Корея - 7. Война как война - 2
Сложившаяся на Корейском полуострове к лету 1950 года ситуация не выглядела сложной в том числе и для вождя корейского народа товарища Ким Ир Сена. По его собственному выражению мысли о том, что корейский народ теряет веру в объединение Кореи не давали ему уснуть, так что трудяге поневоле приходилось бодрствовать.
Человеком Ким Ир Сен был весёлым, однако весёлым не настолько, чтобы самочинно перепрыгивать через географические параллели.
До определённого момента от опрометчивых действий страдающего бессоницей весельчака удерживал СССР, однако 30 января 1950 года Сталин телеграммой уведомил Ким Ир Сена, что Кремлём принято решение поддержать его усилия по объединению страны. Окрылённый вождь корейского народа потребовал личной встречи с товарищем Сталиным и такая встреча состоялась в апреле 1950 года. (В том самом апреле того же 1950 года, когда США приняли решение о перевооружении Германии - это совпадение не может не броситься в глаза.)
Обговаривая условия "сотрудничества" Сталин сразу же предупредил Кима, чтобы тот не рассчитывал на прямое участие советских войск в "объединении", одновременно же обязав Ким Ир Сена согласовать "в связи с изменившейся международной обстановкой" свои действия с Китаем и что если взаимопонимания с китайцами достичь не удастся, то Киму следует подождать следующего удобного момента. За этим предложением, от которого Ким не мог отказаться, скрывались сомнения Сталина в достаточной боеспособности собственно северокорейской армии. Ким подчинился и через месяц, в мае 1950 года встретился с Мао, который сказал ему, что не ожидает вмешательства в конфликт американцев, но что если на события в Корее попытаются влиять японцы, то Китай придёт Киму на помощь.
Однако кроме обещаний, которые стоят мало, китайцы, даже и не прибегая к прямому участию в конфликте, могли помочь северным корейцам самым действенным, если не сказать решающим образом - на протяжении 1945-49 г.г. годов Ким помогал Мао склонить в свою пользу чашу весов в ведшейся в Китае гражданской войне, отправляя в Китай корейских "добровольцев" и теперь уже Мао мог вернуть услугу, причём вернуть не китайцами, а всего лишь отправляя назад в Корею проливавших за Китай в Китае кровь и получавших там же боевой опыт корейцев, а таковых набиралось до 70 тысяч, на несколько дивизий (где китаец прошёл, там еврею делать нечего).
(Вся эта возня и приготовления не могли укрыться от зоркого глаза "империалистов", однако никаких действий ни в каком смысле и ни на каком уровне не последовало. Нельзя сказать, чтобы англо-французы тем иным образом событиям помогали, нет, конечно, но совершенно точно они не мешали им течь туда, куда всё и текло.)
21 июня Ким через советское посольство дал знать в Москву, что ему удалось перехватить радиопереговоры, из которых следовало, что "южнокорейские марионетки" что-то затевают и что он просто напросто вынужден предупредить злоумышления, открыв боевые действия и что начать он намерен 25 июня 1950 года.
"Пацан сказал, пацан сделал."
Начать, ускорить и углубить Ким Ир Сену, у которого чесались руки, было нетрудно. Общее количество северо и южнокорейских вооружённых сил было примерно одинаковым (точную цифру назвать вряд ли возможно, но до того, как начались боевые действия и в той, и в другой армии под ружьём стояло тысяч по 120-130). Однако очень существенная разница имелась не только в практическом опыте, но и в вооружениях - корейцы северные располагали почти тремястами танков Т-34, почти четырьмястами самолётов и более чем двумястами орудий калибром 122 мм и 76 мм, часть из которых были самоходными, а также тяжёлыми миномётами. У корейцев южных кроме стрелкового вооружения не было почти ничего, не было танков, не было самолётов, а несколько имевшихся у них орудий были давно снятыми с вооружения американскими и меньшего, чем у северян, калибра.
И когда подошёл час "Ч" северяне сосредоточили на 38 параллели, а потом бросили на юг 200 самолётов и 150 танков в сопровождении почти ста тысяч пехотинцев, а с той стороны их не ожидали примерно 65 тысяч легковооружённых военнослужащих южнокорейской армии, которая, как говорится, - не имела никаких шансов.
Военные действия в Корее разбиваются на четыре этапа, четыре периода, четыре временных отрезка, можно даже сказать, что на четыре разных войны. Вы об этих войнах всё знаете, так что не будем углублятся в детали и цифры, а просто пробежимся по событиям скоренько, "схематически", упорядочим их в смысле хронологическом.
