Как Песков испортил воздух
ЗАПАХ СЕРЫ
Александр Скобов, Грани.ру, раздел блогов «Свободное место», 13 февраля 2015 г.
Незадолго до переговоров в Минске, когда все гадали, закончатся ли эти переговоры «новым Мюнхеном», впервые на моей памяти была поставлена под сомнение общепринятая оценка «Мюнхенского сговора» как подлости и предательства со стороны лидеров ведущих европейских демократий, окончательно развязавших руки Гитлеру для начала мировой войны. Действительно, в оправдание Чемберлена и Даладье, скрепивших своими подписями требование к Чехословакии передать Судетскую область Гитлеру, можно привести целый ряд убедительных, на первый взгляд, аргументов. Общественное мнение Англии и Франции было невозможно мобилизовать на поддержку новой войны с Германией только ради того, чтобы 7 млн. чехов продолжали удерживать под своей властью 3,5 млн. судетских немцев, которых им подарил Версальский мир из стратегических соображений блокирования побеждённой Германии. То есть, кроме нежелания европейского обывателя ввязываться в войну из-за «какой-то Чехословакии», действовал еще один фактор. Невозможно было отрицать известную обоснованность и, не побоюсь этого слова, справедливость требований Гитлера по Судетам. При этом Чемберлен и Даладье были искренне уверены, что Германия не решится на войну, если ее лишить последнего «приличного предлога».
К этому можно добавить, что Гитлер тогда еще не совершил и десятой доли своих преступлений. Да, диктатор, тиран. Да мало ли было подобных тиранов в тогдашнем мире, в том числе и в относительно благополучной Европе? И со всеми имели дело, как-то договаривались. Это считалось допустимым. Национал-социализм в это время еще рассматривался как, скажем деликатно, вариация в рамках одной цивилизационной модели. Откуда тогда было знать европейским лидерам, что они столкнулись со смертельной угрозой цивилизации как таковой? Что они столкнулись с силами самого Ада? Политики ведь мыслят гораздо более простыми, доступными, приземленными категориями. Можно ли осуждать их за то, что они пытались найти формулу сосуществования с Гитлером?
Вряд ли кто-то ставит в упрек Чемберлену и Даладье то, что они хотели до конца использовать все невоенные средства сдерживания агрессора. Но все ли использовали? Зачем они санкционировали своими подписями захват Судет? Чем они рисковали, если бы просто отказались это подписывать? Напал бы на них тогда Гитлер? Вряд ли. Возможно, он был готов захватить Судеты без их разрешения. На тот момент это максимум. Но именно этого и боялись Чемберлен и Даладье. Они спасали не мир, а видимость того, что их слово еще что-то значит в мировой политике. Видимость того, что международное право еще действует. Они спасали собственное лицо.
Попытка спасти видимость была как минимум грубейшим политическим просчетом. Система международного права к тому моменту была уже полностью расшатана и парализована демонстративными нарушениями Гитлером статей Версальских договоров. Нужно было быть идиотом, чтобы не видеть, что Гитлер делал это сознательно и целенаправленно. Ему не нужно было, чтобы державы разрешили ему снять наложенные на Германию военные ограничения. Ему нужны были именно демонстративные нарушения запретов. Ему нужен был именно международный хаос, в котором его руки оказались бы окончательно развязаны. А Чемберлен с Даладье пытались вовлечь его в исполнение некоторых международно-правовых процедур, надеясь, что он начнет подчиняться хоть каким-то правилам.
Но главная претензия к Чемберлену и Даладье все-таки не в том, что они неверно просчитали какой-то конкретный расклад. Не в том, что они забыли старую как мир мудрость: наиболее эффективный способ поведения с шантажистом - отказ от рассмотрения его требований. Неправда, что политики мыслят только рационально и утилитарно. Настоящий политик должен обладать еще и надрациональным чутьем. Европейские политики должны были почувствовать исходящий от Гитлера запах серы. Именно это должно было подсказать им, что Гитлера надо гасить. Как можно скорее и любой ценой. Просто гасить, а не рассматривать степень справедливости его требований. А ведь этот запах серы чувствовали не только отдельные интеллектуалы. Прагматичнейший политик Черчилль - вот он учуял.
