Мвен Мас - бомж?
Вы никогда не обращали внимание на то что Мвен Мас - бомж?
Да-да, вспомните эпизоды, где упоминались бы жилища персонажей «Туманности Андромеды»: в тексте встречаются переносная студия художника на берегу моря, домики экспедиций или рабочих посёлков, квартира Дар Ветра. Мы знаем, что кроме мелких поселений, там есть и большие многоуровневые города, возвышающиеся до небес в буквальном смысле. А вот где живёт Мвен Мас? А он живёт под деревом:
Мвен Мас вернулся в рабочую комнату, вызвал Институт Метагалактики, работавший ночью, и попросил прислать ему на завтрашнюю ночь стереотелефильмы нескольких галактик. Получив согласие, он поднялся на крышу внутреннего фасада. Здесь находился его аппарат для дальних прыжков. Мвен Мас любил этот непопулярный спорт и достиг немалого мастерства. Закрепив лямки от баллона с гелием вокруг себя, африканец упругим скачком взвился в воздух, на секунду включив тяговый пропеллер, работавший от легкого аккумулятора. Мвен Мас описал в воздухе дугу около шестисот метров длиной, приземлился на выступе Дома Пищи и повторил прыжок. Пятью скачками он добрался до небольшого сада под обрывом известняковой горы, снял аппарат на алюминиевой вышке и соскользнул по шесту на землю, к своей жесткой постели, стоявшей под огромным платаном. Под шелест листьев могучего дерева он уснул.
То есть он бездомный, бомж. Ни адреса, ни прописки. Бродяга как есть.
Как вам такое прочтение? А ведь так читают всего Ефремова. Вот буквально просто всего. Зачастую даже и доброжелатели, а уж враги - так и подавно.
А что произошло? А всего-навсего банальная вещь: мы оцениваем иную действительность (всё равно, выдуманную или всамделишную) в наших понятиях, нашими привычными штампами. Мы неким формальным признакам в сюжете романа попытались поставить в соответствие некоторое понятие из понятийного аппарата НАШЕЙ обыденности и связали вещи между собой так и по тем правилам, которые актуальны для нашей реальности, попытались с её позиций описать ту, другую реальность. Что получается? Пшик с маслом, полный неадекват.
На самом деле это вещь, хорошо известная историкам, этнографам, путешественникам, переводчикам: нельзя адекватно описать другую культуру, основываясь только на собственных штампах и не вовлекая в рассмотрение внутренние связи между вещами той культуры, то как они в ней организованы, не зная им места и их соотношения между собой, как они видны изнутри другой культуры. Даже просто слова другого языка зачастую подразумевают иной смысловой диапазон и подобрать аналог далеко не всегда лёгкая задача. Особенно когда речь о достаточно отвлечённых понятиях, описывающих социальную реальность или, не дай бог, религиозно-философские воззрения. Скажем, племенной вождь - далеко не то же самое, что европейский монарх. А, скажем бог… Хех. Он не у всех-то есть. Чтобы перевести христианского бога на китайский, миссионерам пришлось изрядно попотеть - за отсутствием местного эквивалента, и честно говоря, по сю пору не очень понятно насколько это удалось. Божество христианской религии быстро приобретало на туземной почве местный колорит и нельзя быть уверенным, что верующие, к примеру, в Восточной Азии, Латинской Америке и Европе молятся одному богу.
Да что там бог, вы объясните человеку что такое фотография, если он вообще никаких изображений не видел, кроме абстрактных орнаментов, а может и бумаги как таковой. Или паровоз. Шайтан-арба. Э-э-э, так ещё хорошо - он хотя бы знает что такое арба. А если он и колёс не видел?
Однако это редко кого смущало. Скажем, европейцев со времени Великих Географических открытий всё это ни разу не волновало. Они с превеликим гонором и апломбом всё что отличалось от их представлений объявляли дикарским и варварским, в лучшем случае занятным, чаще же не стоящим внимания, а в худшем - подлежащим забвению, а то и уничтожению, или как минимум переделке в соответствии с «высоким» европейским образцом.
Самое смешное, что с точки зрения тех же китайцев, это как раз европейцы были варварами. И, надо сказать, это не так уж далеко от истины.
Но, в наш-то «просвящённый 13 21 век» может сильно иначе? А не особо. Нет, даже не надо разражаться гневными тирадами по поводу демократии, несомой с бортов авианосцев.
Недавно один изучающий русский язык американец выдал примерно такой забавный диалог, без задней мысли, просто тренировочный текст (привожу с некоторыми правками, оригинал менее читаем):
Диалог (до 1991 года)
Cергей: Где ближайший магазин?
Женщина: Недалеко.
С: Я там могу купить апельсиновый сок?
Ж: Да, конечно.
Сергей входит магазин.
C: Извините, Вы директор?
Дарья: Нет, я продавец.
C: Я беру этот апельсиновый сок. Скажите пожалуйста, сколько стоит поздравительная открытка?
Д: Двести пятьдесят рублей.
C: Это дорого!
Д: подождите… Вы представитель партии?
С: Да.
Д: Тогда цена сто рублей.
С: Это дешево. Партия будет вам благодарна. Могу я оплатить наличными?
Д: Конечно. Хотите чек?
С: Определенно. Я также возьму футбольный журнал.
Кто постарше, само собой возбудятся на скидку членам партии («Не членам профсоюза - тридцать копеек! Остап бил наверняка»). Но народ помоложе больше прикололся с другого - с оплаты наличными.
