ОТСТУПЛЕНИЯ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО ПАТРИАРХАТА ОТ ПРАВОСЛАВИЯ, ЧАСТЬ II.Новое богоcловие

[allexell]

Статья доцента Сретенской духовной семинарии кандидата богословия протоиерея Вадима Леонова опубликована порталом «Православие.ру».

По ходу обсуждения текущего общеправославного церковного кризиса открываются глобальные отступления Константинопольского Патриархата (далее - КП) от Православия. Осознать их в совокупности необходимо, чтобы четко понимать, сколько и какие проблемы предстоит решить. На данный момент вышло много публикаций, в которых на конкретных примерах подтверждается, что константинопольская экклезиология - это разновидность ереси папизма. Однако существуют важные свидетельства и документы, которые открывают иные стороны религиозных взглядов Фанара и дополняют уже известные, но в подробностях еще не изученные. В данной статье рассмотрим три крупных отступления от Православия в современной деятельности КП.

Часть I: Папизм
...

II.Новое константинопольское богословие

В отличие от католиков, которые выстроили свою концепцию первенства на основе якобы особых привилегий апостола Петра, который будто бы передал их исключительно римским епископам, у КП нет подобных псевдоисторических аргументов. Хотя КП и называет себя «Апостольским престолом», большинство историков убеждены, что в I веке в небольшой приморский городок Византий едва ли заходил кто-либо из апостолов. И уж тем более они не основывали там церковной кафедры.

28 правило IV Вселенского Собора, на которое любят ссылаться представители КП, также не дает убедительных аргументов для превозношения Константинополя над другими Поместными Церквами в наше время: «Град, получивший честь быть градом царя и синклита (сената) и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет второй после него». В каноническом постановлении статус КП четко увязан с наличием православного императора и органов его власти в Константинополе. Ветхий Рим пал, а Константинополь уже давно превратился в Стамбул, где почти шесть столетий нет ни православного царя, ни сената, а значит, и приведенные статусные аргументы КП утратили значимость.

Чтобы как-то обосновать папистские претензии на первенство, теологи КП стали разрабатывать новый богословский подход в области триадологии и экклезиологии. Согласно православному учению, в жизни Церкви в определенном смысле представлен образ Бога Троицы - множество личностей в единой природе. Иерархи КП взялись разработать триадологическую концепцию, где Лицо Бога Отца выделяется как первенствующее над двумя другими Божественными Лицами, и спроецировать это учение на жизнь Церкви. Если обосновать главенство Отца над Сыном и Духом, то это можно будет интерпретировать как подтверждение правомочности константинопольского главенства над Поместными Церквами.

Для этого константинопольскими богословами используется святоотеческое понятие о единоначалии (монархии) в Боге Троице. В традиционном православном изложении это понятие означает, что Отец является предвечным источником ипостасного бытия для Сына Божия и Святого Духа, однако без какого-либо превосходства или первенства по Божеству, славе, чести, силе, власти или иным Божественным свойствам. Согласно православному учению, Троица является равночестной и единосущной, а единоначалие Отца - это не первенство Отца, оно не образует иерархию лиц Пресвятой Троицы.

Современные константинопольские богословы, прежде всего митр. Иоанн (Зизиулас), которому в наибольшей степени принадлежат «лавры» разработчика новой триадологии и соответствующей экклезиологии, сформулировали понятие о монархии Отца так, что вправе поставить вопрос, не являются ли эти взгляды разновидностью субординатизма и монархианской ереси одновременно?

В изложении митр. Иоанна Бог Отец не просто источник ипостасного бытия для Сына и Духа, но имеет особое первенство в Троице: «Существует определенный порядок или τάξις в Троице, ибо Отец всегда находится на первом месте, на втором - Сын, а третьим является Дух во всех библейских и святоотеческих упоминаниях Святой Троицы»[7]. Эту же мысль повторяет митр. Элпидофор (Ламбриниадис) в своей статье, вызвавшей большие споры, «Primus sine paribus [Первый без равных]», посвященной апологии первенства КП, где также отстаивается особый «богословский порядок» в Троице: «Церковь всегда и систематически понимала личность Отца как Первенствующего в общении лиц Святой Троицы»[8].

