Бильярд чужих не любит
2.
Возле самой Академии мороз окончательно пробрал Чуму до костей.
«Вроде притерпелся, и ничего было. А тут всего ничего пройти осталось - метров сто, от силы - сто двадцать - и надо же! - шагу ступить не могу, зуб на зуб не попадает. К вечеру, видать, еще градусов на восемь похолодало», - сокрушается Чума.
Катала задрожал, да так что передернуло его, засунул руки поглубже в карманы, натянул, потуже прижал полы куртки к спине, собрался с духом и заковылял к шаровне. Уже на последних шагах Чума утвердился: «С первых же выкатанных бабок куплю себе пальто!». Но тут же поскользнулся Чума на грязном льду, чуть было ни упал, и поэтому сразу передумал:
«Нет! Такой лажи я себе позволить не могу! Надо выкатать одежонку, а не тратить бабки на ерунду. Как только у Холодильника налик вышибу, пусть сперва ушанку на кон поставит, а потом черный тулуп, который он из Уренгоя привез. Только бы в отъемную игру Холодильника запутать».
Покатая дорожка перед самой бильярдной была покрыта темно- коричневой наледью с соляными разводьями, вмерзшими окурками. От тепла, выходящего из дверей бильярдной, лед таял и опять намерзал слой за слоем. Чума наклонил голову, чтобы у тут прямо не грохнуться, но шага не убыстрил:
«Ни приведи господи, упаду на руку - точно с голоду подохну. Весна на носу, только бы до тепла дотянуть…».
Катала подошел уже к самым ступенькам и тут в клубах пара из шаровни в одних сорочках выскочили на мороз Пионер со Слоном, и по запарке Чуму не заметили. Чума остановился во мраке, замер от них всего метрах в трех.
На морозце игроки рассчитались (чтобы налик перед переодетыми ментами в шаровне не светить) и Пионер хотел было тут же обратно в бильярдную шмыгнуть, но Слон придержал его за плечо, и шепнул что-то на ухо.
Пионер глянул на Слона, покумекал малость, кивнул, и партнеры тут же нырнули в благородное тепло - Слон даже бабки выигранные не пересчитал - сунул их прямо в карман и все.
Следом за ними и Чума, забыв напрочь об осторожности,
сбежал по обледеневшей, короткой лестнице, нырнул в тепло, шага четыре торопливых сделал, дернул Слона за рукав и в долю к нему попросился:
- Слышь, - говорит, - иду к тебе в долишку двадцать копеек.
- Я сам за пятьдесят играю, - отказался по запарке Слон, но сразу же
поменял мнение:
- Ладно, - говорит, - идешь со мной в попаламе в моей доле. Возьму
тебя в долю по симпатии.
- Нет уж, сам наживай, - из-за перебивки Чума имел полное право
отказаться от своего же предложения. И тут, словно в озарении,
всей своей промерзшей шкурой почувствовал Чума махровую подлянку.
Если бы согласился Слон сразу взять его в долю, то попал бы тогда Чума прямо с мороза и за всю масть.
Но у Слона первым делом жадность сыграла, а потом только весь текущий расклад в тупой башке нарисовался.
Слон, хотя до мозга костей человек подлый, но, слава богу, заторможенный.
- Как знаешь.
«Сейчас Слон сольет партию!» - понял Чума. « Только бы они с Пионером снова ни перешептались! С кулака даром раскручусь!».
И как был в куртке, Чума поспешил к «девятому» центральном столу, на котором все серьезные игры ведутся, а сейчас катали Пионер со Слоном.
Мазильщики, как мухи, на расстоянии метра, в несколько рядов облепили зеленый, в белых меловых пятнышках, прямоугольник бильярдного стола. При каждом ударе те мазильщики, которые прямо возле стола в первом ряду сидят, отклоняются и привстают, чтобы не мешать игроку выцеливать шар, размахивая от локтя кием.
Старики с самого утра занимают эти наживные места вокруг девятого стола, и их потом весь день с этих стульев пушкой не сшибешь. А за стариками плотной стеной стоят и Грек, и Сильва, и Мурадян и братья Кролики, и Лисичка с Обормотом - весь цвет Академии к игре прилип - толпой грузят Пионера, который, видать, крепко плывет, но за себя отвечает всей бильярдной.
Сашка Борода!
- Здорово! - Чума протянул легендарному блатарю пятерню, и удивился: «Неужели Борода уже свой срок оттянул - вроде года еще не прошло. Впрочем, нет - уже три года пролетело, как видно не было Бороды в Академии. Вот время в шаровне быстро летит - как свой шар от клапштоса!»
