"Пробиться в литературу".
1.
Весной - в начале лета 1968 года я прилетел в Москву "пробиваться в литературу".
В молодежном кафе на улице Горького Булат Окуджава вечерами уже не пел.
Когда я туда пришел, оказалось, что эти его ежевечерние недолгие выступления - как сказала официантка - "пришли товарищи и прекратили".
Хотя я еще в Тбилиси долго намеревался с Булатом Окуджава в этом самом "Молодежном кафе" познакомиться.
Возле памятника Маяковского стихи еще читали, но все кто ни попадя.
Тогда я отнес свои стихи прямо домой к Андрею Вознесенскому.
Самым наглым образом.
Его адрес узнала моя пляжная знакомая москвичка - прямо в будке адресного бюро - такие - особой узнаваемой конструкции будки - тогда стояли в Москве - с накладной надписью литыми буквами "Адресное бюро".
Я помню такую будку на площади Восстания - сейчас Кудринская площадь.
Мой отец пишет о такой же будке.
Его сестра и моя тете Лиза 13 лет назад как раз и обратилась - в такую же будку на Советской площади возле памятника Юрию Долгорукому.
http://www.livejournal.com/update.bml -
"Итак, в 60-х годах моя сестра стала посылать в СССР письменные запросы, которые власти оставляли без внимания. Наконец, отчаявшись получить вразумительный ответ, Лизочка приехала в 1955 году в Москву и подала заявку в адресное бюро - киоски с такими бюро были тогда на всех центральных площадях столицы. Она составила запрос на четырех человек: Александра Яковлевича, маму, Мишу и меня. Мамы не было в живых уже 14 лет, Миша 10 лет назад погиб на фронте, Александр Яковлевич умер 7 лет назад - но Лизочка не знала об этом.
И вдруг в адресном бюро ей дали справку о том, что изо всех ею разыскиваемых родных имеются данные, что ее брат Иван сейчас проживает в гостинице «Ярославская». К тому времени соревнования самбистов уже закончились, я уже отправил команду в Тбилиси, а сам задержался в Москве у Тамары. Лизочка с Зикбертом остановились в гостинице «Центральная», т. е. жили мы менее чем в полукилометре друга от друга.
В «Ярославской» гостинице моей сестре сказали, что Алиханов выбыл.
- Куда?
- Этого иностранцам знать не положено!
Никакими уговорами ей не удалось поколебать бдительности администратора. Лизочка вернулась к себе в «Центральную», обливаясь слезами.
- Что с вами? - спросила ее одна из сотрудниц бюро обслуживания.
Лизочка объяснила ситуацию…
- Я сейчас все улажу, - утешила ее девушка. И тут же по телефону узнала мой тбилисский адрес.
Какой удивительный случай. Какое фантастическое везение. Какое чудесное совпадение! Какое счастье! Спустя 35 лет моя сестра нашла меня!"
Продолжу про свой поэтический поход.
Подъезд в Высотном доме на Котельнической никто не охранял.
Я просто вошел в знаменитую сталинскую высотку, поднялся на лифте, и позвонил в дверь.
Открыла мне Зоя Богуславская.
Я, конечно, тогда с ней знаком не был, и просто протянул ей толстую пачку листов со стихами, напечатанных на машинке.
Представляю себе - как она тогда обалдела!
Она взяла эту пачку, и сказала мне:
- Я покажу их Андрюше. Приходите послезавтра.
Послезавтра, когда я опять позвонил в ту же дверь - Зоя Богуславская открыла ее, и протянула мне ярко красную книгу "Ахиллесово сердце" с дарственной надписью Андрея Вознеснеского! (книга сохранилась - она на даче - фотку размещу).
Но это была не жизненная зацепка - меня просто благородно отфутболили.
Тогда мой троюродный брат Олег Бородин, у которого я тогда жил в коммуналке на адресу улица Люсиновская дом 39
http://alikhanov.livejournal.com/tag/%D0%9E%D0%BB%D0%B5%D0%B3%20%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D0%BD
решил мне помочь, и стал спрашивать у баскетболистов ЦСКА, ни знает ли кто из игроков, из товарищей по команде, кого-нибудь из известных литераторов.
(Впоследствии, в эту коммуналку на улице Люсиновской - после знатной выпивки в ЦДЛ забрел однажды даже Сергей Дрофенко - тогда зав.отдела поэзии журнала "Юность"! - здесь же в этой коммуналке - неделю-другую спал на раскладушке и Георгий Мазурин в своей последней поездке в Москву, да и сам я спал в этой коммуналке на походном матрасе, и писал стихи на упаковочной ящике месяца три-четыре в совершенно пустой комнате в 1971 году).
Арменак Алачачян, тогда капитан и ЦСКА и сборной СССР по баскетболу, дал моему троюродному брату телефон Элизбара Ананиашвили.