Ну а чё такого? Человек вполне себе логично предположил, что раз в России, как и в Америке, были магазины, то и покупки происходили примерно схожим образом. Так, да не так, бес в деталях порылся. Откуда ему знать, что окрытки и журналы в продуктовых магазинах не продавались (я вот тоже себе плохо представляю, что такое “grocery store” для них), а вопрос про наличные вызвал бы ступор у продавца - а какие ещё?!
Какое уж тут чтение Ефремова. Мвен Мас - бомж, однозначно!
Между прочим, приведённый отрывок про Мвена весьма интересное место. Кстати вспоминается недавний пост Анлазза про пересмотр понимания удовлетворения потребностей, перенос акцента с предмета потребления на его функцию и оптимизацию удовлетворения потребностей в функциях, а не предметах как таковых, «шашечки или ехать?» Век Упрощения Вещей ефремовской хронологии будущего - он как раз об этом.
Вот Мвен Масу дом как личные четыре стены, «дом моя крепость» и даже «home sweet home» не нужен. А зачем? Всё что мы получаем от дома в нашем понимании, у него и так есть.
Он живёт в тёплом климате, с заранее не только предсказуемой, но и управляемой погодой. То есть снег ему на голову не упадёт, да и зажариться тоже не получится. Функция защиты от внешней среды ему в таком виде не нужна.
Дом как место приготовления и употребления пищи - у него Дом Пищи под боком. Обратите внимание на название. У нас возникает привычная ассоциация с домами культуры, домами пионеров, домами учёных и даже домами колхозника, не говоря уже о домах отдыха - последнее, пожалуй, на самом деле самое близкое по смыслу. И в тоже время мы испытываем некоторый диссонанс из-за непривычного соединения высокого с обыденным, потому как Дом Культуры - это да, это ого-го, а Дом, простите, еды - как-то странно. Что тут - гротеск, плохой стиль или что-то ещё? Думается, что всё-таки ещё.
Освобождение от «кухонного рабства» предполагает не просто организацию общественных столовых, но предельнейшее внимание ко всей проблематике изготовления и потребления пищи - мы ведь этим живём, существование нас не только как индивидуумов, но как общества с самого начала вертится по сути в основном вокруг доступа к еде, который нас не отпускает по сю пору и не даёт разуму шагнуть дальше решения задач поддержания собственного существования как такового. А значит для коммунистического общества в этом вопросе не может быть мелочей, а только самое серьёзнейшее отношение, не только к вопросу «чем кормить?», но и «как?»
Пока что весь имеющийся опыт показывает, что нацеленность на массовость, вал, всегда идёт за счёт качества. Регулярное питание в общепите чревато заболеваниями пищеварительной системы. Да и просто не всегда даёт эмоциональное удовлетворение - что не менее важно, чем сумма белков, жиров и углеводов. Как говаривали индийские мудрецы, энергия пищи в её вкусе. Для нашего общества и времени аксиома, что с хорошим домашним обедом не сравнится никакая столовая, и даже не всякий ресторан. Что даже при изобилии продуктов всё ещё оставляет человека привязанным к кухне и кастрюле. То есть, это не второстепенные проблемы, а первейшие задачи, на решение которых, наравне с воспитанием и медициной, должны быть брошены максимальные усилия, должны быть задействованы лучшие научные силы, решение комплексное, от производства продуктов питания как таковых и до диетологов, кулинаров, медиков. Пока что, к сожалению, такого нет, есть вроде бы медицина, есть ГОСТы, есть производство, есть абстрактные цифры центнеров урожайности и тонн производительности, но всё это разрозненно, плохо взаимосвязано и человек на поле менее всего озабочен тем, что он есть величина по сути подчинённая общей цели и конечная инстанция - в желудке потребителя, и что жизнь и здоровье человечества начинается вот там и тогда, когда семя упало в землю.
В ефремовском цикле о будущем эти проблемы безусловно решены. И глядя с высоты такого понимания, как описано выше, название «Дом Пищи» не выглядит слишком пафосным и неадекватным, а вполне оправданным. Кстати говоря, это предполагает, что питание у землян Эры Великого Кольца лучше, чем в самой аристократической ресторации нашей эпохи.
Дом как склад всяких потребных и не очень для жизни вещей - ещё менее необходим живущим в ЭВК и Мвену Массу в частности. Многие помнят эпизод, когда Дар Ветер перед переездом собирает вещи, которых набирается аж на чемодан. Что всегда вызывает у известного сорта публики издёвки и усмешки, зачастую трактуется как пропаганда некоего культа «коммунистического аскетизма». Мол, мы-то знаем зачем всё это - чтоб людишки с промытыми мозгами не хотели много, чтоб голозадой голытьбой ходили и не требовали никаких шмоток, а то правителям быдло слишком дорого обходиться будет. Оставим за скобками, что невольно они оговариваются и описывают бытие своих собственных современных владык и их интерес в массовой голозадости, а заодно свою потаённую страстишку быть не среди «быдла», а среди владык.