В своих рассуждениях известные константинопольские богословы допускают грубую богословскую ошибку. В библейских триадологических цитатах только в одном месте (Мф. 28, 19) соблюден указанный порядок (τάξις). В других свидетельствах Священного Писания порядок иной. Например, в знаменитом триадологическом благословении апостола Павла, которое стало литургическим возгласом, на первом месте находится Сын, на втором - Отец, на третьем - Дух: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами» (2 Кор. 13, 13). Есть у апостола Павла цитата, где на первом месте указывается Святой Дух, а на последнем - Отец: «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех» ((1 Кор. 12, 4-6). У апостола Петра, при перечислении Божественных Лиц, на втором месте Дух, а на третьем Сын: «По предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа: благодать вам и мир да умножится»(1 Пет. 1, 2). Апостол Павел именует Христа «во всем первенствующим(ἐν πᾶσιν αὐτὸς πρωτεύων)» (Кол 1. 17-18), не считая, что этим первенством Он как-то умаляет Отца. Так что указанный митр. Иоанном порядок отнюдь не узаконен в Священном Писании.

Что касается святых отцов, то они остерегали христиан от иерархического или онтологического прочтения порядка употребления Божественных Имен. Например, святитель Афанасий Александрийский говорит о Сыне Божием: «Как Отец есть первый, так и Он первый»[9]. Святитель Григорий Богослов отвергал любое превознесение Лиц в Троице: «Готов бы я назвать большим Отца, от Которого и равенство имеют Равные, так же как и бытие… но боюсь, чтобы Начало не сделать началом меньших и не оскорбить предпочтением. Ибо нет славы Началу в уничижении Тех, которые от Него»[10]. Преподобный Симеон Новый Богослов специально посвятил этой теме свое Первое богословское слово, где прямо говорит: «Назвать Отца первым мы не можем, дабы не умножать число, разделяя единое и неделимое Божество на трех Богов. Ибо о нераздельной и неслитной Троице невозможно помыслить или сказать ни ‟первый”, ни ‟второй”, ни ‟третий”, ни ‟больший”, ни ‟меньший”… Отец не является первым, хотя Он и причина Сына, ни Сына нельзя называть вторым, хотя Он и от Отца, ни Духа Святого - третьим, хотя Он и исходит от Отца»[11]. Рамки небольшой статьи не позволяют дать исчерпывающий обзор святоотеческих рассуждений[12], но вывод очевиден: утверждение, что Отец имеет особое первенство в Троице, не только не подтверждается, но входит в прямое противоречие со Священным Писанием и святоотеческим учением Церкви.

По своей сути идея о первенстве Отца над Сыном и Духом противоречит православному учению о равночестии Божественных Ипостасей, закрепленном в Символе веры, где Церковь исповедует Святого Духа «со Отцем и Сыном спокланяема и сславима», т.е. поклоняемого и прославляемого так же, как Отца и Сына. Если Отец первенствует над Сыном и Духом, то это является субординатизмом, давно отвергнутым Церковью. Если же авторы нового учения согласны с равночестием Лиц Пресвятой Троицы, то они должны отказаться от своих спекуляций и, проецируя троичное равночестие на церковную жизнь, исповедовать соответствующее равночестие православного епископата. Тогда не то что о первенстве власти, но даже о константинопольском первенстве чести не может быть и речи, а об иерархическом прочтении диптихов надо забыть навсегда.

Митр. Иоанн (Зизиулас) не обращает внимания на свидетельства Священного Писания и святых отцов, которые опровергают его концепцию, и развивает свою аналогию между Троицей и Церковью так, что на региональном уровне образом Бога Отца якобы является епископ: «Как в Троице, высшее бытие Бога - движение Отца к Сыну и Духу, которое возвращается, наконец, к личности Отца, так и в Церкви, все перемещается от служения, отражающего и изображающего Отца [епископа - В.Л.], к остальным членам»[13]. В его экклезиологии Церковь имеет однозначный «епископоцентричный характер»[14]. Епископ предстает в виде ключевого посредника между людьми и Богом, ибо только через него можно «возвратиться к ‟Отцу, иже еси на небесех”»[15], и он же соединяет собой общину верующих со Вселенской Церковью, находясь в общении с епископами других Церквей. Епископ является объединяющим центром местной общины, в нем сходятся и от него исходят все харизматические дары. Евхаристия на приходах является лишь «продолжением епископской евхаристии»[16]. Поэтому именно епископ, согласно учению митр. Иоанна, является гарантом кафоличности местной церковной общины[17] и «критерием церковности кого-либо. Иными словами, епископ решает, является какое-либо лицо членом Церкви, или не является»[18].