А Пионер пирамиду выравнивает, треугольником шевелит, минуту тянет, и мазы от вольного со стороны принимает - против всей бильярдной ставит, а ставки одна другой круче. Видно даром он предыдущую партию засадил.
- Две кати, а иначе нет мазы, - говорит Пете, который еще не скоро свою знаменитую кликуху получит. И Петя тут же кивает, согласен, значит - пошла маза.
- Со мной по три кати! - предложил Замороченный.
- И с тобой пошел! - тут же отозвался Пионер.
- Со мной удвоили? - Сильва тут как тут.
- И с тобой идет! - отвечает Пионер, - Сейчас засажу вам душу и родину.
«Левую скатают! Только бы успеть!» - утвердился Чума и спросил у Сильвы:
- Какая фора?
- Слон дает десять и пять со стола.
- Спалить что ли тебе полтешок?.. - вроде как в раздумье пробормотал Чума.
Все в бильярдной видели, что Чума только с улицы зашел и поэтому не в курсах, что Пионер плывет, лыка со вчерашнего перепою не вяжет, шары из луз вышибает. И тут же и Грек, и Мурадян, и братья Кролики, да и все те, кто по три рубля ставят, все это старичье, стали наперебой предлагать мазы Чуме.
А Чума краем глаза все за Пионером следит - как бы всю эту поганку против него, против Чумы не замесили.
Нет! - Славке рыжему целый пятихатник Пионер за себя ответил - значит дело чистое. И тут Чума заторопился - еще пирамиду не разбил Слон, а Чума со всей бильярдной мазы понаставил - поочередно встречаясь глазами с каждым мазильщиком, подтверждая кивком головы каждую мазу:
- Пошло по чирику! И с тобой пошло! И с тобой!
Прикинул про себя Чума - восемь сотен намазал со всей бильярдной - и это на пустой карман! Не приведи господи, случайно выиграет эту левую партию Слон - чего только в шаровне ни случалось! - и тогда придется Чуме срочно в туалет наружу бежать, а оттуда прямиком в Октябрьское метро, и опять у «Березок» чеки ломать, отбиваться, а в Академии не засвечиваться.
- Мой Слон, - предупредил Сильва.
- Ясное дело, Пионер - мой. Пошел!
Сильва тут же отметочку сделал в блокноте - ничего не упустит Сильва, каждую мазу блюдет, потому зимой в калошах на босу ногу и ходит.
- Ты за кого - спросил у Чумы Эмиль, оторвавшись от игры - грузит лоха на 10-ом столе, но всю поляну сечет.
- За Пионера - пошли по сотенке - предложил Чума.
- Видишь я занят, - показал Эмиль кием на своего партнера, молодежь растим.
- Ну давай, как надумаешь подходи.
Греку тоже предложил мазишку Чума, а Грек ему говорит, что решил на этот раз против собственного мнения поставить. То есть Грек за Пионера, да еще как за Пионера! С братьями Кроликами общую мазу поставил Грек - и не хило раздулся у него карман - в мгновение ока просек Чума всю поляну.. И тут Грек Мурадяну два пальца показал и Мурадян кивнул - похоже, с Мурадяном по два косаря, то есть по два штукарика поставил Грек на эту партию - вот так номер!
- А со мной ни хочешь поставить? - Александр Аронович тоже решил сбоку пристроиться.
- А Вы за кого Александр Аронович? - уточнил Чума у зубного техника.
- За Слона, конечно.
- И с вами идет по две кати! - Чума помазал с Аронычем и подумал - «Нырять - так уж на самое дно!»
И точно - в наглую слил Слон партию! Пионер ему шара выкатывает, а Слон вроде бьет точно в лузу бьет, ан чуть-чуть мимо, и попадает в губки. А после слоновьего удара шар к самой лузе подкатывается - поди докажи, что нарочно промазал . А когда шар над дыркой ножки свесил - тут уж слепой не промахнется. Пионер же хоть и с бодуна, но кий в руках держит крепко. Да и бодун вроде стал отпускать отпустил Пионера. Слон для верности еще и пятака дал, а у Пионера тут же четырнадцатый шар дуплетом в угол дуриком упал. Десять минут не прошло - Чума в полном порядке, -«Как с неба бабки свалились!» - ликует катал.
И пошел Чума по кругу получать выигранное.
Все мазильщики, которые бились с ним об заклад сами протягивали ему в кулаке - кто чирик, кто пятерку, а кто и целый четвертак.