Но при хоть чуть-чуть вдумчивом и непредвзятом рассмотрении, понятно, что множество предметов быта, которыми мы загромождаем наши жилища и которые составляют наше пресловутое «имущество», собираются там единственно по причине, что иначе мы не имеем возможности пользоваться ими, кроме как приобретя в собственность, даже если мы вещью воспользуемся считанные разы в жизни. По сути мы не столько удовлетворяем текущие потребности, сколько обеспечиваем будущие, запасаемся впрок, ведь наше будущее ни в малейшей степени не гарантировано, мы вынуждены держать в уме форс-мажоры, от утраты трудоспособности, а значит и денег, на которые можно что-то приобретать, и заканчивая тем, что те или иные вещи могут просто перестать выпускать. И только приобретя их, мы можем как-то удовлетвориться некоей выстроенной личной системой быта или даже можно сказать системой личного бытия - мы ведь, обустраивая дом, не просто покупаем груду вещей, а ставим их в некие связи между собой, создаём некий гомеостаз - выстраиваем среду насколько возможно независимую от влияния внешней среды, которая за счёт своей внутренней структуры - образованной теми связями вещей - может компенсировать внешние воздействия и тем сохранять некую стабильность внутри.
При этом эти вещи неизбежно в нашем уме приобретают личный характер, они становятся как бы частью нашей личности и дорогими нам - и дорогими в буквальном смысле слова, мы ведь вложили множество труда как в их приобретение, так и в выстраивание нашей системы из них. И отказаться от них становится равноценно отказу от нашей личности.
Ситуация усугубляется тем, что в нашем мире всеобщего отчуждения люди в массе отрезаны от возможностей реализовывать иные потребности, кроме связанных с формированием такого личного гомеостаза. Т.е. пресловутых духовных потребностей. Причём отрезаны зачастую превентивно, уже на стадии самой возможности формирования таких иных потребностей - от банальной нужды, когда все силы уходят на поддержание штанов и не до высоких штудий, до воздействия штампов окружения - погружённому с рождения в мещанскую среду тяжело увидеть «сны о чём-то большем» и «возжелать странного». В результате вся творческая энергия (или её остатки) уходит в поддержание этого самого гомеостаза, сводится к любовному строительству своей уютной норки. Которая неизбежно становится пупом земли и смыслом жизни. Потому что там снаружи - оно всё чужое, ты к нему непричастен, там от тебя ничего не зависит, там ты пассивный наблюдатель и безвольный опавший лист, малоспособный хоть как-то влиять хотя бы на свою собственную судьбу. И только здесь, в норке, ты Творец, ты Владыка, ты - Бог. Пусть даже на этом маленьком пятачке. Ну ладно, пусть не бог, но хотя бы царь.
Но что будет, если мы вычтем личную окраску из предметов быта? Уже даже сейчас наблюдается тенденция к росту безличного потребления. Системы проката известны давно, кое-где набирают популярность или уже состоялись системы общего пользования велосипедами и автомобилями (хотя это и небесплатно пока, но гораздо ближе к «ехать» вместо «шашечек»), одноразовая посуда давно стала банальностью, а множество вещей просто переходит из рук в руки даром, от детской одежды до мебели.
В мире Ефремова с этим всё несоизмеримо лучше. Там просто как таковая отсутствует нужда в индивидуальном накоплении - всё небходимое гарантированно доступно в любой момент. Там нечему обретать личный отпечаток, кроме действительно лично важных вещей. Заглянём в «чемодан» Дар Ветра:
«Дар Ветер собрал все мелкие вещи, принадлежавшие ему лично, уложил в шкатулку пленки с изображениями и голосами близких и важнейшими записями собственных мыслей. Со стены он снял хроморефлексную репродукцию древней русской картины, со стола - бронзовую статуэтку артистки Белло Галь, похожей на Веду Конг. Все это, с небольшим количеством одежды, поместилось в алюминиевый ящик с кругами выпуклых цифр и линейных знаков на крышке. Дар Ветер набрал сообщенные ему координаты, открыл люк в стене и толкнул туда ящик. Он исчез, подхваченный бесконечной лентой».
Дедушкина будёновка, бабушкино колечко, мамина фотография, папин портсигар - это действительно важно, то без чего вы - не вы. Эти вещи имеют смысл. А остальное ни о чём, его просто незачем тащить в дом, и не только за счёт общедоступности и гарантированности, но и засчёт того самого упрощения вещей, при котором все или большая часть потребных функций реализуема и не доходя до дома.
Вот как в случае с Домом Пищи - он избавляет вас не только от заботы о еде как таковой, но и целиком решает проблему обеспечения потребности в кухонном оборудовании и утвари (вообще кухне), одним махом - просто у вас не возникает такая потребность. Нам-то нужна не кухня как таковая, а средства приготовления пищи. А если готовая пища уже есть - значит не нужны все промежуточные этапы и связанные с ними потребности не возникают. Хотя, на самом деле, и оборудование, и утварь вполне себе существует - в Доме Пищи. Но из вашей личной проблемы и потребности оная кухня становится потребностью общественной.
Т.е. мы устраняем индивидуальную потребность в индивидуальном предмете и он становится не нужен как таковой, он как бы исчезает, а функция предмета как бы размазывается между другими предметами, но предметами уже общественного потребления. Скажем, известный и нам пример общественного транспорта: функция индивидуального автомобиля распределена между трамваями, автобусами, троллейбусами, метро, если брать шире - то и поездами, самолётами, кораблями, т.е. всей совокупностью транспортных средств. Другой общеизвестный, по крайней мере в бывш. СССР, пример - центральное отопление. Вместо множества индивидуальных разнокалиберных нагревателей, печек, каминов и т.п. у нас стандартизированная система трубопроводов и калориферов с общей нагревательной станцией. А вот, как скажем, решена проблема пылесосов в «Туманности Андромеды»:
«К утру он входил в свое постоянное жилище, неподалеку от обсерватории Совета, которое не успел еще переменить. Дар Ветер открыл продувочные краны в обеих своих комнатах. Спустя несколько минут вся накопившаяся пыль исчезла. Дар Ветер выдвинул из стены постель и, настроив комнату на запах и плеск моря, к которому он привык за последнее время, крепко заснул.
