Несколько дней из жизни Лукавого: ОЧИ ЧЁРНЫЕ
ОЧИ ЧЁРНЫЕ
- Практикуешься? - уже с самого порога тира отметил Лукавый. - Похвально!
Увидев шефа, Аграил тут же снял наушники и поднял на лоб защитные баллистические очки.
- Да нет, ты продолжай, - одобряюще кивнул Лукавый. - Это дело никогда не помешает. Что за ствол, кстати?
- Да вот - решил опробовать крупнокалиберное, - ответил Аграил, протягивая пушку.
- Хм… “Цербер-666”? - сходу определил модель Лукавый. - Да у тебя хороший вкус, как я погляжу!
- Рекомендовали… - честно признался Аграил.
- Всё равно похвально, - сказал Лукавый. - Многие из наших молодых сотрудников не слушают и берут “Антихриста”. Нет, “Антихрист”, конечно, тоже неплохой ствол, но отдача слишком сильная и скорострельность меньше. Доспех архангелу прошибает насквозь. Херувима вообще на фарш разрывает. Но при большом количестве противников, когда каждый миг на счету, может подвести. В таких ситуациях играет роль скорость… и меткость…
- Всегда ли совместимо? - полюбопытствовал Аграил.
- Скорость с меткостью? - уточнил Лукавый. - А вот погляди… - он передёрнул затвор “Цербера”, затем подошёл к управляющему пульту и нажал кнопку.
На огневой рубеж тут же выехало несколько манекенов в серебристых кирасах и с белоснежными крыльями.
- Движение хаотичное, дистанция максимальная, - сказал Аграилу Лукавый, уступив ему место за пультом и повернувшись спиной к мишеням.
Аграил тут же задал на пульте управления указанные шефом опции. Муляжи архангелов с пронзительным гулом унеслись в даль огневого рубежа, сперва превратившись в малюсенькие точки, а затем и вовсе исчезнув из виду. Наблюдать за ними Аграил теперь мог лишь на экране управляющего пульта и видел, как они молниеносно дёргаются из стороны в сторону, усложняя стрелку задачу.
- Скорость троекратная, атака по звуковому сигналу. Подать его можешь в любой момент, - не поворачиваясь, сказал Лукавый.
Аграил утроил скорость движения манекенов. Теперь они задёргались так, что на экране и не различить было вовсе.
- Готовы? - спросил у шефа Аграил.
- Я же сказал - сигналь в любой момент! - ответил Лукавый.
Решив не затягивать, Аграил нажал кнопку звукового сигнала. Из динамика донёсся пронзительный звук, Лукавый тут же развернулся, и тир сотрясли громовые звуки “Цербера”. Аграил весь напрягся, даже прищурился, пытаясь разглядеть происходящее на экране. Когда стрельба стихла, он остановил манекенов.
- Двигай их сюда - лучше разглядишь, - сказал Лукавый.
Аграил нажал кнопку и манекены ринулись к огневой линии.
- Ну как? - самодовольно усмехнулся Лукавый, когда куклы, наконец, приехали.
- НИ ФИГА СЕБЕ!!! - вырвалось у Аграила.
Он с изумлением глядел на проделанные в головах манекенов дырки, и на те уродливые ошмётки, что некогда были белоснежными крыльями. Серебристые же кирасы остались нетронутыми.
- Вот так-то! - сказал Лукавый. - А ты говоришь “всегда ли совместимо”…
- А если шлемы напялят? - поинтересовался Аграил.
- Крылья всё равно незащищённые, - сказал Лукавый. - Целься в них, и твои противники будут выведены из строя. Сдохнут, правда, не сразу, как если бы стрелял в голову, но сражаться всё равно не смогут! Бери, пользуйся! - он протянул Аграилу пушку. - А “Антихрист” только в самых редких случаях - когда за “Демиургическими Щитами” прячутся или в “Златых Ковчегах” на тебя прут.
Дверь тира вдруг резко распахнулась и группа рогатых качков острыми трезубцами загнала в помещение толпу закованных в кандалы галдящих и рыдающих грешников.
- Вот как раз и "мишени", - подмигнул Аграилу Лукавый. - Будет на чём практиковаться. Удачи!
Аграил благодарно отсалютовал и с удовольствием оглядел свежеприбывший "расходный материал", который рогатые качки сейчас приладят на огневой рубеж вместо дорогостоящих казённых манекенов. Лукавый же тем временем направился к выходу. В этот же миг от скованных цепью смуглолицых грешников быстро отделилась совершенно свободная от кандалов женская фигура и быстро ринулась наутёк.
- СТОЯТЬ!!! - гаркнул один из рогатых качков, преградив беглянке путь и ударив её в живот трезубцем. Та шатнулась, однако упала не сразу, а попыталась ринуться в другую сторону, и врезалась прямо в Лукавого.
- Эй!! - недовольно окликнул Лукавый, но беглянка с раной в животе уже сползла вниз, вцепившись Лукавому в ноги.
- Отлипни! - пренебрежительно пнул её Лукавый.
В ответ грешница лишь зашлась хрипом и рыданиями, ещё сильнее прижавшись к ногам Лукавого и не позволяя ему сделать шаг. Пыталась хрипеть мольбы о пощаде и другой прилагающийся к ним бред.
