Повесть (продолжение)
2
Сегодня Гапонов не выронил книгу. Мне даже показалось, что он посмотрел на меня вполне осмысленно.
- Простите, - смущаясь, начал я. - Виталий Леонидович?..
- Так точно, - сухо отрапортовал Гапонов, не прекращая движение к наземному переходу.
Книга, - другая, какой-то сборник заговоров, судя по переплету, - была зажата у него под мышкой. Сам он опирался на трость, и из-за книги ему приходилось сгибаться в три погибели.
- Хотите, я вам помогу? - улыбаясь своей самой кретинской улыбкой, предложил я. - А то вам это… Я хотел сказать… - я замолчал, видя, что он не обращает на меня решительно никакого внимания.
Светские манеры мне никогда не давались…
Некоторое время мы стояли рядом, ожидая, когда сигнал светофора сменится на зеленый.
Потом Гапонов неожиданно заговорил.
- Мальчик, не надо меня преследовать, - я и не подозревал, что он заметил, что я слежу за ним уже неделю. - Если тебе нужно о чем-то меня спросить, приходи на кафедру. Расписание узнаешь у секретаря, я его и сам не помню… - он сердито взмахнул рукой, книга при этом начала падать, и я еле успел ее подхватить.
- Я не собираюсь у вас учиться, - сказал я, вышло довольно грубо, но Гапонов, казалось, вообще не воспринял смысл моих слов.
Он стоял, прикрыв глаза, и по своему обыкновению бормотал себе под нос обрывочные фразы.
Прислушавшись, я догадался, что он что-то рассчитывает.
- Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о них, - Гапонов вдруг резко прервался, и взгляд его снова стал адекватным, даже пронзительным, я бы сказал. - Зачем тебе это? Много будешь знать…
Он потрусил по переходу.
- Я всего лишь хочу удостовериться, что они существуют!.. - с удивлением я обнаружил, что еле за ним успеваю.
- А, если я скажу тебе, что они не существуют? - Гапонов, обернувшись ко мне, ехидно усмехнулся. - Что это изменит в твоем мироощущении, а?..
- Тогда это будет означать, что я - псих… - мрачно сказал я.
- И я тоже? - поинтересовался он, приостанавливаясь и забирая у меня книгу. - И твой друг Никольский?..
- Кто это? - не понял я.
Гапонов вновь взмахнул рукой, книга забалансировала, но выстояла.
- Костя!.. Отец Афанасий, если точнее… Небось, вешает тебе лапшу на уши, что старик - сладострастец и полностью свихнулся?..
Я начал внимательно изучать асфальт под ногами.
- Он - мой бывший студент, - насмешливо продолжал Гапонов. - Не самый прилежный, замечу, но ему никогда нельзя было отказать в…
- Он не может быть вашим студентом! - невежливо перебил я. - Он же священник… Вернее…
- А я - доктор богословия, - язвительно сообщил Гапонов. - Послушай, мальчик…
- Меня зовут Олег, - сообщил я.
- Мне не принципиально, - отмахнулся он. - Так вот, мальчик, если ты угостишь меня рюмкой хорошего коньяка, здесь неподалеку есть очень приличная… Как это сейчас называется?.. - он щелкнул пальцами.
- У меня нет денег, - понуро сказал я. - Вернее, есть, но… И потом… Мне еще семнадцать, - признался я.
Гапонов закатил глаза к небу.
- Иисусе! Костя перешел на несовершеннолетних…
- Вы что имеете в виду? - срывающимся голосом произнес я.
- Не то, что ты подумал!.. - старик захихикал, я решил, что он совсем не кажется выжившим из ума маразматиком, как мне почудилось в первый раз. - Я имею в виду, что отец Афанасий всегда любил подставлять чужую пятую точку, но никогда еще не связывался с ребенком… Существует же юридическая ответственность, в конце концов…
Я покопался в карманах.
- Давайте, я угощу вас коньяком… Может быть, они поверят…
- Вот с этим, - Гапонов достал из кармана красную книжечку и потряс ей у меня перед носом, - точно поверят…
3
- Юля! - я сжал ее ладошки, отмечая, что пальцы вялые, словно неживые. - Посмотри на меня! Ну, посмотри же!..
