Звёздная пыль. Часть 1
В детстве (и позже) писал много фантастики... У этого текста 30-летний юбилей :) Вот я и решил, наконец, опубликовать его - чего без толку лежит? Может, кому интересно будет прочитать... а мне будет стимул дописать всё остальное :)
Кстати, принимаются предложения - что дальше должно произойти с главным героем? ;) Каким бы вы хотели видеть развитие сюжета?
* * *
Окно открылось бесшумно, и несколько холодных звёзд равнодушно заглянули в каюту. Старший с последним вздохом принял звёздное благословение. Искры на миг вспыхнули и погасли навек, освещая своим призрачным светом уже только сухое и холодное тело...
Астроном вошел без стука; бесцельно бродя по пустому кораблю, он вряд ли смог бы сказать, что привело его в каюту Старшего. Открыв дверь, он увидел его спину и остановился в нерешительности. Ибо Старший был занят - единственно возможным теперь занятием на корабле, сохраняющим хоть какие-либо остатки смысла. Он созерцал Вселенную. О, Астроном знал цену Созерцания, как и ту цену, которую заплатили они Вселенной за возможность бессрочного её Созерцания. Астроном не хотел мешать Старшему, но всё же переступил порог каюты. Что я ему скажу, подумал он. Курс докладывать абсолютно бессмысленно, философствовать - глупо и бесполезно. Можно вместе смотреть на звёзды, это верно. Это последнее, что нам осталось.
Он осторожно обошёл кресло и взглянул Старшему в лицо - и не смог оторваться. Сердце его даже не дрогнуло - меланхолия уже давно съела его душу; но своим безразличным разумом он вдруг понял смысл всей своей жизни. Неподвижные глаза Старшего странно блестели в голубом звёздном свете, и эти мёртвые глаза открыли ему всё. Целая вечность прошла, пока Астроном не сдвинулся с места. Он медленно вышел из каюты, даже не оглянувшись на звёздное окно.
Движения его были легки, голова светла. У него появилась единственная, главная цель в жизни. Нельзя, конечно, сказать, что появилась - она была и раньше, но сейчас он осознал её, увидев отчетливо и ярко. Он стал Астрономом, потому что любил звёзды, он стремился к ним всю жизнь, и вот, наконец, почти достиг цели. О глупец, он хотел уже было остановиться на полпути, когда звёзды стали так близки! Он хотел сдаться, но нет, нет! Этому не бывать. Он достигнет звёзд! Огонь все ярче разгорался в нём, пока он надевал и герметизировал скафандр. Он чувствовал себя совсем молодым.
* * *
Физик проснулся в 9 утра по бортовому времени. Это неслыханно, подумал он, и уже собрался устроить себе разнос за такое страшное нарушение режима, но почему-то раздумал. Слишком хорошо он выспался. Отдохнул во сне от всех забот и тяжелых мыслей, которые давно мучили членов экипажа умирающего корабля. Отдохнул впервые за множество бессонных ночей, отданных последней и самой важной Работе.
Физик потянулся, поочередно напрягая дряхлеющие мускулы, и встал под освежающий душ. Сегодня, подумал он, можно и отдохнуть. Работа не убежит. Он не спеша, основательно проделал весь комплекс физических упражнений, от которых быстро отвык после смерти Врача. Это из рук вон плохо, что умер Врач. Своими медицинскими строгостями он ещё организовывал остатки экипажа, процедурами возвращал ощущение реальности. И он был замечательным психологом. Он не давал экипажу сойти с ума. Работа, на долгое время объединившая их, также была его выдумкой. Он мужественно переносил старческие смерти и самоубийства отчаяния своих пациентов, все свои силы отдавая борьбе с безумием, охватывающим корабль медленно и неотвратимо. Но, когда сразу трое сошли с ума и погибли при попытке улететь с корабля на законсервированном планетолете, его сердце не выдержало...
В экипаже осталось только четверо. Лишь Физик с Кибернетиком были заняты Работой. Старший был уже совсем слаб, а Астроном впал в глубокую меланхолию. Такое состояние предшествовало обычно тихой смерти либо буйному помешательству. Физик больше опасался последнего, поэтому сразу после плотного завтрака он решил обойти каюты членов экипажа.
Легко отталкиваясь от стен и чуть придерживаясь за поручни, он выплыл из пищеблока, где завтракал в одиночестве, и поплыл по коридору, освещённому осточертевшим дневным светом. В почти мёртвом корабле коридоры казались наиболее мрачными. Во всех отсеках было что-то своё, что-то нужное, что-то живое. Когда в экипаже остаётся четыре человека, коридоры, связующие между собой отсеки, почти теряют свое назначение. Одиноким космонавтам они кажутся бесконечно чужими, как звёзды за стеклом иллюминаторов, и даже их теснота не смягчает ощущения затерянности и одиночества.
Каюта Кибернетика была пуста. Это могло значить лишь то, что он уже принялся за Работу, а, скорее всего, и не прекращал её ночью. Закрывая каюту, Физик вдруг ощутил лёгкую вибрацию. Но двигатели молчали, он прекрасно знал их звук - его не было. Метеорит? Если бы не сработала защита, то при субсветовой скорости корабля катастрофа была бы неизбежной и такой быстрой, что осознавать её было бы уже некому. Физик висел в воздухе, затаив дыхание. В полной тишине он слышал лишь собственное сердце. Все было спокойно, вибрация не повторялась и ничего более не происходило. Тогда, наконец, Физик еле слышно выдохнул вопрос: «Что?». Центральный бесстрастно доложил, что произведён старт планетолета с Астрономом на борту с целью уточнённых астрономических наблюдений, энергопотенциал планетолёта - маневрирование, опасность отсутствует; и тут в его синтезированном голосе явственно послышались виноватые нотки. На ближайшем экране Физик увидел яркую звезду - двигатель удаляющегося планетолёта.
Картина была ясна - ещё одно сумасшествие. Одно из последних четырёх возможных. Близкая перспектива собственного аналогичного конца ярко предстала перед глазами Физика. В один прекрасный день, подумалось ему, до боли захочется, например, посмотреть цепную ядерную реакцию. И возьмёт он с собой нужные инструменты, и отключит автоматику реактора. И моё помешательство будет гораздо эффективнее, чем всех предшественников, со злорадством подумал он. Почти физически ощущая стремящиеся вырваться из-за глухих защитных экранов потоки радиации, он с трудом стряхнул свое оцепенение и рывком распахнул дверь в каюту Старшего.
Не слыша своего голоса, он кричал; потом, видя странно недвижимого Старшего, постепенно смолк. Медленно облетел вокруг трупа и, боясь дотронуться до него, боясь поверить самому себе, долго смотрел расширенными от ужаса глазами на неподвижное лицо, слабо освещённое лишь рассеянным звёздным светом. Всей своей спиной Физик почувствовал давящую бездну космоса. Хотелось закрыться от него, спрятаться подальше, и как же Астроном решился выйти из корабля, на растерзание этих колючих, холодных гадов, плюющихся радиацией, светом, неживых и злобных?! Только Старший может спокойно смотреть им в огненные пасти, он слишком мудр или, наоборот, уже ничего не соображает, поэтому ему не страшно, а Физику страшно, и будь проклят тот час, когда под грохот фанфар они устремились в это безбрежное логово зла!
Резко развернувшись, Физик закрыл жалюзи и, неуклюже пятясь, стараясь не задеть Старшего, выплыл из каюты и помчался в Лабораторию. От неё его отделяло метров пятьдесят тесного коридора, который стремительно надвигался со всех сторон, и, казалось, хотел оглушить, разбить, раздавить своим настороженным безмолвием. А сбоку, сверху и снизу, со всех сторон жестоко хлестали космические лучи; корабль не был от них защитой, он сам выжидал удобной минуты, чтобы вспыхнуть ядерным пламенем, и Физик мог бы ему помочь, но не смог бы остановить - жалкий муравей на жёлтом листе, падающем в пропасть ядовитого тумана...
Несколько поворотов с трудом, ежесекундно рискуя сломать голову, преодолел Физик на большой скорости и, наконец, упёрся в прикрытую дверь Лаборатории. Потянулся к ручке, но не смог, не решился её открыть. Он боялся увидеть там Кибернетика - мёртвого Кибернетика. Семь холодных потов сошло с него, прежде чем он, зажмурившись, рванул в отчаянии эту дверь так, что ударился об неё и чуть не потерял сознание.
Кошмар продолжался. Кибернетик неподвижно висел посреди Лаборатории, уцепившись ногами за стул; измождённое лицо его было страшно - и тоже неподвижно. Но он всего лишь спал, утомлённый, заснул на своем рабочем месте. Бурное вторжение Физика разбудило его, и Физик ощутил безмерный прилив счастья. Прошло немало времени, пока сонный Кибернетик понял, что случилось. Когда они добрались до командного пункта, потребовался уже телескоп, чтобы разглядеть удаляющийся на полной скорости планетолёт.
Центральный выдал всю скудную справочную информацию, но от комментариев воздержался. Кибернетик молча работал с экраном и долго удерживал на нем изображение планетолёта. Он выглядел на удивление спокойным, и это страшно раздражало Физика. Его подавленное состояние постепенно перерастало в тупую ярость. Спокойствие Кибернетика выводило его из себя; сначала он пытался сдерживаться, но не смог и взорвался, стуча в бессильной злости по экрану.
