ЧУЖАЯ ВЕСНА
Алексей Хаврюченко
ЧУЖАЯ ВЕСНА
The grass was greener,
The light was brighter.
Pink Floyd “High Hopes”
Низкие тяжёлые тучи, переваливаясь и клубясь, двигались на восток. Было душно. Утомительный понедельник только начинался. Два дня назад прошла первая гроза, хотя на дворе было только двадцать второе марта. Весна в этом году пришла рано. Чужая весна.
Вера Андреевна, охнув, поднялась с табуретки. Старость не радость. Какой далёкий путь до коридора. Ничего-ничего, сейчас сердце успокоится, и пойдём дальше. На кухне назойливо капала вода из крана. Проклятая жизнь. Столько лет вкалывать, чтобы под конец дней остаться ненужной. И ведь никто не придёт, не спросит: «Как здоровье?» - не поможет по квартире. Ой, горе-горе.
Доковыляв до кухни, она безуспешно попыталась закрутить кран. Ну да, прохудился. Теперь не закрыть. А то и прорвёт - кто тогда ей поможет. Утопнет она. Может попросить соседей снизу? Да нет, они жлобы, новые русские, на машинах ездят. Копейки честной, наверно, в жизни не заработали. Ну их. Пускай заливает. И Вера Андреевна, криво улыбнувшись, присела у окна.
Петя уже две недели как не заходит. С прошлого вторника. Работает всё, возит кого-то. Сначала Вера Андреевна думала, что попал в банду - очередного ворюгу катает на мерседесах. Сын, как услышал это, даже рассмеялся. Пытался объяснить разницу между вором и, прости Господи, менеджером - да куда уж ей дуре понять. Старая уже, не понимаю ничего в нынешней жизни. Только всё равно, честные люди так не ездят - значит, бандит.
А Нинка как уехала со своим в Воркуту, ещё при Союзе, так и не вернулась. Даже весточки нет. Может и там у неё внуки есть, не только Петины.
На кухне было сумрачно. Раньше солнце заглядывало сюда хотя бы поутру, но два года назад Надя продала свою квартиру каким-то новым русским. Те выбили все стены между комнатами, а балкон вынесли вперёд настолько, что тот стал похож на орудийную башню линкора. И закрыл доступ солнцу. Эх-эх-эх, что же ты, Надя. Зачем переехала? Была бы ты - хоть не так бы тосковали, вдвоём-то. Чай бы пили, как раньше… И всё было бы лучше.
Она провела рукой по столу. Грязно, убрать бы. Сейчас, сейчас, тряпочкой протрём… Ой! Чашка, любимая… Цела, цела, только ручка отбилась. И как это она её задела? Корова старая. Вера Андреевна смахнула слезу. Любимая чашка, с красными петушками. Её ещё Коля купил, тогда, в Фастове. Как поженились. Два переезда вынесла, только надщербилась немного - и вот тебе… Дура, дура. Дался тебе этот стол.
***
Вера Андреевна ещё раз попыталась закрутить кран, но вода по-прежнему капала, разбрызгивая капельки по облупленной мойке. Чайник уже начинал мрачно шипеть. Жаль, что небо с утра затянуто тучами. Ползут, клубятся. Значит, сегодня ни единого лучика солнца не будет. Ничего, может к вечеру развиднеется. Выйдем на лавочку, погреемся.
- Вот, сейчас чайку выпьем.
- Да уж, - Надежда Ильинишна кивнула и спросила, глядя на руки своей подруги. - Пальцы-то хоть не болят?
- Нет, пока ещё. Только локоть всё время хватает. Боюсь упустить чего-нибудь.
- А в отваре шалфея парила? У меня шалфея - полный ящик. Попарь.
- Ох, Надь, ведь всё равно не поможет.
- Поможет-поможет. Вон, Степановну на ноги поставили - чем? Шалфеем. И тебя, Андреевна, поставим.
Чайник закипел. Вера Андреевна выключила газ и принялась разливать кипяток. Наде - в синюю чашку, а себе - в надщербленную, с красными петухами.
- Что твой Петька?