- Бля… - ругнулся Лукавый и методичным хлёстким ударом обрушил свой хвост на хребет нахального создания.
Грешница крякнула, и расслабилась - тело начало сползать на пол.
- Эй, парни! - раздражённо окликнул рогатых качков Лукавый. - Это у кого тут глаза на жопе?
- Сейчас уберём, шеф! - сразу отрапортовал один, собираясь оттащить тяжело дышащую на полу грешницу.
- Куда смотрели, я спрашиваю? - настоял Лукавый на своём вопросе. - Где ваши глаза были? Почему она не была прикована к остальным?
- Шеф, она не совсем такая… - оправдывающимся тоном заговорил один из качков. - Её оформили отдельно, вот мы и вынесли в отдельную категорию… Хотели потом к вам доставить...
- Это ещё почему? - удивился Лукавый. - На вид ведь такое же отребье, как и эти, - он указал на остальной закованный в цепи сброд.
- Никак нет, - отрицательно качнул головой рогатый страж. - На неё составлена ведомость.
- Что, правда, чтоли? - ещё больше удивился Лукавый. - А с какой такой стати? Мы же с недавних пор не проводим собеседования со стандартным мусором.
- Она не совсем стандартная, - пояснил конвоир. - Тут такая ситуация, что… - он протянул распечатку ведомости.
- Так… - бегло взглянул Лукавый. - Ух ты, так ведь она у нас… - он с любопытством перевёл взгляд на валяющуюся в ногах грешницу, затем, нагнувшись, ухватил за волосы и взопрокинул ей голову лицом вверх.
Девушка слабо застонала, по лицу текли слёзы, изо рта шла кровь. Но Лукавого сейчас интересовало другое - кожа грешницы была светлой.
- Да уж… - сказал он. - Что, спрашивается, она делает среди этих? - он указал на смуглую толпу.
- Там всё поясняют... - качок кивнул на ведомость.
- Что ж, будем разбираться, - вздохнул Лукавый, раскрыл было ведомость, но тут же ругнулся: - Тьфу ты, не могу работать при таком гаме! - он снова с неприязнью поглядел на галдящую толпу, затем обратился к рогатым конвоирам: - Как начнёте обрабатывать - уберёте им голосовые связки - пускай молча мишенями служат.
Рогатые качки кивнули.
- А эту, - он указал на светлокожую девушку, - ко мне в кабинет. Почему, кстати, сразу в комнату ожидания не отправили, а в тир поволокли?
- Сперва от этих хотели избавиться, - пояснил рогач-конвоир, указав на толпу. - А её передать было некому, вот и таскали с собой.
- Бардак сплошной на предприятии… - раздражённо пробормотал Лукавый. - Пора всех вас встряхнуть, как следует… - и громко добавил: - Жду её в кабинете, не забыли?!!
- Так точно!! - кивнули конвоиры.
Спустя какое-то время грешница сидела в кабинете.
- Как живот? - поинтересовался Лукавый. - Легче? А спина?
- Пожалей, милый, не мучай, не губи, не надо… - нехарактерной для большинства грешников манерой разговора вдруг произнесла женщина.
- Тихо-тихо! - предостерёг Лукавый. - Сразу условимся без твоих штучек! Ато разделишь судьбу своих дружков…
- Не губи, милый, пожалей, - снова начала грешница. - Матерью, отцом клянусь - не со зла я! Дети малые, голодные, муж на порог не пустит, если…
- Погоди-погоди! - снова присёк Лукавый. - Какой муж, какой порог?! Уже забыла, где находишься?
- Пощади, сердечный, Христом Богом молю, я ведь…
- Цыц!!! - Лукавый сверкнул глазами. - Про Изеньку мне не парь - не поможет. Начнёшь словоблудить - пойдёшь в расход без собеседования!! Так и напишу - ничем от классических отбросов не отличаешься!
- Прости, милый, прости… Привычка дурная, неразумная… - извиняясь, заговорила женщина.
Но Лукавый всё равно недовольно фыркнул и застрочил в ведомости паркером.
- Стало быть, тяжёлое детство, скользкий подоконник? - без ехидства, но чисто на автомате отколол он шуточку.
- Милый, я за жизнь свою зла никому не пожелала, слова не сказала бранного, глаза дурного не положила... - вновь начала оправдываться грешница.
- Заткнись... - устало оборвал её Лукавый, упреждающе помахав пред собой хлёстким хвостом. - Отвечать будешь коротко, и когда я разрешу. Ясно?
- Прости, сердечный... Слова не скажу, коль не дозволишь... Обещаю... - закивала грешница.
- И ещё, - сказал Лукавый. - Рекомендую воздержаться от словечек "милый" и "сердечный" в мой адрес. Поняла?
- Поняла, брилиантовый, - кивнула грешница.
- Не притворяйся дурой, - сказал Лукавый предостерегающим тоном. - Ты всё прекрасно понимаешь, по глазам вижу. А будешь пасяничать - устрою свидание с живым цербером. Его и будешь "милым-брилиантовым" называть - он тебя за это горячо и страстно "приголубит".
