Современная интеллектуальная жизнь России
Как-то неоднородно пробуждается отечественная общественная мысль в ответы на современные вызовы нашей социальной жизни.
Иногда - полным неприятием существующей сегодня в России политической (и социальной?) ситуацией. Как профессор Николай Розов с его "макросоциологическим" подходом.
Иногда попытками просто оценить реальный протестный потенциал ( на примере митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова). Как Ирина Дуденкова.
Лично мне, как прикладному социологу, ближе второй вариант.
Дуденкова делает довольно интересные наблюдения о том, что "основной задачей развиртуализации стал всего лишь новый виток виртуальной активности".
И выводы её убедительны:
"По существу, митинги были именно встречами, флэшмобами, в которых интересен был момент самообнаружения и самоузнавания, и только затем - протест. Такая форма немобилизующей мобилизации имеет важное социальное значение, но увы, она не дотягивает до того, чтобы стать настоящей влиятельной политической силой, учитывать которую приходилось бы не только обещаниями, увещеваниями и простой перетасовкой одиозных правительственных администраторов. То есть дело не просто в разобщенности оппозиции, но в самой гравитационной слабости и необязательности объединяющих виртуальных связей. Анархизм, случайность и спонтанность сетевой коммуникации в данном случае служат плохую службу, может ли сложиться сила из разнонаправленных векторов?".
Правда, попытка Дуденковой "сослаться" на интеллектуальный опыт зарубежных коллег выглядит как-то не очень убедительно.
Признаюсь, что монографию Митчелла «Углеродная демократия: политическая власть в век нефти» не читал.
И после не очень понятной ссылки на неё И. Дуденковой тоже не захотелось.
Хотя "нефть и газ" - важные составляющие современной российской экономики (отчасти даже - и внешней политики), переносить их так "запросто" в современную внутреннюю политику в качестве самостоятельных "агентов политического процесса" - слишком большая вольность.
Вполне допускаю, что некоторые общие черты у нынешней российской демократии и "стран углеродной демократии" существуют. Но Ирина их не выявила и своим читателям не предъявила.
А пока (даже из своих скромных познаний в экономике) могу смело утвержать, что внутрироссийские цены на бензин сопоставимы скорее с американскими и западноевропейскими, чем, скажем, с внутриливийскими (при Каддафи - про сейчас не знаю). И тенденции изменения внутриросссийских цен на газ - тоже стремятся к уровню США и стран Западной Европы.
Так что считаю обоснованным предположение, что наша интеллектуальная мысль особенно "хромает" при некритичном"заимствовании" зарубежного опыта. Он как-то не очень "ложится" на российскую реальность.
Когда же просто говорим нашими же привычными представлениями о нашем наболевшем - получается как-то органичнее.
Иногда - полным неприятием существующей сегодня в России политической (и социальной?) ситуацией. Как профессор Николай Розов с его "макросоциологическим" подходом.
Иногда попытками просто оценить реальный протестный потенциал ( на примере митингов на Болотной площади и проспекте Сахарова). Как Ирина Дуденкова.
Лично мне, как прикладному социологу, ближе второй вариант.
Дуденкова делает довольно интересные наблюдения о том, что "основной задачей развиртуализации стал всего лишь новый виток виртуальной активности".
И выводы её убедительны:
"По существу, митинги были именно встречами, флэшмобами, в которых интересен был момент самообнаружения и самоузнавания, и только затем - протест. Такая форма немобилизующей мобилизации имеет важное социальное значение, но увы, она не дотягивает до того, чтобы стать настоящей влиятельной политической силой, учитывать которую приходилось бы не только обещаниями, увещеваниями и простой перетасовкой одиозных правительственных администраторов. То есть дело не просто в разобщенности оппозиции, но в самой гравитационной слабости и необязательности объединяющих виртуальных связей. Анархизм, случайность и спонтанность сетевой коммуникации в данном случае служат плохую службу, может ли сложиться сила из разнонаправленных векторов?".
Правда, попытка Дуденковой "сослаться" на интеллектуальный опыт зарубежных коллег выглядит как-то не очень убедительно.
Признаюсь, что монографию Митчелла «Углеродная демократия: политическая власть в век нефти» не читал.
И после не очень понятной ссылки на неё И. Дуденковой тоже не захотелось.
Хотя "нефть и газ" - важные составляющие современной российской экономики (отчасти даже - и внешней политики), переносить их так "запросто" в современную внутреннюю политику в качестве самостоятельных "агентов политического процесса" - слишком большая вольность.
Вполне допускаю, что некоторые общие черты у нынешней российской демократии и "стран углеродной демократии" существуют. Но Ирина их не выявила и своим читателям не предъявила.
А пока (даже из своих скромных познаний в экономике) могу смело утвержать, что внутрироссийские цены на бензин сопоставимы скорее с американскими и западноевропейскими, чем, скажем, с внутриливийскими (при Каддафи - про сейчас не знаю). И тенденции изменения внутриросссийских цен на газ - тоже стремятся к уровню США и стран Западной Европы.
Так что считаю обоснованным предположение, что наша интеллектуальная мысль особенно "хромает" при некритичном"заимствовании" зарубежного опыта. Он как-то не очень "ложится" на российскую реальность.
Когда же просто говорим нашими же привычными представлениями о нашем наболевшем - получается как-то органичнее.