- Не заходит, - Вера Андреевна поморщилась. Поясницу схватило, когда она уже собиралась взяться за ручку. Чуть чашку не разбила.
- Что он, всё буржуя своего возит?
- У него не буржуй, а менеджер, - попыталась защитить сына Вера Андреевна.
- Все они буржуи, - отрезала Надежда Ильинишна. - Повылазили из тюрем и правят. Шагу нельзя ступить, чтобы на ихние супермаркеты не наткнуться. Продались Западу и ездят на Мерседесах. А твой их возит. Нет чтобы машину сжечь - пусть ходят как все.
- Да это всё его Светка. На новую юбку ей, видите ли, не хватает. Старой ещё года нет, а она новую… - Вера Андреевна кинула себе ложку сахара. Больше нельзя - не хватит до конца месяца. - Говорила же своему дураку - не женись на ней. Да разве он слушает.
- Они никогда не слушают, - вздохнула Надежда Ильинишна.
- Ну да. И Нинка в Воркуту со своим укатила - и без привета. А эта только знает, что деньги из Петьки качать - вот он и подался в шофера.
- Детей надо учить, пока живы. Вот мой всё уговаривал: продай квартиру. Хрен вам! Не буду я буржуям свою квартиру отдавать. Они ещё дождутся Сталинских времён. Всех их к стенке. Развалили Союз, бандиты, - Надежда Ильинишна закашлялась и отхлебнула чаю.
- Да, если б не развалился Союз, всё было б иначе, - вздохнула Вера Андреевна. - А всё-таки хорошо, что ты квартиру не продала. Поговорить есть с кем. А то ведь и радио не послушаешь - всё там врут.
Они замолчали. По полу в метре от стола пробежал жирный таракан, но вставать, чтобы его прихлопнуть, было слишком тяжело. Вера Андреевна вздохнула.
- А помнишь, как тебе Колька твой цветы в первый раз подарил? - внезапно спросила Надя.
- Тогда, в мае?
- Ну да. Помнишь, догнал нас, когда мы через пути переходили, и начал что-то о почётной грамоте нести.
- Да-да, - Вера Андреевна беззубо улыбнулась. - Их бригаду тогда наградили… А он хотел подарок сделать… А тебя увидел и испугался. Сам потом рассказывал. Строгая, мол, ты была, активистка - а он тут с цветами. Вот он и затараторил, что первое в голову пришло.
- Эх, строгая, - Надежда Ильинишна довольно вздохнула. - Разве ж я строгая была? Как все, ответственная… А я ещё тогда в новом платье была, помнишь, с голубым воротничком?..
- Помню…
***
Низкие тучи катились по небу, словно огромные грязные комья состриженной овечьей шерсти под ураганным ветром. Ранняя весна была душной и нерадостной. Чужой.
- …Делегаты XXXII-го съезда КПСС с радостью приветствовали слова первого секретаря коммунистической партии Украины о прочности братских связей между народами СССР. Под всеобщие аплодисменты делегатов генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ…
- А Петька твой что? - Надежда Ильинишна отхлебнула чаю.
- Да вот, всё не заходит, - вздохнула Вера Андреевна. - Две недели уж. Крутится всё, бегает то в ЖЭК, то в местком. Представляешь, их с очереди сняли.
- Как это сняли? По какому праву? Многодетных-то.
- А вот так. Приходит мой Петя в исполком, а там ему и говорят: вы же, товарищ, уже два года, как в новой квартире живёте, а всё к нам бегаете. Он: как это, два года? А она: да вот, смотрите, документы, вы и с очереди уже сняты.
- Вот бандиты. Какому-нибудь блатному, небось, квартиру дали, а простой народ дурят. Мало того, что себе дублёнки да «Волги» по спецраспределителям наполучали, так ещё и последнюю трудовую копейку отымают.
- И не говори. Вон, Максимовна рассказывала: в пайках и красную рыбу получают, и шпроты, и копчёную колбасу.
- Таких при Сталине к стенке ставили, - Надежда Ильинишна закашлялась и уже сквозь слёзы закончила. - Воры, бандиты, отъели задницы на своих креслах.