- Это бесполезно, Алик… - Женька, яростно стуча по клавишам, расстреливал космических монстров. - Бесполезно… Этот козел, к которому мать ее недавно таскала, сказал, что, по ходу, все к такому и шло… Она же всего боялась…
- А вам было класть… - я провел рукой у нее перед глазами.
Она же разговаривала со мной… Разговаривала…
«Они сказали, что все сделают… Что мама и папа снова будут вместе… А потом…»
Что же было потом?..
- А я в этом понимаю? - огрызнулся Женька, выключая компьютер. - Дети же часто боятся…
- Ты боялся? - невесело усмехнулся я.
- Да вроде нет… - он пожал плечами. - Слушай, - Женька вдруг понизил голос, - скажи, а они, правда, существуют? То есть реально?.. Ты прямо вот их видел? И они что-то сделали?..
- Не знаю, - честно сказал я.
- Не, ну, как?.. - Куликов продолжал говорить шепотом. - Я вот думаю, может, я тоже к ним схожу… Попрошу у них… Ну, чтоб она…
- Не надо никуда ходить, - поморщился я.
Я смотрел на Юльку.
А ведь ты можешь…
В тебе это есть, Олег…
Стоит только попробовать…
«Нет, - мысленно отрезал я, - ничего я не могу».
… - Видишь ли, мальчик, - Гапонов посмотрел рюмку с коньяком на просвет, - эти создания, - жрецы по терминологии Кости Никольского, - открываются отнюдь не всем… Ты удивлен? Да-да, я собрал кучу свидетельств. Большинство не видело у идола ничего, кроме бреда, рожденного алкогольными парами. Кто-то видел двоих людей, ну, или не людей, а кого-то, их напоминающих, кто-то троих, кто-то целую компанию… Менялся пол, внешний вид, степень инфернальности… Неизменным оставалось одно…
- Константин Станиславович говорил, что они работают с подсознанием, - встрял я.
Гапонов коротко хохотнул.
- Отец Афанасий - романтик! Возможно. Но неизменным, - если ты позволишь мне продолжить, - оставалось одно: они не общались. Никаких просьб они не выполняли. И даже не ставился этот вопрос. Кроме нескольких раз… - он снова прикрыл глаза, и я испугался, как бы он не отключился, но Гапонов вдруг быстро опрокинул в себя остатки алкоголя и продолжил. - Скажи, ты умеешь рисовать?
Я отрицательно замотал головой.
- Но что-то же ты умеешь? Стихи писать, к примеру?.. - он окинул меня своим пронзительным взглядом. - Я, например, в юности писал стихи… Некоторые экзальтированные дамочки даже говорили, что они удавались… - Гапонов посмотрел на часы. - Жена уже ждет меня к обеду… По твоим глазам я вижу, что некоторые дамочки говорили тебе примерно то же самое…
- У вас есть жена? - поразился я и забыл вовремя прикусить язык.
- Отчего же нет? - в свою очередь удивился Гапонов. - А, ну, да! По версии Никольского я же слабоумный безумец… Так вот, ты никогда не думал, откуда берется то, что приходит тебе в голову?.. В юности я написал исследование о природе творчества. Оно же сродни безумию… Такое же стихийное и в то же время упорядоченное…
- Виталий Леонидович, - я уже жалел, что пошел пить с ним коньяк. - Эти, как вы говорите, создания, они существуют?
- А это уже твой выбор, мальчик, - он кинул на стол крупную купюру, остановив повелительным взмахом руки мои робкие попытки заплатить. - Верить в них или нет. Ты должен понять только одно: не важно, что ты видишь. Важно: почему ты это видишь… Костя Никольский никогда не промахивается. В тебе это есть, Олег…
- Что во мне есть? - испугался я.
Помогая ему подняться по ступенькам, я сунул книгу под мышку уже себе, и она с грохотом покатилась вниз.
Гапонов укоризненно посмотрел на меня.
- Неужели ты до сих пор не понял? Ты можешь забирать чужую боль…
- Пока я ее только причиняю! - вырвалось у меня.
- Это обратная сторона медали, - Гапонов оперся о палку. - Нельзя собрать всю боль этого мира. Когда ее становится слишком много, может захотеться ее использовать…
Сегодня Гапонов не выронил книгу. Мне даже показалось, что он посмотрел на меня вполне осмысленно.
