Священство и епископат: как это было
Ну, поехали...
1. Все знают, что священство и епископат сегодня и есть то, что называются Церковь. Конечно, за священством стоят еще те, кто к этим священникам ходит, а за епископатом виднеется еще и монашеский клобук, но ведь когда говорят, что Церковь "учит", или что она "решила", имеются в виду не сказки бабы Клавы. И хотя митрополит Илларион и говорит "Миряне составляют неотъемлемую часть Церкви", но сам факт, что ему это приходится говорить, показывает то, как именно само общество решает названный вопрос, Церковь - священство и епископат. Иногда еще более сжато - священство и патриарх. Да и в языке уже почти закрепилось, что так. Как же случилось, что понятие Церкви ужалось до понятия духовенства? Вот, когда говорят "армия", то никто и не думает сказать "одни офицеры", и генерал не скажет "солдаты составляют неотъемлемую часть армии", ведь это само очевидно, что так. Армия, или вооруженные силы, есть организованное в целостность единство физической силы, оперативно направляющих эту силу лиц, и обеспечивающих целью и средствами как тех, так и этих, государства. Церковь на самом деле есть целостность соединяемых верою лиц. Откуда же взялись в этой целостности сначала священство, а потом и епископат, и как так случилось, что теперь именем Церкви уже именуются только они.
2. В христианской церкви сначала не было священства, если только не считать священством самого Иисуса Христа. Это очень просто, ядро ранней церкви - это поверившие Ему иудеи, или как их еще зовут иудео-христиане. А любой иудей с детства знал, что священник приносит кровавые жертвы в Иерусалимском Храме, принадлежит определенному колену, определяется законом Моисея, Торой, и ни прямо, ни криво не вырисовывается из учения Христа. Тот и Сам не раз отсылает исцеленных к священникам вместо того, чтобы отправлять их всех как к священникам к своим ученикам . Не было священства и в первых общинах иудео-христиан за пределами Иерусалима. А зачем? Священники, как известно, были только при Храме. Но когда Церковь начинает распространяться шире и шире в греко-римском, в Сирийском, в варварском мире, тогда встает вопрос организации общины. Ее жизнь и собрания нужно как-то координировать, людей учить и разрешать проблемы, собственность регистрировать, имущество разделять. Когда у иудео-христиан - а в их числе были все апостолы - встал вопрос, как обустраивать общины бывших язычников и делать ли основой этих новых общин иудейскую синагогу, с ее обычаем и законом, тогда, как известно, решили, такую основу им не навязывать, а позволить им всё устраивать, как им самим удобно, по их обыкновению, только бы самые важные для Церкви вещи - Евангелие, святость веры, да жизнь по вере не растерять. А не секрет, что общины бывших язычников прежде, когда они были еще в язычестве, организовывались вокруг местного храма, жертвоприношения и местного жреца. И ничего не оставалось, как перенести эту структуру в новую веру, где надо подправить, где надо выровнять, а где оставить как есть, и ничего не менять. Таким образом жреческая структура языческих общин становится организационным основанием, распространяющейся по империи Церкви. Да, жрец, меняя веру, уходил от прежних жертвоприношений. Но мог даже и возвращаться иной раз. Достаточно взглянуть, сколько раз этим занимался сам Израиль за все века, что Бог его воспитывал и укреплял. Конечно же совсем не обязательно чтобы именно бывший жрец становился организатором новой общины. Тут важно, откуда бралась сама организационная структура. А браться откуда-нибудь еще она попросту не могла.
3. Епископат сначала не был отделен от священства. Понятно, что как в иудео-христианской общине (тип синагоги), так и в бывшей языческой в каждой общине были свои лидеры, наиболее уважаемые члены, были различия чести, авторитета, и старшинства. На первых порах епископат и священство это ядро общины, наиболее уважаемые мужчины, те, кто материально и морально отвечал за ее имущество и ее членов, за жизнь и собрания, за веру в Иисуса как в Христа. Жесткой границы между "держателями" общины и "прихожанами" не было. Просто не была еще сформирована такая организация. Скорее было различие между "своими", местными, и чужими, приезжими. И различие по вере, на своих, сочувствующих, чужих, опасных, какой-то другой веры, короче на христиан и не христиан. Христианское понятие священства присутствовало как идея служения Богу, единства веры и жизни. Идея, что служить Ему этими верой и жизнью может каждый (больше относится к взрослым мужчинам - субъектам обычая и права), а не как идея предстояния или совершения треб. Но вышедшие из язычества люди, привыкшие решать насущные вопросы через обычные жертвы и ритуалы, имели потребность как-то решать их и дальше. Новая вера, отсекала всяческие жертвоприношения, заговоры и подобные обычаи. Потому большое значение приобрела совместная молитва. Она становилась заменой всем бывшим "мистериям" и бытовым требам. Понятно, что жизнь общины нужно было организовывать, замечать способных к чтению, суждению, письму, молитве. И вообще, как говорится, судить да рядить.
