Об этом я могу рассказать только Ему
Синопсис сценария
Мужчина злой, недовольный, упертый, провожает жену к церкви. Она ходит туда часто. Он не зашел ни разу. По принципиальным соображениям. «Что они могут сказать, эти попЫ? Только и тянут деньги на свои реставрации! А у самих тачки, какие нормальные люди себе купить не могут.»
Ему серьезно за сорок. Он ненавидит людей. Вокруг него все враги, и все пытаются «причинить ему вред» Его семье. Его стране. «Правительство - тупое», «Врачи - идиоты», «Учителя в школе - где учится их дочка - вообще дебилы! И еще смеют учить!».
Его зовут Борис Шкулев. Еще он подозревает собственную жену. Внушил себе, что она ему изменяет. У него даже есть косвенные доказательства: Раньше, когда она уходила в ванную или засыпала раньше него, он мог спокойно тайком читать сообщения в ее телефоне. Так, ничего особенного. Переписка с мамой, подругами, с ним самим. Теперь же, она почему-то все время берет трубку с собой в ванную комнату. А если, вдруг, забывает, и телефон оказывается у него в руках, то все сообщения, оказывается, она уже стерла.
Она задерживается на работе. А что она делает во время его дежурства - вообще неизвестно! Борис - работник охранной структуры. Заступает на смену на сутки через трое. Уже полгода он охраняет секретную федеральную стройку. Он - чемпион среди своих коллег по «змейке» в мобильном телефоне «Нокиа».
Раздражение к жизни и жене достигло внутри Бориса предела. Он срывается по-пустякам. Бъет дочь, и врет ей, что так воспитывали и его самого. Придирается по мелочам к Татьяне.
Суббота. Они идут в церковь, точнее идет она, а Борис сопровождает ее, чтобы не оставаться дома одному. Вечер. Церквушка находится в центре города, но так просто ее не найдешь - она в одном из тихих переулков. Татьяна, повязав платок, заходит, еще раз приглашая его. Он брезгливо качает головой, давая понять, что в эту игру с ряжеными он не играет.
Сейчас, пока идет служба в церкви, он бесцельно слоняется по переулкам. Заходит в кафе. Пьет невкусный кофе и недовольно смотрит на парочку за соседним столиком. Они - любовники, это видно. Проворчав что-то осуждающее, он возвращается за женой.
На улице сумереки, и через окно прекрасно видно, что происходит внутри храма. А там уже закончилась служба. Люди по-очереди исповедуются перед священником. Там светло от электричества и тепло от свечей. Ему жутко захотелось туда - внутрь. Но стыдно перед Татьяной. Она как раз встает на колени перед священником. Тот кладет ей на голову книгу и что-то произносит.
Борис видит через окно эту картину во всех подробностях. Минуя стены, они находятся всего в десяти метрах от него. При этом, он сам остается незамеченным. Свет внутри церкви, не позволяет разглядеть что-то там за окном. Татьяна плачет и что-то рассказывает батюшке. Вытирает слезы носовым платком. Тот внимательно слушает. Борис пытается прочесть по ее губам слова. Это бессммысленное занятие.
Исповедь Татьяны затянулась. Она уже не плачет, а рыдает. Борис курит возле окна вторую сигарету. Он уверен в ее измене. Убежден, что вот прямо сейчас она кается в своих пороках. На секунду ему становится от этого хорошо. Он на мгновение мысленно жалеет ее и даже, к своему удивлению, допускает, что может простить ее. Но вот его кулаки сжимаются. Татьяна тем временем целует крест и запястье священника, отходит вглубь помещения, так что Борису уже не видно ее. Он опять закуривает.
Татьяна выходит только через пятнадцать минут. По лицу совершенно незаметно, что она плакала. Борис улыбается ей. Они то молча, то разговаривая о неважном, бредут по городу в сторону дома.
Прошла неделя. За это время - кадрами их жизнь. Борис в форме обходит помещение склада. Татьяна прогуливается с дочкой. Все вместе, ужиная, смотрят телевизор. Ночью Борис опять проверяет телефон жены. Безуспешно. Он сидит перед компьютером. Что-то ищет в поисковом сервере. Кому-то звонит. Татьяна тоже кому-то звонит.
Следующая суббота. Татьяна идет в церковь одна. Фоном песнопения и слова из литургии.