<…>
Потом Дар Ветер проверил свои комнаты. Уже много веков на планете отсутствовали какие-либо специальные уборщики помещений. Их функции выполнялись каждым обитателем, что было возможно только при абсолютной аккуратности и дисциплинированности каждого человека, а также при тщательно продуманной системе устройства жилья и общественных зданий с их автоматами очистки и продува».
Элегантно: пылесосов просто нет, а функции уборки конструктивно встроены в жилище. Ветру не нужно бегать высунув язык по бермудскому треугольнику «Комфи» - «Ашан» - «Эльдорадо» в поисках подходящего аппарата. Всё сделано ещё на стройкомбинате. При этом стоит отметить лавинообразное нарастание обратных связей: поскольку потребности в барахле нет, то залежей барахла тоже нет, а значит нет и труднодоступных мест, и вообще мест чрезвычайного накопления грязи в помещениях, а значит упрощается конструирование и изготовление уборочной аппаратуры, соответственно остаётся больше средств и времени на что-нибудь другое, более интересное. Понятно, что так происходит по любым направлениям, не только с пылесосами. А это с свою очередь сказывается не только на производстве конечных продуктов, но и производстве средств производства - поскольку меняются конечные цели производства, то меняются и требования к производящему оборудованию, и т.д., и т.д.
Между прочим, отметим пример того, что в этом мире считается действительной потребностью, подлежащей безусловному удовлетворению: душевный комфорт обитателя помещения, ради чего там смонтирована ароматизирующая и звуковая аппаратура. Причём с них станется накачать натуральный морской воздух, а шорох прибоя воспроизвести с хай-енд качеством, не уступающим натуральному. Ну-ка, скажите мне, у многих ли «хорошо одетых людей» такие пустяки в аппартаментах, как у этого «нищеброда»?
А как же со своей личной гомеостатической норкой? А вот тут мы подходим к самому интересному моменту: в «Туманности» вся планета находится в гомеостазе. Вместо миллиардов индивидуальных капсул с более иллюзорной, чем реальной стабильностью, одна огромная прочная сфера для всех. Каждому. Конструирование связей приобретает совершенно другой масштаб и переходит на иной уровень, становится подлинным творчеством планетарного, а далее и космического масштаба. Одно дело мечтательно разглядывать обои в магазине, предвкушая как они будут смотреться в прихожей, подбирать слоников в тон комоду или прилаживать полочку в сортире, любовно выструганную из подобранной на свалке деревяшки, другое дело разработать и оформить жилой комплекс на тысячу жильцов со всей необходимой инфраструктурой и слониками на стенках. Сублимирующие любители поковыряться в гараже или фанаты квартирных ремонтов обретут практически бесконечный простор для творчества.
При этом меняется восприятие своего личного места в этом мире, понятие о доме. Для героев «Туманности…» фраза «Земля - наш общий дом» не абстрактный зевотный лозунг, а трюизм, самая что ни на есть прямая буквальная констатация твержайшего обыденного факта их повседневности. Вы постигали свой дом, рассекая на трёхколёсном велосипеде из прихожей на кухню мимо спальни и кладовки? У их детей спальня в Средиземноморье, кладовка в Антарктиде, кухня в Сибири, а прихожая на Байконуре.
Все функции дома для Мвен Маса распределены в окружающем пространстве, оно его дом. Кров, защита от непогоды - сама планета является большой машиной погоды, эта функция вынесена на уровень регулировки климата, общество управляет погодой, то есть можно сказать, что его крыша - само человечество, причём ввиду вышеизложенного - практически буквально. Что там остаётся, после крыши, кухни и склада? Мой дом - моя крепость? Это очевидно, обсуждать нечего, ему нет против кого укрепляться. Спальня? Он любит спать на свежем воздухе.
Но требование дать каждому всё вызвало необходимость существенно упростить обиход человека. Человек перестал быть рабом вещей, а разработка детальных стандартов позволила создавать любые вещи и машины из сравнительно немногих основных конструктивных элементов подобно тому, как все великое разнообразие живых организмов строится из небольшого разнообразия клеток, клетка - из белков, белки - из протеинов и т.д. Одно только прекращение невероятной расточительности питания прежних веков обеспечило пищей миллиарды людей.
<…>
- Мы, человечество, прошли через величайшие испытания. - Голос учительницы звенел волнением. - И до сих пор главное в школьной истории - изучение исторических ошибок человечества и их последствий. Мы прошли через непосильное усложнение жизни и предметов быта, чтобы прийти к наибольшей упрощенности. Усложнение быта приводило к упрощению духовной культуры. Не должно быть никаких лишних вещей, связывающих человека, переживания и восприятия которого гораздо тоньше и сложнее в простой жизни. Все, что относится к обслуживанию повседневной жизни, так же обдумывается лучшими умами, как и важнейшие проблемы науки. Мы последовали общему пути эволюции животного мира, которое было направлено на освобождение внимания путем автоматизации движений, развития рефлексов в работе нервной системы организма. Автоматизация производительных сил общества создала аналогичную рефлекторную систему управления в экономическом производстве и позволила множеству людей заниматься тем, что является основным делом человека, - научными исследованиями. Мы получили от природы большой исследовательский мозг, хотя вначале он был предназначен только для поисков пищи и исследования ее съедобности.