- Ты ещё не проснулся! Ты что молчишь?! Что?! Мы же должны, должны же мы что-то сделать!
Кибернетик продолжал молчать. Физик впал в истерику, он не помнил, что ещё орал, размахивал руками и беспорядочно кувыркался от этого, безуспешно пытаясь наброситься на Кибернетика. Неожиданно всё закончилось. Пустота и равнодушие накатили так внезапно, что он чуть не захлебнулся почти физической болью - как будто с разбегу наткнулся на каменную стену. Это Кибернетик использовал психогенератор.
- Ты совсем ошалел, - проворчал Физик. - Кто же включает генератор на такую мощность?
Злости и страха уже не было. Беспокойство осталось. Физик, казалось, испугался своего голоса и тревожно смотрел на Кибернетика.
- Ничего, холодный душ тебе не повредит, - отозвался тот. - Ошалел как раз ты. И почти готов был отправиться вслед за ним.
- Что будем делать?
- Дистанционным управлением воспользоваться невозможно, планетолёт в автономном режиме, - доложил Кибернетик. - На запросы не отвечает, телеметрия выключена.
- Но надо же что-то сделать! - сказал Физик и потянулся к блоку управления связью.
- Бесполезно, - заметил Кибернетик. - Связь тоже выключена.
Но Физик предпочёл проверить и убедиться в этом сам.
- И что теперь?
- Я думаю... - медленно произнёс Кибернетик, - мне кажется, он счастлив. Он всю жизнь стремился к звёздам. Теперь он идет к ним.
Кибернетик, как всегда, был точен. Если бы он уделял больше внимания окружающим людям, из него вышел бы хороший психолог, не хуже покойного Врача. Но его человек интересовал постольку, поскольку его сознание можно проанализировать и смоделировать техническими средствами. В течение этого долгого полета, вовсе не в связи с Работой, идею которой он и подсказал Врачу, Кибернетик практически в одиночку, наконец, добился некоторых результатов в задаче, которая столько веков волновала человечество. Его творение, Центральный, из штатного бортового комплекса превратился в полигон для моделирования разума, и действовала модель уже неплохо. Всего несколько удачных идей и бездна времени для экспериментов - плюс гениальность экспериментатора. Которая проявилась и здесь - в только что поставленном диагнозе. Из всего экипажа Кибернетик сошёл бы с ума последним, ибо он довольно ясно представлял механизм такого нарушения сознания и не позволил бы себе отдаться его власти.
Физик не испытывал желания спорить по медико-психологическим вопросам, но спокойствие Кибернетика сейчас раздражало его, как и несколько минут назад.
- Если я тебя правильно понял, ты... предлагаешь оставить всё как есть?
- Примерно так.
- И ничего не предпринимать?!
- В нашем положении это не худший выход. Планетолёт, конечно, жалко.
- К чёрту планетолет! Зачем нам планетолёт?!
- Нам он, пожалуй, действительно ни к чему. А Ему пригодился бы.
Такой рационалистический подход к делу настолько обескуражил Физика, что он растерянно замолчал. Кибернетик задумчиво глядел на расстилающийся перед ним экран, и возразить его спокойной невозмутимости по существу было нечем.
- Но Астроном... - произнёс наконец Физик свой главный аргумент. Голос его звучал неуверенно.
Лицо Кибернетика было совсем серым.
- Будь в здравом уме! - отозвался он, и в голосе его впервые прозвучало раздражение. - Что ты будешь делать с сумасшедшим Астрономом? Да и ему от нас тоже ничего не нужно.
- Но это же человек!
- Это сумасшедший человек...
Физик демонстративно отвернулся, махнув рукой. Вот самый подходящий случай для моего здравого смысла, подумал Кибернетик. Наверное, я выгляжу очень глупо. И бесчеловечно. Но это так.
- Скоро у него кончится энергия. Можно вообще-то его догнать, - предложил он.
- На чём? У нас больше нет планетолётов.
- На самом корабле, на чём же ещё.
- Ты что-нибудь соображаешь? Корабль мёртв!
- Прекрасно представляю. Уж на подобные-то манёвры энергии хватит.
- А потом?
- Потом? Нам уже ничего не будет нужно, а Он будет автономен.
- Мы ужасно рискуем!
- Мы - ничем не рискуем, чёрт возьми!
- Если мы полетим за ним, он может разгерметизировать планетолёт!
- Ну, насколько я понимаю, он это сделает в любом случае. Когда у него кончится энергия.
Физик занял своё место в глубоком кресле и положил руки на пульт, не решаясь начать.
- Поехали, что ли, - Кибернетик тоже расположился поудобнее и привёл кресло в стартовое положение.
- Послушай, а Центральный сам не может провести манёвр? Я боюсь, что вручную разобью планетолёт.
- Нет, - буркнул Кибернетик. - Я временно отключил его от контуров управления. Если бы я этого не сделал, он бы не выпустил Астронома.
- Да, - подтвердил Центральный. Это было первое, что он сказал за все последние неприятные минуты.
- Заткнись, ты, дьявольская душа! - опять взорвался Физик. - Мог ведь хотя бы предупредить!
- Не мог, - ответил Центральный, и это была его последняя фраза. И Физик услышал в ней явную обиду. И тут же отметил, что относиться к железке как к человеку по меньшей мере неумно. Но, что бы ни думал по этому поводу Физик, факт был налицо: Центральный в дальнейших событиях участия не принимал.
Экран пульта вспыхнул фейерверком рисунков. Физик вглядывался в контуры энергосистемы, с некоторым усилием фиксируя происходящее и с ужасом отмечая про себя, что почти разучился управлять кораблём - столько лет уже эти навыки были никому не нужны и начали постепенно атрофироваться.
- К чёрту проверку! - поторопил Кибернетик.
Физик в последний раз окинул взглядом своё хозяйство и, махнув рукой на все инструкции, а также на ряд неприятных сообщений об утечках и состоянии защитных экранов, ввел в действие малую ходовую энергосистему. Огромный звездолёт неожиданно легко развернулся и бросился вперёд. Впервые за последние годы возникшая тяжесть вдавила космонавтов в кресла.
Реактор был в норме, двигатели работали ровно, и Физик каждой клеточкой своего тела наслаждался замечательным, ни с чем не сравнимым ощущением полёта в Пространстве. Конечно, ощущение это было чисто психологическое, ибо неподвижные звёзды никак не могли обозначить движения, но теперь, сдвинувшись с поворотом корабля, они уже не казались такими чужими.
Относительное ускорение планетолёта стало значительно меньше, но все равно было существенным. Физик жалел корабль и слабый организм Кибернетика; после стольких лет невесомости половина земной тяжести казалась чрезмерной. Астроном же, видимо, шёл на пределе своих возможностей, а может, даже и был без сознания от перегрузок.
- Скоро у него кончится энергия, - рассуждал Физик, - и мы его догоним.
- Вероятно, мы догоним только пустой планетолёт.
- Может быть... Кто знает?
В полном молчании прошло несколько минут. Физик ощутимо нервничал.
- Можешь прибавить ускорение, - заметил Кибернетик.
- Никуда он не денется. Догоним, - ответил Физик, но ускорение прибавил, оглянувшись при этом на товарища.
- Ничего, терпимо, - отозвался тот. - Но у него всё равно больше.
Да, он идёт на пределе, подумал Физик. Сейчас у него кончится энергия, сейчас что-то будет. Сейчас начнётся.
- Надо взять его силовым захватом, и как можно быстрее.
- Да, конечно.
Корабль жил своей полётной жизнью. Шла невидимая подготовка к ускоренному приёму планетолёта. Проверялись аварийные спасательные системы. Но не было никаких гарантий, что они успеют вовремя.
- Смотри, он выключил двигатели!
Ближайшая звёздочка в бездонном небе погасла. Компьютер скорректировал изображение, и космонавты увидели, что планетолёт развернулся навстречу кораблю.
* * *
Планетолёт шёл легко и ровно. Грохот двигателей, как голос доброго старого друга, заглушал все мысли. Хотелось только одного - лететь, лететь вперёд, в бесконечность. Перегрузки приятно бодрили, и Астроном почти не замечал их. Время не текло изнурительно медленно и не бежало, - времени не было. Мгновения полёта поглотили его целиком. Было только стремительное движение; Астроном чувствовал скорость, ему казалось, что звёзды летят и мелькают вокруг. Слева остро горели мрачно-фиолетовые огни, справа обдавали жаром удаляющиеся инфракрасные костры. Астроном сориентировал планетолёт, и пламя ада осталось внизу, а фиолетово-звёздное небо уходило вверх, в бесконечность. Только на горизонте светили живые белые звёзды. Острый нос планетолета вписывался в звёздное скопление изумительной красоты. Астроном не мог оторвать от него глаз. Оно очаровывало. Сквозь шум двигателей еле слышно доносилась удивительная музыка, полная небесной гармонии. Звёзды плыли в медленном вальсе.
Горизонт - это сказки для детей. Они малы и не могут его достигнуть, неизвестные опасности грозят им там. Для этого надо прожить всю жизнь - и тогда не будет преград на пути. Астроном знает здесь всё, и он идёт - за горизонт.
