Дневник знакомой киевлянки
Это дневник моей близкой и давней знакомой из Киева. Обычая городская жизнь в охваченном лютой независимостью Киеве. Дневник был еще покруче, да пришлось подредактировать, убрать указания на род занятий и хоть косвенно на личность. Очень опасаются чисток или просто придут и затопчут.
Дневник 7-8 МАЯ
Вчера шла на рынок. Старуха в предвыборной палатке какого-то Правого дела протянула мне газеты. Через пару слов вдруг сообщила, что ее знакомой невестка из Крыма рассказывала, что получила российский паспорт, а там магаданская прописка. Я разозлилась и, глядя ей в глаза, спросила: вы пожилой человек, зачем вы врете? Она стушевалась. Сказала, что ей так сказала знакомая. Бабок явно инструктируют.
Встретила очень приятную старую женщину. Она русская, муж еврей. Была членом партии при советской власти. Внучки уехали в Израиль. Она сообщила мне, что если мой ребенок выбрал себе русскую национальность, то он выбрал внутреннюю несвободу. Русские - нация рабов. Поссорились. Это те, кто пойдет за любой властью.
Встретила Таню. Она сказала, что кто-то убил ее свекровь, тихую алкоголичку. Милиция дело открывать не стала. По характеру повреждений - просто били и резали. Таня думает, что стая малолеток. Таня из городской бедноты. Они пока самые вменяемые. В нашем бедном районе даже никакой самообороны не было во время майдана.
В сетях нашла точное описание своей приятельницы. Без имени, но тот, кто знает, поймет. Натуральный донос за инакомыслие.
Звонила своим в Одессу. Говоря, что будут убивать тех, кто сжигал людей в доме профсоюзов, как при немцах: тихо и много. Но не знаю, может это заявление было по горячему.
Была у матушки. Та сказала, что люди приходят и молятся за единение с Россией. Много ли нас?
Вечером позвонила приятельница. Она знает, что я собиралась идти на шествие 9-го мая. Ей сказали из нац. гвардии знакомые, что будут провокации и чтобы никто не ходил.
Но мы пойдем.
9 мая.
Ходили на шествие. Было все спокойно. Народу не так чтобы много в самом шествии. Скорее мало. Больше горожан, которые просто шли к Вечному огню возложить цветы. Сначала прошли регионалы. За ними православные Крестным ходом с пением «Христос восресе из мертвых и смертию смерть поправ…». Потом витренковцы под красными знаменами. И наши с самодельными плакатами. Вот и все антифашисты. Может коммунисты были, просто я не видела.
Было напряженно и нерадостно. Вокруг все светлое, солнечное, цветущий Киев. А нам страшно было. Хотя майданные бдили. Их хлопцы стояли везде и следили, чтобы не было провокаций. Я с ними поговорила. Говорю: надо договариваться с востоком, а они отвечают: с кем? С террористами? Часть народа была с желто-голубыми ленточками. Одного человека видела с этим красно-черным маком. Разные группы смотрели друг на друга напряженно. Милиции было очень много. Цветов много было. От партий корзины. И от людей сирень, гвоздики, ландыши. Многие без всякого шествия пришли с георгиевскими ленточками. С одной из женщин разговорились. Она говорила по-украински. На очень чистой полтавской мове. Почти плача говорила, что нас мало. Говорила, что разделили народы, посеяли вражду. Многие были с портретами своих близких. Рассказывали о них каждому, кто хотел слушать.
Пели под караоке. Когда зазвучал припев «А я в Россию, домой хочу…», многие стали переглядываться и улыбаться. Мимо проходили группы парней в черных футболках с белыми тризубами.
Приехала домой, узнала про Мариуполь. Позвонили поздравляющие с днем Победы. Четверо. Каждый рассказал о том, что путинские войска зверствуют на востоке Украины.
Звонил друг из Одессы. Рассказывал про Вадима Негатурова, погибшего в доме профсоюзов. Он его знал. Говорил о том, какой это был душевный, деликатный и добрый человек.
Июнь
Думаю, что видео, где бьют руководителя первого национального, выложили специально. Больше никто из журналистов не высунется. И убийство в Одессе не случайно. После него массовых выступлений против новой власти не будет. Каждый здравомыслящий человек понимает, что его могут прихлопнуть - и никто за это не ответит.
Вести пропаганду почти невозможно. По моим сведениям тиражи газет арестовываются в типографиях, которые под контролем властей. Доставить тираж из другого региона тоже сложно. Некоторые партии, запрещенные недавно, на подпольном положении.
Как никогда восхищаюсь теми, кто боролся с оккупантами во время Отечественной.
На работе никто не обсуждает события на Юго-востоке. Никто не говорит об убитых. Если кому-то говорю о сожженных в Одессе, отводят глаза: А кто ж их убил? И вечное уклончивое: Та я не знаю…
Реклама на телевидении не оплачивается. Ее дают по-прежнему, чтобы сохранить видимость благополучия. На каналах сокращения. Глянец весь закроется до конца года. Впрочем, он и так дышал на ладан.
Мила, веселая, говорливая тетка, рассказала, что она голосовала на выборах за партию Ляшко, Рабиновича и Дарта Вейдера. Ей пятьдесят лет дуре.
Соседи под окнами гомонят про подлую Россию, которая напала. Но никто не собирается пускать своих сыновей в армию: Тю! Я шо дурна?
Мои друзья, которые поддерживали майдан, не общаются со мной с февраля.
По телевизору или в газетах вообще не употребляется слово «русские» относительно граждан Украины.
В Киеве вообще не чувствуется, что в стране война. Я встречала девушку с двумя детьми с Юго-востока. Она ехала через Киев дальше. Муж остался дома. Она боится, что он сорвется в ополчение. Вокруг все цвело и дышало покоем. Она вздрагивала при резких звуках.