- Простите, - смущаясь, начал я. - Виталий Леонидович?..
- Так точно, - сухо отрапортовал Гапонов, не прекращая движение к наземному переходу.
Книга, - другая, какой-то сборник заговоров, судя по переплету, - была зажата у него под мышкой. Сам он опирался на трость, и из-за книги ему приходилось сгибаться в три погибели.
- Хотите, я вам помогу? - улыбаясь своей самой кретинской улыбкой, предложил я. - А то вам это… Я хотел сказать… - я замолчал, видя, что он не обращает на меня решительно никакого внимания.
Светские манеры мне никогда не давались…
Некоторое время мы стояли рядом, ожидая, когда сигнал светофора сменится на зеленый.
Потом Гапонов неожиданно заговорил.
- Мальчик, не надо меня преследовать, - я и не подозревал, что он заметил, что я слежу за ним уже неделю. - Если тебе нужно о чем-то меня спросить, приходи на кафедру. Расписание узнаешь у секретаря, я его и сам не помню… - он сердито взмахнул рукой, книга при этом начала падать, и я еле успел ее подхватить.
- Я не собираюсь у вас учиться, - сказал я, вышло довольно грубо, но Гапонов, казалось, вообще не воспринял смысл моих слов.
Он стоял, прикрыв глаза, и по своему обыкновению бормотал себе под нос обрывочные фразы.
Прислушавшись, я догадался, что он что-то рассчитывает.
- Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о них, - Гапонов вдруг резко прервался, и взгляд его снова стал адекватным, даже пронзительным, я бы сказал. - Зачем тебе это? Много будешь знать…
Он потрусил по переходу.
- Я всего лишь хочу удостовериться, что они существуют!.. - с удивлением я обнаружил, что еле за ним успеваю.
- А, если я скажу тебе, что они не существуют? - Гапонов, обернувшись ко мне, ехидно усмехнулся. - Что это изменит в твоем мироощущении, а?..
- Тогда это будет означать, что я - псих… - мрачно сказал я.
- И я тоже? - поинтересовался он, приостанавливаясь и забирая у меня книгу. - И твой друг Никольский?..
- Кто это? - не понял я.
Гапонов вновь взмахнул рукой, книга забалансировала, но выстояла.
- Костя!.. Отец Афанасий, если точнее… Небось, вешает тебе лапшу на уши, что старик - сладострастец и полностью свихнулся?..
Я начал внимательно изучать асфальт под ногами.
- Он - мой бывший студент, - насмешливо продолжал Гапонов. - Не самый прилежный, замечу, но ему никогда нельзя было отказать в…
- Он не может быть вашим студентом! - невежливо перебил я. - Он же священник… Вернее…
- А я - доктор богословия, - язвительно сообщил Гапонов. - Послушай, мальчик…
- Меня зовут Олег, - сообщил я.
- Мне не принципиально, - отмахнулся он. - Так вот, мальчик, если ты угостишь меня рюмкой хорошего коньяка, здесь неподалеку есть очень приличная… Как это сейчас называется?.. - он щелкнул пальцами.
- У меня нет денег, - понуро сказал я. - Вернее, есть, но… И потом… Мне еще семнадцать, - признался я.
Гапонов закатил глаза к небу.
- Иисусе! Костя перешел на несовершеннолетних…
- Вы что имеете в виду? - срывающимся голосом произнес я.
- Не то, что ты подумал!.. - старик захихикал, я решил, что он совсем не кажется выжившим из ума маразматиком, как мне почудилось в первый раз. - Я имею в виду, что отец Афанасий всегда любил подставлять чужую пятую точку, но никогда еще не связывался с ребенком… Существует же юридическая ответственность, в конце концов…
Я покопался в карманах.
- Давайте, я угощу вас коньяком… Может быть, они поверят…
- Вот с этим, - Гапонов достал из кармана красную книжечку и потряс ей у меня перед носом, - точно поверят…
3
- Юля! - я сжал ее ладошки, отмечая, что пальцы вялые, словно неживые. - Посмотри на меня! Ну, посмотри же!..