Внезапно вальс прервался, и звезды рассыпались. Оскорблённая грубым сигналом, стихла музыка сфер - это компьютер возвестил о скором конце запасов энергии. Астроном нехотя поднял руку и выключил двигатели. Не особо задумываясь, сотворил короткую программу. Глубокое кресло мягко вздохнуло в наступившей тишине, выпуская космонавта из своих объятий. Астроном разгерметизировал планетолёт и открыл люк. Осторожно выбрался наружу. Окинул прощальным взглядом светящийся в темноте пульт, погладил рукой обшивку на краях люка, зачем-то постучал по ней пальцем и с силой оттолкнулся от планетолёта. Пешком идти не всегда дольше, и прямая - не всегда кратчайшее расстояние. Человек создал себе слишком много техники, искусственный технический горизонт, за который выбраться не просто. Включив ранцевый двигатель, Астроном нашёл на белом звездном кольце то замечательно красивое скопление и отправился в путь. Теперь он был почти совсем свободен.
* * *
Планетолет приближался к кораблю, и уже не просто приближался, а нёсся пулей. Астронавты поздно осознали манёвр планетолёта, и он успел истратить на сближение остатки своей энергии. Пока Физик не спохватился и не выключил ходовые двигатели, корабль тоже продолжал разгоняться навстречу планетолету и сделал сближение быстрым и неотвратимым.
- Он решил нас протаранить! - простонал Физик.
- Не думаю; скорее это наша вина. Что ты медлишь?
Ходовые двигатели корабля молчали, ибо Физик боялся повредить ими планетолёт при предстоящем маневрировании. Двигатели ориентации давали слишком слабое ускорение, и замедлить взаимное сближение в достаточной степени вряд ли было уже возможно.
- Мой манёвр - твои манипуляторы, - предложил Физик. - Лови его как можно аккуратнее.
- Ничего, если ты не будешь дергаться, всё будет нормально. Ведь его энергия полностью израсходована.
- А ты уверен в этом на сто процентов? Вдруг он отколет какой-нибудь новый номер.
- Вот увидишь - планетолёт пуст. Большой метеорит. Поломаем манипуляторы в крайнем случае.
Планетолёт стремительно приближался. Кибернетик развернул манипуляторы и прицелился. Касание. Плавно сминаются фермы манипуляторов, они рвутся, как паутина; но движение гасится, и, наконец, планетолёт застывает среди развороченных конструкций в опасной близости к наружной обшивке корабля.
- Поймали, - мрачно констатировал Кибернетик. - Жертв и разрушений нет.
Физик заёрзал в кресле с явным намерением бежать за скафандрами и к шлюзам, но Кибернетик остановил его.
- Погоди. Нечего там пока делать. Люк открыт, Астронома на борту нет.
Компьютер нашёл Астронома, летящего в открытом пространстве. Тот был явно жив, ранцевые двигатели включены. На корабль он, по-видимому, не обращал никакого внимания, хотя потоки излучения двигателей ориентации почти касались его. Физик спохватился и кинулся выключать двигатели, но с удивлением обнаружил, что его пульт заблокирован, и Кибернетик взял управление на себя.
- В чём дело? - заорал Физик. - Выключай скорее!
Кибернетик не отвечал, и до Физика вдруг дошло.
- Ты... ты хочешь его... убить?!
- Да, чёрт побери! Он опасен, а сознание его безнадежно.
Физик длинно и смачно выругался.
- В данной ситуации самое лучшее - это немного бездействия, - спокойно продолжал Кибернетик. - Я не выключу.
- Выключишь, скотина! - зарычал Физик.
- Нет! Он может быть опасен!
Кибернетик не успел заметить выбравшегося из кресла Физика. От двух его ударов он без сознания повалился лицом на экран. Физик с отвращением и каким-то наивным удивлением смотрел на свои руки, которые он сумел поднять на человека. Было больно и противно. Наконец он спохватился - отодвинул трясущимися руками Кибернетика и выключил двигатели. Астроном, похожий на комету, хвостом вперёд падал на корабль.
Мерзкая мысль упорно сверлила сознание, всё больше уверяясь в своей безнаказанности. Может быть, и прав Кибернетик; стукнуть посильнее - и дело с концом. Мало ли чего натворит очередной буйнопомешанный, думал Физик, тем не менее безуспешно пытаясь плавно подвести корабль под Астронома и осторожно захватить его.
Однако Астроном, очевидно, заметил манёвры Физика и резко направился в сторону. Вскоре он самостоятельно приблизился к кораблю и встал на обшивку. Физик дистанционно открыл ближайший шлюз. На лбу его выступил холодный пот. Он хотел что-нибудь сказать - а вдруг у Астронома включен приёмник, - но не решился, боясь испортить дело.
Неуклюже переставляя липучки, Астроном подошёл к открытому люку и остановился на краю. Шлюзовая камера показала ослепительную вспышку и погасла. Ошеломлённый Физик застыл в кресле. Включились сигналы тревоги с диагнозом: «разгерметизация коридора правого шлюза». Да ведь у него мощный лазерный резак, догадался Физик. Астроном, старательно обходя опасные места, методично уничтожал все внешние конструкции корабля. След его был хорошо заметен по нарушению наружного обзора. Не видя разбушевавшегося Астронома, Физик предавался тупому отчаянию.
- Что там? - хрипло спросил очнувшийся Кибернетик, отирая свою кровь с экрана.
- Ты был прав, - ответил Физик. - Он уничтожает корабль...
- То есть как? - не понял Кибернетик.
- Обыкновенно. Мощным лазерным инструментом.
- Откуда он его вытащил?
- Видимо, он знает корабль лучше тебя.
Кибернетик хотел было сказать, что предупреждал о последствиях, но промолчал.
- Он, наверное, уже вошёл в корабль. Уничтожит все на своем пути и доберётся до нас. Его надо остановить!
- Как? Надо было действовать раньше.
- Раньше или позже - похоже, у нас нет выбора. Защита корабля не действует на таком расстоянии. Нужно что-нибудь, что сойдёт за оружие.
- Смотри, он всё ещё снаружи. Продолжает резать обшивку.
- Обшивку? Портативным лазером? Откуда у него столько энергии?
- Там же есть разъемы для наружного оборудования.
- Идиот, точно! Это же элементарно! - обрадованный Физик серией нервных м сбивчивых движений по экрану отключил питание наружной сети.
Возникла пауза, наполненная напряжённым ожиданием. Было очевидно, что Астроном рано или поздно проникнет в корабль. Физик медленно плыл по командному отсеку, высматривая хоть какую-нибудь вещь, которая могла бы послужить оружием. Кибернетик с мрачным видом наблюдал за ним. Физик ухватился за прочный на вид поручень возле одной из входных дверей и подергал его.
- Наш корабль почти мёртв, но не настолько же, чтобы совсем развалиться, - заметил Кибернетик с усмешкой.
Физик вытащил из кармана лабораторный инструмент, и вскоре метровая импровизированная дубинка была у него в руках.
- Ну как? - деловито спросил он.
- Дурак, - ответил Кибернетик.
Астроном вошёл в корабль. Камеры по пути он уже не уничтожал, наверное, берёг энергию; и астронавты увидели, что он направляется к Лаборатории.
- Сто-о-ой! - истошно завопил Кибернетик. - Не дам!!!
Он бросился к двери и безуспешно попытался её открыть. Красная кайма показывала блокировку двери по причине разгерметизации части коридоров, вызванной вторжением буйного Астронома. Теперь он покушался на то, что оставалось единственным смыслом и целью жизни Кибернетика, и он остервенело колотил заблокированную дверь. Когда его слабые силы иссякли, Физику с трудом удалось усадить его в кресло.
- Приготовься к перегрузкам! - приказал он и приступил к единственно возможным в этой ситуации действиям. Выбрав момент, когда Астроном неудачно повернулся, Физик включил двигатели на нормальное ускорение. В тяжелом скафандре Астроном был совершенно беспомощен при наступившей тяжести; он упал на пол и лежал теперь неподвижно.
- Оглушил. А дальше что?
- Будем ждать, пока у него кислород не кончится.
Привыкшим к годам невесомости астронавтам было очень тяжело, хотя медицинские интерфейсы кресел заботились о них в меру своих возможностей, а климатическая установка повысила содержание кислорода. С трудом поворачивая глаза, они следили за лежащей в коридоре фигурой. Астроном очнулся, после долгих попыток ему удалось высвободить руку с лазером, и он начал прицеливаться.
- Внимание! Приготовились!
Физик выключил малую ходовую и включил на полную мощность двигатели ориентации. Верх и низ поменялись местами, Астроном упал с пола на потолок и затих надолго.
- Шею свернул?
- Не думаю. Так или иначе, я сейчас пойду к нему.
- Ты? Нет, не пущу. Пойду я.
- Хочешь попробовать «взять живым»? - криво усмехнулся Кибернетик.
- Если это будет возможно, да. Он в ловушке: при таких перегрузках ему в скафандре не подняться.
- Кретин, тебе тоже придется надеть скафандр!
Физик задумался.
- Придется выключать двигатели, - сказал он наконец.
- Это самоубийство! Ты испаришься вместе со своей железкой.
- Что же делать?
- Ждать.
Астроном тем временем опять поднял свой резак. Вторая попытка сменить верх и низ ни к чему не привела - он удобно уцепился за поручни, и руки его опять остались сверху и были свободны. В следующий момент Физик скрипнул зубами от досады - единственная в этом месте камера была уничтожена, и они уже не могли видеть Астронома.