- Не губи, сердеч... Прости-прости... Не губи, Христом Бо... Прости... Просто не губи... Не надо... - сбиваясь, заговорила грешница.
- Как же тебе эти морды мозг загадили... - со вздохом сказал Лукавый. - А ведь могла бы быть... - он задумался. - Ну-у, я даже и не знаю кем... Как вариант - ещё одной суицидницей, "куклой" или "магдаленой". Тогда, в принципе, один хрен - точно также тебя в расход оформлял бы. Но с другой стороны - не исключено, что в чём-то могла бы стать похожа на нашего Аграила или этого... как же его? А - Николаева-Прогрессора, хрен бы его побрал... - Лукавый с неудовольствием вспомнил про учёного глупца, что добровольно отказался от хорошей и уважаемой должности.
Грешница смотрела непонимающе - явно не знала, о ком Лукавый говорит.
- Ладно, молчишь - и то хорошо, - кивнул Лукавый. - Ато когда начинаешь трепаться, то сразу ракетку-дартс запустить тебе в глаз хочеться...
Он покрутил в руке лежавшую на столе ракетку, затем машинально отправил её в висевшую на двери минешь, на которой теперь уже были лишь рваные куски Иисусовой фотограффии.
Грешница глядела с мольбой, но глаза временами начинали бегать по сторонам, словно искала возможность ускользнуть.
- Я вот что хочу спросить, - мимоходом произнёс Лукавый, продолжив одновременно оформлять ведомость. - Ты хоть сама довольна своей жизнью?
- Жизнью-то, милый? Ох, прости-прости…. - осеклась она, вспомнив, что "милым" называть нельзя. - С жизнью-то тяжко порой приходится… Дети голодные, а муж….
- Нет, ты мне зубы не заговаривай! - снова присёк Лукавый. - Это смертным дурачкам ты могла разгонять о том, как тебе тяжко кусок хлеба даётся… Да и детей у тебя нет - в ведомости написано, что не успела нарожать… Так что давай начистоту, иначе я уже говорил, что с тобой будет…
- Да я ведь за жизнь-то свою слова ласкового не услыхала... - всхлипнув, ответила грешница. - А чтобы хлеба кусок, и не впроголодь - только во снах сладких... А сладких-то да недолгих - сна ведь того, как слёз у кошки... А ещё....
- Всё, надоело! - оборвал Лукавый, и, взяв в руки паркер, вписал что-то важное в ведомость. - Из какого оружия предпочитаешь быть расстреляна?
- Что, милый? - испуганно спросила грешница, и тут же снова вспомнила: - Ох, прости! Не милый ты, не милый! Запамятовала, дура! Прости, сердеч.... то есть просто прости.... снова запамятовала.....
- Цыц! - снова заткнул рот ей Лукавый. - Повторяю вопрос - из какого оружия предпочитаешь быть расстреляна?
- За что, брилиан......прости дуру. За что?
- За ненужность, - пояснил Лукавый.
- Отчего же так, милый? - ещё более жалостливо всхлипнула грешница, даже не став от растерянности извиняться в этот раз за "милого".
- Что "отчего же"? - не понял Лукавый. - Отчего "за ненужность" расстреливают? Ну, так ведь ответ в самом вопросе - из-за ненужности.... Нет, ты, конечно, не подумай, что это мы со зла якобы. Если бы сидела ты, скажем, в "Царствии", к примеру, под хером у своего Изеньки, то плевать тогда мы на тебя хотели - никто не стал бы похищать дабы тут поизмываться... Но раз зашла на огонёк, то....
- Не заходила я!! - всхлипнула грешница. - Меня сюда вместе с остальными.... С моим Романом, с Кармелиной, с детками её.... Я ж не виноватая! Пошто караете?
- Да не караем, а применение находим, - сказал Лукавый. - Без дела у нас тут никто не сидит, а таких, как вы , приходится на сырьё определять.... Вот только топка в последние дни переполнена, так что придётя тебе мишенью в тире поработать... А как поизносишься и фаршиком станешь - к церберу на корм…
Он ещё кое-что дописал в ведомости, а грешница начала плакать.
- Ну, пощади, милый... - сквозь слёзы начала просить она. - Ну, пощади, прошу - всё, что хочешь сделаю...
- Это чего ж ты мне такого "сделать" можешь, чего я сам не сделаю? - со скукой произнёс Лукавый, не отрываясь от писанины.
- А всё, чего скажешь, то и сделаю!! - смело заявила грешница.
- Да? - мрачно спросил Лукавый. - Ну, хорошо - скажу тебе вместо меня поработать тут недельку с бумагами. Справишься?
Глаза женщины стали круглыми и непонимающими.
- Ну, вот - а говорила, что всё сделаешь... - разочарованно сказал Лукавый и с картинной укоризной добавил: - Лгунья, стало быть...
- Милый, да разве ж я то умею? Да кабы умела, то хоть неделю, хоть годы долгие!! Я ж ведь ВСЁ для тебя готова!! - она подалась вперёд, брякнувшись из кресла прямо на колени перед письменным столом. Лукавый уже было лениво потянулся к пульту управления "щупальцами", чтобы усадить грешницу на место, но потом передумал и решил досмотреть творящуюся клоунаду.