Во дворе у меня корявыми буквами написано «Украина для украинцев».
Дневник 7-8 МАЯ
Вчера шла на рынок. Старуха в предвыборной палатке какого-то Правого дела протянула мне газеты. Через пару слов вдруг сообщила, что ее знакомой невестка из Крыма рассказывала, что получила российский паспорт, а там магаданская прописка. Я разозлилась и, глядя ей в глаза, спросила: вы пожилой человек, зачем вы врете? Она стушевалась. Сказала, что ей так сказала знакомая. Бабок явно инструктируют.
Встретила очень приятную старую женщину. Она русская, муж еврей. Была членом партии при советской власти. Внучки уехали в Израиль. Она сообщила мне, что если мой ребенок выбрал себе русскую национальность, то он выбрал внутреннюю несвободу. Русские - нация рабов. Поссорились. Это те, кто пойдет за любой властью.
Встретила Таню. Она сказала, что кто-то убил ее свекровь, тихую алкоголичку. Милиция дело открывать не стала. По характеру повреждений - просто били и резали. Таня думает, что стая малолеток. Таня из городской бедноты. Они пока самые вменяемые. В нашем бедном районе даже никакой самообороны не было во время майдана.
В сетях нашла точное описание своей приятельницы. Без имени, но тот, кто знает, поймет. Натуральный донос за инакомыслие.
Звонила своим в Одессу. Говоря, что будут убивать тех, кто сжигал людей в доме профсоюзов, как при немцах: тихо и много. Но не знаю, может это заявление было по горячему.
Была у матушки. Та сказала, что люди приходят и молятся за единение с Россией. Много ли нас?
Вечером позвонила приятельница. Она знает, что я собиралась идти на шествие 9-го мая. Ей сказали из нац. гвардии знакомые, что будут провокации и чтобы никто не ходил.
Но мы пойдем.
9 мая.
Ходили на шествие. Было все спокойно. Народу не так чтобы много в самом шествии. Скорее мало. Больше горожан, которые просто шли к Вечному огню возложить цветы. Сначала прошли регионалы. За ними православные Крестным ходом с пением «Христос восресе из мертвых и смертию смерть поправ…». Потом витренковцы под красными знаменами. И наши с самодельными плакатами. Вот и все антифашисты. Может коммунисты были, просто я не видела.
Было напряженно и нерадостно. Вокруг все светлое, солнечное, цветущий Киев. А нам страшно было. Хотя майданные бдили. Их хлопцы стояли везде и следили, чтобы не было провокаций. Я с ними поговорила. Говорю: надо договариваться с востоком, а они отвечают: с кем? С террористами? Часть народа была с желто-голубыми ленточками. Одного человека видела с этим красно-черным маком. Разные группы смотрели друг на друга напряженно. Милиции было очень много. Цветов много было. От партий корзины. И от людей сирень, гвоздики, ландыши. Многие без всякого шествия пришли с георгиевскими ленточками. С одной из женщин разговорились. Она говорила по-украински. На очень чистой полтавской мове. Почти плача говорила, что нас мало. Говорила, что разделили народы, посеяли вражду. Многие были с портретами своих близких. Рассказывали о них каждому, кто хотел слушать.
Пели под караоке. Когда зазвучал припев «А я в Россию, домой хочу…», многие стали переглядываться и улыбаться. Мимо проходили группы парней в черных футболках с белыми тризубами.
Приехала домой, узнала про Мариуполь. Позвонили поздравляющие с днем Победы. Четверо. Каждый рассказал о том, что путинские войска зверствуют на востоке Украины.
Звонил друг из Одессы. Рассказывал про Вадима Негатурова, погибшего в доме профсоюзов. Он его знал. Говорил о том, какой это был душевный, деликатный и добрый человек.
Июнь
Думаю, что видео, где бьют руководителя первого национального, выложили специально. Больше никто из журналистов не высунется. И убийство в Одессе не случайно. После него массовых выступлений против новой власти не будет. Каждый здравомыслящий человек понимает, что его могут прихлопнуть - и никто за это не ответит.
Вести пропаганду почти невозможно. По моим сведениям тиражи газет арестовываются в типографиях, которые под контролем властей. Доставить тираж из другого региона тоже сложно. Некоторые партии, запрещенные недавно, на подпольном положении.
Как никогда восхищаюсь теми, кто боролся с оккупантами во время Отечественной.
На работе никто не обсуждает события на Юго-востоке. Никто не говорит об убитых. Если кому-то говорю о сожженных в Одессе, отводят глаза: А кто ж их убил? И вечное уклончивое: Та я не знаю…
Реклама на телевидении не оплачивается. Ее дают по-прежнему, чтобы сохранить видимость благополучия. На каналах сокращения. Глянец весь закроется до конца года. Впрочем, он и так дышал на ладан.
Мила, веселая, говорливая тетка, рассказала, что она голосовала на выборах за партию Ляшко, Рабиновича и Дарта Вейдера. Ей пятьдесят лет дуре.
Соседи под окнами гомонят про подлую Россию, которая напала. Но никто не собирается пускать своих сыновей в армию: Тю! Я шо дурна?
Мои друзья, которые поддерживали майдан, не общаются со мной с февраля.
По телевизору или в газетах вообще не употребляется слово «русские» относительно граждан Украины.
В Киеве вообще не чувствуется, что в стране война. Я встречала девушку с двумя детьми с Юго-востока. Она ехала через Киев дальше. Муж остался дома. Она боится, что он сорвется в ополчение. Вокруг все цвело и дышало покоем. Она вздрагивала при резких звуках.
Во дворе у меня корявыми буквами написано «Украина для украинцев».