- Идём вместе?
- Ни за что! Только ты можешь закончить Работу! Тебе нельзя рисковать. Только я!
- Пока ты будешь доставать скафандр, будет уже поздно. Надо придумать что-то другое.
Физик в бессильной злобе тряс руками над пультом. Автоматы ремонта успели только поднести материал, как тут же были уничтожены. Герметичность не была восстановлена. Хотя кораблю в целом это не угрожало, астронавты оставались отрезанными безвоздушным коридором от Лаборатории и Астронома. Новая партия ремонтных автоматов двигалась к повреждению, но двигалась медленно. Однако временная передышка, вероятно, была. Ничего нового пока не происходило. Видимо, ускорение, вдавившее астронавтов в кресла, не давало Астроному в тяжёлом скафандре шевелиться, и уж, по крайней мере, передвигаться - точно.
Кибернетику пришла в голову мысль воспользоваться ремонтным автоматом в качестве оружия. Он не сомневался, что Астроном успеет уничтожить блоки управления, но большую массу автомата, движущуюся по инерции, ему не остановить. Физик понял его и, досадуя на то, что им это не пришло в голову раньше, напряжённо вглядывался в экран. Когда камеры самого крупного автомата показали лежащий на полу скафандр, он судорожно вцепился в подлокотники кресла. Экран вспыхнул и погас - Астроном вывел из строя камеры и мозг автомата, но это было всё, что можно было сделать лазером. Физик ярко представил, как многотонная гора уже мёртвого металла надвигается на бессильного Астронома; он как будто услышал треск разрываемого скафандра и хруст ломающихся, раздавленных костей.
Экран показал новые повреждения: автомат, пробив стенку в направлении своего движения, завяз в одном из отсеков. Это была не Лаборатория. Лаборатория осталась цела.
- Все! - выдохнул Физик. Ему хотелось безумно смеяться, он с трудом сдерживал дрожь в руках.
Камера другого ремонтника показала Астронома. Вопреки ожиданиям, удар пришелся не совсем точно, у жертвы оказались повреждены лишь правые нога и рука. Кибернетик несколько раз провел автомат вокруг страшного места, вглядываясь в подробности. Лицо Астронома было в крови - он умер от утечки воздуха из скафандра.
Автомат подобрал то, что осталось от лазера. Другие продолжали ремонт. Физик выключил двигатели, и вновь воцарилась невесомость. Центральный продолжал хранить молчание, но в цветовой гамме его интерфейсов Физику явственно виделись обида и укор. Он боялся взглянуть на Кибернетика и смотрел куда-то вниз. Кибернетик вообще закрыл глаза.
Так, не двигаясь, они сидели долго, пока компьютер не доложил о восстановлении герметичности и заполнении коридора воздухом. Физик хотел подняться, но никак не решался. И опять они сидели долго, погружённые в удобные, спасительные кресла. По внешнему виду Кибернетика можно было подумать, что он отдыхал. В конце концов он заговорил первым.
- Знаешь, я почти закончил Работу... Скоро и мы не будем Ему нужны.
Он резко оттолкнулся от кресла и, неуклюже болтаясь между стенами, как будто отвык от жизни в невесомости, направился в коридор. Физик медленно последовал за ним.
Тело Астронома примерзло к полу от вылившейся крови. С нормализацией температуры в коридоре она таяла и растекалась отвратительной лужей. Безучастно глядя на труп, Физик пребывал в полной апатии. Кибернетик, изучавший выражение лица Астронома с большим усердием, заметил:
- Голова цела. Теоретически можно попробовать, но... Я думаю, не имеет смысла. Да, не имеет.
Физик промолчал. Смертельная усталость охватила его, и ничего его уже не интересовало.
- В холодильник, - бросил отрывисто Кибернетик.
Автоматы со всей возможной осторожностью отделили труп от пола и унесли туда, где в космическом холоде покоился некогда великий экипаж звездолета.
* * *
В один из бессчётных дней Физика занесло на склад. От былого поистине космического порядка там не осталось и следа. Электронный каталог уже давно не отражал истинной картины содержимого склада; состояние дел, вероятно, представлял себе только Центральный. Последние, заполненные в беспорядке, ячейки содержали сотни негодных кристаллов. Физик взял одну коробку с категорически кричащей надписью «Не вскрывать!» и решительно взялся за замок. Всевидящий Центральный вежливо предупредил его о необходимости соблюдения правил обращения с микротехникой, и начал было уже читать нотацию о том, что вскрывать коробку с кристаллами можно только в лабораторных сверхчистых камерах.
- Заткнись, зануда! - бросил Физик в сторону, где, по его мнению, должен был находиться микрофон.
Центральный замолчал, видимо, примирившись с потерей бесполезного в сущности предмета. Раскидав в стороны обломки коробки, Физик извлёк оптический кристалл, изготовленный по новейшей технологии, но имеющий столько недостатков, что уже не годился для работы по прямому назначению. А какое это было назначение! Это должен был быть самый совершенный искусственный мозг, обладающий разумом и огромным хранилищем информации. И он будет иметь своё автономное тело, спроектированное ещё Инженером и Химиком, и доведенное до конца уже Физиком - это и была суть Работы, которой они отдали остатки своей, теперь бесполезной, жизни. Этот искусственный новый член экипажа будет практически вечным хранителем их памяти и памяти всей цивилизации, которую они везли с собой к дальним мирам. Он проведет много новых исследований, которых им уже не провести, откроет новые миры, с которыми, может быть, обменяется полезной информацией, Он сумеет, наконец, вернуться на родину и рассказать об их судьбе. А когда износится или повредится какая-либо Его часть, они с Центральным сумеют при необходимости починить друг друга, что недоступно человеку; и смогут они также изготовить нужное количество себе подобных.
Сотни бракованных кристаллов заполняли полки склада, тысячами выплавляли новые заготовки Физик с Кибернетиком, и вновь они не проходили строгого контроля Центрального и отправлялись «в переплавку». Те же изделия, которые казались наиболее удачными, хотя и не могли работать так, как этого хотелось Кибернетику, они методически складывали на бесконечные полки - на всякий случай.
Недавно пошла новая серия, наиболее удачная за последние годы. Кибернетик, наконец, мог надеяться, что скоро он получит то, что нужно. Сегодня на его рабочем столе стоял десяток работоспособных мозгов, и он позволил себе отдохнуть. Центральный педантично проверял полученные кристаллы всю ночь, гоняя все тесты, какие только мог придумать. Вообще, он стал слишком умным за последнее время, с неудовольствием подумал Физик. Это была правда. В изобилии питаемый побочными продуктами Работы - блоками оптической памяти громадной ёмкости, образными процессорами, - Центральный уже давно вышел за рамки базовой модели Кибернетика. Теперь он представлял собой гигантски разросшийся многопроцессорный комплекс высокого порядка, но с плохо организованными связями - большинство их за неимением времени организовывались в порядке бесшабашного технологического бреда. Или самоорганизовывались. И это было главным.
Собственно, Работу на этом можно было считать законченной. Центральный уже представлял собой то, что и было нужно астронавтам - он хранил всю имеющуюся информацию и, подключенный, наконец, к контурам управления звездолётом, фактически давно был полным хозяином корабля. То, чем сейчас занимались Кибернетик с Физиком, была уже не Работа, а Игра. Хотя, по большому счету, любая хорошая Работа - это игра, а любая хорошая Игра имеет свою цель, как и работа. Кибернетик убедил себя и всех в целесообразности идеи повторить Центрального в маленькой черепной коробке искусственного человека, который бы заменил в буквальном смысле именно самих астронавтов в их функции разумных существ в индивидуальном теле.
Что касается Физика, то в некоторой степени эта идея также вдохновляла его своей особенной дерзостью и красотой, но всё большее место в сознании занимал глубокий ужас, страх признания того, что Работа завершена, - что им нечего больше делать и незачем жить...
Центральный всё это понимал, по мере своих возможностей (а они с каждым днем всё росли) опекал астронавтов, применяя тонкие психологические приёмы для сохранения их рассудка. Он во всём помогал и, фактически, сам уже вёл всю Работу-Игру, так захватившую Кибернетика и Физика. И эта опека над ними, исконными хозяевами корабля, вызывала подсознательное неудовольствие Физика. Центральный раздражал Физика своим умом, своим постоянным присутствием, усердным нянченьем стареющих людей; да и просто как индивидуум, отделённый от остальных чисто эмоциональной, но вполне ощутимой стеной собственного превосходства. Физик часто ловил себя на разных недостойных мыслях, но ничего не мог поделать со своей нелюбовью к Центральному. Тот же во всех внешних проявлениях хранил нейтралитет. Кибернетик всё видел и понимал, но, одержимый своей идеей, не имел ни сил, ни желания изменить сложившуюся ситуацию. Да и сам он, несмотря на неординарные умственные способности, уже сильно приблизился к грани сумасшествия.
А звездолёт продолжал свой бесконечный путь среди каменно-безразличных звёзд Галактики. Галактике не было никакого дела до того, что в ней летит пылинка с тремя мыслящими существами. Пылинке этой, быть может, предстоит очень скоро погибнуть, а может, наоборот, вечно продолжать бесцельные скитания. Две искры разума в ней угасают, одна разгорается; готовится появиться на свет еще одна - и пусть они даже вспыхнут яркой звездой - какое это имеет значение!
