Два берега Сарьянки: от беды до ненависти
На том берегу реки Тавда копошились несколько человек. Один возился с машиной, двое таскали мешки. 440 километров до Сарьянки я проехал за пять часов. Оставалось самое «малое» - преодолеть водную преграду, и попасть в сам населенный пункт. Ни парома, ни моста здесь нет. Чьи-то лодки несколькими замками были прикованы к железному тросу. Не позаимствовать даже.
Печальную историю Сарьянки на Урале знают многие. 23 апреля неизвестные подожгли Кузнецовские луга (в селах часто выжигают старую траву). Однако дунул ветер, и огонь понесло в деревню. C пожаром жители боролись своими силами, помогали друг другу. В итоге сгорело девять домов (половина от всех), в том числе почта.
Договаривался с местными заранее, что встретят на лодке. Пока ждал, прогулялся по берегу. За лето река обмелела очень сильно, сейчас вода прибывает. Потом узнал, что средняя глубина - 8-10 метров. Бывает, что ходят катера, часто сплавляют лес. Эти места - раздолье для рыбаков. Хорошо клюет щука.
Подошла жительница Сарьянки. Она ходила в магазин на «большой земле». И теперь крепко прижимала к себе бутылку пива. Поздоровалась и решительно пошла к речке. Залезла в лодку, порылась в карманах и вылезла на берег. В руке были ключи. Отстегнула замки, отнесла цепи в лодку. Ждал, что взмахнет веслами… А женщина села и задумалась. Через несколько минут слышу - кричит мне: «Извините, пожалуйста, вы не знаете, как добраться на ту сторону. Я боюсь грести».
Мужчина, который приплыл за мной, взял попутчика.
Тот остался с женщиной. Словно в мультике: «А давайте бояться вместе».
В Сарьянке нас встречали. Собаки радостно разлаялись и чуть ли не запрыгивали в лодку. Не боялись простудиться.
Сначала прошелся по бывшим улицам. Осень сгладила все ощущения на пепелище. Если помните, рассказывал вам о Сарьянке в мае. На фоне зелени печные трубы смотрелись дико. А теперь… Желтые краски. Голая земля. Все сливается со следами пожара.
Я приехал в Сарьянку, чтобы узнать последние новости, посмотреть, как правительство помогает жителям, в том числе после нескольких моих запросов. Помогает не только погорельцам, но и всем, кто прописан в деревне. В письмах председателю правительства Анатолию Гредину я предлагал построить два 4-квартирных дома, которых как раз хватило бы для расселения всей деревни. Жить в бараках-развалюхах опасно.
Раиса - одна из погорельцев. Сразу после пожара местные чиновники предложили ей койко-место в доме пенсионеров. Женщина расплакалась в ответ. Жилье дали только одному из ее сыновей, у него маленький ребенок. Вместе с другими детьми Раису приютили соседи, они же помогли с вещами. У семьи сгорело все имущество.
В доме - большие дыры. В одном месте даже нет окна. Но лето как-то пережили, с холодами становится труднее. Комнатушку приходится часто топить.
В Сарьянке мне уже рассказали, что пострадавшим выделили по 200 тысяч рублей на каждого члена семьи. Раиса подтвердила. Старший сын обустроил жилье, а она сама не снимала деньги со сберкнижки. Своего угла нет - куда тратить. К слову. Первую часть суммы (50 тысяч рублей) людям выплатили примерно в середине-конце сентября. Остатки - совсем недавно (в начале октября). Это к вопросу, как наши чиновники заботятся о людях. Вы вдумайтесь. Пожар ведь случился в апреле…
Как раз подошли соседи, и мы начинаем обсуждать последнюю новость. Буквально несколько дней назад погорельцам сказали, что строители начинают возводить новые дома. Раиса высказывается скептично: «На окраине Кузнецово, в трех метрах от дороги, недалеко от кладбища». Она явно недовольна таким местом.
Но самое страшное даже не это. Все погорельцы, с которыми я общался в тот день, возмущены. В домах установят электрические котлы, а не печное отопление. Все в Сарьянке живут на пособие по безработице. Найти работу в окрестностях - сложно. Не смогут люди платить по две-три тысячи рублей за коммуналку.
Женщину, которая пришла к Раисе, я как раз видел на берегу. Она долго извинялась, что выпила. «Вы не подумайте плохого. Что у нас тут делать еще? Сходила за пивом». Пытался подобрать нужные слова. «Я понимаю, все мы люди». Она заулыбалась.
И последнее из Сарьянки. Грустное. Возвращаясь к реке, чтобы переправиться обратно, встретил мужчину и женщину. Разговорились о том, о сем. Они даже не спрашивали, кто я такой, хотя может и знали. (В сельской местности информация расходится со скоростью света.) А напоследок пожаловались. «Этим (погорельцам) дали деньги. Пропили уже все. Мы же так и остались ни с чем».
Если весной беда сплотила сарьянцев, то осенью расколола.
Продолжение здесь.