначально звук зачат,
А слух был песней горлиц порожден,
Он в воздухе потом расцвёл стократ,
Так музыкой был вызван Илион.
То твердость камня, слабина воды,
Прогорклость ягоды и яркость роз
Вкус дали языку, от наготы
Укрыли палец, пробудили нос.
И разум явлен был венчать среду,
Незваный, смутный и едва дыша.
Баланса ракушка качала ум,
Так голову учила плыть душа.
Ньютона числа - это эхо лир
Космических, морям страстей взамен,
Неся в иной, нам неизвестный мир,
Чтоб головы кружила песнь сирен.
Совет пророку
Когда ты придешь, а ты ведь придешь, и, уже с порога
Взбешенный тем, что надо очевидное утверждать,
Не возвещая закат, но умоляя нас подождать,
Пожалеть самих себя, ради бога,
Избавь нас от лексики войн - дистанция, убойная сила...
Все эти числа длинные, будоражащие мысль....
Нашим ли нерасчетливым сердцам - да в высь,
Как нам вынести то, что невыносимо?
И не пугай разговорами о смерти расы.
Что за мечты о месте, где нет никого сейчас?
Солнце - всего лишь огонь, листьям -нет дела до нас.
Камень? Корчит каменные гримасы.
Говори, как меняется мир, но без наших усилий и ружей.
Да можно ль реальность втемяшить вошедшему в раж?
То ли во сне - облака разошлись, поменялся пейзаж,
И виноград почернел от стужи.
Но поверим, коль поведаешь, как олень белохвостый,
Ставший идеально робким, в полумрак
Идеальный проскальзывает, и как
Жаворонок исчезает в небе, остов
Куста сползает по склону, и, во мгновение сгинув,
Поток испаряет форелей своих, как некогда Ксант.
Кем бы мы были, если б не с яблоней сад,
Возвращение голубя, прыжки дельфинов,
Все то, в чем себя нам видеть пристало?
Спроси нас, пророк, во что нам облечь
Суть свою, в будущем, когда эта живая речь
Исчезнет, разобьется это зерцало,
Которому мы поверяли розу любви, называли
Фаворита на скачках нашей отваги, кому в тиши
Пела цикада еще необстрелянной души, -
Все, о чем думали мы или думать желали.
Спроси нас, спроси, если еще спрашивают там, выше:
Без этого мира выжить ли розе - нашим сердцам,
И кому оставаться - старожилам иль гордецам,
Когда дубы свитки бронзовые свои допишут?
Матфей 8.28
Мы не аскеты, Равви, другая
У нас, гадаринцев, к спасенью стезя,
Любовь, как Ты зовешь ее, этого мы избегаем,
Всплеск агрессивности не гася.
Собственность - это наши скрижали.
Скоро, надеемся, продукт валовой
Приведет к расцвету, а милосердье - едва ли,
Если увяжемся за Тобой.
А то, что мы потеряли совесть
И одержимы бесами, знаем без Твоих слов,
И, что страдаем, хотя у нас все есть,
То, чего нет у рабов.
И, возможно, Тебе видней,
Но наша вера - отрубей корыто, да в яствах стол.
Если не можешь нас исцелить, не убивая свиней,
То лучше бы Ты ушел.
Окружающая среда рождает орган
Не правы греки - не из наших глаз,
Из этих впадин, синих полюсов,
Лучи исходят, озаряя нас.
Их солнце пробурило у висков.
Не ухом изначально звук зачат,
А слух был песней горлиц порожден,
Он в воздухе потом расцвёл стократ,
Так музыкой был вызван Илион.
То твердость камня, слабина воды,
Прогорклость ягоды и яркость роз
Вкус дали языку, от наготы
Укрыли палец, пробудили нос.
И разум явлен был венчать среду,
Незваный, смутный и едва дыша.
Баланса ракушка качала ум,
Так голову учила плыть душа.
Ньютона числа - это эхо лир
Космических, морям страстей взамен,
Неся в иной, нам неизвестный мир,
Чтоб головы кружила песнь сирен.
Совет пророку
Когда ты придешь, а ты ведь придешь, и, уже с порога
Взбешенный тем, что надо очевидное утверждать,
Не возвещая закат, но умоляя нас подождать,
Пожалеть самих себя, ради бога,
Избавь нас от лексики войн - дистанция, убойная сила...
Все эти числа длинные, будоражащие мысль....
Нашим ли нерасчетливым сердцам - да в высь,
Как нам вынести то, что невыносимо?
И не пугай разговорами о смерти расы.
Что за мечты о месте, где нет никого сейчас?
Солнце - всего лишь огонь, листьям -нет дела до нас.
Камень? Корчит каменные гримасы.
Говори, как меняется мир, но без наших усилий и ружей.
Да можно ль реальность втемяшить вошедшему в раж?
То ли во сне - облака разошлись, поменялся пейзаж,
И виноград почернел от стужи.
Но поверим, коль поведаешь, как олень белохвостый,
Ставший идеально робким, в полумрак
Идеальный проскальзывает, и как
Жаворонок исчезает в небе, остов
Куста сползает по склону, и, во мгновение сгинув,
Поток испаряет форелей своих, как некогда Ксант.
Кем бы мы были, если б не с яблоней сад,
Возвращение голубя, прыжки дельфинов,
Все то, в чем себя нам видеть пристало?
Спроси нас, пророк, во что нам облечь
Суть свою, в будущем, когда эта живая речь
Исчезнет, разобьется это зерцало,
Которому мы поверяли розу любви, называли
Фаворита на скачках нашей отваги, кому в тиши
Пела цикада еще необстрелянной души, -
Все, о чем думали мы или думать желали.
Спроси нас, спроси, если еще спрашивают там, выше:
Без этого мира выжить ли розе - нашим сердцам,
И кому оставаться - старожилам иль гордецам,
Когда дубы свитки бронзовые свои допишут?
Матфей 8.28
Мы не аскеты, Равви, другая
У нас, гадаринцев, к спасенью стезя,
Любовь, как Ты зовешь ее, этого мы избегаем,
Всплеск агрессивности не гася.
Собственность - это наши скрижали.
Скоро, надеемся, продукт валовой
Приведет к расцвету, а милосердье - едва ли,
Если увяжемся за Тобой.
А то, что мы потеряли совесть
И одержимы бесами, знаем без Твоих слов,
И, что страдаем, хотя у нас все есть,
То, чего нет у рабов.
И, возможно, Тебе видней,
Но наша вера - отрубей корыто, да в яствах стол.
Если не можешь нас исцелить, не убивая свиней,
То лучше бы Ты ушел.