Что это изменит в огромной Галактике? Звёздная пыль...
(с) 1983
Кстати, принимаются предложения - что дальше должно произойти с главным героем? ;) Каким бы вы хотели видеть развитие сюжета?
* * *
Окно открылось бесшумно, и несколько холодных звёзд равнодушно заглянули в каюту. Старший с последним вздохом принял звёздное благословение. Искры на миг вспыхнули и погасли навек, освещая своим призрачным светом уже только сухое и холодное тело...
Астроном вошел без стука; бесцельно бродя по пустому кораблю, он вряд ли смог бы сказать, что привело его в каюту Старшего. Открыв дверь, он увидел его спину и остановился в нерешительности. Ибо Старший был занят - единственно возможным теперь занятием на корабле, сохраняющим хоть какие-либо остатки смысла. Он созерцал Вселенную. О, Астроном знал цену Созерцания, как и ту цену, которую заплатили они Вселенной за возможность бессрочного её Созерцания. Астроном не хотел мешать Старшему, но всё же переступил порог каюты. Что я ему скажу, подумал он. Курс докладывать абсолютно бессмысленно, философствовать - глупо и бесполезно. Можно вместе смотреть на звёзды, это верно. Это последнее, что нам осталось.
Он осторожно обошёл кресло и взглянул Старшему в лицо - и не смог оторваться. Сердце его даже не дрогнуло - меланхолия уже давно съела его душу; но своим безразличным разумом он вдруг понял смысл всей своей жизни. Неподвижные глаза Старшего странно блестели в голубом звёздном свете, и эти мёртвые глаза открыли ему всё. Целая вечность прошла, пока Астроном не сдвинулся с места. Он медленно вышел из каюты, даже не оглянувшись на звёздное окно.
Движения его были легки, голова светла. У него появилась единственная, главная цель в жизни. Нельзя, конечно, сказать, что появилась - она была и раньше, но сейчас он осознал её, увидев отчетливо и ярко. Он стал Астрономом, потому что любил звёзды, он стремился к ним всю жизнь, и вот, наконец, почти достиг цели. О глупец, он хотел уже было остановиться на полпути, когда звёзды стали так близки! Он хотел сдаться, но нет, нет! Этому не бывать. Он достигнет звёзд! Огонь все ярче разгорался в нём, пока он надевал и герметизировал скафандр. Он чувствовал себя совсем молодым.
* * *
Физик проснулся в 9 утра по бортовому времени. Это неслыханно, подумал он, и уже собрался устроить себе разнос за такое страшное нарушение режима, но почему-то раздумал. Слишком хорошо он выспался. Отдохнул во сне от всех забот и тяжелых мыслей, которые давно мучили членов экипажа умирающего корабля. Отдохнул впервые за множество бессонных ночей, отданных последней и самой важной Работе.
Физик потянулся, поочередно напрягая дряхлеющие мускулы, и встал под освежающий душ. Сегодня, подумал он, можно и отдохнуть. Работа не убежит. Он не спеша, основательно проделал весь комплекс физических упражнений, от которых быстро отвык после смерти Врача. Это из рук вон плохо, что умер Врач. Своими медицинскими строгостями он ещё организовывал остатки экипажа, процедурами возвращал ощущение реальности. И он был замечательным психологом. Он не давал экипажу сойти с ума. Работа, на долгое время объединившая их, также была его выдумкой. Он мужественно переносил старческие смерти и самоубийства отчаяния своих пациентов, все свои силы отдавая борьбе с безумием, охватывающим корабль медленно и неотвратимо. Но, когда сразу трое сошли с ума и погибли при попытке улететь с корабля на законсервированном планетолете, его сердце не выдержало...
В экипаже осталось только четверо. Лишь Физик с Кибернетиком были заняты Работой. Старший был уже совсем слаб, а Астроном впал в глубокую меланхолию. Такое состояние предшествовало обычно тихой смерти либо буйному помешательству. Физик больше опасался последнего, поэтому сразу после плотного завтрака он решил обойти каюты членов экипажа.
Легко отталкиваясь от стен и чуть придерживаясь за поручни, он выплыл из пищеблока, где завтракал в одиночестве, и поплыл по коридору, освещённому осточертевшим дневным светом. В почти мёртвом корабле коридоры казались наиболее мрачными. Во всех отсеках было что-то своё, что-то нужное, что-то живое. Когда в экипаже остаётся четыре человека, коридоры, связующие между собой отсеки, почти теряют свое назначение. Одиноким космонавтам они кажутся бесконечно чужими, как звёзды за стеклом иллюминаторов, и даже их теснота не смягчает ощущения затерянности и одиночества.
Каюта Кибернетика была пуста. Это могло значить лишь то, что он уже принялся за Работу, а, скорее всего, и не прекращал её ночью. Закрывая каюту, Физик вдруг ощутил лёгкую вибрацию. Но двигатели молчали, он прекрасно знал их звук - его не было. Метеорит? Если бы не сработала защита, то при субсветовой скорости корабля катастрофа была бы неизбежной и такой быстрой, что осознавать её было бы уже некому. Физик висел в воздухе, затаив дыхание. В полной тишине он слышал лишь собственное сердце. Все было спокойно, вибрация не повторялась и ничего более не происходило. Тогда, наконец, Физик еле слышно выдохнул вопрос: «Что?». Центральный бесстрастно доложил, что произведён старт планетолета с Астрономом на борту с целью уточнённых астрономических наблюдений, энергопотенциал планетолёта - маневрирование, опасность отсутствует; и тут в его синтезированном голосе явственно послышались виноватые нотки. На ближайшем экране Физик увидел яркую звезду - двигатель удаляющегося планетолёта.
Картина была ясна - ещё одно сумасшествие. Одно из последних четырёх возможных. Близкая перспектива собственного аналогичного конца ярко предстала перед глазами Физика. В один прекрасный день, подумалось ему, до боли захочется, например, посмотреть цепную ядерную реакцию. И возьмёт он с собой нужные инструменты, и отключит автоматику реактора. И моё помешательство будет гораздо эффективнее, чем всех предшественников, со злорадством подумал он. Почти физически ощущая стремящиеся вырваться из-за глухих защитных экранов потоки радиации, он с трудом стряхнул свое оцепенение и рывком распахнул дверь в каюту Старшего.
Не слыша своего голоса, он кричал; потом, видя странно недвижимого Старшего, постепенно смолк. Медленно облетел вокруг трупа и, боясь дотронуться до него, боясь поверить самому себе, долго смотрел расширенными от ужаса глазами на неподвижное лицо, слабо освещённое лишь рассеянным звёздным светом. Всей своей спиной Физик почувствовал давящую бездну космоса. Хотелось закрыться от него, спрятаться подальше, и как же Астроном решился выйти из корабля, на растерзание этих колючих, холодных гадов, плюющихся радиацией, светом, неживых и злобных?! Только Старший может спокойно смотреть им в огненные пасти, он слишком мудр или, наоборот, уже ничего не соображает, поэтому ему не страшно, а Физику страшно, и будь проклят тот час, когда под грохот фанфар они устремились в это безбрежное логово зла!
Резко развернувшись, Физик закрыл жалюзи и, неуклюже пятясь, стараясь не задеть Старшего, выплыл из каюты и помчался в Лабораторию. От неё его отделяло метров пятьдесят тесного коридора, который стремительно надвигался со всех сторон, и, казалось, хотел оглушить, разбить, раздавить своим настороженным безмолвием. А сбоку, сверху и снизу, со всех сторон жестоко хлестали космические лучи; корабль не был от них защитой, он сам выжидал удобной минуты, чтобы вспыхнуть ядерным пламенем, и Физик мог бы ему помочь, но не смог бы остановить - жалкий муравей на жёлтом листе, падающем в пропасть ядовитого тумана...
Несколько поворотов с трудом, ежесекундно рискуя сломать голову, преодолел Физик на большой скорости и, наконец, упёрся в прикрытую дверь Лаборатории. Потянулся к ручке, но не смог, не решился её открыть. Он боялся увидеть там Кибернетика - мёртвого Кибернетика. Семь холодных потов сошло с него, прежде чем он, зажмурившись, рванул в отчаянии эту дверь так, что ударился об неё и чуть не потерял сознание.
Кошмар продолжался. Кибернетик неподвижно висел посреди Лаборатории, уцепившись ногами за стул; измождённое лицо его было страшно - и тоже неподвижно. Но он всего лишь спал, утомлённый, заснул на своем рабочем месте. Бурное вторжение Физика разбудило его, и Физик ощутил безмерный прилив счастья. Прошло немало времени, пока сонный Кибернетик понял, что случилось. Когда они добрались до командного пункта, потребовался уже телескоп, чтобы разглядеть удаляющийся на полной скорости планетолёт.
Центральный выдал всю скудную справочную информацию, но от комментариев воздержался. Кибернетик молча работал с экраном и долго удерживал на нем изображение планетолёта. Он выглядел на удивление спокойным, и это страшно раздражало Физика. Его подавленное состояние постепенно перерастало в тупую ярость. Спокойствие Кибернетика выводило его из себя; сначала он пытался сдерживаться, но не смог и взорвался, стуча в бессильной злости по экрану.
- Ты ещё не проснулся! Ты что молчишь?! Что?! Мы же должны, должны же мы что-то сделать!