Итак, Корейская война, этап первый. Июнь-сентябрь 1950 года. Первые два с половиной месяца из тридцати пяти:
Уже 26 июня, на следующий день после начала наступления, северяне вышли к пригородам Сеула, а ещё через два дня, 28 июня 1950 года Сеул пал. (Тому, кто не знает, следует знать, что Сеул считается (почитается) столицей Кореи как южанами, так и северянами, Пхеньян - это "временная столица". Ну мы-то с вами знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное, но корейцы, похоже, этого не знают.)
С падением столицы началась паника, правительство Южной Кореи бежало, военнослужащие южнокорейской армии массово дезертировали или переходили на сторону северян. США эвакуировали из Южной Кореи находившихся там примерно 600 советников, которые частью были советниками военными, а частью помогали южным корейцам в восстановлении энергоснабжения. (Первым, что сделал, став "вождём", Ким Ир Сен, было "обесточивание" южной Кореи, и сделать это было легче лёгкого, так как почти все электростанции находились на севере. Сделано это было не так из вредности, как потому, что северная Корея в виде платы "за всё хорошее" принялась вывозить уголь на советский Дальний Восток (кроме угля в СССР из Северной Кореи вывозили рис и (по личному требованию Сталина) "не менее 26 000 тонн свинца ежегодно").
К середине июля 1950 года, через три недели после начала войны в распоряжении южнокорейского правительства осталось менее 25 000 военнослужащих из 120-130 тыс., имевшихся на начало войны. Оказать немедленную помощь не могли и американцы, так как после инициированных республиканцами бюджетных битв за сокращение военного бюджета у демократической администрации Трумана от былого великолепия не осталось почти ничего, например от форрестоловского флота остались жалкие огрызки, которых не хватало даже на установление полноценной блокады Корейского полуострова. И не затем даже, чтобы заткнуть дыру, а в попытке выиграть хоть какое-то время, американцы, поискав на безрыбье и не обнаружив там даже и рака, начали перебрасывать в Корею части оккупационных войск из Японии, однако дело не только не поправили, но как бы даже и не усугубили.
Проблема была даже не так в недостаточности сил и вооружений (речь шла о трёх (а сперва даже двух) дивизиях, которые были укомплектованы на 40-60% (по причине всё того же недофинансирования) и вооружение которых было явно неадекватно моменту), главным было то, что оккупационные силы изначально создавались и тренировались как силы, которым предстояло заниматься полицейскими функциями и к полномасштабным боевым действиям они были совершенно не готовы (вплоть до того, что даже к физическим данным и кондициям военнослужащих, попадавших в состав оккупационных войск, предъявлялись пониженные требования).
В результате победное наступление северокорейцев не удалось не только остановить, но даже и замедлить и к концу июля 1950 года отступавшие (а, скорее, даже бежавшие) южнокорейские и американские части (вернее то, что от них оставалось) оказались зажатыми на небольшом участке южной оконечности Корейского полуострова, прилегающем к порту Пусан.
Плацдарм этот получил название - Пусанский периметр.
С начала войны прошло чуть больше месяца, а фактически вся Корея теперь контолировалась северокорейским режимом. В Лондоне, Париже и Москве могли торжествовать, их планы на глазах материализовывались, обрастая плотью. Ким Ир Сен, которому не терпелось и у которого свербило, поспешил заявить, что к 15 августа Пусан будет взят.
Так выглядела ситуация, если рассматривать её с чисто военной точки зрения и с этой позиции ситуация для американцев выглядела прямо скажем удручающе.
Однако у войны много лиц и воюет государство далеко не одной только армией. И США, отступая к югу в Корее, одновременно развили наступление в другой сфере - в дипломатической. И преуспели. Севернокорейские дивизии, подтягивая концы, ещё тянулись через 38 параллель, а американцы (в лицеТрумана) уже инициировали обсуждение "акта агрессии" в ООН. 27 июня 1950 года, через два дня после начала войны уже была готова резолюция под номером 83 и представлена к голосованию в Совете Безопасности. И СБ ООН за принятие этой резолюции проголосовал. Резолюция осудила акт агрессии и заклеймила агрессора, а в агрессоры попала КНДР. 7 июля 1950 года, на фоне успешнейше развивавшегося северокорейского наступления и торжества всего прогрессивного человечества, Советом Безопасности была принята резолюция под номером 84 и стала она резолюцией эпохальной, так как во многом предвосхитила более позднюю идею о том, что добро должно быть с кулаками. Резолюция давала добро на оказание всеми членами международного сообщества всей возможной помощи (во всех возможных смыслах) жертве агрессии (Южной Корее) и рекомендовала создание международных сил (в виде военного соединения), которые под флагом ООН и опираясь на её авторитет восстановят мир на Корейском полустрове.
