Рок-интермеццо. Музыкальная пауза
Пока весь мир готовится к разборкам в формате «все против всех», мы сделаем музыкальную паузу.
У меня серьёзные разногласия с отцом. Он был, мягко говоря, не самым лучшим отцом. Мы не разговариваем много лет.
Но за одно я ему искренне благодарен - первая музыка, которую я помню в четыре года - это «Deep Purple» и «Rainbow» (и The Beatles, конечно).
Все заборы в моём советском детстве были исписаны надписями «Metallica», «Scorions» и «Accept». Хэтфилд скурвился, Клаус Майне оказался русофобским говном, и только Удо Диркшнайдер остался стальным чуваком с несгибаемыми принципами.
В девяностых всех тошнило «Ласковым маем» и «Руки вверх» (или это меня от них тошнило?), нефоры тащились от «Сектора Газа» и Летова, а я упорно слушал «Арию» и «Ленинград».
В 1998 я впервые серьёзно влюбился. И напевал, конечно, Битлов
В конце девяностых я увлёкся историческим фехтованием и реконструкцией средневековья. И тут снова Ритчи Блэкмор с «Зелёными рукавами», «Blind Guardian» и всякие «Garmarna» с «Herr Mannelig» (я её на пяти языках знаю).
В 2005-06 украина жила в розовых иллюзиях «западной интеграции», а я с ещё одним чуваком готовили боевые группы рэдскинов под свежевышедший альбом «Disturbed». Хороший чувак был, разговаривал цитатами из Маяковского и Ленина, ему потом голову разбили, а я, по классике, «пошёл другим путём».
Когда я жил в Киеве, то утро у меня начиналось с «Доброе утро, последний герой!» (ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить).
В 2009 я расставался с барышней, с которой промучился почти пять лет. Расставался тяжело, волком выл (потому что дурак). Спасала только «Ария»: «Я свободен», «Жанна», «Я не сошёл с ума», «Я здесь» и «Осколок льда».
В 2010 партия Регионов праздновала победу, а я написал им, что они самоубийцы, которые сами себя похоронят (сто раз разбирал, почему) и на киевском вокзале слушал Йенна Тирсена.
Говорят, так в 1910-13 отдельные люди (типа Ремарка) заранее чувствовали окончание эпохи, предчувствие войны. Для меня эта музыка всегда сопутствует необратимому изменению мира.
А потом я внезапно женился. Настоящее часто начинается внезапно - любовь, война. И там было много ирландского фолка, Элвис Прэсли и саундтрэки к «Сынам Анархии».
Когда начались события с евромайданом, то с музыкой было понятно - это «Пианобой» (Шуров потом тоже слился, стал пидриотом нацистской руины).
Потом были события на Донбассе. Тут всё просто, нашиды Habbat Krryh наше всё (ещё «Громыхает гражданская война» и гимны южан времён ГВ в США).
С Донбасса я перебрался домой, в Россию. И тут меня народными песнями и накрыло (от «Мне малым мало спалось» до «Выйду ночью в поле с конём»).
Потом несколько лет мне было не особо до песен, я работал на трёх работах и спал по четыре часа в сутки. Но когда выдавалась минутка для музыки, то это чаще всего были какие-нибудь необычные каверы (Джэк Вайт крут).
СВО особо ничего не поменяло в моих музыкальных вкусах - это по-прежнему рок, фолк, классика и medieval.
И вот мне 46, и я снова слушаю Ритчи Блэкмора и Томми Иомми, Дио, Гиллана и Ковердейла.
P.S. Такие рефлексии у меня обычно, когда что-то меняется. Война идёт к концу, мы побеждаем. Начинаются совсем другие войны.
У меня серьёзные разногласия с отцом. Он был, мягко говоря, не самым лучшим отцом. Мы не разговариваем много лет.
Но за одно я ему искренне благодарен - первая музыка, которую я помню в четыре года - это «Deep Purple» и «Rainbow» (и The Beatles, конечно).
Click to viewВсе заборы в моём советском детстве были исписаны надписями «Metallica», «Scorions» и «Accept». Хэтфилд скурвился, Клаус Майне оказался русофобским говном, и только Удо Диркшнайдер остался стальным чуваком с несгибаемыми принципами.
В девяностых всех тошнило «Ласковым маем» и «Руки вверх» (или это меня от них тошнило?), нефоры тащились от «Сектора Газа» и Летова, а я упорно слушал «Арию» и «Ленинград».
В 1998 я впервые серьёзно влюбился. И напевал, конечно, Битлов
В конце девяностых я увлёкся историческим фехтованием и реконструкцией средневековья. И тут снова Ритчи Блэкмор с «Зелёными рукавами», «Blind Guardian» и всякие «Garmarna» с «Herr Mannelig» (я её на пяти языках знаю).
В 2005-06 украина жила в розовых иллюзиях «западной интеграции», а я с ещё одним чуваком готовили боевые группы рэдскинов под свежевышедший альбом «Disturbed». Хороший чувак был, разговаривал цитатами из Маяковского и Ленина, ему потом голову разбили, а я, по классике, «пошёл другим путём».
Когда я жил в Киеве, то утро у меня начиналось с «Доброе утро, последний герой!» (ты не можешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить).
В 2009 я расставался с барышней, с которой промучился почти пять лет. Расставался тяжело, волком выл (потому что дурак). Спасала только «Ария»: «Я свободен», «Жанна», «Я не сошёл с ума», «Я здесь» и «Осколок льда».
В 2010 партия Регионов праздновала победу, а я написал им, что они самоубийцы, которые сами себя похоронят (сто раз разбирал, почему) и на киевском вокзале слушал Йенна Тирсена.
Говорят, так в 1910-13 отдельные люди (типа Ремарка) заранее чувствовали окончание эпохи, предчувствие войны. Для меня эта музыка всегда сопутствует необратимому изменению мира.
А потом я внезапно женился. Настоящее часто начинается внезапно - любовь, война. И там было много ирландского фолка, Элвис Прэсли и саундтрэки к «Сынам Анархии».
Когда начались события с евромайданом, то с музыкой было понятно - это «Пианобой» (Шуров потом тоже слился, стал пидриотом нацистской руины).
Потом были события на Донбассе. Тут всё просто, нашиды Habbat Krryh наше всё (ещё «Громыхает гражданская война» и гимны южан времён ГВ в США).
С Донбасса я перебрался домой, в Россию. И тут меня народными песнями и накрыло (от «Мне малым мало спалось» до «Выйду ночью в поле с конём»).
Потом несколько лет мне было не особо до песен, я работал на трёх работах и спал по четыре часа в сутки. Но когда выдавалась минутка для музыки, то это чаще всего были какие-нибудь необычные каверы (Джэк Вайт крут).
СВО особо ничего не поменяло в моих музыкальных вкусах - это по-прежнему рок, фолк, классика и medieval.
И вот мне 46, и я снова слушаю Ритчи Блэкмора и Томми Иомми, Дио, Гиллана и Ковердейла.
P.S. Такие рефлексии у меня обычно, когда что-то меняется. Война идёт к концу, мы побеждаем. Начинаются совсем другие войны.