- Милый, да ты скажи - пожелай того, чего я умею, и я ВСЁ тогда сделаю!! - плача, продолжала старую песню грещница.
- Так "всё" или "то, чего умеешь"? - с ехидством потребовал уточнений Лукавый.
- Милый! Родимый!! Пощади!!! - пуще прежнего запричитала грешница. - Всё сделаю!!! Всё чего умею, то и сделаю!!!
- Всё, отстань! - поняв, что ничего интересного больше не увидит, отмахнулся Лукавый, и нажал на пульте кнопку. Щупальца тут же выскочили из спинки кресла и, окрутив грешницу, быстро усадили её на место.
Та испуганно взвизгнула.
- Тише, не шуми, - устало сказал Лукавый, ослабив хватку щупальцев. - "Умеешь" ты ровно столько, что даже рвотный пакетик принести не сможешь - нету его у тебя...
- Пошто так гнушаешься, милый? - жалобно протянула грешница.
- Что ж мне тебе всё-таки за "милого" сделать? - проигнорировав вопрос, замучиво произнёс вслух Лукавый. - Может, ухо открутить? - он устремил свой острый взор на левое ухо грешницы.
Та заёрзала в кресле, пытаясь освободиться от щупальцев и, очевидно, прикрыть ухо ладонью:
- Прошу, не надо ми.... прости, не буду больше....
- Ладно, успеем мы тебя оприходовать, - махнул рукой Лукавый. - Веди только себя хорошо, тогда, может, и не откручу...
- Не буду! Клянусь, не буду "милым" называть, прости... - шмыгнула носом грешница. - Но скажи всё ж - отчего гнушаешься? Аль я такая страшная уродилась??
- Тьфу ты, мля!!! - не удержался от ругани Лукавый. - Вот скажи мне: вы там что - дерьма пообъедались в своём Мироздании? Почему у всех вас мозги только в одну сторону работают???
- Что? - растерянно обронила грещница, не сообразив, чем недоволен её собеседник.
- "Что"-"что", - раздражённо фыркнул Лукавый. - Хуёв сто... Чуть ли не каждая вторая тут свою "Точку Жо" предлагать мне пытается... Ух, так и хочется степлером запустить в рожу!
- А что ж дурного то в этом, сердеч... ох, прости... - быстро обуздала речь грешница.
- Противно, - коротко пояснил Лукавый.
Грешница смотрела с ещё большим непониманием.
- Отчего ж противно-то? - наконец, решилась спросить она.
- Говна не ем, - снова коротко ответил Лукавый.
- Так ведь разве ж это.... ну.... разве ж я и все другие.... ну... - она запнулась, не решаясь открыто произнести сказанное Лукавым слово.
- Ага! - без тени смущения кивнул Лукавый. - Оно и есть! Самое настоящее!
- Пошто ж ты нас так? - с обидой глядя, спросила грешница. - Отчего злой такой?
- Да какое там "злой"? - отмахнулся Лукавый. - Сами себя в ЭТО превращаете, когда готовы "ноги врозь, абы жопа цела осталась"... - он брезгливо сплюнул в пепельницу, та зашипела.
Пока дописывал ведомость, грешница молча смотрела на него круглыми глазами. Наконец таки набралась в себе смелости и решилась спросить:
- Милый, аль хворь какая?
- Чего говоришь? - прослушав из-за писанины вопрос, мимоходом переспросил Лукавый.
- Хворь, говорю, может какая? - повторила она. - Ты ж только скажи, я ведь и пошептать могу…
Её взгляд скользнул вниз - туда, где нижнюю часть Лукавого закрывал письменный стол.
- Э-э-э… - Лукавый и сам настороженно покосился вниз. - Тебе что - пошептаться больше не с кем?
- Да я ж не для себя…. - начала заговваривать зубы грешница. - Я ж ведь для…
- Детка, там тебе не микрофон и не “телефон доверия”! - оборвал её Лукавый. - А хвори у меня никакой нет, не надейся! Скорее наоборот - панацея, - и он бережно поправил стоящую на столе фотку помощницы-демонессы.
- Ты только не таись, милый! Я ж ведь излечить могу всё, что пожелаешь!
- Вот же настырная! - фыркнул Лукавый.
Грешница смотрла с ожиданием.
- Я и вправду что угодно излечить могу… - совсем тихо, но клятвенно сказала она.
- Да? - фальшиво впечатлился Лукавый. - А слабо вот ЭТО излечить? - он вдруг вольготным движением отнял себе кисть руки.
В открывшихся ранах заревело жаркое пламя. Грешница взвизгнула. Лукавый захохотал.
- Лечи, чего трясёшься? - сказал он, перекрикивая рёв огня. - Или слишком горячее блюдо?
Он помахал перед ней своей оторванной рукой, словно паяльной лампой. Грешница в ужасе вжалась в кресло и зажмурилась.
- Ой, милый!! Ой, что ты?? Ой, что ж творится такое?? - не размыкая век, стонала она.