Да-да, вспомните эпизоды, где упоминались бы жилища персонажей «Туманности Андромеды»: в тексте встречаются переносная студия художника на берегу моря, домики экспедиций или рабочих посёлков, квартира Дар Ветра. Мы знаем, что кроме мелких поселений, там есть и большие многоуровневые города, возвышающиеся до небес в буквальном смысле. А вот где живёт Мвен Мас? А он живёт под деревом:
Мвен Мас вернулся в рабочую комнату, вызвал Институт Метагалактики, работавший ночью, и попросил прислать ему на завтрашнюю ночь стереотелефильмы нескольких галактик. Получив согласие, он поднялся на крышу внутреннего фасада. Здесь находился его аппарат для дальних прыжков. Мвен Мас любил этот непопулярный спорт и достиг немалого мастерства. Закрепив лямки от баллона с гелием вокруг себя, африканец упругим скачком взвился в воздух, на секунду включив тяговый пропеллер, работавший от легкого аккумулятора. Мвен Мас описал в воздухе дугу около шестисот метров длиной, приземлился на выступе Дома Пищи и повторил прыжок. Пятью скачками он добрался до небольшого сада под обрывом известняковой горы, снял аппарат на алюминиевой вышке и соскользнул по шесту на землю, к своей жесткой постели, стоявшей под огромным платаном. Под шелест листьев могучего дерева он уснул.
То есть он бездомный, бомж. Ни адреса, ни прописки. Бродяга как есть.
Как вам такое прочтение? А ведь так читают всего Ефремова. Вот буквально просто всего. Зачастую даже и доброжелатели, а уж враги - так и подавно.
А что произошло? А всего-навсего банальная вещь: мы оцениваем иную действительность (всё равно, выдуманную или всамделишную) в наших понятиях, нашими привычными штампами. Мы неким формальным признакам в сюжете романа попытались поставить в соответствие некоторое понятие из понятийного аппарата НАШЕЙ обыденности и связали вещи между собой так и по тем правилам, которые актуальны для нашей реальности, попытались с её позиций описать ту, другую реальность. Что получается? Пшик с маслом, полный неадекват.
На самом деле это вещь, хорошо известная историкам, этнографам, путешественникам, переводчикам: нельзя адекватно описать другую культуру, основываясь только на собственных штампах и не вовлекая в рассмотрение внутренние связи между вещами той культуры, то как они в ней организованы, не зная им места и их соотношения между собой, как они видны изнутри другой культуры. Даже просто слова другого языка зачастую подразумевают иной смысловой диапазон и подобрать аналог далеко не всегда лёгкая задача. Особенно когда речь о достаточно отвлечённых понятиях, описывающих социальную реальность или, не дай бог, религиозно-философские воззрения. Скажем, племенной вождь - далеко не то же самое, что европейский монарх. А, скажем бог… Хех. Он не у всех-то есть. Чтобы перевести христианского бога на китайский, миссионерам пришлось изрядно попотеть - за отсутствием местного эквивалента, и честно говоря, по сю пору не очень понятно насколько это удалось. Божество христианской религии быстро приобретало на туземной почве местный колорит и нельзя быть уверенным, что верующие, к примеру, в Восточной Азии, Латинской Америке и Европе молятся одному богу.
Да что там бог, вы объясните человеку что такое фотография, если он вообще никаких изображений не видел, кроме абстрактных орнаментов, а может и бумаги как таковой. Или паровоз. Шайтан-арба. Э-э-э, так ещё хорошо - он хотя бы знает что такое арба. А если он и колёс не видел?
Однако это редко кого смущало. Скажем, европейцев со времени Великих Географических открытий всё это ни разу не волновало. Они с превеликим гонором и апломбом всё что отличалось от их представлений объявляли дикарским и варварским, в лучшем случае занятным, чаще же не стоящим внимания, а в худшем - подлежащим забвению, а то и уничтожению, или как минимум переделке в соответствии с «высоким» европейским образцом.
Самое смешное, что с точки зрения тех же китайцев, это как раз европейцы были варварами. И, надо сказать, это не так уж далеко от истины.
Но, в наш-то «просвящённый 13 21 век» может сильно иначе? А не особо. Нет, даже не надо разражаться гневными тирадами по поводу демократии, несомой с бортов авианосцев.
Недавно один изучающий русский язык американец выдал примерно такой забавный диалог, без задней мысли, просто тренировочный текст (привожу с некоторыми правками, оригинал менее читаем):
Диалог (до 1991 года)
Cергей: Где ближайший магазин?
Женщина: Недалеко.
С: Я там могу купить апельсиновый сок?
Ж: Да, конечно.
Сергей входит магазин.
C: Извините, Вы директор?
Дарья: Нет, я продавец.
C: Я беру этот апельсиновый сок. Скажите пожалуйста, сколько стоит поздравительная открытка?
Д: Двести пятьдесят рублей.
C: Это дорого!
Д: подождите… Вы представитель партии?
С: Да.
Д: Тогда цена сто рублей.
С: Это дешево. Партия будет вам благодарна. Могу я оплатить наличными?
Д: Конечно. Хотите чек?
С: Определенно. Я также возьму футбольный журнал.
Кто постарше, само собой возбудятся на скидку членам партии («Не членам профсоюза - тридцать копеек! Остап бил наверняка»). Но народ помоложе больше прикололся с другого - с оплаты наличными.