Как только, перекрестившись она заходит в храм, из-за угла выходят Борис с каким-то человеком.
Борис, активно жестикулируя, пытается убедить в чем-то мужчину. Тот не соглашается. Удивленно и отрицательно мотает головой. На фоне песнопений постепенно становится слышимым их диалог. Он все громче и громче.
Мучжчины спорят. Борис предлагает бОльшую сумму. «Ну давай, не три тысячи, а пять - это большие деньги». Из разговора выясняется, что этот человек - преподаватель в спецшколе, он знает язык глухонемых, умеет читать по губам. Он только что узнал, зачем, на самом деле, он понабился этому человеку, который нашел его через интернет. Отказываетя, говорит, что соглашался на другую работу. И то, только из-за того, что необходимы деньги на лечение сына. Борис настаивает. Он возбужден. Он близок к цели.
Николай Егорович ( так зовут сурдопереводчика) категорически отказывается. Он смотрит через окно на исповедующегося человека и говорит, что это неприемлемо. Что он сам верующий человек. Что: как он может «подслушивать речи, с которыми люди обращаются к Богу? Это, даже не преступно - это вопиюще!».
Однако Борис настаивает. Он говорит убедительно. Раскладывает перед Николаем Егоровичем ситуацию. Говорит, что сам верующий, что нельзя жить с прелюбодейкой (Борис выражается покрепче), что если он будет знать истину, то это поможет ему принять меры и сохранить семью. И то что, он ему сейчас в этом только поможет - это только во благо. Николай Егорович задумывается. Видно, что эти слова прозвучали для него как аргумент. Борис достает из бумажника десять тысяч и сует ему в карман. Приговаривает, что даст еще, что здесь хватит на все лекарства. Он подталкивает тычками мужчину к окну. Тем более, что через него видно, как Татьяна уже походит к священнику.
Все как и в прошлый раз, только на этот раз жена не плачет. Она серьезна и взволнована, рассказывает что-то тому же батюшке. Такое ощущение, что отчитывается перед ним о проделанной ей работе. Отчитывается и параллельно анализирует свои поступки. Николай Егорович внимательно смотрит, иногда, артикулируя, повторяет своми губами движения ее губ, проговаривая про себя.
Борис рядом курит. Иногда, нетерпеливо спрашивая: «Ну что? Что она говорит?» ё
Крупный план. Лица. С каждой секундой лицо Николая Егоровича становится все серьезнее. Он хмурится. Мимика выдает серьезное напряжение. Татьяна опять плачет. Это кульминация ее рассказа. Теперь говорит священник, успокаивающе гладя ее по голове. Его лицо не благостно. Оно так же серьезно. Впечателние, что он дает Татьяне практические советы.
Сурдопереводчик отходит от окна. Борис Шкулев вопросительно смотрит на него. Тот вытаскивает деньги из кармана, протягивает Борису с одним словом: «Извините».
Борис не верит, что вот так просто человек отказывается от больших денег. Что после такой подготовки, он может остаться ни с чем. Кричит на него. «Что? Что она говорила!?». Но какая-то метаморфоза произошла с переводчиком. Этот, вобщем-то тщедушный и субтильный человек, который в сущности редко кому отказывает в просьбах, как-то вдруг стал сильнее, чуть ли не больше в объемах. Теперь его спина прямая, взгляд смелый и серьезный, он даже как-то по-другому смотрит на Бориса. Открыто.
Твердое: «Нет». Разворачивается и уходит. В спину ему летят угрозы Бориса. «Сука! Ты еще пожалеешь!»
Больница. Сцена с сыном.
Николай Егорович кипятит чайник на прикраватном столике. Заваривает. Разговор с мальчишкой. Говорит, что все будет хорошо. Что на улице гололед. Что женщины, несмотря на это, надевают сапоги на шпильках и очень неуклюже идут со скростью улитки. Николай Егорович смешно рассказывает и показывает этих женщин. Сын смеется. Мужчина целует мальчику руку и прощается, в палату заходит врач.
Николай Егорович еще даже не успевает выйти на улицу, а в дверном проеме ему уже кто-то заслонил выход. Он с удивлением видит Шкулева. «Привет». Это последнее, что он помнит перед ударом. Борис подхватив обмякшее тело под плечи вытаскивает его из подъезда и затаскивает в машину.