- Это бесполезно, Алик… - Женька, яростно стуча по клавишам, расстреливал космических монстров. - Бесполезно… Этот козел, к которому мать ее недавно таскала, сказал, что, по ходу, все к такому и шло… Она же всего боялась…
- А вам было класть… - я провел рукой у нее перед глазами.
Она же разговаривала со мной… Разговаривала…
«Они сказали, что все сделают… Что мама и папа снова будут вместе… А потом…»
Что же было потом?..
- А я в этом понимаю? - огрызнулся Женька, выключая компьютер. - Дети же часто боятся…
- Ты боялся? - невесело усмехнулся я.
- Да вроде нет… - он пожал плечами. - Слушай, - Женька вдруг понизил голос, - скажи, а они, правда, существуют? То есть реально?.. Ты прямо вот их видел? И они что-то сделали?..
- Не знаю, - честно сказал я.
- Не, ну, как?.. - Куликов продолжал говорить шепотом. - Я вот думаю, может, я тоже к ним схожу… Попрошу у них… Ну, чтоб она…
- Не надо никуда ходить, - поморщился я.
Я смотрел на Юльку.
А ведь ты можешь…
В тебе это есть, Олег…
Стоит только попробовать…
«Нет, - мысленно отрезал я, - ничего я не могу».
… - Видишь ли, мальчик, - Гапонов посмотрел рюмку с коньяком на просвет, - эти создания, - жрецы по терминологии Кости Никольского, - открываются отнюдь не всем… Ты удивлен? Да-да, я собрал кучу свидетельств. Большинство не видело у идола ничего, кроме бреда, рожденного алкогольными парами. Кто-то видел двоих людей, ну, или не людей, а кого-то, их напоминающих, кто-то троих, кто-то целую компанию… Менялся пол, внешний вид, степень инфернальности… Неизменным оставалось одно…
- Константин Станиславович говорил, что они работают с подсознанием, - встрял я.
Гапонов коротко хохотнул.
- Отец Афанасий - романтик! Возможно. Но неизменным, - если ты позволишь мне продолжить, - оставалось одно: они не общались. Никаких просьб они не выполняли. И даже не ставился этот вопрос. Кроме нескольких раз… - он снова прикрыл глаза, и я испугался, как бы он не отключился, но Гапонов вдруг быстро опрокинул в себя остатки алкоголя и продолжил. - Скажи, ты умеешь рисовать?
Я отрицательно замотал головой.
- Но что-то же ты умеешь? Стихи писать, к примеру?.. - он окинул меня своим пронзительным взглядом. - Я, например, в юности писал стихи… Некоторые экзальтированные дамочки даже говорили, что они удавались… - Гапонов посмотрел на часы. - Жена уже ждет меня к обеду… По твоим глазам я вижу, что некоторые дамочки говорили тебе примерно то же самое…
- У вас есть жена? - поразился я и забыл вовремя прикусить язык.
- Отчего же нет? - в свою очередь удивился Гапонов. - А, ну, да! По версии Никольского я же слабоумный безумец… Так вот, ты никогда не думал, откуда берется то, что приходит тебе в голову?.. В юности я написал исследование о природе творчества. Оно же сродни безумию… Такое же стихийное и в то же время упорядоченное…
- Виталий Леонидович, - я уже жалел, что пошел пить с ним коньяк. - Эти, как вы говорите, создания, они существуют?
- А это уже твой выбор, мальчик, - он кинул на стол крупную купюру, остановив повелительным взмахом руки мои робкие попытки заплатить. - Верить в них или нет. Ты должен понять только одно: не важно, что ты видишь. Важно: почему ты это видишь… Костя Никольский никогда не промахивается. В тебе это есть, Олег…
- Что во мне есть? - испугался я.
Помогая ему подняться по ступенькам, я сунул книгу под мышку уже себе, и она с грохотом покатилась вниз.
Гапонов укоризненно посмотрел на меня.
- Неужели ты до сих пор не понял? Ты можешь забирать чужую боль…
- Пока я ее только причиняю! - вырвалось у меня.
- Это обратная сторона медали, - Гапонов оперся о палку. - Нельзя собрать всю боль этого мира. Когда ее становится слишком много, может захотеться ее использовать…