Ну а чё такого? Человек вполне себе логично предположил, что раз в России, как и в Америке, были магазины, то и покупки происходили примерно схожим образом. Так, да не так, бес в деталях порылся. Откуда ему знать, что окрытки и журналы в продуктовых магазинах не продавались (я вот тоже себе плохо представляю, что такое “grocery store” для них), а вопрос про наличные вызвал бы ступор у продавца - а какие ещё?!
Какое уж тут чтение Ефремова. Мвен Мас - бомж, однозначно!
Между прочим, приведённый отрывок про Мвена весьма интересное место. Кстати вспоминается недавний пост Анлазза про пересмотр понимания удовлетворения потребностей, перенос акцента с предмета потребления на его функцию и оптимизацию удовлетворения потребностей в функциях, а не предметах как таковых, «шашечки или ехать?» Век Упрощения Вещей ефремовской хронологии будущего - он как раз об этом.
Вот Мвен Масу дом как личные четыре стены, «дом моя крепость» и даже «home sweet home» не нужен. А зачем? Всё что мы получаем от дома в нашем понимании, у него и так есть.
Он живёт в тёплом климате, с заранее не только предсказуемой, но и управляемой погодой. То есть снег ему на голову не упадёт, да и зажариться тоже не получится. Функция защиты от внешней среды ему в таком виде не нужна.
Дом как место приготовления и употребления пищи - у него Дом Пищи под боком. Обратите внимание на название. У нас возникает привычная ассоциация с домами культуры, домами пионеров, домами учёных и даже домами колхозника, не говоря уже о домах отдыха - последнее, пожалуй, на самом деле самое близкое по смыслу. И в тоже время мы испытываем некоторый диссонанс из-за непривычного соединения высокого с обыденным, потому как Дом Культуры - это да, это ого-го, а Дом, простите, еды - как-то странно. Что тут - гротеск, плохой стиль или что-то ещё? Думается, что всё-таки ещё.
Освобождение от «кухонного рабства» предполагает не просто организацию общественных столовых, но предельнейшее внимание ко всей проблематике изготовления и потребления пищи - мы ведь этим живём, существование нас не только как индивидуумов, но как общества с самого начала вертится по сути в основном вокруг доступа к еде, который нас не отпускает по сю пору и не даёт разуму шагнуть дальше решения задач поддержания собственного существования как такового. А значит для коммунистического общества в этом вопросе не может быть мелочей, а только самое серьёзнейшее отношение, не только к вопросу «чем кормить?», но и «как?»
Пока что весь имеющийся опыт показывает, что нацеленность на массовость, вал, всегда идёт за счёт качества. Регулярное питание в общепите чревато заболеваниями пищеварительной системы. Да и просто не всегда даёт эмоциональное удовлетворение - что не менее важно, чем сумма белков, жиров и углеводов. Как говаривали индийские мудрецы, энергия пищи в её вкусе. Для нашего общества и времени аксиома, что с хорошим домашним обедом не сравнится никакая столовая, и даже не всякий ресторан. Что даже при изобилии продуктов всё ещё оставляет человека привязанным к кухне и кастрюле. То есть, это не второстепенные проблемы, а первейшие задачи, на решение которых, наравне с воспитанием и медициной, должны быть брошены максимальные усилия, должны быть задействованы лучшие научные силы, решение комплексное, от производства продуктов питания как таковых и до диетологов, кулинаров, медиков. Пока что, к сожалению, такого нет, есть вроде бы медицина, есть ГОСТы, есть производство, есть абстрактные цифры центнеров урожайности и тонн производительности, но всё это разрозненно, плохо взаимосвязано и человек на поле менее всего озабочен тем, что он есть величина по сути подчинённая общей цели и конечная инстанция - в желудке потребителя, и что жизнь и здоровье человечества начинается вот там и тогда, когда семя упало в землю.
В ефремовском цикле о будущем эти проблемы безусловно решены. И глядя с высоты такого понимания, как описано выше, название «Дом Пищи» не выглядит слишком пафосным и неадекватным, а вполне оправданным. Кстати говоря, это предполагает, что питание у землян Эры Великого Кольца лучше, чем в самой аристократической ресторации нашей эпохи.
Дом как склад всяких потребных и не очень для жизни вещей - ещё менее необходим живущим в ЭВК и Мвену Массу в частности. Многие помнят эпизод, когда Дар Ветер перед переездом собирает вещи, которых набирается аж на чемодан. Что всегда вызывает у известного сорта публики издёвки и усмешки, зачастую трактуется как пропаганда некоего культа «коммунистического аскетизма». Мол, мы-то знаем зачем всё это - чтоб людишки с промытыми мозгами не хотели много, чтоб голозадой голытьбой ходили и не требовали никаких шмоток, а то правителям быдло слишком дорого обходиться будет. Оставим за скобками, что невольно они оговариваются и описывают бытие своих собственных современных владык и их интерес в массовой голозадости, а заодно свою потаённую страстишку быть не среди «быдла», а среди владык.