Немногочисленные прохожие не реагируют на происходящее.
- Ты, блядь, думаешь - это для меня маленькие деньги? - еще удар.
Подвальное помещение. В углу полулежит окровавленный и избитый Николай Егорович. Видно, что истязание происходит уже продолжительное время. Шкулев в форме. Вышивка в виде бейджика: «Охрана». Опирается на стол. На столе деньги, пластиковая бутылка с минеральной водой, кобура с табельным пистолетом.
- Ты пойми, я не олигарх, свихнувшийся на своей жене. Я - нормальный русский человек. И я хочу покоя. Мне эти деньги тоже нужны. Но больше их мне нужна правда, понимаешь? Понимаешь ты или нет?
Борис накручивает себя: «Ты же уже согласился! Так что же сейчас ты язык прикусил?!»
Еще несколько ударов. Шкулев бьет Николая ногами. Тот даже не сопротивляется. Плачет. Скулит. Но - молчит.
«Мне нечего уже терять, понимаешь, Человек!? - Шкулев орет, он страшен: - Нечего! Все равно мне всю кровищу твою здесь не отмыть. Я до конца пойду! До конца! Потому что не хочу больше жить как жил!» На этих словах он делает паузу, сам удивляясь тому что сказал.
Избиение продолжается.
Борис говорит тихо, спокойно и очень отчетливо: «Знаешь что? Ты мне ничего не хочешь сказать, тогда и другим ничего сможешь. Вообще не сможешь, даже если захочешь. Я знаешь что с тобой сделаю, сволочь? Я руки тебе прострелю,- вот здесь - Шкулев пинает Николая Егоровича по кисти руки, - и ноги, чтобы ты написать ничего не смог. И глаз у тебя больше не будет. И языка. И - слуха!
«Ты понимаешь, что ты будешь лежать и ничего не видеть! И не слышать, кроме своих мыслей! И никто тебе не поможет! Тебе это нужно? Вот ради чего это? Стоит это того чтобы молчать?!»
Николай испуганно смотрит. Это еще больше заводит Бориса. Последние слова он уже орет.
«Не веришь мне? Не веришь, скотина?» - Это определенно состояние аффекта.
Шкулев хватает со стола пистолет, передергивает затвор и стреляет Николаю в запястье руки.
Через секунду простреливает второе.
Вода возвращает Николая Егоровича к сознанию. Над ним стоит Шкулев и поливает его голову из бутылки.
Николай плачет и что-то шепчет. Еле слышно.
- Что ты там говоришь? - Борис наклоняется к Николаю. Это слова молитвы.
- Ты что, действительно долбаный святой, что ли? Знаешь что? Знаешь что дальше будет? Будет как в кино. Ведь все просто - радуется Шкулев. - Вот ты терпишь боль и отказываешься от денег, чтобы спасти своего сына. И я для тебя очень плохой, конечно. (Николай продолжает молиться). Нет, что бы нормально - рассказать мне о чем она говорила. И ребенку своему помочь. И все довольны. А знаешь что плохой в кино бы сделал? Он бы твоего ребенка убил. Вот что. И я его прямо сейчас пойду и убью. Ты понимаешь? Или ты скажешь или я прямо сейчас иду в больницу. Слышишь? И ты с этим знанием умрешь. Нормально? Так хочешь?
Крупным планом лицо Николая Егоровича. Это момент принятия решения. Это то, что он вынести не в силах. Шкулев видит это и топропит:
- Отчего ты хочешь ее спасти? Давай! Говори!
- Тебя... - еле слышно произносит Николай.
- От меня? - зло ухмыляется Борис.
Николай Егорович отрицательно качает головой, шепчет:
- Тебя... спасти...
Вдыхает поглубже и рассказывает. Тихо - тихо. У него нет сил.
Борис склоняется к нему, затем встает на колени, чтобы удобнее и лучше слышать.
Два лица рядом. Человек рассказывает. Человек слушает.
Параллельно лицо Татьяны и священника.
Нам не слышно этих слов.
Николай Егорович заканчивает говорить.
Шкулев поднимается с колен.
Его губы трясутся. На лице недоумение.
И ужас. Мимика.
Принятие решения. Страх.