В этой экклезиологической модели хотя и декларируется единство «одного» и «многих», но в реальности полнота свободы и все права принадлежат «одному» епископу, а у «многих» есть лишь право - соглашаться с ним, и отсутствует возможность возразить, не рискуя быть удаленным из общины. Процедура критической рецепции епископских решений митр. Иоанном не предусмотрена. Общение, о котором автор много теоретизирует в своих сочинениях, в реальном выражении оказывается дорогой с односторонним движением. У прихожан есть возможность отвечать лишь «аминь» и «аксиос» на каждое епископское действие, или же они рискуют стать отверженными. По сути, митр. Иоанном выстроена тоталитарная модель церковной общины, жестко замкнутая на личность лидера, где рядовые члены не имеют подлинной богодарованной свободы. Они призваны осознавать себя как элементы «корпоративной личности» Христа и функционировать в пределах епископского благоволения.

Эта местная экклезиологическая модель проецируется митр. Иоанном на вселенский уровень, где также должен быть первенствующий епископ: «Церковь, которая неспособна говорить ‟едиными устами”, не является истинным образом Тела Христова. Православная система автокефалий нуждается (и фактически имеет) в некоторой форме первенства, которая позволяла бы ей ‟работать”»[19]. Обладателем этого «первенства» в Церкви является не Христос. Митр. Иоанн считает, что универсальное церковное первенство принадлежит епископу Рима, но в силу возникших злоупотреблений оно перешло Константинопольскому престолу[20]. Еще более выразительно богословскую спекуляцию о первенстве в Церкви, с опорой на новую константинопольскую триадологию, развивает митр. Элпидофор (Ламбриниадис): «Если же мы будем говорить об источнике первенства во Вселенской Церкви, то таким источником является тот самый архиепископ Константинопольский, который как архиерей является первым ‟среди равных”, но как архиепископ Константинопольский является первым иерархом без равных (primus sine paribus)»[21].

По сути, мы имеем дело с масштабной сознательной богословской манипуляцией, где искажается догмат о Боге Троице, игнорируются «неудобные» свидетельства Священного Писания и святых отцов, переписывается учение о Церкви с одной целью - оправдать стремление Константинопольского Патриарха стать «папой» мирового Православия[22].

Новое константинопольское богословие еще ждет своего подробного анализа[23], но уже сейчас можно констатировать, что оно формулирует ряд идей, которые в корне несовместимы с вероучением Православной Церкви. Известный французский православный богослов Жан-Клод Ларше написал специальную работу с критическим разбором персонализма митр. Иоанна (Зизиуласа) и Х. Яннараса[24], где отмечает, что «оригинальность» их рассуждений имеет далеко идущие негативные последствия во многих богословских сферах. Он считает, что «персонализм Зизиуласа, как и Яннараса[25], представляется основанным на предании святых отцов, в частности, каппадокийцев. Но на самом деле это иллюзия, что очевидно для всех серьезных патрологов. Данная теория опирается на современную персоналистическую русскую (Бердяев), еврейскую (Бубер и Левинас) и Римо-Католическую (Муньеи Недонсель) философии, а также философский экзистенциализм (Бердяева) и атеизм (Хайдеггера, Сартра). Основная идея этой теории состоит в том, что личность онтологически предшествует сущности или природе, по слову Сартра: ‟Существование предшествует сущности”. Первоначально Яннарас, а затем и вдохновленный им Зизиулас представили свою теорию в качестве православного ответа западной теологии, которая якобы выступает за сущность (природу) в ущерб личности. Но вскоре их концепция превратилась в замкнутую систему, в схоластику, где личность превознесена и украшена всеми положительными качествами, тогда как сущность (природа) совершенно лишена значения. Кроме того, Яннарас и Зизиулас превратили личность в синоним свободы, а природа стала у них отождествляться с необходимостью (так же и в Боге!). Можно констатировать, что для всех без исключения ересей о Святой Троице и Христе характерно нарушение равновесия между личностью (ипостасью) и природой (сущностью, эссенцией). Православная же Церковь, ценой серьезной богословской борьбы и мученичества, веками хранит в своем учении о Божестве тонкое равновесие. Нарушая этот баланс, отдавая личности полный приоритет, Яннарас и Зизиулас создали новую ересь ‟противников природы”. А церковная история свидетельствует, что при повреждении того или иного догмата искажаются и иные положения вероучения. То есть любая ересь содержит в себе множество других ересей (порой противоречащих друг другу!). Поэтому неудивительно, что многие православные богословы замечают в концепции Зизиуласа следы монархианства, тритеизма, несторианства, докетизма, моноэнергизма и монофелитства.