Вдогонку к резолюции Совет Безопасности согласился с тем, что силы ООН должны иметь единое командование, а поскольку от принципа единоначалия в армии никуда не деться, то этим начальником с ведома и согласия ООН должен был стать представитель США.
Прошу вас обратить внимание на тот факт, что это 7 июля 1950 года, в Корее не успел ещё появиться ни один американский солдат, а США уже одержали колоссальную дипломатическую победу. И одержали они её потому, что промашку дал СССР. Он не мог ветировать ни резолюцию 83, ни резолюцию 84 по той уважительной причине, что советский представитель с января 1950 года бойкотировал заседания Совета Безопасности. Советский представитель на заседания СБ не являлся, так как Кремль полагал, что он таким образом ООН наказывает. А наказывал СССР ООН потому, что Китай в Совете Безопасности представлял убежавший на Тайвань (он тогда назывался Формозой) Гоминьдан, а признавать за коммунистами (вообще-то "коммунистами", но во избежание ухода в сторону отбросим кавычки и сделаем приятное "коммунистам", продолжив называть их коммунистами) права представлять весь великий китайский народ ООН не желала, ну вот СССР и хотел показать ООН, что та теряет, если его представитель не ходит на заседания. Лукулл обедает у Лукулла, а коммунист помогает коммунисту, даже если это не коммунист, а "коммунист", это так же как с либералами и "либералами", этим, правда, полегче, достаточно либералам назвать "либералов" или "либералам" либералов либерастами и всем всё ясно, хотя в этой ясности даже и чёрт ногу сломит.
Но тогда либерастов ещё не было, а были коммунисты и в результате этих игр, чьих-то выигрышей и чьих-то просчётов был создан прецедент, благодаря которому ООН заимела право на свои собственные вооружённые силы, с помощью которых международное сообщество отныне могло (и всё ещё может) ставить на место зарвавшегося агрессора.
А теперь вернёмся в конец июля 1950 года на Пусанский периметр, жизни которому Ким Ир Сен (и не он один) отпустил две недели.
Июль закончился и не успел начаться август 50-го, как американцы поняли (почувствовали, почуяли), что плацдарм они не отдадут и что их расчёты, которые выходили далеко за рамки не только Корейского полуострова, но даже и региона, сбылись. План сработал.
План удался.
Г.А.
Человеком Ким Ир Сен был весёлым, однако весёлым не настолько, чтобы самочинно перепрыгивать через географические параллели.
До определённого момента от опрометчивых действий страдающего бессоницей весельчака удерживал СССР, однако 30 января 1950 года Сталин телеграммой уведомил Ким Ир Сена, что Кремлём принято решение поддержать его усилия по объединению страны. Окрылённый вождь корейского народа потребовал личной встречи с товарищем Сталиным и такая встреча состоялась в апреле 1950 года. (В том самом апреле того же 1950 года, когда США приняли решение о перевооружении Германии - это совпадение не может не броситься в глаза.)
Обговаривая условия "сотрудничества" Сталин сразу же предупредил Кима, чтобы тот не рассчитывал на прямое участие советских войск в "объединении", одновременно же обязав Ким Ир Сена согласовать "в связи с изменившейся международной обстановкой" свои действия с Китаем и что если взаимопонимания с китайцами достичь не удастся, то Киму следует подождать следующего удобного момента. За этим предложением, от которого Ким не мог отказаться, скрывались сомнения Сталина в достаточной боеспособности собственно северокорейской армии. Ким подчинился и через месяц, в мае 1950 года встретился с Мао, который сказал ему, что не ожидает вмешательства в конфликт американцев, но что если на события в Корее попытаются влиять японцы, то Китай придёт Киму на помощь.
Однако кроме обещаний, которые стоят мало, китайцы, даже и не прибегая к прямому участию в конфликте, могли помочь северным корейцам самым действенным, если не сказать решающим образом - на протяжении 1945-49 г.г. годов Ким помогал Мао склонить в свою пользу чашу весов в ведшейся в Китае гражданской войне, отправляя в Китай корейских "добровольцев" и теперь уже Мао мог вернуть услугу, причём вернуть не китайцами, а всего лишь отправляя назад в Корею проливавших за Китай в Китае кровь и получавших там же боевой опыт корейцев, а таковых набиралось до 70 тысяч, на несколько дивизий (где китаец прошёл, там еврею делать нечего).