- Страшно, да? - ехидно спросил Лукавый. - Ладно таки, сам вылечусь…
Он приставил руку обратно - место стыка вмиг окутало огненное кольцо, приращивая и восстанавливая плоть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
- Практикуешься? - уже с самого порога тира отметил Лукавый. - Похвально!
Увидев шефа, Аграил тут же снял наушники и поднял на лоб защитные баллистические очки.
- Да нет, ты продолжай, - одобряюще кивнул Лукавый. - Это дело никогда не помешает. Что за ствол, кстати?
- Да вот - решил опробовать крупнокалиберное, - ответил Аграил, протягивая пушку.
- Хм… “Цербер-666”? - сходу определил модель Лукавый. - Да у тебя хороший вкус, как я погляжу!
- Рекомендовали… - честно признался Аграил.
- Всё равно похвально, - сказал Лукавый. - Многие из наших молодых сотрудников не слушают и берут “Антихриста”. Нет, “Антихрист”, конечно, тоже неплохой ствол, но отдача слишком сильная и скорострельность меньше. Доспех архангелу прошибает насквозь. Херувима вообще на фарш разрывает. Но при большом количестве противников, когда каждый миг на счету, может подвести. В таких ситуациях играет роль скорость… и меткость…
- Всегда ли совместимо? - полюбопытствовал Аграил.
- Скорость с меткостью? - уточнил Лукавый. - А вот погляди… - он передёрнул затвор “Цербера”, затем подошёл к управляющему пульту и нажал кнопку.
На огневой рубеж тут же выехало несколько манекенов в серебристых кирасах и с белоснежными крыльями.
- Движение хаотичное, дистанция максимальная, - сказал Аграилу Лукавый, уступив ему место за пультом и повернувшись спиной к мишеням.
Аграил тут же задал на пульте управления указанные шефом опции. Муляжи архангелов с пронзительным гулом унеслись в даль огневого рубежа, сперва превратившись в малюсенькие точки, а затем и вовсе исчезнув из виду. Наблюдать за ними Аграил теперь мог лишь на экране управляющего пульта и видел, как они молниеносно дёргаются из стороны в сторону, усложняя стрелку задачу.
- Скорость троекратная, атака по звуковому сигналу. Подать его можешь в любой момент, - не поворачиваясь, сказал Лукавый.
Аграил утроил скорость движения манекенов. Теперь они задёргались так, что на экране и не различить было вовсе.
- Готовы? - спросил у шефа Аграил.
- Я же сказал - сигналь в любой момент! - ответил Лукавый.
Решив не затягивать, Аграил нажал кнопку звукового сигнала. Из динамика донёсся пронзительный звук, Лукавый тут же развернулся, и тир сотрясли громовые звуки “Цербера”. Аграил весь напрягся, даже прищурился, пытаясь разглядеть происходящее на экране. Когда стрельба стихла, он остановил манекенов.
- Двигай их сюда - лучше разглядишь, - сказал Лукавый.
Аграил нажал кнопку и манекены ринулись к огневой линии.
- Ну как? - самодовольно усмехнулся Лукавый, когда куклы, наконец, приехали.
- НИ ФИГА СЕБЕ!!! - вырвалось у Аграила.
Он с изумлением глядел на проделанные в головах манекенов дырки, и на те уродливые ошмётки, что некогда были белоснежными крыльями. Серебристые же кирасы остались нетронутыми.
- Вот так-то! - сказал Лукавый. - А ты говоришь “всегда ли совместимо”…
- А если шлемы напялят? - поинтересовался Аграил.
- Крылья всё равно незащищённые, - сказал Лукавый. - Целься в них, и твои противники будут выведены из строя. Сдохнут, правда, не сразу, как если бы стрелял в голову, но сражаться всё равно не смогут! Бери, пользуйся! - он протянул Аграилу пушку. - А “Антихрист” только в самых редких случаях - когда за “Демиургическими Щитами” прячутся или в “Златых Ковчегах” на тебя прут.
Дверь тира вдруг резко распахнулась и группа рогатых качков острыми трезубцами загнала в помещение толпу закованных в кандалы галдящих и рыдающих грешников.
- Вот как раз и "мишени", - подмигнул Аграилу Лукавый. - Будет на чём практиковаться. Удачи!
Аграил благодарно отсалютовал и с удовольствием оглядел свежеприбывший "расходный материал", который рогатые качки сейчас приладят на огневой рубеж вместо дорогостоящих казённых манекенов. Лукавый же тем временем направился к выходу. В этот же миг от скованных цепью смуглолицых грешников быстро отделилась совершенно свободная от кандалов женская фигура и быстро ринулась наутёк.
- СТОЯТЬ!!! - гаркнул один из рогатых качков, преградив беглянке путь и ударив её в живот трезубцем. Та шатнулась, однако упала не сразу, а попыталась ринуться в другую сторону, и врезалась прямо в Лукавого.
- Эй!! - недовольно окликнул Лукавый, но беглянка с раной в животе уже сползла вниз, вцепившись Лукавому в ноги.
- Отлипни! - пренебрежительно пнул её Лукавый.
В ответ грешница лишь зашлась хрипом и рыданиями, ещё сильнее прижавшись к ногам Лукавого и не позволяя ему сделать шаг. Пыталась хрипеть мольбы о пощаде и другой прилагающийся к ним бред.