Он резко берет пистолет и стреляет себе в сердце.
Мужчина злой, недовольный, упертый, провожает жену к церкви. Она ходит туда часто. Он не зашел ни разу. По принципиальным соображениям. «Что они могут сказать, эти попЫ? Только и тянут деньги на свои реставрации! А у самих тачки, какие нормальные люди себе купить не могут.»
Ему серьезно за сорок. Он ненавидит людей. Вокруг него все враги, и все пытаются «причинить ему вред» Его семье. Его стране. «Правительство - тупое», «Врачи - идиоты», «Учителя в школе - где учится их дочка - вообще дебилы! И еще смеют учить!».
Его зовут Борис Шкулев. Еще он подозревает собственную жену. Внушил себе, что она ему изменяет. У него даже есть косвенные доказательства: Раньше, когда она уходила в ванную или засыпала раньше него, он мог спокойно тайком читать сообщения в ее телефоне. Так, ничего особенного. Переписка с мамой, подругами, с ним самим. Теперь же, она почему-то все время берет трубку с собой в ванную комнату. А если, вдруг, забывает, и телефон оказывается у него в руках, то все сообщения, оказывается, она уже стерла.
Она задерживается на работе. А что она делает во время его дежурства - вообще неизвестно! Борис - работник охранной структуры. Заступает на смену на сутки через трое. Уже полгода он охраняет секретную федеральную стройку. Он - чемпион среди своих коллег по «змейке» в мобильном телефоне «Нокиа».
Раздражение к жизни и жене достигло внутри Бориса предела. Он срывается по-пустякам. Бъет дочь, и врет ей, что так воспитывали и его самого. Придирается по мелочам к Татьяне.
Суббота. Они идут в церковь, точнее идет она, а Борис сопровождает ее, чтобы не оставаться дома одному. Вечер. Церквушка находится в центре города, но так просто ее не найдешь - она в одном из тихих переулков. Татьяна, повязав платок, заходит, еще раз приглашая его. Он брезгливо качает головой, давая понять, что в эту игру с ряжеными он не играет.
Сейчас, пока идет служба в церкви, он бесцельно слоняется по переулкам. Заходит в кафе. Пьет невкусный кофе и недовольно смотрит на парочку за соседним столиком. Они - любовники, это видно. Проворчав что-то осуждающее, он возвращается за женой.
На улице сумереки, и через окно прекрасно видно, что происходит внутри храма. А там уже закончилась служба. Люди по-очереди исповедуются перед священником. Там светло от электричества и тепло от свечей. Ему жутко захотелось туда - внутрь. Но стыдно перед Татьяной. Она как раз встает на колени перед священником. Тот кладет ей на голову книгу и что-то произносит.
Борис видит через окно эту картину во всех подробностях. Минуя стены, они находятся всего в десяти метрах от него. При этом, он сам остается незамеченным. Свет внутри церкви, не позволяет разглядеть что-то там за окном. Татьяна плачет и что-то рассказывает батюшке. Вытирает слезы носовым платком. Тот внимательно слушает. Борис пытается прочесть по ее губам слова. Это бессммысленное занятие.
Исповедь Татьяны затянулась. Она уже не плачет, а рыдает. Борис курит возле окна вторую сигарету. Он уверен в ее измене. Убежден, что вот прямо сейчас она кается в своих пороках. На секунду ему становится от этого хорошо. Он на мгновение мысленно жалеет ее и даже, к своему удивлению, допускает, что может простить ее. Но вот его кулаки сжимаются. Татьяна тем временем целует крест и запястье священника, отходит вглубь помещения, так что Борису уже не видно ее. Он опять закуривает.
Татьяна выходит только через пятнадцать минут. По лицу совершенно незаметно, что она плакала. Борис улыбается ей. Они то молча, то разговаривая о неважном, бредут по городу в сторону дома.
Прошла неделя. За это время - кадрами их жизнь. Борис в форме обходит помещение склада. Татьяна прогуливается с дочкой. Все вместе, ужиная, смотрят телевизор. Ночью Борис опять проверяет телефон жены. Безуспешно. Он сидит перед компьютером. Что-то ищет в поисковом сервере. Кому-то звонит. Татьяна тоже кому-то звонит.
Следующая суббота. Татьяна идет в церковь одна. Фоном песнопения и слова из литургии.