Я позвонил ему - Элизбар Георгиевич, узнав что я из ТБилиси, пригласил меня с Олегом Бородиным к себе домой.
С такой же пачкой стихов я отправился по адресу Красноармейская улица дом 21.
Потом, в последующие годы, встречая Элизбара Георгиевича в ЦДЛ я всегда приветствовал его:
- Здравствуйте Элизбар Георгиевич! Помните меня? - я же ваш крестник!
- Конечно, конечно, очень даже помню! - почти всегда на ходу, а иногда и сидя за буфетным столиком, говорил мне Ананиашвили.
Элизбар Георгиевич Ананиашвили был известен тем, что именно он дал Марине Цветаевой подстрочники Важа Пшавела, когда она, выманенная из Парижа, отказалась переводить стихи товарища Сталина (поэтический псевдоним товарища Сталина - Сосело),
и оказалась в крайне стесненном положении.
Сосело, сочинил еще стишок? -
Цветаева его переведет.
Ведь ей - еще в Париже - невдомек,
Что погибать пришел её черед.
Товарищ Председатель шлет письмо -
Цветаеву погубит негодяй.
Но как-то так получится само,
Что полетит стишок из края в край.
Так зиждилась основа из основ! -
Товарищ Сталин - мы поем твой стих!
Нам для того не нужно даже слов,
Ни русских, ни грузинских - никаких...
Марине Цветаевой тогда тов. Председатель посоветовал снять комнату в Голицино, куда она и поехала, и блестяще справилась там с перепавшей ей от Ананиашвили работой, но эти небольшие гонорары не могли исправить положение бездомной.
Хотя Элизбар Георгиевич ни раз сокрушался и в верхнем - Цветном, и в нижнем - возле биллирдной - буфете, что если бы Марина Цветаева его послушалась и поехала бы в Грузию, то в гостеприимной Грузии она бы стала зарабатывать переводами, и ей бы не пришлось бы ехать в Елабугу...
Но все эти рассуждения уже давно были глубоко сослагательного наклонения.
В Грузию заниматься переводами отправил Элизбар Георгиевич и меня.
Ему это было тем легче сделать, что как раз в Грузию, в Тбилиси, домой, в свой родной город, я из Москвы буквально через пару дней тогда и улетел.
Элизбар Георгиевич Ананиашвили дал мне рекомендательное письмо к Георгию Мазурину-
http://alikhanov.livejournal.com/103306.html
Весной - в начале лета 1968 года я прилетел в Москву "пробиваться в литературу".
В молодежном кафе на улице Горького Булат Окуджава вечерами уже не пел.
Когда я туда пришел, оказалось, что эти его ежевечерние недолгие выступления - как сказала официантка - "пришли товарищи и прекратили".
Хотя я еще в Тбилиси долго намеревался с Булатом Окуджава в этом самом "Молодежном кафе" познакомиться.
Возле памятника Маяковского стихи еще читали, но все кто ни попадя.
Тогда я отнес свои стихи прямо домой к Андрею Вознесенскому.
Самым наглым образом.
Его адрес узнала моя пляжная знакомая москвичка - прямо в будке адресного бюро - такие - особой узнаваемой конструкции будки - тогда стояли в Москве - с накладной надписью литыми буквами "Адресное бюро".
Я помню такую будку на площади Восстания - сейчас Кудринская площадь.
Мой отец пишет о такой же будке.
Его сестра и моя тете Лиза 13 лет назад как раз и обратилась - в такую же будку на Советской площади возле памятника Юрию Долгорукому.
http://www.livejournal.com/update.bml -
"Итак, в 60-х годах моя сестра стала посылать в СССР письменные запросы, которые власти оставляли без внимания. Наконец, отчаявшись получить вразумительный ответ, Лизочка приехала в 1955 году в Москву и подала заявку в адресное бюро - киоски с такими бюро были тогда на всех центральных площадях столицы. Она составила запрос на четырех человек: Александра Яковлевича, маму, Мишу и меня. Мамы не было в живых уже 14 лет, Миша 10 лет назад погиб на фронте, Александр Яковлевич умер 7 лет назад - но Лизочка не знала об этом.
И вдруг в адресном бюро ей дали справку о том, что изо всех ею разыскиваемых родных имеются данные, что ее брат Иван сейчас проживает в гостинице «Ярославская». К тому времени соревнования самбистов уже закончились, я уже отправил команду в Тбилиси, а сам задержался в Москве у Тамары. Лизочка с Зикбертом остановились в гостинице «Центральная», т. е. жили мы менее чем в полукилометре друга от друга.
В «Ярославской» гостинице моей сестре сказали, что Алиханов выбыл.
- Куда?
- Этого иностранцам знать не положено!
Никакими уговорами ей не удалось поколебать бдительности администратора. Лизочка вернулась к себе в «Центральную», обливаясь слезами.