Чума принимал деньги, не засвечивая купюры - прямо из руки в руку - и в карман не считая.
Да и кто осмелиться его - Чуму! - кинуть или обмануть - тут ни у пронькиных.
- Дальше идешь? - спросил недовольно Алексей Аронович, втихаря сунул ему две кати, и шепотом заматерился: - Опять блевотину схавал, старый баран!
-Левые дела, так и знал, - повернулся к девятому столу, прокомментировал случившееся Эмиль, и опять зашмальцевал кием.
А кий у Эмиля особенный не с поперечными запилами, а всего из трех продольных кусков. Кий по виду фраерский донельзя, а на самом то деле такого второго не сыщешь.
- Ни с кем дальше не иду! Надо в себя придти, обогреться чуток! - на всю шаровню объявил Чума.
- Теперь есть на что и обогреться- скатили меня, подонки! - со злобой сказал, отдавая сотню, Мурадян, и тут Грек к нему подскочил, повел в сторонку. От жадности кладовщик всегда ставит больше всех, и круче всех засаживает и попадает- придется теперь Мурадяну еще вагон апельсинов на лево списывать.
- Поздно спохватился, - позлорадствует Чума и понарошку
тут же предлагает:
- Теперь я за Слона! Мой - Слон!
Зубной техник отмахнулся - ясное дело, что дальше у Пионера со Слоном игра пойдет по бою, а у Слона явное преимущество.
Пионер-то теперь окончательно протрезвел и станут они теперь разыгрывать со Слоном полученные со всей бильярдной бабки. Если уж сам Чума с бухты-барахты за одну партию почти штуку намазал, то Пионер наверняка штуки три ограбастал - целых пол-«Жигуля».
Только сейчас Чума сообразил, что, похоже, Пионер со Слоном всю шаровню готовили под этот слив. Вовремя он подсуетился!
А мазильщики после наглого скатывания стали отсаживаться от девятого стола, и к третьему столу потянулись - каждый вместе со своим стулом, не отрывая зада - потихонечку скреб-скреб-скреб и ботинками и ножками стульев по заплеванному паркету, словно гусеницы, стали перемещаться. На третьем столе Устрица фраера заклеил и свелся с ним в отъемную игру в последнем шаре. Устрица одной рукой играет, а фраер двумя, и поэтому твердо убежден фраер, что сейчас наживет он бабки, и поэтому со стороны стал смело отвечать. Еще не допетрил фраерок, что у Устрицы можно нажить только геморрой. И теперь дело только за тем, сколько за это знание придется пареньку заплатить - может деньгами, а может и глупой головой.
Чума просек поляну - оглядел и дальние столы - больше ничего интересного сейчас нет, и пошел к гардеробной - куртку снять, а к третьему столу он еще успеет пристроиться. По дороге мелочевку всякую, ключи переложил Чума в карманы брюк, и тут Сильва к нему подскочил:
- На, получи! - и в открытую, падаль, отслюнил ему полтинник.
«Вот гад, так гад!» - рассвирепел Чума - «Из-за полтинника хочет чтобы мне тунеядку припаяли.
Переодетых ментов наверняка тут парочка- другая ошивается. Точно ребята говорят - Сильва на мусоров работает!
Ничего, получишь у меня оборотку!» - негодуя, Чума все-таки взял бумажку и не стал даже вслух объяснять, мол - «спасибо тебе, что должок вовремя отдал» - против тутошних мусорков эти россказни не хиляют. Но видно отвлеклись погонники - и на этот Чуму раз пронесло.
Чума подошел к гардеробной, снял куртку, вязанное кашне в рукав засунул, и посмотрел в квадратный проем дощатой, крашенной зеленой краской, стены.
Крыса- гардеробщица куда-то подевалась.
«Пальто! Вон их тут сколько! Теперь любое пальто могу купить. Но уже весна через недельку-другую. Дотерплю-ка я лучше в куртке до тепла», - решил Чума, пощупал лишний разок в боковом кармане скомканные бабки и вслух произнес:
- В натуре весна!
И тут Хлястик, в смысле Налим его окликнул.
Катала не понял сперва - откуда голос знакомый слышится.
- Чума! Леший тебя раздери! Алле! Канай сюда, Чума! Прими пять капель на грудь!
Катала опять пригнулся и увидел в проеме гардеробной физиономию Хлястика, выглядывающего между висящих пальто.
Вон, оказывается, где они заседают - за вешалками устроились, в самом дальнем углу гардероба.