Приступ кашля одолел старуху, и она долго не могла сказать ни слова. Вера Андреевна терпеливо ждала. Спешить им было некуда.
- …А теперь прогноз погоды, - продолжало радио. - Сегодня, двадцать второго марта, ожидается облачная погода, +14 - 16 градусов, без осадков…
- …Сволочи. Перестрелять бы их - стало бы лучше, - договорила наконец-то Надежда Ильинишна и продолжила уже спокойней. - А Нинка твоя? Не пишет?
- Нет, - Вера Андреевна покачала головой. - Как уехала в Воркуту со своим геологом, так и пропала. Не до меня ей.
- Может, Степановна бы твоему Петьке помогла, - грустно сказал Надежда Ильинишна, - да померла недавно.
- И Лизавету тоже схоронили, - кивнула Вера Андреевна. - Одни мы остались. И Петька не заходит. Уж бы кран починил, а то всё капает - житья нет.
- А водопроводчик что?
- Пьянь наш водопроводчик. Без бутылки ничего не делает, а бутылку увидит - насосётся и к мойке даже подойти не может, падает.
- Что за люди нынче пошли, - вздохнула Надежда Ильинишна. - А что руки, не болят?
- Локти побаливают, а пальцы ещё ничего. Их бы на солнышке погреть.
- Или шалфеем.
- Или шалфеем, - согласилась Вера Андреевна. - Но лучше погреть. Хотя бы завтра солнышко выглянуло.
Они помолчали.
- Ты заходи ко мне к вечеру, - сказала Надежда Ильинишна. - Шалфею возьмешь. Ты ведь ничего к вечеру не ждёшь?
- Чего мне ждать?..
Вера Андреевна уставилась на любимую чашку с красными петухами. Край был надщерблен. Чашка ещё помнила тот далёкий 52-й год, когда молодые Вера и Надя в дешёвых ситцевых платьях бегали через пути на работу или на свидания. Это было давно.
На кухне назойливо капала вода.
08-13.08.2004
Киев
ЧУЖАЯ ВЕСНА
The grass was greener,
The light was brighter.
Pink Floyd “High Hopes”
Низкие тяжёлые тучи, переваливаясь и клубясь, двигались на восток. Было душно. Утомительный понедельник только начинался. Два дня назад прошла первая гроза, хотя на дворе было только двадцать второе марта. Весна в этом году пришла рано. Чужая весна.
Вера Андреевна, охнув, поднялась с табуретки. Старость не радость. Какой далёкий путь до коридора. Ничего-ничего, сейчас сердце успокоится, и пойдём дальше. На кухне назойливо капала вода из крана. Проклятая жизнь. Столько лет вкалывать, чтобы под конец дней остаться ненужной. И ведь никто не придёт, не спросит: «Как здоровье?» - не поможет по квартире. Ой, горе-горе.
Доковыляв до кухни, она безуспешно попыталась закрутить кран. Ну да, прохудился. Теперь не закрыть. А то и прорвёт - кто тогда ей поможет. Утопнет она. Может попросить соседей снизу? Да нет, они жлобы, новые русские, на машинах ездят. Копейки честной, наверно, в жизни не заработали. Ну их. Пускай заливает. И Вера Андреевна, криво улыбнувшись, присела у окна.
Петя уже две недели как не заходит. С прошлого вторника. Работает всё, возит кого-то. Сначала Вера Андреевна думала, что попал в банду - очередного ворюгу катает на мерседесах. Сын, как услышал это, даже рассмеялся. Пытался объяснить разницу между вором и, прости Господи, менеджером - да куда уж ей дуре понять. Старая уже, не понимаю ничего в нынешней жизни. Только всё равно, честные люди так не ездят - значит, бандит.
А Нинка как уехала со своим в Воркуту, ещё при Союзе, так и не вернулась. Даже весточки нет. Может и там у неё внуки есть, не только Петины.