Но при хоть чуть-чуть вдумчивом и непредвзятом рассмотрении, понятно, что множество предметов быта, которыми мы загромождаем наши жилища и которые составляют наше пресловутое «имущество», собираются там единственно по причине, что иначе мы не имеем возможности пользоваться ими, кроме как приобретя в собственность, даже если мы вещью воспользуемся считанные разы в жизни. По сути мы не столько удовлетворяем текущие потребности, сколько обеспечиваем будущие, запасаемся впрок, ведь наше будущее ни в малейшей степени не гарантировано, мы вынуждены держать в уме форс-мажоры, от утраты трудоспособности, а значит и денег, на которые можно что-то приобретать, и заканчивая тем, что те или иные вещи могут просто перестать выпускать. И только приобретя их, мы можем как-то удовлетвориться некоей выстроенной личной системой быта или даже можно сказать системой личного бытия - мы ведь, обустраивая дом, не просто покупаем груду вещей, а ставим их в некие связи между собой, создаём некий гомеостаз - выстраиваем среду насколько возможно независимую от влияния внешней среды, которая за счёт своей внутренней структуры - образованной теми связями вещей - может компенсировать внешние воздействия и тем сохранять некую стабильность внутри.
При этом эти вещи неизбежно в нашем уме приобретают личный характер, они становятся как бы частью нашей личности и дорогими нам - и дорогими в буквальном смысле слова, мы ведь вложили множество труда как в их приобретение, так и в выстраивание нашей системы из них. И отказаться от них становится равноценно отказу от нашей личности.
Ситуация усугубляется тем, что в нашем мире всеобщего отчуждения люди в массе отрезаны от возможностей реализовывать иные потребности, кроме связанных с формированием такого личного гомеостаза. Т.е. пресловутых духовных потребностей. Причём отрезаны зачастую превентивно, уже на стадии самой возможности формирования таких иных потребностей - от банальной нужды, когда все силы уходят на поддержание штанов и не до высоких штудий, до воздействия штампов окружения - погружённому с рождения в мещанскую среду тяжело увидеть «сны о чём-то большем» и «возжелать странного». В результате вся творческая энергия (или её остатки) уходит в поддержание этого самого гомеостаза, сводится к любовному строительству своей уютной норки. Которая неизбежно становится пупом земли и смыслом жизни. Потому что там снаружи - оно всё чужое, ты к нему непричастен, там от тебя ничего не зависит, там ты пассивный наблюдатель и безвольный опавший лист, малоспособный хоть как-то влиять хотя бы на свою собственную судьбу. И только здесь, в норке, ты Творец, ты Владыка, ты - Бог. Пусть даже на этом маленьком пятачке. Ну ладно, пусть не бог, но хотя бы царь.
Но что будет, если мы вычтем личную окраску из предметов быта? Уже даже сейчас наблюдается тенденция к росту безличного потребления. Системы проката известны давно, кое-где набирают популярность или уже состоялись системы общего пользования велосипедами и автомобилями (хотя это и небесплатно пока, но гораздо ближе к «ехать» вместо «шашечек»), одноразовая посуда давно стала банальностью, а множество вещей просто переходит из рук в руки даром, от детской одежды до мебели.
В мире Ефремова с этим всё несоизмеримо лучше. Там просто как таковая отсутствует нужда в индивидуальном накоплении - всё небходимое гарантированно доступно в любой момент. Там нечему обретать личный отпечаток, кроме действительно лично важных вещей. Заглянём в «чемодан» Дар Ветра:
«Дар Ветер собрал все мелкие вещи, принадлежавшие ему лично, уложил в шкатулку пленки с изображениями и голосами близких и важнейшими записями собственных мыслей. Со стены он снял хроморефлексную репродукцию древней русской картины, со стола - бронзовую статуэтку артистки Белло Галь, похожей на Веду Конг. Все это, с небольшим количеством одежды, поместилось в алюминиевый ящик с кругами выпуклых цифр и линейных знаков на крышке. Дар Ветер набрал сообщенные ему координаты, открыл люк в стене и толкнул туда ящик. Он исчез, подхваченный бесконечной лентой».
Дедушкина будёновка, бабушкино колечко, мамина фотография, папин портсигар - это действительно важно, то без чего вы - не вы. Эти вещи имеют смысл. А остальное ни о чём, его просто незачем тащить в дом, и не только за счёт общедоступности и гарантированности, но и засчёт того самого упрощения вещей, при котором все или большая часть потребных функций реализуема и не доходя до дома.
Вот как в случае с Домом Пищи - он избавляет вас не только от заботы о еде как таковой, но и целиком решает проблему обеспечения потребности в кухонном оборудовании и утвари (вообще кухне), одним махом - просто у вас не возникает такая потребность. Нам-то нужна не кухня как таковая, а средства приготовления пищи. А если готовая пища уже есть - значит не нужны все промежуточные этапы и связанные с ними потребности не возникают. Хотя, на самом деле, и оборудование, и утварь вполне себе существует - в Доме Пищи. Но из вашей личной проблемы и потребности оная кухня становится потребностью общественной.
Т.е. мы устраняем индивидуальную потребность в индивидуальном предмете и он становится не нужен как таковой, он как бы исчезает, а функция предмета как бы размазывается между другими предметами, но предметами уже общественного потребления. Скажем, известный и нам пример общественного транспорта: функция индивидуального автомобиля распределена между трамваями, автобусами, троллейбусами, метро, если брать шире - то и поездами, самолётами, кораблями, т.е. всей совокупностью транспортных средств. Другой общеизвестный, по крайней мере в бывш. СССР, пример - центральное отопление. Вместо множества индивидуальных разнокалиберных нагревателей, печек, каминов и т.п. у нас стандартизированная система трубопроводов и калориферов с общей нагревательной станцией. А вот, как скажем, решена проблема пылесосов в «Туманности Андромеды»:
«К утру он входил в свое постоянное жилище, неподалеку от обсерватории Совета, которое не успел еще переменить. Дар Ветер открыл продувочные краны в обеих своих комнатах. Спустя несколько минут вся накопившаяся пыль исчезла. Дар Ветер выдвинул из стены постель и, настроив комнату на запах и плеск моря, к которому он привык за последнее время, крепко заснул.