(Вся эта возня и приготовления не могли укрыться от зоркого глаза "империалистов", однако никаких действий ни в каком смысле и ни на каком уровне не последовало. Нельзя сказать, чтобы англо-французы тем иным образом событиям помогали, нет, конечно, но совершенно точно они не мешали им течь туда, куда всё и текло.)
21 июня Ким через советское посольство дал знать в Москву, что ему удалось перехватить радиопереговоры, из которых следовало, что "южнокорейские марионетки" что-то затевают и что он просто напросто вынужден предупредить злоумышления, открыв боевые действия и что начать он намерен 25 июня 1950 года.
"Пацан сказал, пацан сделал."
Начать, ускорить и углубить Ким Ир Сену, у которого чесались руки, было нетрудно. Общее количество северо и южнокорейских вооружённых сил было примерно одинаковым (точную цифру назвать вряд ли возможно, но до того, как начались боевые действия и в той, и в другой армии под ружьём стояло тысяч по 120-130). Однако очень существенная разница имелась не только в практическом опыте, но и в вооружениях - корейцы северные располагали почти тремястами танков Т-34, почти четырьмястами самолётов и более чем двумястами орудий калибром 122 мм и 76 мм, часть из которых были самоходными, а также тяжёлыми миномётами. У корейцев южных кроме стрелкового вооружения не было почти ничего, не было танков, не было самолётов, а несколько имевшихся у них орудий были давно снятыми с вооружения американскими и меньшего, чем у северян, калибра.
И когда подошёл час "Ч" северяне сосредоточили на 38 параллели, а потом бросили на юг 200 самолётов и 150 танков в сопровождении почти ста тысяч пехотинцев, а с той стороны их не ожидали примерно 65 тысяч легковооружённых военнослужащих южнокорейской армии, которая, как говорится, - не имела никаких шансов.
Военные действия в Корее разбиваются на четыре этапа, четыре периода, четыре временных отрезка, можно даже сказать, что на четыре разных войны. Вы об этих войнах всё знаете, так что не будем углублятся в детали и цифры, а просто пробежимся по событиям скоренько, "схематически", упорядочим их в смысле хронологическом.
Итак, Корейская война, этап первый. Июнь-сентябрь 1950 года. Первые два с половиной месяца из тридцати пяти:
Уже 26 июня, на следующий день после начала наступления, северяне вышли к пригородам Сеула, а ещё через два дня, 28 июня 1950 года Сеул пал. (Тому, кто не знает, следует знать, что Сеул считается (почитается) столицей Кореи как южанами, так и северянами, Пхеньян - это "временная столица". Ну мы-то с вами знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное, но корейцы, похоже, этого не знают.)
С падением столицы началась паника, правительство Южной Кореи бежало, военнослужащие южнокорейской армии массово дезертировали или переходили на сторону северян. США эвакуировали из Южной Кореи находившихся там примерно 600 советников, которые частью были советниками военными, а частью помогали южным корейцам в восстановлении энергоснабжения. (Первым, что сделал, став "вождём", Ким Ир Сен, было "обесточивание" южной Кореи, и сделать это было легче лёгкого, так как почти все электростанции находились на севере. Сделано это было не так из вредности, как потому, что северная Корея в виде платы "за всё хорошее" принялась вывозить уголь на советский Дальний Восток (кроме угля в СССР из Северной Кореи вывозили рис и (по личному требованию Сталина) "не менее 26 000 тонн свинца ежегодно").
К середине июля 1950 года, через три недели после начала войны в распоряжении южнокорейского правительства осталось менее 25 000 военнослужащих из 120-130 тыс., имевшихся на начало войны. Оказать немедленную помощь не могли и американцы, так как после инициированных республиканцами бюджетных битв за сокращение военного бюджета у демократической администрации Трумана от былого великолепия не осталось почти ничего, например от форрестоловского флота остались жалкие огрызки, которых не хватало даже на установление полноценной блокады Корейского полуострова. И не затем даже, чтобы заткнуть дыру, а в попытке выиграть хоть какое-то время, американцы, поискав на безрыбье и не обнаружив там даже и рака, начали перебрасывать в Корею части оккупационных войск из Японии, однако дело не только не поправили, но как бы даже и не усугубили.
Проблема была даже не так в недостаточности сил и вооружений (речь шла о трёх (а сперва даже двух) дивизиях, которые были укомплектованы на 40-60% (по причине всё того же недофинансирования) и вооружение которых было явно неадекватно моменту), главным было то, что оккупационные силы изначально создавались и тренировались как силы, которым предстояло заниматься полицейскими функциями и к полномасштабным боевым действиям они были совершенно не готовы (вплоть до того, что даже к физическим данным и кондициям военнослужащих, попадавших в состав оккупационных войск, предъявлялись пониженные требования).