На кухне было сумрачно. Раньше солнце заглядывало сюда хотя бы поутру, но два года назад Надя продала свою квартиру каким-то новым русским. Те выбили все стены между комнатами, а балкон вынесли вперёд настолько, что тот стал похож на орудийную башню линкора. И закрыл доступ солнцу. Эх-эх-эх, что же ты, Надя. Зачем переехала? Была бы ты - хоть не так бы тосковали, вдвоём-то. Чай бы пили, как раньше… И всё было бы лучше.
Она провела рукой по столу. Грязно, убрать бы. Сейчас, сейчас, тряпочкой протрём… Ой! Чашка, любимая… Цела, цела, только ручка отбилась. И как это она её задела? Корова старая. Вера Андреевна смахнула слезу. Любимая чашка, с красными петушками. Её ещё Коля купил, тогда, в Фастове. Как поженились. Два переезда вынесла, только надщербилась немного - и вот тебе… Дура, дура. Дался тебе этот стол.
***
Вера Андреевна ещё раз попыталась закрутить кран, но вода по-прежнему капала, разбрызгивая капельки по облупленной мойке. Чайник уже начинал мрачно шипеть. Жаль, что небо с утра затянуто тучами. Ползут, клубятся. Значит, сегодня ни единого лучика солнца не будет. Ничего, может к вечеру развиднеется. Выйдем на лавочку, погреемся.
- Вот, сейчас чайку выпьем.
- Да уж, - Надежда Ильинишна кивнула и спросила, глядя на руки своей подруги. - Пальцы-то хоть не болят?
- Нет, пока ещё. Только локоть всё время хватает. Боюсь упустить чего-нибудь.
- А в отваре шалфея парила? У меня шалфея - полный ящик. Попарь.
- Ох, Надь, ведь всё равно не поможет.
- Поможет-поможет. Вон, Степановну на ноги поставили - чем? Шалфеем. И тебя, Андреевна, поставим.
Чайник закипел. Вера Андреевна выключила газ и принялась разливать кипяток. Наде - в синюю чашку, а себе - в надщербленную, с красными петухами.
- Что твой Петька?
- Не заходит, - Вера Андреевна поморщилась. Поясницу схватило, когда она уже собиралась взяться за ручку. Чуть чашку не разбила.
- Что он, всё буржуя своего возит?
- У него не буржуй, а менеджер, - попыталась защитить сына Вера Андреевна.
- Все они буржуи, - отрезала Надежда Ильинишна. - Повылазили из тюрем и правят. Шагу нельзя ступить, чтобы на ихние супермаркеты не наткнуться. Продались Западу и ездят на Мерседесах. А твой их возит. Нет чтобы машину сжечь - пусть ходят как все.
- Да это всё его Светка. На новую юбку ей, видите ли, не хватает. Старой ещё года нет, а она новую… - Вера Андреевна кинула себе ложку сахара. Больше нельзя - не хватит до конца месяца. - Говорила же своему дураку - не женись на ней. Да разве он слушает.
- Они никогда не слушают, - вздохнула Надежда Ильинишна.
- Ну да. И Нинка в Воркуту со своим укатила - и без привета. А эта только знает, что деньги из Петьки качать - вот он и подался в шофера.
- Детей надо учить, пока живы. Вот мой всё уговаривал: продай квартиру. Хрен вам! Не буду я буржуям свою квартиру отдавать. Они ещё дождутся Сталинских времён. Всех их к стенке. Развалили Союз, бандиты, - Надежда Ильинишна закашлялась и отхлебнула чаю.
- Да, если б не развалился Союз, всё было б иначе, - вздохнула Вера Андреевна. - А всё-таки хорошо, что ты квартиру не продала. Поговорить есть с кем. А то ведь и радио не послушаешь - всё там врут.
Они замолчали. По полу в метре от стола пробежал жирный таракан, но вставать, чтобы его прихлопнуть, было слишком тяжело. Вера Андреевна вздохнула.
- А помнишь, как тебе Колька твой цветы в первый раз подарил? - внезапно спросила Надя.
- Тогда, в мае?
- Ну да. Помнишь, догнал нас, когда мы через пути переходили, и начал что-то о почётной грамоте нести.