Так состоялся ли «новый Мюнхен»? Очередные минские пункты так и не внесли определенности. Аналитики продолжают спорить о том, что означают их путаные и, в общем, неряшливые формулировки. То ли они маскируют согласие Запада заморозить конфликт по приднестровскому варианту, то есть закрепить если не де-юре, то де-факте бандитско-фашистский режим в Лугандонии, оставив Путину возможность в любой момент разморозить ситуацию и начать новое наступление, как только ему что-то не понравится. То ли это согласие Путина тихо отползти с Донбасса, вывести свои войска и технику, удовлетворившись легализацией рашистско-фашистских комбатантов в качестве муниципальных депутатов и местных милиционеров, но все-таки в украинском правовом поле.
На самом деле все эти пункты не означают ничего. Имеет значение другое. Во-первых, взял ли Путин на себя непубличное обязательство уйти с Донбасса по-тихому. Во-вторых, если Путин такие обязательства на себя взял, то как скоро он намерен начать их нарушать. В третьих, готов ли Запад после того, как Путин начнет нарушать свои обязательства, сразу отказаться от любых дальнейших переговоров с ним и просто предоставить Украине оружие в количестве, достаточном для того, чтобы она могла защитить себя. Чтобы, как написал Леонид Гозман, спасти от гибели русских солдат.
О намерениях Путина уже успел достаточно красноречиво поведать его пресс-секретарь Песков, сообщивший, что Путин не обещал освободить Надежду Савченко. Он-де просто объяснил своим партнерам, что ее судьбу будет решать суд. И сразу пахнуло чем-то очень знакомым. От Путина на весь мир воняет серой. И сегодня не обязательно быть великим Черчиллем, чтобы это почувствовать. Дальнейший ход новой «войны с саламандрами» зависит от того, готовы ли западные лидеры и дальше интеллигентно делать вид, что они не замечают этот запах.
Александр Скобов, Грани.ру, раздел блогов «Свободное место», 13 февраля 2015 г.
Незадолго до переговоров в Минске, когда все гадали, закончатся ли эти переговоры «новым Мюнхеном», впервые на моей памяти была поставлена под сомнение общепринятая оценка «Мюнхенского сговора» как подлости и предательства со стороны лидеров ведущих европейских демократий, окончательно развязавших руки Гитлеру для начала мировой войны. Действительно, в оправдание Чемберлена и Даладье, скрепивших своими подписями требование к Чехословакии передать Судетскую область Гитлеру, можно привести целый ряд убедительных, на первый взгляд, аргументов. Общественное мнение Англии и Франции было невозможно мобилизовать на поддержку новой войны с Германией только ради того, чтобы 7 млн. чехов продолжали удерживать под своей властью 3,5 млн. судетских немцев, которых им подарил Версальский мир из стратегических соображений блокирования побеждённой Германии. То есть, кроме нежелания европейского обывателя ввязываться в войну из-за «какой-то Чехословакии», действовал еще один фактор. Невозможно было отрицать известную обоснованность и, не побоюсь этого слова, справедливость требований Гитлера по Судетам. При этом Чемберлен и Даладье были искренне уверены, что Германия не решится на войну, если ее лишить последнего «приличного предлога».
К этому можно добавить, что Гитлер тогда еще не совершил и десятой доли своих преступлений. Да, диктатор, тиран. Да мало ли было подобных тиранов в тогдашнем мире, в том числе и в относительно благополучной Европе? И со всеми имели дело, как-то договаривались. Это считалось допустимым. Национал-социализм в это время еще рассматривался как, скажем деликатно, вариация в рамках одной цивилизационной модели. Откуда тогда было знать европейским лидерам, что они столкнулись со смертельной угрозой цивилизации как таковой? Что они столкнулись с силами самого Ада? Политики ведь мыслят гораздо более простыми, доступными, приземленными категориями. Можно ли осуждать их за то, что они пытались найти формулу сосуществования с Гитлером?