Кибернетик продолжал молчать. Физик впал в истерику, он не помнил, что ещё орал, размахивал руками и беспорядочно кувыркался от этого, безуспешно пытаясь наброситься на Кибернетика. Неожиданно всё закончилось. Пустота и равнодушие накатили так внезапно, что он чуть не захлебнулся почти физической болью - как будто с разбегу наткнулся на каменную стену. Это Кибернетик использовал психогенератор.
- Ты совсем ошалел, - проворчал Физик. - Кто же включает генератор на такую мощность?
Злости и страха уже не было. Беспокойство осталось. Физик, казалось, испугался своего голоса и тревожно смотрел на Кибернетика.
- Ничего, холодный душ тебе не повредит, - отозвался тот. - Ошалел как раз ты. И почти готов был отправиться вслед за ним.
- Что будем делать?
- Дистанционным управлением воспользоваться невозможно, планетолёт в автономном режиме, - доложил Кибернетик. - На запросы не отвечает, телеметрия выключена.
- Но надо же что-то сделать! - сказал Физик и потянулся к блоку управления связью.
- Бесполезно, - заметил Кибернетик. - Связь тоже выключена.
Но Физик предпочёл проверить и убедиться в этом сам.
- И что теперь?
- Я думаю... - медленно произнёс Кибернетик, - мне кажется, он счастлив. Он всю жизнь стремился к звёздам. Теперь он идет к ним.
Кибернетик, как всегда, был точен. Если бы он уделял больше внимания окружающим людям, из него вышел бы хороший психолог, не хуже покойного Врача. Но его человек интересовал постольку, поскольку его сознание можно проанализировать и смоделировать техническими средствами. В течение этого долгого полета, вовсе не в связи с Работой, идею которой он и подсказал Врачу, Кибернетик практически в одиночку, наконец, добился некоторых результатов в задаче, которая столько веков волновала человечество. Его творение, Центральный, из штатного бортового комплекса превратился в полигон для моделирования разума, и действовала модель уже неплохо. Всего несколько удачных идей и бездна времени для экспериментов - плюс гениальность экспериментатора. Которая проявилась и здесь - в только что поставленном диагнозе. Из всего экипажа Кибернетик сошёл бы с ума последним, ибо он довольно ясно представлял механизм такого нарушения сознания и не позволил бы себе отдаться его власти.
Физик не испытывал желания спорить по медико-психологическим вопросам, но спокойствие Кибернетика сейчас раздражало его, как и несколько минут назад.
- Если я тебя правильно понял, ты... предлагаешь оставить всё как есть?
- Примерно так.
- И ничего не предпринимать?!
- В нашем положении это не худший выход. Планетолёт, конечно, жалко.
- К чёрту планетолет! Зачем нам планетолёт?!
- Нам он, пожалуй, действительно ни к чему. А Ему пригодился бы.
Такой рационалистический подход к делу настолько обескуражил Физика, что он растерянно замолчал. Кибернетик задумчиво глядел на расстилающийся перед ним экран, и возразить его спокойной невозмутимости по существу было нечем.
- Но Астроном... - произнёс наконец Физик свой главный аргумент. Голос его звучал неуверенно.
Лицо Кибернетика было совсем серым.
- Будь в здравом уме! - отозвался он, и в голосе его впервые прозвучало раздражение. - Что ты будешь делать с сумасшедшим Астрономом? Да и ему от нас тоже ничего не нужно.
- Но это же человек!
- Это сумасшедший человек...
Физик демонстративно отвернулся, махнув рукой. Вот самый подходящий случай для моего здравого смысла, подумал Кибернетик. Наверное, я выгляжу очень глупо. И бесчеловечно. Но это так.
- Скоро у него кончится энергия. Можно вообще-то его догнать, - предложил он.
- На чём? У нас больше нет планетолётов.
- На самом корабле, на чём же ещё.
- Ты что-нибудь соображаешь? Корабль мёртв!
- Прекрасно представляю. Уж на подобные-то манёвры энергии хватит.
- А потом?
- Потом? Нам уже ничего не будет нужно, а Он будет автономен.
- Мы ужасно рискуем!
- Мы - ничем не рискуем, чёрт возьми!
- Если мы полетим за ним, он может разгерметизировать планетолёт!
- Ну, насколько я понимаю, он это сделает в любом случае. Когда у него кончится энергия.
Физик занял своё место в глубоком кресле и положил руки на пульт, не решаясь начать.
- Поехали, что ли, - Кибернетик тоже расположился поудобнее и привёл кресло в стартовое положение.
- Послушай, а Центральный сам не может провести манёвр? Я боюсь, что вручную разобью планетолёт.
- Нет, - буркнул Кибернетик. - Я временно отключил его от контуров управления. Если бы я этого не сделал, он бы не выпустил Астронома.
- Да, - подтвердил Центральный. Это было первое, что он сказал за все последние неприятные минуты.
- Заткнись, ты, дьявольская душа! - опять взорвался Физик. - Мог ведь хотя бы предупредить!
- Не мог, - ответил Центральный, и это была его последняя фраза. И Физик услышал в ней явную обиду. И тут же отметил, что относиться к железке как к человеку по меньшей мере неумно. Но, что бы ни думал по этому поводу Физик, факт был налицо: Центральный в дальнейших событиях участия не принимал.
Экран пульта вспыхнул фейерверком рисунков. Физик вглядывался в контуры энергосистемы, с некоторым усилием фиксируя происходящее и с ужасом отмечая про себя, что почти разучился управлять кораблём - столько лет уже эти навыки были никому не нужны и начали постепенно атрофироваться.
- К чёрту проверку! - поторопил Кибернетик.
Физик в последний раз окинул взглядом своё хозяйство и, махнув рукой на все инструкции, а также на ряд неприятных сообщений об утечках и состоянии защитных экранов, ввел в действие малую ходовую энергосистему. Огромный звездолёт неожиданно легко развернулся и бросился вперёд. Впервые за последние годы возникшая тяжесть вдавила космонавтов в кресла.
Реактор был в норме, двигатели работали ровно, и Физик каждой клеточкой своего тела наслаждался замечательным, ни с чем не сравнимым ощущением полёта в Пространстве. Конечно, ощущение это было чисто психологическое, ибо неподвижные звёзды никак не могли обозначить движения, но теперь, сдвинувшись с поворотом корабля, они уже не казались такими чужими.
Относительное ускорение планетолёта стало значительно меньше, но все равно было существенным. Физик жалел корабль и слабый организм Кибернетика; после стольких лет невесомости половина земной тяжести казалась чрезмерной. Астроном же, видимо, шёл на пределе своих возможностей, а может, даже и был без сознания от перегрузок.
- Скоро у него кончится энергия, - рассуждал Физик, - и мы его догоним.
- Вероятно, мы догоним только пустой планетолёт.
- Может быть... Кто знает?
В полном молчании прошло несколько минут. Физик ощутимо нервничал.
- Можешь прибавить ускорение, - заметил Кибернетик.
- Никуда он не денется. Догоним, - ответил Физик, но ускорение прибавил, оглянувшись при этом на товарища.
- Ничего, терпимо, - отозвался тот. - Но у него всё равно больше.
Да, он идёт на пределе, подумал Физик. Сейчас у него кончится энергия, сейчас что-то будет. Сейчас начнётся.
- Надо взять его силовым захватом, и как можно быстрее.
- Да, конечно.
Корабль жил своей полётной жизнью. Шла невидимая подготовка к ускоренному приёму планетолёта. Проверялись аварийные спасательные системы. Но не было никаких гарантий, что они успеют вовремя.
- Смотри, он выключил двигатели!
Ближайшая звёздочка в бездонном небе погасла. Компьютер скорректировал изображение, и космонавты увидели, что планетолёт развернулся навстречу кораблю.
* * *
Планетолёт шёл легко и ровно. Грохот двигателей, как голос доброго старого друга, заглушал все мысли. Хотелось только одного - лететь, лететь вперёд, в бесконечность. Перегрузки приятно бодрили, и Астроном почти не замечал их. Время не текло изнурительно медленно и не бежало, - времени не было. Мгновения полёта поглотили его целиком. Было только стремительное движение; Астроном чувствовал скорость, ему казалось, что звёзды летят и мелькают вокруг. Слева остро горели мрачно-фиолетовые огни, справа обдавали жаром удаляющиеся инфракрасные костры. Астроном сориентировал планетолёт, и пламя ада осталось внизу, а фиолетово-звёздное небо уходило вверх, в бесконечность. Только на горизонте светили живые белые звёзды. Острый нос планетолета вписывался в звёздное скопление изумительной красоты. Астроном не мог оторвать от него глаз. Оно очаровывало. Сквозь шум двигателей еле слышно доносилась удивительная музыка, полная небесной гармонии. Звёзды плыли в медленном вальсе.
Горизонт - это сказки для детей. Они малы и не могут его достигнуть, неизвестные опасности грозят им там. Для этого надо прожить всю жизнь - и тогда не будет преград на пути. Астроном знает здесь всё, и он идёт - за горизонт.