- Что с вами? - спросила ее одна из сотрудниц бюро обслуживания.
Лизочка объяснила ситуацию…
- Я сейчас все улажу, - утешила ее девушка. И тут же по телефону узнала мой тбилисский адрес.
Какой удивительный случай. Какое фантастическое везение. Какое чудесное совпадение! Какое счастье! Спустя 35 лет моя сестра нашла меня!"
Продолжу про свой поэтический поход.
Подъезд в Высотном доме на Котельнической никто не охранял.
Я просто вошел в знаменитую сталинскую высотку, поднялся на лифте, и позвонил в дверь.
Открыла мне Зоя Богуславская.
Я, конечно, тогда с ней знаком не был, и просто протянул ей толстую пачку листов со стихами, напечатанных на машинке.
Представляю себе - как она тогда обалдела!
Она взяла эту пачку, и сказала мне:
- Я покажу их Андрюше. Приходите послезавтра.
Послезавтра, когда я опять позвонил в ту же дверь - Зоя Богуславская открыла ее, и протянула мне ярко красную книгу "Ахиллесово сердце" с дарственной надписью Андрея Вознеснеского! (книга сохранилась - она на даче - фотку размещу).
Но это была не жизненная зацепка - меня просто благородно отфутболили.
Тогда мой троюродный брат Олег Бородин, у которого я тогда жил в коммуналке на адресу улица Люсиновская дом 39
http://alikhanov.livejournal.com/tag/%D0%9E%D0%BB%D0%B5%D0%B3%20%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D0%BD
решил мне помочь, и стал спрашивать у баскетболистов ЦСКА, ни знает ли кто из игроков, из товарищей по команде, кого-нибудь из известных литераторов.
(Впоследствии, в эту коммуналку на улице Люсиновской - после знатной выпивки в ЦДЛ забрел однажды даже Сергей Дрофенко - тогда зав.отдела поэзии журнала "Юность"! - здесь же в этой коммуналке - неделю-другую спал на раскладушке и Георгий Мазурин в своей последней поездке в Москву, да и сам я спал в этой коммуналке на походном матрасе, и писал стихи на упаковочной ящике месяца три-четыре в совершенно пустой комнате в 1971 году).
Арменак Алачачян, тогда капитан и ЦСКА и сборной СССР по баскетболу, дал моему троюродному брату телефон Элизбара Ананиашвили.
Я позвонил ему - Элизбар Георгиевич, узнав что я из ТБилиси, пригласил меня с Олегом Бородиным к себе домой.
С такой же пачкой стихов я отправился по адресу Красноармейская улица дом 21.
Потом, в последующие годы, встречая Элизбара Георгиевича в ЦДЛ я всегда приветствовал его:
- Здравствуйте Элизбар Георгиевич! Помните меня? - я же ваш крестник!
- Конечно, конечно, очень даже помню! - почти всегда на ходу, а иногда и сидя за буфетным столиком, говорил мне Ананиашвили.
Элизбар Георгиевич Ананиашвили был известен тем, что именно он дал Марине Цветаевой подстрочники Важа Пшавела, когда она, выманенная из Парижа, отказалась переводить стихи товарища Сталина (поэтический псевдоним товарища Сталина - Сосело),
и оказалась в крайне стесненном положении.
Сосело, сочинил еще стишок? -
Цветаева его переведет.
Ведь ей - еще в Париже - невдомек,
Что погибать пришел её черед.
Товарищ Председатель шлет письмо -
Цветаеву погубит негодяй.
Но как-то так получится само,
Что полетит стишок из края в край.
Так зиждилась основа из основ! -
Товарищ Сталин - мы поем твой стих!
Нам для того не нужно даже слов,
Ни русских, ни грузинских - никаких...
Марине Цветаевой тогда тов. Председатель посоветовал снять комнату в Голицино, куда она и поехала, и блестяще справилась там с перепавшей ей от Ананиашвили работой, но эти небольшие гонорары не могли исправить положение бездомной.
Хотя Элизбар Георгиевич ни раз сокрушался и в верхнем - Цветном, и в нижнем - возле биллирдной - буфете, что если бы Марина Цветаева его послушалась и поехала бы в Грузию, то в гостеприимной Грузии она бы стала зарабатывать переводами, и ей бы не пришлось бы ехать в Елабугу...
Но все эти рассуждения уже давно были глубоко сослагательного наклонения.
В Грузию заниматься переводами отправил Элизбар Георгиевич и меня.
Ему это было тем легче сделать, что как раз в Грузию, в Тбилиси, домой, в свой родной город, я из Москвы буквально через пару дней тогда и улетел.
Элизбар Георгиевич Ананиашвили дал мне рекомендательное письмо к Георгию Мазурину-
http://alikhanov.livejournal.com/103306.html