Как только, перекрестившись она заходит в храм, из-за угла выходят Борис с каким-то человеком.
Борис, активно жестикулируя, пытается убедить в чем-то мужчину. Тот не соглашается. Удивленно и отрицательно мотает головой. На фоне песнопений постепенно становится слышимым их диалог. Он все громче и громче.
Мучжчины спорят. Борис предлагает бОльшую сумму. «Ну давай, не три тысячи, а пять - это большие деньги». Из разговора выясняется, что этот человек - преподаватель в спецшколе, он знает язык глухонемых, умеет читать по губам. Он только что узнал, зачем, на самом деле, он понабился этому человеку, который нашел его через интернет. Отказываетя, говорит, что соглашался на другую работу. И то, только из-за того, что необходимы деньги на лечение сына. Борис настаивает. Он возбужден. Он близок к цели.
Николай Егорович ( так зовут сурдопереводчика) категорически отказывается. Он смотрит через окно на исповедующегося человека и говорит, что это неприемлемо. Что он сам верующий человек. Что: как он может «подслушивать речи, с которыми люди обращаются к Богу? Это, даже не преступно - это вопиюще!».
Однако Борис настаивает. Он говорит убедительно. Раскладывает перед Николаем Егоровичем ситуацию. Говорит, что сам верующий, что нельзя жить с прелюбодейкой (Борис выражается покрепче), что если он будет знать истину, то это поможет ему принять меры и сохранить семью. И то что, он ему сейчас в этом только поможет - это только во благо. Николай Егорович задумывается. Видно, что эти слова прозвучали для него как аргумент. Борис достает из бумажника десять тысяч и сует ему в карман. Приговаривает, что даст еще, что здесь хватит на все лекарства. Он подталкивает тычками мужчину к окну. Тем более, что через него видно, как Татьяна уже походит к священнику.
Все как и в прошлый раз, только на этот раз жена не плачет. Она серьезна и взволнована, рассказывает что-то тому же батюшке. Такое ощущение, что отчитывается перед ним о проделанной ей работе. Отчитывается и параллельно анализирует свои поступки. Николай Егорович внимательно смотрит, иногда, артикулируя, повторяет своми губами движения ее губ, проговаривая про себя.
Борис рядом курит. Иногда, нетерпеливо спрашивая: «Ну что? Что она говорит?» ё
Крупный план. Лица. С каждой секундой лицо Николая Егоровича становится все серьезнее. Он хмурится. Мимика выдает серьезное напряжение. Татьяна опять плачет. Это кульминация ее рассказа. Теперь говорит священник, успокаивающе гладя ее по голове. Его лицо не благостно. Оно так же серьезно. Впечателние, что он дает Татьяне практические советы.
Сурдопереводчик отходит от окна. Борис Шкулев вопросительно смотрит на него. Тот вытаскивает деньги из кармана, протягивает Борису с одним словом: «Извините».
Борис не верит, что вот так просто человек отказывается от больших денег. Что после такой подготовки, он может остаться ни с чем. Кричит на него. «Что? Что она говорила!?». Но какая-то метаморфоза произошла с переводчиком. Этот, вобщем-то тщедушный и субтильный человек, который в сущности редко кому отказывает в просьбах, как-то вдруг стал сильнее, чуть ли не больше в объемах. Теперь его спина прямая, взгляд смелый и серьезный, он даже как-то по-другому смотрит на Бориса. Открыто.
Твердое: «Нет». Разворачивается и уходит. В спину ему летят угрозы Бориса. «Сука! Ты еще пожалеешь!»
Больница. Сцена с сыном.
Николай Егорович кипятит чайник на прикраватном столике. Заваривает. Разговор с мальчишкой. Говорит, что все будет хорошо. Что на улице гололед. Что женщины, несмотря на это, надевают сапоги на шпильках и очень неуклюже идут со скростью улитки. Николай Егорович смешно рассказывает и показывает этих женщин. Сын смеется. Мужчина целует мальчику руку и прощается, в палату заходит врач.
Николай Егорович еще даже не успевает выйти на улицу, а в дверном проеме ему уже кто-то заслонил выход. Он с удивлением видит Шкулева. «Привет». Это последнее, что он помнит перед ударом. Борис подхватив обмякшее тело под плечи вытаскивает его из подъезда и затаскивает в машину.