Возле самой Академии мороз окончательно пробрал Чуму до костей.
«Вроде притерпелся, и ничего было. А тут всего ничего пройти осталось - метров сто, от силы - сто двадцать - и надо же! - шагу ступить не могу, зуб на зуб не попадает. К вечеру, видать, еще градусов на восемь похолодало», - сокрушается Чума.
Катала задрожал, да так что передернуло его, засунул руки поглубже в карманы, натянул, потуже прижал полы куртки к спине, собрался с духом и заковылял к шаровне. Уже на последних шагах Чума утвердился: «С первых же выкатанных бабок куплю себе пальто!». Но тут же поскользнулся Чума на грязном льду, чуть было ни упал, и поэтому сразу передумал:
«Нет! Такой лажи я себе позволить не могу! Надо выкатать одежонку, а не тратить бабки на ерунду. Как только у Холодильника налик вышибу, пусть сперва ушанку на кон поставит, а потом черный тулуп, который он из Уренгоя привез. Только бы в отъемную игру Холодильника запутать».
Покатая дорожка перед самой бильярдной была покрыта темно- коричневой наледью с соляными разводьями, вмерзшими окурками. От тепла, выходящего из дверей бильярдной, лед таял и опять намерзал слой за слоем. Чума наклонил голову, чтобы у тут прямо не грохнуться, но шага не убыстрил:
«Ни приведи господи, упаду на руку - точно с голоду подохну. Весна на носу, только бы до тепла дотянуть…».
Катала подошел уже к самым ступенькам и тут в клубах пара из шаровни в одних сорочках выскочили на мороз Пионер со Слоном, и по запарке Чуму не заметили. Чума остановился во мраке, замер от них всего метрах в трех.
На морозце игроки рассчитались (чтобы налик перед переодетыми ментами в шаровне не светить) и Пионер хотел было тут же обратно в бильярдную шмыгнуть, но Слон придержал его за плечо, и шепнул что-то на ухо.
Пионер глянул на Слона, покумекал малость, кивнул, и партнеры тут же нырнули в благородное тепло - Слон даже бабки выигранные не пересчитал - сунул их прямо в карман и все.
Следом за ними и Чума, забыв напрочь об осторожности,
сбежал по обледеневшей, короткой лестнице, нырнул в тепло, шага четыре торопливых сделал, дернул Слона за рукав и в долю к нему попросился:
- Слышь, - говорит, - иду к тебе в долишку двадцать копеек.
- Я сам за пятьдесят играю, - отказался по запарке Слон, но сразу же
поменял мнение:
- Ладно, - говорит, - идешь со мной в попаламе в моей доле. Возьму
тебя в долю по симпатии.
- Нет уж, сам наживай, - из-за перебивки Чума имел полное право
отказаться от своего же предложения. И тут, словно в озарении,
всей своей промерзшей шкурой почувствовал Чума махровую подлянку.
Если бы согласился Слон сразу взять его в долю, то попал бы тогда Чума прямо с мороза и за всю масть.
Но у Слона первым делом жадность сыграла, а потом только весь текущий расклад в тупой башке нарисовался.
Слон, хотя до мозга костей человек подлый, но, слава богу, заторможенный.
- Как знаешь.
«Сейчас Слон сольет партию!» - понял Чума. « Только бы они с Пионером снова ни перешептались! С кулака даром раскручусь!».
И как был в куртке, Чума поспешил к «девятому» центральном столу, на котором все серьезные игры ведутся, а сейчас катали Пионер со Слоном.
Мазильщики, как мухи, на расстоянии метра, в несколько рядов облепили зеленый, в белых меловых пятнышках, прямоугольник бильярдного стола. При каждом ударе те мазильщики, которые прямо возле стола в первом ряду сидят, отклоняются и привстают, чтобы не мешать игроку выцеливать шар, размахивая от локтя кием.
Старики с самого утра занимают эти наживные места вокруг девятого стола, и их потом весь день с этих стульев пушкой не сшибешь. А за стариками плотной стеной стоят и Грек, и Сильва, и Мурадян и братья Кролики, и Лисичка с Обормотом - весь цвет Академии к игре прилип - толпой грузят Пионера, который, видать, крепко плывет, но за себя отвечает всей бильярдной.
Сашка Борода!
- Здорово! - Чума протянул легендарному блатарю пятерню, и удивился: «Неужели Борода уже свой срок оттянул - вроде года еще не прошло. Впрочем, нет - уже три года пролетело, как видно не было Бороды в Академии. Вот время в шаровне быстро летит - как свой шар от клапштоса!»