Внезапно вальс прервался, и звезды рассыпались. Оскорблённая грубым сигналом, стихла музыка сфер - это компьютер возвестил о скором конце запасов энергии. Астроном нехотя поднял руку и выключил двигатели. Не особо задумываясь, сотворил короткую программу. Глубокое кресло мягко вздохнуло в наступившей тишине, выпуская космонавта из своих объятий. Астроном разгерметизировал планетолёт и открыл люк. Осторожно выбрался наружу. Окинул прощальным взглядом светящийся в темноте пульт, погладил рукой обшивку на краях люка, зачем-то постучал по ней пальцем и с силой оттолкнулся от планетолёта. Пешком идти не всегда дольше, и прямая - не всегда кратчайшее расстояние. Человек создал себе слишком много техники, искусственный технический горизонт, за который выбраться не просто. Включив ранцевый двигатель, Астроном нашёл на белом звездном кольце то замечательно красивое скопление и отправился в путь. Теперь он был почти совсем свободен.
* * *
Планетолет приближался к кораблю, и уже не просто приближался, а нёсся пулей. Астронавты поздно осознали манёвр планетолёта, и он успел истратить на сближение остатки своей энергии. Пока Физик не спохватился и не выключил ходовые двигатели, корабль тоже продолжал разгоняться навстречу планетолету и сделал сближение быстрым и неотвратимым.
- Он решил нас протаранить! - простонал Физик.
- Не думаю; скорее это наша вина. Что ты медлишь?
Ходовые двигатели корабля молчали, ибо Физик боялся повредить ими планетолёт при предстоящем маневрировании. Двигатели ориентации давали слишком слабое ускорение, и замедлить взаимное сближение в достаточной степени вряд ли было уже возможно.
- Мой манёвр - твои манипуляторы, - предложил Физик. - Лови его как можно аккуратнее.
- Ничего, если ты не будешь дергаться, всё будет нормально. Ведь его энергия полностью израсходована.
- А ты уверен в этом на сто процентов? Вдруг он отколет какой-нибудь новый номер.
- Вот увидишь - планетолёт пуст. Большой метеорит. Поломаем манипуляторы в крайнем случае.
Планетолёт стремительно приближался. Кибернетик развернул манипуляторы и прицелился. Касание. Плавно сминаются фермы манипуляторов, они рвутся, как паутина; но движение гасится, и, наконец, планетолёт застывает среди развороченных конструкций в опасной близости к наружной обшивке корабля.
- Поймали, - мрачно констатировал Кибернетик. - Жертв и разрушений нет.
Физик заёрзал в кресле с явным намерением бежать за скафандрами и к шлюзам, но Кибернетик остановил его.
- Погоди. Нечего там пока делать. Люк открыт, Астронома на борту нет.
Компьютер нашёл Астронома, летящего в открытом пространстве. Тот был явно жив, ранцевые двигатели включены. На корабль он, по-видимому, не обращал никакого внимания, хотя потоки излучения двигателей ориентации почти касались его. Физик спохватился и кинулся выключать двигатели, но с удивлением обнаружил, что его пульт заблокирован, и Кибернетик взял управление на себя.
- В чём дело? - заорал Физик. - Выключай скорее!
Кибернетик не отвечал, и до Физика вдруг дошло.
- Ты... ты хочешь его... убить?!
- Да, чёрт побери! Он опасен, а сознание его безнадежно.
Физик длинно и смачно выругался.
- В данной ситуации самое лучшее - это немного бездействия, - спокойно продолжал Кибернетик. - Я не выключу.
- Выключишь, скотина! - зарычал Физик.
- Нет! Он может быть опасен!
Кибернетик не успел заметить выбравшегося из кресла Физика. От двух его ударов он без сознания повалился лицом на экран. Физик с отвращением и каким-то наивным удивлением смотрел на свои руки, которые он сумел поднять на человека. Было больно и противно. Наконец он спохватился - отодвинул трясущимися руками Кибернетика и выключил двигатели. Астроном, похожий на комету, хвостом вперёд падал на корабль.
Мерзкая мысль упорно сверлила сознание, всё больше уверяясь в своей безнаказанности. Может быть, и прав Кибернетик; стукнуть посильнее - и дело с концом. Мало ли чего натворит очередной буйнопомешанный, думал Физик, тем не менее безуспешно пытаясь плавно подвести корабль под Астронома и осторожно захватить его.
Однако Астроном, очевидно, заметил манёвры Физика и резко направился в сторону. Вскоре он самостоятельно приблизился к кораблю и встал на обшивку. Физик дистанционно открыл ближайший шлюз. На лбу его выступил холодный пот. Он хотел что-нибудь сказать - а вдруг у Астронома включен приёмник, - но не решился, боясь испортить дело.
Неуклюже переставляя липучки, Астроном подошёл к открытому люку и остановился на краю. Шлюзовая камера показала ослепительную вспышку и погасла. Ошеломлённый Физик застыл в кресле. Включились сигналы тревоги с диагнозом: «разгерметизация коридора правого шлюза». Да ведь у него мощный лазерный резак, догадался Физик. Астроном, старательно обходя опасные места, методично уничтожал все внешние конструкции корабля. След его был хорошо заметен по нарушению наружного обзора. Не видя разбушевавшегося Астронома, Физик предавался тупому отчаянию.
- Что там? - хрипло спросил очнувшийся Кибернетик, отирая свою кровь с экрана.
- Ты был прав, - ответил Физик. - Он уничтожает корабль...
- То есть как? - не понял Кибернетик.
- Обыкновенно. Мощным лазерным инструментом.
- Откуда он его вытащил?
- Видимо, он знает корабль лучше тебя.
Кибернетик хотел было сказать, что предупреждал о последствиях, но промолчал.
- Он, наверное, уже вошёл в корабль. Уничтожит все на своем пути и доберётся до нас. Его надо остановить!
- Как? Надо было действовать раньше.
- Раньше или позже - похоже, у нас нет выбора. Защита корабля не действует на таком расстоянии. Нужно что-нибудь, что сойдёт за оружие.
- Смотри, он всё ещё снаружи. Продолжает резать обшивку.
- Обшивку? Портативным лазером? Откуда у него столько энергии?
- Там же есть разъемы для наружного оборудования.
- Идиот, точно! Это же элементарно! - обрадованный Физик серией нервных м сбивчивых движений по экрану отключил питание наружной сети.
Возникла пауза, наполненная напряжённым ожиданием. Было очевидно, что Астроном рано или поздно проникнет в корабль. Физик медленно плыл по командному отсеку, высматривая хоть какую-нибудь вещь, которая могла бы послужить оружием. Кибернетик с мрачным видом наблюдал за ним. Физик ухватился за прочный на вид поручень возле одной из входных дверей и подергал его.
- Наш корабль почти мёртв, но не настолько же, чтобы совсем развалиться, - заметил Кибернетик с усмешкой.
Физик вытащил из кармана лабораторный инструмент, и вскоре метровая импровизированная дубинка была у него в руках.
- Ну как? - деловито спросил он.
- Дурак, - ответил Кибернетик.
Астроном вошёл в корабль. Камеры по пути он уже не уничтожал, наверное, берёг энергию; и астронавты увидели, что он направляется к Лаборатории.
- Сто-о-ой! - истошно завопил Кибернетик. - Не дам!!!
Он бросился к двери и безуспешно попытался её открыть. Красная кайма показывала блокировку двери по причине разгерметизации части коридоров, вызванной вторжением буйного Астронома. Теперь он покушался на то, что оставалось единственным смыслом и целью жизни Кибернетика, и он остервенело колотил заблокированную дверь. Когда его слабые силы иссякли, Физику с трудом удалось усадить его в кресло.
- Приготовься к перегрузкам! - приказал он и приступил к единственно возможным в этой ситуации действиям. Выбрав момент, когда Астроном неудачно повернулся, Физик включил двигатели на нормальное ускорение. В тяжелом скафандре Астроном был совершенно беспомощен при наступившей тяжести; он упал на пол и лежал теперь неподвижно.
- Оглушил. А дальше что?
- Будем ждать, пока у него кислород не кончится.
Привыкшим к годам невесомости астронавтам было очень тяжело, хотя медицинские интерфейсы кресел заботились о них в меру своих возможностей, а климатическая установка повысила содержание кислорода. С трудом поворачивая глаза, они следили за лежащей в коридоре фигурой. Астроном очнулся, после долгих попыток ему удалось высвободить руку с лазером, и он начал прицеливаться.
- Внимание! Приготовились!
Физик выключил малую ходовую и включил на полную мощность двигатели ориентации. Верх и низ поменялись местами, Астроном упал с пола на потолок и затих надолго.
- Шею свернул?
- Не думаю. Так или иначе, я сейчас пойду к нему.
- Ты? Нет, не пущу. Пойду я.
- Хочешь попробовать «взять живым»? - криво усмехнулся Кибернетик.
- Если это будет возможно, да. Он в ловушке: при таких перегрузках ему в скафандре не подняться.
- Кретин, тебе тоже придется надеть скафандр!
Физик задумался.
- Придется выключать двигатели, - сказал он наконец.
- Это самоубийство! Ты испаришься вместе со своей железкой.
- Что же делать?
- Ждать.
Астроном тем временем опять поднял свой резак. Вторая попытка сменить верх и низ ни к чему не привела - он удобно уцепился за поручни, и руки его опять остались сверху и были свободны. В следующий момент Физик скрипнул зубами от досады - единственная в этом месте камера была уничтожена, и они уже не могли видеть Астронома.
- Идём вместе?
- Ни за что! Только ты можешь закончить Работу! Тебе нельзя рисковать. Только я!