- Бля… - ругнулся Лукавый и методичным хлёстким ударом обрушил свой хвост на хребет нахального создания.
Грешница крякнула, и расслабилась - тело начало сползать на пол.
- Эй, парни! - раздражённо окликнул рогатых качков Лукавый. - Это у кого тут глаза на жопе?
- Сейчас уберём, шеф! - сразу отрапортовал один, собираясь оттащить тяжело дышащую на полу грешницу.
- Куда смотрели, я спрашиваю? - настоял Лукавый на своём вопросе. - Где ваши глаза были? Почему она не была прикована к остальным?
- Шеф, она не совсем такая… - оправдывающимся тоном заговорил один из качков. - Её оформили отдельно, вот мы и вынесли в отдельную категорию… Хотели потом к вам доставить...
- Это ещё почему? - удивился Лукавый. - На вид ведь такое же отребье, как и эти, - он указал на остальной закованный в цепи сброд.
- Никак нет, - отрицательно качнул головой рогатый страж. - На неё составлена ведомость.
- Что, правда, чтоли? - ещё больше удивился Лукавый. - А с какой такой стати? Мы же с недавних пор не проводим собеседования со стандартным мусором.
- Она не совсем стандартная, - пояснил конвоир. - Тут такая ситуация, что… - он протянул распечатку ведомости.
- Так… - бегло взглянул Лукавый. - Ух ты, так ведь она у нас… - он с любопытством перевёл взгляд на валяющуюся в ногах грешницу, затем, нагнувшись, ухватил за волосы и взопрокинул ей голову лицом вверх.
Девушка слабо застонала, по лицу текли слёзы, изо рта шла кровь. Но Лукавого сейчас интересовало другое - кожа грешницы была светлой.
- Да уж… - сказал он. - Что, спрашивается, она делает среди этих? - он указал на смуглую толпу.
- Там всё поясняют... - качок кивнул на ведомость.
- Что ж, будем разбираться, - вздохнул Лукавый, раскрыл было ведомость, но тут же ругнулся: - Тьфу ты, не могу работать при таком гаме! - он снова с неприязнью поглядел на галдящую толпу, затем обратился к рогатым конвоирам: - Как начнёте обрабатывать - уберёте им голосовые связки - пускай молча мишенями служат.
Рогатые качки кивнули.
- А эту, - он указал на светлокожую девушку, - ко мне в кабинет. Почему, кстати, сразу в комнату ожидания не отправили, а в тир поволокли?
- Сперва от этих хотели избавиться, - пояснил рогач-конвоир, указав на толпу. - А её передать было некому, вот и таскали с собой.
- Бардак сплошной на предприятии… - раздражённо пробормотал Лукавый. - Пора всех вас встряхнуть, как следует… - и громко добавил: - Жду её в кабинете, не забыли?!!
- Так точно!! - кивнули конвоиры.
Спустя какое-то время грешница сидела в кабинете.
- Как живот? - поинтересовался Лукавый. - Легче? А спина?
- Пожалей, милый, не мучай, не губи, не надо… - нехарактерной для большинства грешников манерой разговора вдруг произнесла женщина.
- Тихо-тихо! - предостерёг Лукавый. - Сразу условимся без твоих штучек! Ато разделишь судьбу своих дружков…
- Не губи, милый, пожалей, - снова начала грешница. - Матерью, отцом клянусь - не со зла я! Дети малые, голодные, муж на порог не пустит, если…
- Погоди-погоди! - снова присёк Лукавый. - Какой муж, какой порог?! Уже забыла, где находишься?
- Пощади, сердечный, Христом Богом молю, я ведь…
- Цыц!!! - Лукавый сверкнул глазами. - Про Изеньку мне не парь - не поможет. Начнёшь словоблудить - пойдёшь в расход без собеседования!! Так и напишу - ничем от классических отбросов не отличаешься!
- Прости, милый, прости… Привычка дурная, неразумная… - извиняясь, заговорила женщина.
Но Лукавый всё равно недовольно фыркнул и застрочил в ведомости паркером.
- Стало быть, тяжёлое детство, скользкий подоконник? - без ехидства, но чисто на автомате отколол он шуточку.
- Милый, я за жизнь свою зла никому не пожелала, слова не сказала бранного, глаза дурного не положила... - вновь начала оправдываться грешница.
- Заткнись... - устало оборвал её Лукавый, упреждающе помахав пред собой хлёстким хвостом. - Отвечать будешь коротко, и когда я разрешу. Ясно?
- Прости, сердечный... Слова не скажу, коль не дозволишь... Обещаю... - закивала грешница.
- И ещё, - сказал Лукавый. - Рекомендую воздержаться от словечек "милый" и "сердечный" в мой адрес. Поняла?
- Поняла, брилиантовый, - кивнула грешница.
- Не притворяйся дурой, - сказал Лукавый предостерегающим тоном. - Ты всё прекрасно понимаешь, по глазам вижу. А будешь пасяничать - устрою свидание с живым цербером. Его и будешь "милым-брилиантовым" называть - он тебя за это горячо и страстно "приголубит".
