Мифы и предания Древней Вильны: Бакшта
Таинственные подземелья под холмом, на коем пересекаются улицы Субоч и Бакшта (ныне Субачяус и Бокшто), по версии историка Теодора Нарбута, остались от подземных языческих святилищ и просторного тунеля, ведущего в Троки, аж за тридцать километров отсюда, от так называемого Барбакана, он же Бастейя. Загадочные пещеры под обрушившимимся сводами интриговали виленчан на протяжении XIX в., пока их не расчистило в 1908 г. Общество Друзей Науки (Towarzystwo Przyjaciόł Nauk w Wilnie). Друзья науки уверяли, что кладка - не позднее начала XIV в., и как-то у них из этого вытекает, что не могло быть там никакого языческого храма, Нарбутом симпатично названным: Атламба. Но василиск-то там и в XIV в. мог водиться, на мой непросвещенный взгляд.
По другой версии, там стоял дворец какого-то невероятного богача, и была него единственная дочь - красоты неописуемой, но и надменности чрезвычайной. С издевательствами отвергала руку всякого, кто сватался. Богач умер, дворец со всеми сокровищами провалился под землю, дочь невдолге отправилась за своим отцом, но в наказание за гордыню была обречена хранить заколдованные сокровища до тех пор, пока кто-нибудь молитвой не избавит ее. Однажды некоему виленчанину приснился сон: если он спустится в подземелье и помолится там за грешницу, то она освободится, а ему достанутся богатства. Но с условием: он должен взять с собой все, что понадобится для молитвы и начатая молитва должна быть обязательно закончена, иначе все соглашение утратит силу. Он отправился в подземелье, взяв с собой две восковых свечи с подсвечниками и проч., что ему показалось необходимым, и в самом деле увидел огромные железные сундуки, мешки с золотом, а рядом - стерегущую их заколдованную девушку, словно высеченную из белого мрамора. Зажег свечи, начал читать, девушка дрогнула, радость осветила ее каменное лицо. Уж псалмы дошли до половины, как поднялся ветер, свечи начали быстро таять, а пламя едва держалось на слишком длинных обгоревших фитилях, надо было их укоротить, и тут наш герой с ужасом понял, что обрезать-то фитильки нечем - ни щипцов, ни ножниц не взял с собой, а страх потерять сокровища сковал его разум и сообразить, что можно же и пальцами отщипнуть, он уже не мог. Свечи догорали, а он стоял в беспамятстве, не в силах читать. Вдруг свечи погасли, ушей нашего бедняги достиг вопль отчаяния, слова "Погибла навеки!" и эхо чьего-то ужасного издевательского смеха, земля развезлась и мешок один за другим провалились в бездну. Когда все стихло, виленчанин зажег свечи, но уже не увидел ни девушки, ни мешков золота, адское же зловоние заставило его оттуда бежать.
Адам Киркор, пересказав эту историю в 1850-х гг. в своем путеводителе по Вильне и окрестностям, скептически добавил, что она скорее всего сочинена в другом месте и к таинственным подземельям на Бакште только приспособлена.
Оно и в самом деле выглядит рекламой специальных щипчиков для свечей. Не исключено, впрочем, что история служила разъяснению учения о чистилище и смежной проблематики.
По другой версии, там стоял дворец какого-то невероятного богача, и была него единственная дочь - красоты неописуемой, но и надменности чрезвычайной. С издевательствами отвергала руку всякого, кто сватался. Богач умер, дворец со всеми сокровищами провалился под землю, дочь невдолге отправилась за своим отцом, но в наказание за гордыню была обречена хранить заколдованные сокровища до тех пор, пока кто-нибудь молитвой не избавит ее. Однажды некоему виленчанину приснился сон: если он спустится в подземелье и помолится там за грешницу, то она освободится, а ему достанутся богатства. Но с условием: он должен взять с собой все, что понадобится для молитвы и начатая молитва должна быть обязательно закончена, иначе все соглашение утратит силу. Он отправился в подземелье, взяв с собой две восковых свечи с подсвечниками и проч., что ему показалось необходимым, и в самом деле увидел огромные железные сундуки, мешки с золотом, а рядом - стерегущую их заколдованную девушку, словно высеченную из белого мрамора. Зажег свечи, начал читать, девушка дрогнула, радость осветила ее каменное лицо. Уж псалмы дошли до половины, как поднялся ветер, свечи начали быстро таять, а пламя едва держалось на слишком длинных обгоревших фитилях, надо было их укоротить, и тут наш герой с ужасом понял, что обрезать-то фитильки нечем - ни щипцов, ни ножниц не взял с собой, а страх потерять сокровища сковал его разум и сообразить, что можно же и пальцами отщипнуть, он уже не мог. Свечи догорали, а он стоял в беспамятстве, не в силах читать. Вдруг свечи погасли, ушей нашего бедняги достиг вопль отчаяния, слова "Погибла навеки!" и эхо чьего-то ужасного издевательского смеха, земля развезлась и мешок один за другим провалились в бездну. Когда все стихло, виленчанин зажег свечи, но уже не увидел ни девушки, ни мешков золота, адское же зловоние заставило его оттуда бежать.
Адам Киркор, пересказав эту историю в 1850-х гг. в своем путеводителе по Вильне и окрестностям, скептически добавил, что она скорее всего сочинена в другом месте и к таинственным подземельям на Бакште только приспособлена.
Оно и в самом деле выглядит рекламой специальных щипчиков для свечей. Не исключено, впрочем, что история служила разъяснению учения о чистилище и смежной проблематики.