Обыск. Борис Мессерер
"... допросы и обыски становятся нормой в России" (С.Гуриев. Forbes, 8 июля 2013 г.)
10 апреля 2013 года, в день рождения Беллы Ахмадулиной, состоялось открытие выставки работ Бориса Мессерера в Третьяковской галерее, посвященной 80-летию Борису Асафовичу.
На фотографии: Мастер накладывает последние штрихи (перед открытием выставки в Третьяковке Борис Мессерер был сосредоточен на "Обыске" - он старался или изменением расположения элементов инсталляции, или дополнительной ретушью добиться еще большей убедительности). Начало апреля 2013 г.
Первый раз я увидел Мессерера много лет тому назад, в ту эпоху, которая называлась "развитой социализм". Я жил у одних моих знакомых за сто с лишним километров от Москвы. У знакомых (назовём их Хозяин и Хозяйка) был небольшой двухэтажный дом дореволюционной постройки в маленьком посёлочке. Это сейчас живут в коттеджах, коттеджных посёлках - а тогда в этом доме не было ни газа, ни горячей воды. Дом топился дровами, которые еще и надо было заготовить. Хозяева были старше меня - забегая вперед скажу, что Хозяин был даже несколько старше Бориса Мессерера. Хозяева были очень гостеприимны, они жили "открытым домом" и с удовольствием принимали в гости как и известных и заслуженных людей, так и студентов вроде меня. А надо отметить, что среди "известных и заслуженных" и Хозяйка, и, особенно Хозяин, пользовались авторитетом и любовью.
На фотографии: Борис Мессерер и Белла Ахмадулина у портрета Ахмадулиной работы Мессерера (1994)
Хозяйка тогда была на очень заметном месяце беременности, поэтому гости приезжали реже, чем обычно, но как-то Хозяин сказал мимоходом: "К нам сейчас приедут Белла и Мессерер". То, что будет Мессерер, на меня не произвело никакого впечатления - мало ли кто сюда приезжает, а уточнив, что Белла - это Ахмадулина - я немного ошалел. В те времена мы любили молодых поэтов-бунтарей с их совершено новой поэзией: и Андрея Вознесенского, и Евгения Евтушенко, и Беллу Ахмадулину. Последнюю, наверное, не только, и не столько за её стихи - всё-таки и Вознесенский, и Евтушенко были понятнее и ритмичнее. Но она была из той самой, обожаемой нами плеяды. Она, как и они, "ничего не боялась". Плюс, она была обворожительна, загадочна и ...совсем из другого мира. Тогда не было интернета и всякой грязи было меньше. Сказать о том, что извивы её судьбы были неизвестны - это было не так. По крайней мере про Евтушенко и сына Кайсына Кулиева я знал, но тогда это все было где-то "за кадром". Как, впрочем, осталось и сейчас, несмотря на много вылитого на неё, особенного шестой женой одного писателя, у которого сама Белла была в предыдущих жёнах.
Кроме Хозяев и двоих гостей за столом был еще один мой ровесник, не пьющий по убеждениям, но также как и я, охмелевший от присутствия Беллы. Хозяин, Мессерер, Белла и я пили водку. Калужского спиртзавода. От которой по утрам была изжога. О другой мы и не думали. В те социалистические времена с продуктами за пределами Москвы были известные проблемы и приезжающие гости всегда привозили какой-нибудь провиант. Мессерер и Белла негромко извинились, что у них совсем кончились советские деньги и они заехали то ли в Пущино, то ли в Протвино в валютный магазин и там за чеки купили средних размеров синее пластмассовое ведерко чахохбили из курицы. Я тогда первый раз ел чахохбили, вдобавок мы вечер его не осилили и доедали еще пару дней после отъезда гостей. Чахохбили, как и все, связанное с Беллой, было великолепно!
По традиции, Хозяин и Хозяйка сидели по торцам стола. Белла сидела рядом с Хозяйкой, Мессерер - около хозяина. Я, как не брезгующий национальным напитком, - тоже рядом с Хозяином, напротив Мессерера. Хозяева и гости произносили тосты, после каждого чокались - или нет? Точно уже не помню. Но хорошо помню, что Хозяйка, несмотря на очень-очень серьезный живот и огромный опыт и умение подавать себя в абсолютно любом обществе и в любых обстоятельствах, заметно нервничала - вся её женская натура восставала против того, что центром внимания была Белла.
Белла начала читать стихи, когда мы ещё были за столом. Потом мы перешли в комнату с небольшим камином и покрытым толстым войлоком полом. Мессерер лег на этот войлок и вскоре от него стало раздаваться негромкое сопение. Белла, сидя на полу, продолжала читать свои стихи. Свет в комнате был выключен, лицо Беллы освещалось отсветами пламени. Весь этот вечер стал фантастическим подарком судьбы, воспоминания о котором остались на всю жизнь