Кроме того, Зизиулас отрицает православное богословие Божественных энергий и разделяет взгляды ряда католических ‟теологов”, находящихся под влиянием томистского учения, смешанного с персонализмом, отвергающих православное понятие об обожении (в этом он признался на недавней встрече в Белграде, посвященной прп. Максиму Исповеднику). Теорию Зизиуласа критикует большинство современных православных богословов и патрологов, она находит сторонников в лице лишь некоторых сербских владык и американских ‟теологов”. Один из них недавно использовал зизиуласовский персонализм для ‟открытия двери” гомосексуальности, утверждая, что каждая личность имеет право на свободу выбора по отношению к естественному детерминизму. Из этого становится понятно, куда ведет такая еретическая доктрина»[26].
...
продолжение, часть III. Национализм и расизм

[7] Иоанн (Зизиулас), митр. Общение и инаковость. Новые очерки о личности и Церкви. М., 2012. С. 176.

[8] Элпидофор (Ламбриниадис), митр. Primus sine paribus [Первый без равных]. https://www.patriarchate.org.

[9] Афанасий Александрийский, свт. Слово третье против ариан, 9. Oratio III contra arianos, 9. PG 26, 340 C.

[10] Григорий Богослов, свт. Слово 40 на Святое Крещение, 43. Oratio XL in Sanctum Baptisma, 43. PG 39, 420 B.

[11] Симеон Новый Богослов, преп. Слова богословские и нравственные. Слово богословское первое / Пер. сгреч. свящ. М. Михайлова. М., 2017. С. 9,11. (SC 122. P. 102, 106).

[12] Критический разбор этой идеи, выраженной в статье митр. Элпидофора, сделан свящ. Павлом Ермиловым: Secundus sine paribus: Cоображения по поводу критики «Позиции Московского Патриархата по вопросу о первенстве во Вселенской Церкви» // Вестник ПСТГУ. Серия «Богословие, философия, религиоведение». 2016. № 64. С. 145-158.

[13] Иоанн (Зизиулас), митр. Общение и инаковость. Новые очерки о личности и церкви. М., 2012.С. 190.

[14] Иоанн (Зизиулас), митр. Церковь и Евхаристия. Богородице-Сергиева Пустынь, 2009. С. 69.

[15] Иоанн (Зизиулас), митр. Общение и инаковость. Новые очерки о личности и церкви. М., 2012. С. 190.

[16] Иоанн (Зизиулас), митр. Церковь и Евхаристия. Богородице-Сергиева Пустынь, 2009. С. 68.

[17] Там же. С. 68.

[18] Там же. С. 37.

[19] Иоанн (Зизиулас), митр. Необходимость экуменического видения / Соборность. Сборник статей из журнала Содружества св. Албания и пр. Сергия. М., 1998. С. 246.

[20] Zizioulas J. Primacy in the Church: An Orthodox Approach // Sourozh. 2001. № 84. P. 11-13.

[21] Элпидофор (Ламбриниадис), митр. Primus sine paribus [Первый без равных]. https://www.patriarchate.org.

[22] Интересно отметить, что XII-XIV вв. Папа Иннокентий III и другие католические авторы уже пытались произвольно манипулировать триадологическим догматом и его экклезиологическими проекциями, чтобы обосновать первенстве Римского Папы, но были убедительно опровергнуты константинопольскими богословами (см.: Макаров Д. И. Паламизм до святителя Григория Паламы, спор о Филиокве и примат Папы в византийской экклесиологии XII-XIV вв.: некоторые наблюдения. Екатеринбург, 2017). Приходится с грустью признать, что современные константинопольские теологи не стали продолжателями своих православных предшественников, но, наоборот, уподобились их оппонентам-еретикам.

[23] Разбор взглядов митр. Иоанна на первенство в Церкви содержится в статье Шишкова А.В. Первенство в Церкви в богословии митрополита Пергамского Иоанна (Зизиуласа) / Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Т. 15. Вып. 1. С. 32-41.

[24] J.-C. Larchet. Personne et nature. La Trinité - Le Christ - L’homme. Contributions aux dialogues inter orthodoxe et inter chrétien contemporains. Paris: Cerf, 2011.

[25] Христос Яннарас - известный греческий религиозный философ-экзистенциалист с весьма спорными богословскими представлениями.

[26] http://borbazaveru.info/content/view/8086/1.

https://mospat.ru/ru/2019/04/19/news172883/