В результате победное наступление северокорейцев не удалось не только остановить, но даже и замедлить и к концу июля 1950 года отступавшие (а, скорее, даже бежавшие) южнокорейские и американские части (вернее то, что от них оставалось) оказались зажатыми на небольшом участке южной оконечности Корейского полуострова, прилегающем к порту Пусан.
Плацдарм этот получил название - Пусанский периметр.
С начала войны прошло чуть больше месяца, а фактически вся Корея теперь контолировалась северокорейским режимом. В Лондоне, Париже и Москве могли торжествовать, их планы на глазах материализовывались, обрастая плотью. Ким Ир Сен, которому не терпелось и у которого свербило, поспешил заявить, что к 15 августа Пусан будет взят.
Так выглядела ситуация, если рассматривать её с чисто военной точки зрения и с этой позиции ситуация для американцев выглядела прямо скажем удручающе.
Однако у войны много лиц и воюет государство далеко не одной только армией. И США, отступая к югу в Корее, одновременно развили наступление в другой сфере - в дипломатической. И преуспели. Севернокорейские дивизии, подтягивая концы, ещё тянулись через 38 параллель, а американцы (в лицеТрумана) уже инициировали обсуждение "акта агрессии" в ООН. 27 июня 1950 года, через два дня после начала войны уже была готова резолюция под номером 83 и представлена к голосованию в Совете Безопасности. И СБ ООН за принятие этой резолюции проголосовал. Резолюция осудила акт агрессии и заклеймила агрессора, а в агрессоры попала КНДР. 7 июля 1950 года, на фоне успешнейше развивавшегося северокорейского наступления и торжества всего прогрессивного человечества, Советом Безопасности была принята резолюция под номером 84 и стала она резолюцией эпохальной, так как во многом предвосхитила более позднюю идею о том, что добро должно быть с кулаками. Резолюция давала добро на оказание всеми членами международного сообщества всей возможной помощи (во всех возможных смыслах) жертве агрессии (Южной Корее) и рекомендовала создание международных сил (в виде военного соединения), которые под флагом ООН и опираясь на её авторитет восстановят мир на Корейском полустрове.
Вдогонку к резолюции Совет Безопасности согласился с тем, что силы ООН должны иметь единое командование, а поскольку от принципа единоначалия в армии никуда не деться, то этим начальником с ведома и согласия ООН должен был стать представитель США.
Прошу вас обратить внимание на тот факт, что это 7 июля 1950 года, в Корее не успел ещё появиться ни один американский солдат, а США уже одержали колоссальную дипломатическую победу. И одержали они её потому, что промашку дал СССР. Он не мог ветировать ни резолюцию 83, ни резолюцию 84 по той уважительной причине, что советский представитель с января 1950 года бойкотировал заседания Совета Безопасности. Советский представитель на заседания СБ не являлся, так как Кремль полагал, что он таким образом ООН наказывает. А наказывал СССР ООН потому, что Китай в Совете Безопасности представлял убежавший на Тайвань (он тогда назывался Формозой) Гоминьдан, а признавать за коммунистами (вообще-то "коммунистами", но во избежание ухода в сторону отбросим кавычки и сделаем приятное "коммунистам", продолжив называть их коммунистами) права представлять весь великий китайский народ ООН не желала, ну вот СССР и хотел показать ООН, что та теряет, если его представитель не ходит на заседания. Лукулл обедает у Лукулла, а коммунист помогает коммунисту, даже если это не коммунист, а "коммунист", это так же как с либералами и "либералами", этим, правда, полегче, достаточно либералам назвать "либералов" или "либералам" либералов либерастами и всем всё ясно, хотя в этой ясности даже и чёрт ногу сломит.
Но тогда либерастов ещё не было, а были коммунисты и в результате этих игр, чьих-то выигрышей и чьих-то просчётов был создан прецедент, благодаря которому ООН заимела право на свои собственные вооружённые силы, с помощью которых международное сообщество отныне могло (и всё ещё может) ставить на место зарвавшегося агрессора.
А теперь вернёмся в конец июля 1950 года на Пусанский периметр, жизни которому Ким Ир Сен (и не он один) отпустил две недели.
Июль закончился и не успел начаться август 50-го, как американцы поняли (почувствовали, почуяли), что плацдарм они не отдадут и что их расчёты, которые выходили далеко за рамки не только Корейского полуострова, но даже и региона, сбылись. План сработал.
План удался.
Г.А.