"Оранжевый страх"
Внутренние фобии нашего государства лучше всего видны даже не в действиях и словах тех, кто наверху - те умеют или учатся их скрывать; - а в позиции низшего уровня "политического" руководства. До них "веяния" верхов доходят в прямом и незамысловатом виде: что можно, а чего нельзя допустить в публичном пространстве, зависит напрямую от их поведения. От него же зависит и их собственная карьера, так что бьются они бескомпромиссно. И это проявляется и в академических, казалось бы, штудиях.
На днях коллега задумался над развитием тематики собственных исследований в направлении изучения "бархатных революций" в Центральной Европе. И пришел к выводу, что эти темы - перестройка и европейские движения - практически не изучаются (ну, скажем, изучаются в России очень мало). Казалось бы - такие яркие (как ни оценивай) страницы прошлого, такая возможность опросить еще живых участников, такой сдвиг пластов... И, кстати, в самой Центральной Европе этим темам, насколько я понимаю, посвящают множество трудов. А вот у нас... Перестройку, кажется, один фонд Горбачева и исследует. Почему так?
И тут вспомнил я, как на днях мне непосредственное руководство запретило (!) заняться проектом, посвященным волгоградской "февральской революции" 1990 года (это когда на улицу вышли десятки, если не сотни тысяч человек и добились отставки тогдашнего первого секретаря обкома). Казалось бы, чего бояться? Политики те - что проигравшие, что победившие - "иных уж нет, а те далече". Нет, запрет обоснован был именно "оранжевым страхом": изучение массового движения, добившегося успеха, может, оказывается, вызвать волнения в студенческой среде (и, кстати, для солидности видимо, дальше шла ссылка на чекистов, которые "ходят"). Не знаю, как там "наверху", а тут на местном уровне, все еще борются с "оранжевой заразой", перечеркивая хорошие проекты.
Вспомнилось почему-то, как в 1985 году научный руководитель моей курсовой вычеркнул из текста (посвященного Смутному времени начала XVII века) словосочетание "чехарда на престоле". Я тогда не сразу понял, почему. Теперь я такие "сигналы", конечно, легче расшифровываю, вот только понять их все равно не могу.
На днях коллега задумался над развитием тематики собственных исследований в направлении изучения "бархатных революций" в Центральной Европе. И пришел к выводу, что эти темы - перестройка и европейские движения - практически не изучаются (ну, скажем, изучаются в России очень мало). Казалось бы - такие яркие (как ни оценивай) страницы прошлого, такая возможность опросить еще живых участников, такой сдвиг пластов... И, кстати, в самой Центральной Европе этим темам, насколько я понимаю, посвящают множество трудов. А вот у нас... Перестройку, кажется, один фонд Горбачева и исследует. Почему так?
И тут вспомнил я, как на днях мне непосредственное руководство запретило (!) заняться проектом, посвященным волгоградской "февральской революции" 1990 года (это когда на улицу вышли десятки, если не сотни тысяч человек и добились отставки тогдашнего первого секретаря обкома). Казалось бы, чего бояться? Политики те - что проигравшие, что победившие - "иных уж нет, а те далече". Нет, запрет обоснован был именно "оранжевым страхом": изучение массового движения, добившегося успеха, может, оказывается, вызвать волнения в студенческой среде (и, кстати, для солидности видимо, дальше шла ссылка на чекистов, которые "ходят"). Не знаю, как там "наверху", а тут на местном уровне, все еще борются с "оранжевой заразой", перечеркивая хорошие проекты.
Вспомнилось почему-то, как в 1985 году научный руководитель моей курсовой вычеркнул из текста (посвященного Смутному времени начала XVII века) словосочетание "чехарда на престоле". Я тогда не сразу понял, почему. Теперь я такие "сигналы", конечно, легче расшифровываю, вот только понять их все равно не могу.