- Не губи, сердеч... Прости-прости... Не губи, Христом Бо... Прости... Просто не губи... Не надо... - сбиваясь, заговорила грешница.
- Как же тебе эти морды мозг загадили... - со вздохом сказал Лукавый. - А ведь могла бы быть... - он задумался. - Ну-у, я даже и не знаю кем... Как вариант - ещё одной суицидницей, "куклой" или "магдаленой". Тогда, в принципе, один хрен - точно также тебя в расход оформлял бы. Но с другой стороны - не исключено, что в чём-то могла бы стать похожа на нашего Аграила или этого... как же его? А - Николаева-Прогрессора, хрен бы его побрал... - Лукавый с неудовольствием вспомнил про учёного глупца, что добровольно отказался от хорошей и уважаемой должности.
Грешница смотрела непонимающе - явно не знала, о ком Лукавый говорит.
- Ладно, молчишь - и то хорошо, - кивнул Лукавый. - Ато когда начинаешь трепаться, то сразу ракетку-дартс запустить тебе в глаз хочеться...
Он покрутил в руке лежавшую на столе ракетку, затем машинально отправил её в висевшую на двери минешь, на которой теперь уже были лишь рваные куски Иисусовой фотограффии.
Грешница глядела с мольбой, но глаза временами начинали бегать по сторонам, словно искала возможность ускользнуть.
- Я вот что хочу спросить, - мимоходом произнёс Лукавый, продолжив одновременно оформлять ведомость. - Ты хоть сама довольна своей жизнью?
- Жизнью-то, милый? Ох, прости-прости…. - осеклась она, вспомнив, что "милым" называть нельзя. - С жизнью-то тяжко порой приходится… Дети голодные, а муж….
- Нет, ты мне зубы не заговаривай! - снова присёк Лукавый. - Это смертным дурачкам ты могла разгонять о том, как тебе тяжко кусок хлеба даётся… Да и детей у тебя нет - в ведомости написано, что не успела нарожать… Так что давай начистоту, иначе я уже говорил, что с тобой будет…
- Да я ведь за жизнь-то свою слова ласкового не услыхала... - всхлипнув, ответила грешница. - А чтобы хлеба кусок, и не впроголодь - только во снах сладких... А сладких-то да недолгих - сна ведь того, как слёз у кошки... А ещё....
- Всё, надоело! - оборвал Лукавый, и, взяв в руки паркер, вписал что-то важное в ведомость. - Из какого оружия предпочитаешь быть расстреляна?
- Что, милый? - испуганно спросила грешница, и тут же снова вспомнила: - Ох, прости! Не милый ты, не милый! Запамятовала, дура! Прости, сердеч.... то есть просто прости.... снова запамятовала.....
- Цыц! - снова заткнул рот ей Лукавый. - Повторяю вопрос - из какого оружия предпочитаешь быть расстреляна?
- За что, брилиан......прости дуру. За что?
- За ненужность, - пояснил Лукавый.
- Отчего же так, милый? - ещё более жалостливо всхлипнула грешница, даже не став от растерянности извиняться в этот раз за "милого".
- Что "отчего же"? - не понял Лукавый. - Отчего "за ненужность" расстреливают? Ну, так ведь ответ в самом вопросе - из-за ненужности.... Нет, ты, конечно, не подумай, что это мы со зла якобы. Если бы сидела ты, скажем, в "Царствии", к примеру, под хером у своего Изеньки, то плевать тогда мы на тебя хотели - никто не стал бы похищать дабы тут поизмываться... Но раз зашла на огонёк, то....
- Не заходила я!! - всхлипнула грешница. - Меня сюда вместе с остальными.... С моим Романом, с Кармелиной, с детками её.... Я ж не виноватая! Пошто караете?
- Да не караем, а применение находим, - сказал Лукавый. - Без дела у нас тут никто не сидит, а таких, как вы , приходится на сырьё определять.... Вот только топка в последние дни переполнена, так что придётя тебе мишенью в тире поработать... А как поизносишься и фаршиком станешь - к церберу на корм…
Он ещё кое-что дописал в ведомости, а грешница начала плакать.
- Ну, пощади, милый... - сквозь слёзы начала просить она. - Ну, пощади, прошу - всё, что хочешь сделаю...
- Это чего ж ты мне такого "сделать" можешь, чего я сам не сделаю? - со скукой произнёс Лукавый, не отрываясь от писанины.
- А всё, чего скажешь, то и сделаю!! - смело заявила грешница.
- Да? - мрачно спросил Лукавый. - Ну, хорошо - скажу тебе вместо меня поработать тут недельку с бумагами. Справишься?
Глаза женщины стали круглыми и непонимающими.
- Ну, вот - а говорила, что всё сделаешь... - разочарованно сказал Лукавый и с картинной укоризной добавил: - Лгунья, стало быть...
- Милый, да разве ж я то умею? Да кабы умела, то хоть неделю, хоть годы долгие!! Я ж ведь ВСЁ для тебя готова!! - она подалась вперёд, брякнувшись из кресла прямо на колени перед письменным столом. Лукавый уже было лениво потянулся к пульту управления "щупальцами", чтобы усадить грешницу на место, но потом передумал и решил досмотреть творящуюся клоунаду.