А Пионер пирамиду выравнивает, треугольником шевелит, минуту тянет, и мазы от вольного со стороны принимает - против всей бильярдной ставит, а ставки одна другой круче. Видно даром он предыдущую партию засадил.
- Две кати, а иначе нет мазы, - говорит Пете, который еще не скоро свою знаменитую кликуху получит. И Петя тут же кивает, согласен, значит - пошла маза.
- Со мной по три кати! - предложил Замороченный.
- И с тобой пошел! - тут же отозвался Пионер.
- Со мной удвоили? - Сильва тут как тут.
- И с тобой идет! - отвечает Пионер, - Сейчас засажу вам душу и родину.
«Левую скатают! Только бы успеть!» - утвердился Чума и спросил у Сильвы:
- Какая фора?
- Слон дает десять и пять со стола.
- Спалить что ли тебе полтешок?.. - вроде как в раздумье пробормотал Чума.
Все в бильярдной видели, что Чума только с улицы зашел и поэтому не в курсах, что Пионер плывет, лыка со вчерашнего перепою не вяжет, шары из луз вышибает. И тут же и Грек, и Мурадян, и братья Кролики, да и все те, кто по три рубля ставят, все это старичье, стали наперебой предлагать мазы Чуме.
А Чума краем глаза все за Пионером следит - как бы всю эту поганку против него, против Чумы не замесили.
Нет! - Славке рыжему целый пятихатник Пионер за себя ответил - значит дело чистое. И тут Чума заторопился - еще пирамиду не разбил Слон, а Чума со всей бильярдной мазы понаставил - поочередно встречаясь глазами с каждым мазильщиком, подтверждая кивком головы каждую мазу:
- Пошло по чирику! И с тобой пошло! И с тобой!
Прикинул про себя Чума - восемь сотен намазал со всей бильярдной - и это на пустой карман! Не приведи господи, случайно выиграет эту левую партию Слон - чего только в шаровне ни случалось! - и тогда придется Чуме срочно в туалет наружу бежать, а оттуда прямиком в Октябрьское метро, и опять у «Березок» чеки ломать, отбиваться, а в Академии не засвечиваться.
- Мой Слон, - предупредил Сильва.
- Ясное дело, Пионер - мой. Пошел!
Сильва тут же отметочку сделал в блокноте - ничего не упустит Сильва, каждую мазу блюдет, потому зимой в калошах на босу ногу и ходит.
- Ты за кого - спросил у Чумы Эмиль, оторвавшись от игры - грузит лоха на 10-ом столе, но всю поляну сечет.
- За Пионера - пошли по сотенке - предложил Чума.
- Видишь я занят, - показал Эмиль кием на своего партнера, молодежь растим.
- Ну давай, как надумаешь подходи.
Греку тоже предложил мазишку Чума, а Грек ему говорит, что решил на этот раз против собственного мнения поставить. То есть Грек за Пионера, да еще как за Пионера! С братьями Кроликами общую мазу поставил Грек - и не хило раздулся у него карман - в мгновение ока просек Чума всю поляну.. И тут Грек Мурадяну два пальца показал и Мурадян кивнул - похоже, с Мурадяном по два косаря, то есть по два штукарика поставил Грек на эту партию - вот так номер!
- А со мной ни хочешь поставить? - Александр Аронович тоже решил сбоку пристроиться.
- А Вы за кого Александр Аронович? - уточнил Чума у зубного техника.
- За Слона, конечно.
- И с вами идет по две кати! - Чума помазал с Аронычем и подумал - «Нырять - так уж на самое дно!»
И точно - в наглую слил Слон партию! Пионер ему шара выкатывает, а Слон вроде бьет точно в лузу бьет, ан чуть-чуть мимо, и попадает в губки. А после слоновьего удара шар к самой лузе подкатывается - поди докажи, что нарочно промазал . А когда шар над дыркой ножки свесил - тут уж слепой не промахнется. Пионер же хоть и с бодуна, но кий в руках держит крепко. Да и бодун вроде стал отпускать отпустил Пионера. Слон для верности еще и пятака дал, а у Пионера тут же четырнадцатый шар дуплетом в угол дуриком упал. Десять минут не прошло - Чума в полном порядке, -«Как с неба бабки свалились!» - ликует катал.
И пошел Чума по кругу получать выигранное.
Все мазильщики, которые бились с ним об заклад сами протягивали ему в кулаке - кто чирик, кто пятерку, а кто и целый четвертак.