Немногочисленные прохожие не реагируют на происходящее.
- Ты, блядь, думаешь - это для меня маленькие деньги? - еще удар.
Подвальное помещение. В углу полулежит окровавленный и избитый Николай Егорович. Видно, что истязание происходит уже продолжительное время. Шкулев в форме. Вышивка в виде бейджика: «Охрана». Опирается на стол. На столе деньги, пластиковая бутылка с минеральной водой, кобура с табельным пистолетом.
- Ты пойми, я не олигарх, свихнувшийся на своей жене. Я - нормальный русский человек. И я хочу покоя. Мне эти деньги тоже нужны. Но больше их мне нужна правда, понимаешь? Понимаешь ты или нет?
Борис накручивает себя: «Ты же уже согласился! Так что же сейчас ты язык прикусил?!»
Еще несколько ударов. Шкулев бьет Николая ногами. Тот даже не сопротивляется. Плачет. Скулит. Но - молчит.
«Мне нечего уже терять, понимаешь, Человек!? - Шкулев орет, он страшен: - Нечего! Все равно мне всю кровищу твою здесь не отмыть. Я до конца пойду! До конца! Потому что не хочу больше жить как жил!» На этих словах он делает паузу, сам удивляясь тому что сказал.
Избиение продолжается.
Борис говорит тихо, спокойно и очень отчетливо: «Знаешь что? Ты мне ничего не хочешь сказать, тогда и другим ничего сможешь. Вообще не сможешь, даже если захочешь. Я знаешь что с тобой сделаю, сволочь? Я руки тебе прострелю,- вот здесь - Шкулев пинает Николая Егоровича по кисти руки, - и ноги, чтобы ты написать ничего не смог. И глаз у тебя больше не будет. И языка. И - слуха!
«Ты понимаешь, что ты будешь лежать и ничего не видеть! И не слышать, кроме своих мыслей! И никто тебе не поможет! Тебе это нужно? Вот ради чего это? Стоит это того чтобы молчать?!»
Николай испуганно смотрит. Это еще больше заводит Бориса. Последние слова он уже орет.
«Не веришь мне? Не веришь, скотина?» - Это определенно состояние аффекта.
Шкулев хватает со стола пистолет, передергивает затвор и стреляет Николаю в запястье руки.
Через секунду простреливает второе.
Вода возвращает Николая Егоровича к сознанию. Над ним стоит Шкулев и поливает его голову из бутылки.
Николай плачет и что-то шепчет. Еле слышно.
- Что ты там говоришь? - Борис наклоняется к Николаю. Это слова молитвы.
- Ты что, действительно долбаный святой, что ли? Знаешь что? Знаешь что дальше будет? Будет как в кино. Ведь все просто - радуется Шкулев. - Вот ты терпишь боль и отказываешься от денег, чтобы спасти своего сына. И я для тебя очень плохой, конечно. (Николай продолжает молиться). Нет, что бы нормально - рассказать мне о чем она говорила. И ребенку своему помочь. И все довольны. А знаешь что плохой в кино бы сделал? Он бы твоего ребенка убил. Вот что. И я его прямо сейчас пойду и убью. Ты понимаешь? Или ты скажешь или я прямо сейчас иду в больницу. Слышишь? И ты с этим знанием умрешь. Нормально? Так хочешь?
Крупным планом лицо Николая Егоровича. Это момент принятия решения. Это то, что он вынести не в силах. Шкулев видит это и топропит:
- Отчего ты хочешь ее спасти? Давай! Говори!
- Тебя... - еле слышно произносит Николай.
- От меня? - зло ухмыляется Борис.
Николай Егорович отрицательно качает головой, шепчет:
- Тебя... спасти...
Вдыхает поглубже и рассказывает. Тихо - тихо. У него нет сил.
Борис склоняется к нему, затем встает на колени, чтобы удобнее и лучше слышать.
Два лица рядом. Человек рассказывает. Человек слушает.
Параллельно лицо Татьяны и священника.
Нам не слышно этих слов.
Николай Егорович заканчивает говорить.
Шкулев поднимается с колен.
Его губы трясутся. На лице недоумение.
И ужас. Мимика.
Принятие решения. Страх.
Он резко берет пистолет и стреляет себе в сердце.