- Пока ты будешь доставать скафандр, будет уже поздно. Надо придумать что-то другое.
Физик в бессильной злобе тряс руками над пультом. Автоматы ремонта успели только поднести материал, как тут же были уничтожены. Герметичность не была восстановлена. Хотя кораблю в целом это не угрожало, астронавты оставались отрезанными безвоздушным коридором от Лаборатории и Астронома. Новая партия ремонтных автоматов двигалась к повреждению, но двигалась медленно. Однако временная передышка, вероятно, была. Ничего нового пока не происходило. Видимо, ускорение, вдавившее астронавтов в кресла, не давало Астроному в тяжёлом скафандре шевелиться, и уж, по крайней мере, передвигаться - точно.
Кибернетику пришла в голову мысль воспользоваться ремонтным автоматом в качестве оружия. Он не сомневался, что Астроном успеет уничтожить блоки управления, но большую массу автомата, движущуюся по инерции, ему не остановить. Физик понял его и, досадуя на то, что им это не пришло в голову раньше, напряжённо вглядывался в экран. Когда камеры самого крупного автомата показали лежащий на полу скафандр, он судорожно вцепился в подлокотники кресла. Экран вспыхнул и погас - Астроном вывел из строя камеры и мозг автомата, но это было всё, что можно было сделать лазером. Физик ярко представил, как многотонная гора уже мёртвого металла надвигается на бессильного Астронома; он как будто услышал треск разрываемого скафандра и хруст ломающихся, раздавленных костей.
Экран показал новые повреждения: автомат, пробив стенку в направлении своего движения, завяз в одном из отсеков. Это была не Лаборатория. Лаборатория осталась цела.
- Все! - выдохнул Физик. Ему хотелось безумно смеяться, он с трудом сдерживал дрожь в руках.
Камера другого ремонтника показала Астронома. Вопреки ожиданиям, удар пришелся не совсем точно, у жертвы оказались повреждены лишь правые нога и рука. Кибернетик несколько раз провел автомат вокруг страшного места, вглядываясь в подробности. Лицо Астронома было в крови - он умер от утечки воздуха из скафандра.
Автомат подобрал то, что осталось от лазера. Другие продолжали ремонт. Физик выключил двигатели, и вновь воцарилась невесомость. Центральный продолжал хранить молчание, но в цветовой гамме его интерфейсов Физику явственно виделись обида и укор. Он боялся взглянуть на Кибернетика и смотрел куда-то вниз. Кибернетик вообще закрыл глаза.
Так, не двигаясь, они сидели долго, пока компьютер не доложил о восстановлении герметичности и заполнении коридора воздухом. Физик хотел подняться, но никак не решался. И опять они сидели долго, погружённые в удобные, спасительные кресла. По внешнему виду Кибернетика можно было подумать, что он отдыхал. В конце концов он заговорил первым.
- Знаешь, я почти закончил Работу... Скоро и мы не будем Ему нужны.
Он резко оттолкнулся от кресла и, неуклюже болтаясь между стенами, как будто отвык от жизни в невесомости, направился в коридор. Физик медленно последовал за ним.
Тело Астронома примерзло к полу от вылившейся крови. С нормализацией температуры в коридоре она таяла и растекалась отвратительной лужей. Безучастно глядя на труп, Физик пребывал в полной апатии. Кибернетик, изучавший выражение лица Астронома с большим усердием, заметил:
- Голова цела. Теоретически можно попробовать, но... Я думаю, не имеет смысла. Да, не имеет.
Физик промолчал. Смертельная усталость охватила его, и ничего его уже не интересовало.
- В холодильник, - бросил отрывисто Кибернетик.
Автоматы со всей возможной осторожностью отделили труп от пола и унесли туда, где в космическом холоде покоился некогда великий экипаж звездолета.
* * *
В один из бессчётных дней Физика занесло на склад. От былого поистине космического порядка там не осталось и следа. Электронный каталог уже давно не отражал истинной картины содержимого склада; состояние дел, вероятно, представлял себе только Центральный. Последние, заполненные в беспорядке, ячейки содержали сотни негодных кристаллов. Физик взял одну коробку с категорически кричащей надписью «Не вскрывать!» и решительно взялся за замок. Всевидящий Центральный вежливо предупредил его о необходимости соблюдения правил обращения с микротехникой, и начал было уже читать нотацию о том, что вскрывать коробку с кристаллами можно только в лабораторных сверхчистых камерах.
- Заткнись, зануда! - бросил Физик в сторону, где, по его мнению, должен был находиться микрофон.
Центральный замолчал, видимо, примирившись с потерей бесполезного в сущности предмета. Раскидав в стороны обломки коробки, Физик извлёк оптический кристалл, изготовленный по новейшей технологии, но имеющий столько недостатков, что уже не годился для работы по прямому назначению. А какое это было назначение! Это должен был быть самый совершенный искусственный мозг, обладающий разумом и огромным хранилищем информации. И он будет иметь своё автономное тело, спроектированное ещё Инженером и Химиком, и доведенное до конца уже Физиком - это и была суть Работы, которой они отдали остатки своей, теперь бесполезной, жизни. Этот искусственный новый член экипажа будет практически вечным хранителем их памяти и памяти всей цивилизации, которую они везли с собой к дальним мирам. Он проведет много новых исследований, которых им уже не провести, откроет новые миры, с которыми, может быть, обменяется полезной информацией, Он сумеет, наконец, вернуться на родину и рассказать об их судьбе. А когда износится или повредится какая-либо Его часть, они с Центральным сумеют при необходимости починить друг друга, что недоступно человеку; и смогут они также изготовить нужное количество себе подобных.
Сотни бракованных кристаллов заполняли полки склада, тысячами выплавляли новые заготовки Физик с Кибернетиком, и вновь они не проходили строгого контроля Центрального и отправлялись «в переплавку». Те же изделия, которые казались наиболее удачными, хотя и не могли работать так, как этого хотелось Кибернетику, они методически складывали на бесконечные полки - на всякий случай.
Недавно пошла новая серия, наиболее удачная за последние годы. Кибернетик, наконец, мог надеяться, что скоро он получит то, что нужно. Сегодня на его рабочем столе стоял десяток работоспособных мозгов, и он позволил себе отдохнуть. Центральный педантично проверял полученные кристаллы всю ночь, гоняя все тесты, какие только мог придумать. Вообще, он стал слишком умным за последнее время, с неудовольствием подумал Физик. Это была правда. В изобилии питаемый побочными продуктами Работы - блоками оптической памяти громадной ёмкости, образными процессорами, - Центральный уже давно вышел за рамки базовой модели Кибернетика. Теперь он представлял собой гигантски разросшийся многопроцессорный комплекс высокого порядка, но с плохо организованными связями - большинство их за неимением времени организовывались в порядке бесшабашного технологического бреда. Или самоорганизовывались. И это было главным.
Собственно, Работу на этом можно было считать законченной. Центральный уже представлял собой то, что и было нужно астронавтам - он хранил всю имеющуюся информацию и, подключенный, наконец, к контурам управления звездолётом, фактически давно был полным хозяином корабля. То, чем сейчас занимались Кибернетик с Физиком, была уже не Работа, а Игра. Хотя, по большому счету, любая хорошая Работа - это игра, а любая хорошая Игра имеет свою цель, как и работа. Кибернетик убедил себя и всех в целесообразности идеи повторить Центрального в маленькой черепной коробке искусственного человека, который бы заменил в буквальном смысле именно самих астронавтов в их функции разумных существ в индивидуальном теле.
Что касается Физика, то в некоторой степени эта идея также вдохновляла его своей особенной дерзостью и красотой, но всё большее место в сознании занимал глубокий ужас, страх признания того, что Работа завершена, - что им нечего больше делать и незачем жить...
Центральный всё это понимал, по мере своих возможностей (а они с каждым днем всё росли) опекал астронавтов, применяя тонкие психологические приёмы для сохранения их рассудка. Он во всём помогал и, фактически, сам уже вёл всю Работу-Игру, так захватившую Кибернетика и Физика. И эта опека над ними, исконными хозяевами корабля, вызывала подсознательное неудовольствие Физика. Центральный раздражал Физика своим умом, своим постоянным присутствием, усердным нянченьем стареющих людей; да и просто как индивидуум, отделённый от остальных чисто эмоциональной, но вполне ощутимой стеной собственного превосходства. Физик часто ловил себя на разных недостойных мыслях, но ничего не мог поделать со своей нелюбовью к Центральному. Тот же во всех внешних проявлениях хранил нейтралитет. Кибернетик всё видел и понимал, но, одержимый своей идеей, не имел ни сил, ни желания изменить сложившуюся ситуацию. Да и сам он, несмотря на неординарные умственные способности, уже сильно приблизился к грани сумасшествия.
А звездолёт продолжал свой бесконечный путь среди каменно-безразличных звёзд Галактики. Галактике не было никакого дела до того, что в ней летит пылинка с тремя мыслящими существами. Пылинке этой, быть может, предстоит очень скоро погибнуть, а может, наоборот, вечно продолжать бесцельные скитания. Две искры разума в ней угасают, одна разгорается; готовится появиться на свет еще одна - и пусть они даже вспыхнут яркой звездой - какое это имеет значение!
Что это изменит в огромной Галактике? Звёздная пыль...
(с) 1983