- Да-да, - Вера Андреевна беззубо улыбнулась. - Их бригаду тогда наградили… А он хотел подарок сделать… А тебя увидел и испугался. Сам потом рассказывал. Строгая, мол, ты была, активистка - а он тут с цветами. Вот он и затараторил, что первое в голову пришло.
- Эх, строгая, - Надежда Ильинишна довольно вздохнула. - Разве ж я строгая была? Как все, ответственная… А я ещё тогда в новом платье была, помнишь, с голубым воротничком?..
- Помню…
***
Низкие тучи катились по небу, словно огромные грязные комья состриженной овечьей шерсти под ураганным ветром. Ранняя весна была душной и нерадостной. Чужой.
- …Делегаты XXXII-го съезда КПСС с радостью приветствовали слова первого секретаря коммунистической партии Украины о прочности братских связей между народами СССР. Под всеобщие аплодисменты делегатов генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ…
- А Петька твой что? - Надежда Ильинишна отхлебнула чаю.
- Да вот, всё не заходит, - вздохнула Вера Андреевна. - Две недели уж. Крутится всё, бегает то в ЖЭК, то в местком. Представляешь, их с очереди сняли.
- Как это сняли? По какому праву? Многодетных-то.
- А вот так. Приходит мой Петя в исполком, а там ему и говорят: вы же, товарищ, уже два года, как в новой квартире живёте, а всё к нам бегаете. Он: как это, два года? А она: да вот, смотрите, документы, вы и с очереди уже сняты.
- Вот бандиты. Какому-нибудь блатному, небось, квартиру дали, а простой народ дурят. Мало того, что себе дублёнки да «Волги» по спецраспределителям наполучали, так ещё и последнюю трудовую копейку отымают.
- И не говори. Вон, Максимовна рассказывала: в пайках и красную рыбу получают, и шпроты, и копчёную колбасу.
- Таких при Сталине к стенке ставили, - Надежда Ильинишна закашлялась и уже сквозь слёзы закончила. - Воры, бандиты, отъели задницы на своих креслах.
Приступ кашля одолел старуху, и она долго не могла сказать ни слова. Вера Андреевна терпеливо ждала. Спешить им было некуда.
- …А теперь прогноз погоды, - продолжало радио. - Сегодня, двадцать второго марта, ожидается облачная погода, +14 - 16 градусов, без осадков…
- …Сволочи. Перестрелять бы их - стало бы лучше, - договорила наконец-то Надежда Ильинишна и продолжила уже спокойней. - А Нинка твоя? Не пишет?
- Нет, - Вера Андреевна покачала головой. - Как уехала в Воркуту со своим геологом, так и пропала. Не до меня ей.
- Может, Степановна бы твоему Петьке помогла, - грустно сказал Надежда Ильинишна, - да померла недавно.
- И Лизавету тоже схоронили, - кивнула Вера Андреевна. - Одни мы остались. И Петька не заходит. Уж бы кран починил, а то всё капает - житья нет.
- А водопроводчик что?
- Пьянь наш водопроводчик. Без бутылки ничего не делает, а бутылку увидит - насосётся и к мойке даже подойти не может, падает.
- Что за люди нынче пошли, - вздохнула Надежда Ильинишна. - А что руки, не болят?
- Локти побаливают, а пальцы ещё ничего. Их бы на солнышке погреть.
- Или шалфеем.
- Или шалфеем, - согласилась Вера Андреевна. - Но лучше погреть. Хотя бы завтра солнышко выглянуло.
Они помолчали.
- Ты заходи ко мне к вечеру, - сказала Надежда Ильинишна. - Шалфею возьмешь. Ты ведь ничего к вечеру не ждёшь?
- Чего мне ждать?..
Вера Андреевна уставилась на любимую чашку с красными петухами. Край был надщерблен. Чашка ещё помнила тот далёкий 52-й год, когда молодые Вера и Надя в дешёвых ситцевых платьях бегали через пути на работу или на свидания. Это было давно.
На кухне назойливо капала вода.
08-13.08.2004
Киев