Чума принимал деньги, не засвечивая купюры - прямо из руки в руку - и в карман не считая.
Да и кто осмелиться его - Чуму! - кинуть или обмануть - тут ни у пронькиных.
- Дальше идешь? - спросил недовольно Алексей Аронович, втихаря сунул ему две кати, и шепотом заматерился: - Опять блевотину схавал, старый баран!
-Левые дела, так и знал, - повернулся к девятому столу, прокомментировал случившееся Эмиль, и опять зашмальцевал кием.
А кий у Эмиля особенный не с поперечными запилами, а всего из трех продольных кусков. Кий по виду фраерский донельзя, а на самом то деле такого второго не сыщешь.
- Ни с кем дальше не иду! Надо в себя придти, обогреться чуток! - на всю шаровню объявил Чума.
- Теперь есть на что и обогреться- скатили меня, подонки! - со злобой сказал, отдавая сотню, Мурадян, и тут Грек к нему подскочил, повел в сторонку. От жадности кладовщик всегда ставит больше всех, и круче всех засаживает и попадает- придется теперь Мурадяну еще вагон апельсинов на лево списывать.
- Поздно спохватился, - позлорадствует Чума и понарошку
тут же предлагает:
- Теперь я за Слона! Мой - Слон!
Зубной техник отмахнулся - ясное дело, что дальше у Пионера со Слоном игра пойдет по бою, а у Слона явное преимущество.
Пионер-то теперь окончательно протрезвел и станут они теперь разыгрывать со Слоном полученные со всей бильярдной бабки. Если уж сам Чума с бухты-барахты за одну партию почти штуку намазал, то Пионер наверняка штуки три ограбастал - целых пол-«Жигуля».
Только сейчас Чума сообразил, что, похоже, Пионер со Слоном всю шаровню готовили под этот слив. Вовремя он подсуетился!
А мазильщики после наглого скатывания стали отсаживаться от девятого стола, и к третьему столу потянулись - каждый вместе со своим стулом, не отрывая зада - потихонечку скреб-скреб-скреб и ботинками и ножками стульев по заплеванному паркету, словно гусеницы, стали перемещаться. На третьем столе Устрица фраера заклеил и свелся с ним в отъемную игру в последнем шаре. Устрица одной рукой играет, а фраер двумя, и поэтому твердо убежден фраер, что сейчас наживет он бабки, и поэтому со стороны стал смело отвечать. Еще не допетрил фраерок, что у Устрицы можно нажить только геморрой. И теперь дело только за тем, сколько за это знание придется пареньку заплатить - может деньгами, а может и глупой головой.
Чума просек поляну - оглядел и дальние столы - больше ничего интересного сейчас нет, и пошел к гардеробной - куртку снять, а к третьему столу он еще успеет пристроиться. По дороге мелочевку всякую, ключи переложил Чума в карманы брюк, и тут Сильва к нему подскочил:
- На, получи! - и в открытую, падаль, отслюнил ему полтинник.
«Вот гад, так гад!» - рассвирепел Чума - «Из-за полтинника хочет чтобы мне тунеядку припаяли.
Переодетых ментов наверняка тут парочка- другая ошивается. Точно ребята говорят - Сильва на мусоров работает!
Ничего, получишь у меня оборотку!» - негодуя, Чума все-таки взял бумажку и не стал даже вслух объяснять, мол - «спасибо тебе, что должок вовремя отдал» - против тутошних мусорков эти россказни не хиляют. Но видно отвлеклись погонники - и на этот Чуму раз пронесло.
Чума подошел к гардеробной, снял куртку, вязанное кашне в рукав засунул, и посмотрел в квадратный проем дощатой, крашенной зеленой краской, стены.
Крыса- гардеробщица куда-то подевалась.
«Пальто! Вон их тут сколько! Теперь любое пальто могу купить. Но уже весна через недельку-другую. Дотерплю-ка я лучше в куртке до тепла», - решил Чума, пощупал лишний разок в боковом кармане скомканные бабки и вслух произнес:
- В натуре весна!
И тут Хлястик, в смысле Налим его окликнул.
Катала не понял сперва - откуда голос знакомый слышится.
- Чума! Леший тебя раздери! Алле! Канай сюда, Чума! Прими пять капель на грудь!
Катала опять пригнулся и увидел в проеме гардеробной физиономию Хлястика, выглядывающего между висящих пальто.
Вон, оказывается, где они заседают - за вешалками устроились, в самом дальнем углу гардероба.