Вряд ли кто-то ставит в упрек Чемберлену и Даладье то, что они хотели до конца использовать все невоенные средства сдерживания агрессора. Но все ли использовали? Зачем они санкционировали своими подписями захват Судет? Чем они рисковали, если бы просто отказались это подписывать? Напал бы на них тогда Гитлер? Вряд ли. Возможно, он был готов захватить Судеты без их разрешения. На тот момент это максимум. Но именно этого и боялись Чемберлен и Даладье. Они спасали не мир, а видимость того, что их слово еще что-то значит в мировой политике. Видимость того, что международное право еще действует. Они спасали собственное лицо.
Попытка спасти видимость была как минимум грубейшим политическим просчетом. Система международного права к тому моменту была уже полностью расшатана и парализована демонстративными нарушениями Гитлером статей Версальских договоров. Нужно было быть идиотом, чтобы не видеть, что Гитлер делал это сознательно и целенаправленно. Ему не нужно было, чтобы державы разрешили ему снять наложенные на Германию военные ограничения. Ему нужны были именно демонстративные нарушения запретов. Ему нужен был именно международный хаос, в котором его руки оказались бы окончательно развязаны. А Чемберлен с Даладье пытались вовлечь его в исполнение некоторых международно-правовых процедур, надеясь, что он начнет подчиняться хоть каким-то правилам.
Но главная претензия к Чемберлену и Даладье все-таки не в том, что они неверно просчитали какой-то конкретный расклад. Не в том, что они забыли старую как мир мудрость: наиболее эффективный способ поведения с шантажистом - отказ от рассмотрения его требований. Неправда, что политики мыслят только рационально и утилитарно. Настоящий политик должен обладать еще и надрациональным чутьем. Европейские политики должны были почувствовать исходящий от Гитлера запах серы. Именно это должно было подсказать им, что Гитлера надо гасить. Как можно скорее и любой ценой. Просто гасить, а не рассматривать степень справедливости его требований. А ведь этот запах серы чувствовали не только отдельные интеллектуалы. Прагматичнейший политик Черчилль - вот он учуял.
Так состоялся ли «новый Мюнхен»? Очередные минские пункты так и не внесли определенности. Аналитики продолжают спорить о том, что означают их путаные и, в общем, неряшливые формулировки. То ли они маскируют согласие Запада заморозить конфликт по приднестровскому варианту, то есть закрепить если не де-юре, то де-факте бандитско-фашистский режим в Лугандонии, оставив Путину возможность в любой момент разморозить ситуацию и начать новое наступление, как только ему что-то не понравится. То ли это согласие Путина тихо отползти с Донбасса, вывести свои войска и технику, удовлетворившись легализацией рашистско-фашистских комбатантов в качестве муниципальных депутатов и местных милиционеров, но все-таки в украинском правовом поле.
На самом деле все эти пункты не означают ничего. Имеет значение другое. Во-первых, взял ли Путин на себя непубличное обязательство уйти с Донбасса по-тихому. Во-вторых, если Путин такие обязательства на себя взял, то как скоро он намерен начать их нарушать. В третьих, готов ли Запад после того, как Путин начнет нарушать свои обязательства, сразу отказаться от любых дальнейших переговоров с ним и просто предоставить Украине оружие в количестве, достаточном для того, чтобы она могла защитить себя. Чтобы, как написал Леонид Гозман, спасти от гибели русских солдат.
О намерениях Путина уже успел достаточно красноречиво поведать его пресс-секретарь Песков, сообщивший, что Путин не обещал освободить Надежду Савченко. Он-де просто объяснил своим партнерам, что ее судьбу будет решать суд. И сразу пахнуло чем-то очень знакомым. От Путина на весь мир воняет серой. И сегодня не обязательно быть великим Черчиллем, чтобы это почувствовать. Дальнейший ход новой «войны с саламандрами» зависит от того, готовы ли западные лидеры и дальше интеллигентно делать вид, что они не замечают этот запах.