- Милый, да ты скажи - пожелай того, чего я умею, и я ВСЁ тогда сделаю!! - плача, продолжала старую песню грещница.
- Так "всё" или "то, чего умеешь"? - с ехидством потребовал уточнений Лукавый.
- Милый! Родимый!! Пощади!!! - пуще прежнего запричитала грешница. - Всё сделаю!!! Всё чего умею, то и сделаю!!!
- Всё, отстань! - поняв, что ничего интересного больше не увидит, отмахнулся Лукавый, и нажал на пульте кнопку. Щупальца тут же выскочили из спинки кресла и, окрутив грешницу, быстро усадили её на место.
Та испуганно взвизгнула.
- Тише, не шуми, - устало сказал Лукавый, ослабив хватку щупальцев. - "Умеешь" ты ровно столько, что даже рвотный пакетик принести не сможешь - нету его у тебя...
- Пошто так гнушаешься, милый? - жалобно протянула грешница.
- Что ж мне тебе всё-таки за "милого" сделать? - проигнорировав вопрос, замучиво произнёс вслух Лукавый. - Может, ухо открутить? - он устремил свой острый взор на левое ухо грешницы.
Та заёрзала в кресле, пытаясь освободиться от щупальцев и, очевидно, прикрыть ухо ладонью:
- Прошу, не надо ми.... прости, не буду больше....
- Ладно, успеем мы тебя оприходовать, - махнул рукой Лукавый. - Веди только себя хорошо, тогда, может, и не откручу...
- Не буду! Клянусь, не буду "милым" называть, прости... - шмыгнула носом грешница. - Но скажи всё ж - отчего гнушаешься? Аль я такая страшная уродилась??
- Тьфу ты, мля!!! - не удержался от ругани Лукавый. - Вот скажи мне: вы там что - дерьма пообъедались в своём Мироздании? Почему у всех вас мозги только в одну сторону работают???
- Что? - растерянно обронила грещница, не сообразив, чем недоволен её собеседник.
- "Что"-"что", - раздражённо фыркнул Лукавый. - Хуёв сто... Чуть ли не каждая вторая тут свою "Точку Жо" предлагать мне пытается... Ух, так и хочется степлером запустить в рожу!
- А что ж дурного то в этом, сердеч... ох, прости... - быстро обуздала речь грешница.
- Противно, - коротко пояснил Лукавый.
Грешница смотрела с ещё большим непониманием.
- Отчего ж противно-то? - наконец, решилась спросить она.
- Говна не ем, - снова коротко ответил Лукавый.
- Так ведь разве ж это.... ну.... разве ж я и все другие.... ну... - она запнулась, не решаясь открыто произнести сказанное Лукавым слово.
- Ага! - без тени смущения кивнул Лукавый. - Оно и есть! Самое настоящее!
- Пошто ж ты нас так? - с обидой глядя, спросила грешница. - Отчего злой такой?
- Да какое там "злой"? - отмахнулся Лукавый. - Сами себя в ЭТО превращаете, когда готовы "ноги врозь, абы жопа цела осталась"... - он брезгливо сплюнул в пепельницу, та зашипела.
Пока дописывал ведомость, грешница молча смотрела на него круглыми глазами. Наконец таки набралась в себе смелости и решилась спросить:
- Милый, аль хворь какая?
- Чего говоришь? - прослушав из-за писанины вопрос, мимоходом переспросил Лукавый.
- Хворь, говорю, может какая? - повторила она. - Ты ж только скажи, я ведь и пошептать могу…
Её взгляд скользнул вниз - туда, где нижнюю часть Лукавого закрывал письменный стол.
- Э-э-э… - Лукавый и сам настороженно покосился вниз. - Тебе что - пошептаться больше не с кем?
- Да я ж не для себя…. - начала заговваривать зубы грешница. - Я ж ведь для…
- Детка, там тебе не микрофон и не “телефон доверия”! - оборвал её Лукавый. - А хвори у меня никакой нет, не надейся! Скорее наоборот - панацея, - и он бережно поправил стоящую на столе фотку помощницы-демонессы.
- Ты только не таись, милый! Я ж ведь излечить могу всё, что пожелаешь!
- Вот же настырная! - фыркнул Лукавый.
Грешница смотрла с ожиданием.
- Я и вправду что угодно излечить могу… - совсем тихо, но клятвенно сказала она.
- Да? - фальшиво впечатлился Лукавый. - А слабо вот ЭТО излечить? - он вдруг вольготным движением отнял себе кисть руки.
В открывшихся ранах заревело жаркое пламя. Грешница взвизгнула. Лукавый захохотал.
- Лечи, чего трясёшься? - сказал он, перекрикивая рёв огня. - Или слишком горячее блюдо?
Он помахал перед ней своей оторванной рукой, словно паяльной лампой. Грешница в ужасе вжалась в кресло и зажмурилась.
- Ой, милый!! Ой, что ты?? Ой, что ж творится такое?? - не размыкая век, стонала она.
- Страшно, да? - ехидно спросил Лукавый. - Ладно таки, сам вылечусь…
Он приставил руку обратно - место стыка вмиг окутало огненное кольцо, приращивая и восстанавливая плоть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