<…>
Потом Дар Ветер проверил свои комнаты. Уже много веков на планете отсутствовали какие-либо специальные уборщики помещений. Их функции выполнялись каждым обитателем, что было возможно только при абсолютной аккуратности и дисциплинированности каждого человека, а также при тщательно продуманной системе устройства жилья и общественных зданий с их автоматами очистки и продува».
Элегантно: пылесосов просто нет, а функции уборки конструктивно встроены в жилище. Ветру не нужно бегать высунув язык по бермудскому треугольнику «Комфи» - «Ашан» - «Эльдорадо» в поисках подходящего аппарата. Всё сделано ещё на стройкомбинате. При этом стоит отметить лавинообразное нарастание обратных связей: поскольку потребности в барахле нет, то залежей барахла тоже нет, а значит нет и труднодоступных мест, и вообще мест чрезвычайного накопления грязи в помещениях, а значит упрощается конструирование и изготовление уборочной аппаратуры, соответственно остаётся больше средств и времени на что-нибудь другое, более интересное. Понятно, что так происходит по любым направлениям, не только с пылесосами. А это с свою очередь сказывается не только на производстве конечных продуктов, но и производстве средств производства - поскольку меняются конечные цели производства, то меняются и требования к производящему оборудованию, и т.д., и т.д.
Между прочим, отметим пример того, что в этом мире считается действительной потребностью, подлежащей безусловному удовлетворению: душевный комфорт обитателя помещения, ради чего там смонтирована ароматизирующая и звуковая аппаратура. Причём с них станется накачать натуральный морской воздух, а шорох прибоя воспроизвести с хай-енд качеством, не уступающим натуральному. Ну-ка, скажите мне, у многих ли «хорошо одетых людей» такие пустяки в аппартаментах, как у этого «нищеброда»?
А как же со своей личной гомеостатической норкой? А вот тут мы подходим к самому интересному моменту: в «Туманности» вся планета находится в гомеостазе. Вместо миллиардов индивидуальных капсул с более иллюзорной, чем реальной стабильностью, одна огромная прочная сфера для всех. Каждому. Конструирование связей приобретает совершенно другой масштаб и переходит на иной уровень, становится подлинным творчеством планетарного, а далее и космического масштаба. Одно дело мечтательно разглядывать обои в магазине, предвкушая как они будут смотреться в прихожей, подбирать слоников в тон комоду или прилаживать полочку в сортире, любовно выструганную из подобранной на свалке деревяшки, другое дело разработать и оформить жилой комплекс на тысячу жильцов со всей необходимой инфраструктурой и слониками на стенках. Сублимирующие любители поковыряться в гараже или фанаты квартирных ремонтов обретут практически бесконечный простор для творчества.
При этом меняется восприятие своего личного места в этом мире, понятие о доме. Для героев «Туманности…» фраза «Земля - наш общий дом» не абстрактный зевотный лозунг, а трюизм, самая что ни на есть прямая буквальная констатация твержайшего обыденного факта их повседневности. Вы постигали свой дом, рассекая на трёхколёсном велосипеде из прихожей на кухню мимо спальни и кладовки? У их детей спальня в Средиземноморье, кладовка в Антарктиде, кухня в Сибири, а прихожая на Байконуре.
Все функции дома для Мвен Маса распределены в окружающем пространстве, оно его дом. Кров, защита от непогоды - сама планета является большой машиной погоды, эта функция вынесена на уровень регулировки климата, общество управляет погодой, то есть можно сказать, что его крыша - само человечество, причём ввиду вышеизложенного - практически буквально. Что там остаётся, после крыши, кухни и склада? Мой дом - моя крепость? Это очевидно, обсуждать нечего, ему нет против кого укрепляться. Спальня? Он любит спать на свежем воздухе.
Но требование дать каждому всё вызвало необходимость существенно упростить обиход человека. Человек перестал быть рабом вещей, а разработка детальных стандартов позволила создавать любые вещи и машины из сравнительно немногих основных конструктивных элементов подобно тому, как все великое разнообразие живых организмов строится из небольшого разнообразия клеток, клетка - из белков, белки - из протеинов и т.д. Одно только прекращение невероятной расточительности питания прежних веков обеспечило пищей миллиарды людей.
<…>
- Мы, человечество, прошли через величайшие испытания. - Голос учительницы звенел волнением. - И до сих пор главное в школьной истории - изучение исторических ошибок человечества и их последствий. Мы прошли через непосильное усложнение жизни и предметов быта, чтобы прийти к наибольшей упрощенности. Усложнение быта приводило к упрощению духовной культуры. Не должно быть никаких лишних вещей, связывающих человека, переживания и восприятия которого гораздо тоньше и сложнее в простой жизни. Все, что относится к обслуживанию повседневной жизни, так же обдумывается лучшими умами, как и важнейшие проблемы науки. Мы последовали общему пути эволюции животного мира, которое было направлено на освобождение внимания путем автоматизации движений, развития рефлексов в работе нервной системы организма. Автоматизация производительных сил общества создала аналогичную рефлекторную систему управления в экономическом производстве и позволила множеству людей заниматься тем, что является основным делом человека, - научными исследованиями. Мы получили от природы большой исследовательский мозг, хотя вначале он был предназначен только для поисков пищи и исследования ее съедобности.