4. Епископат начинает выделяться как выражение единства и целостности Церкви. Тут религиозное сходится с бытовым. В городе может быть не мало общин. Но их организация в целостность ставит как вопрос о предстоянии (общее собрание), так и о координации их жизни. Возникает центральный аппарат. По подобию обычной политической организации возникает необходимость иметь губернатора, мэра, депутатов парламента, президента - по церковному епископат. Только со временем возникает идея особой духовной власти - права принимать решения религиозного характера, ходатайствовать именем всей Церкви, удерживать в неповрежденности Евангелие, именем Церкви утверждать или отклонять различные решения, именем Церкви судить, именем Церкви благословлять. Особое положение епископа удерживается с двух сторон. С одной стороны постоянное предстоятельство в собрании самого авторитетного из его членов известным образом сближает его как с восточной идеей первосвященника, или западной жреца, но также, и это важно, с Самим Христом. С другой стороны предстоятель это всегда предстоятель Церкви, он лишь выражает ее волю, ее веру, он лишь служит идее всеобщего священства, он никаким образом не отождествляет себя ни с Богом, ни с Христом (в терминах Павла). В общем предстоятель технически получает все более разнообразные полномочия, а сакрально, в представлении собравшихся сближается с Христом. И вместе, остается одним из своих. Языческому сознанию такое "отождествление" на время проведения религиозных действий было удобно и понятно. Многие языческие обычаи использовали, да и используют идеи и приемы замещения, сходства и подобия такого рода. Евангельская же вера также не препятствовала объединению образа предстоятеля с образом Христа. Богословие же говорило, что такое единство символизирует и воплощает целостность Его народа - Церкви, и их (ее) жизни - в Литургии и быту. В хорошо организованных церквях епископат (епископ, лидер общины) стал обособляться и выделяться. Сначала просто служением, а потом и в титулах, знаках, средствах и правах. Но и здесь выделение епископата еще не упраздняет значимости в церкви "всеобщего священства", роли всех зрелых и взрослых христиан. В Риме, где жречество было в свое время очень сильно, а императорская власть сравнительно рано свалилась мы и получаем максимально выделенный по названным причинам епископат.
5. Когда епископат выделяется уже заметно, тогда остальное "царственное священство" начинает утрачивать свою роль. Начинается формирование ограниченного в религиозных и технических правах "священства", которое, впрочем, еще не редко, не отличимо от "мирян". Вот это "священство", как и теперь, уже не имеет все полноты власти и авторитета, что есть у епископа (ограничено сверху), но еще не имеет принципиальных отличий от "мирян" (не ограничено снизу). Просто одни религиознее, другие талантливее, одни больше уделяют времени делам церкви, имеют лучшее положение в общине, лучшие связи, другие уделяют меньше внимания публичным должностям, больше заняты семейной или личной жизнью, менее талантливы, менее разборчивы в связях, беднее, имеют какой-то душевный или телесный изъян. Но окончательно "священство" ограничивается снизу только тогда, когда выходит из обычая и прямо запрещается домашняя евхаристия. Это происходит только при уже заметной свободе христианства, достаточном числе публичных базилик и других общецерковных помещений. До разрешения их записывать как собственность церкви, их можно было писать только как частную собственность отдельных христиан. А как им евхаристию запретишь? Таким образом новооформившееся "священство" становится командой епископа, особо уполномоченными членами общины, как бы епископами, замещающими его там, куда его рука не может прямо достичь. Начинает складываться сословие. Появляются житейские причины вступать и богословки осмыслять новую данность - клир. Постепенно каноническое право с помощью блестящих римских юристов все четче разграничивает взаимоотношения между епископатом и священством. Уже без кавычек. И отношения между всеми членами общины и тем, что позже везде будет прописано в веках как духовенство и иерархия. Но и тут новое духовенство сперва не особо отличается от уже прижатого "царственного священства" - целибат с монашеством еще только в зачатке, епископат еще везде выбирается, да и женатый. Различия в одежде светской и церковной еще не разбежались на несколько веков.
6. Священство и епископат окончательно стабилизируется, когда укомплектовываются
двумя решающими факторами, это монашество и государственная власть. Монашество, во многом возникшее на аскетических или протестных основаниях оказывается очень неудобным для властей населением государства. Империя сразу, как только те размножились, стремится их обуздать. Понятно, что лучший способ тут - держать к себе поближе, дать привилегии, помочь организоваться, дать политическую и идейную власть. Те из монахов, кто не успел убежать в пустыню, или с надеждой пошел на встречу властям, или уже родился, когда некуда было убегать - были либо приняты на работу в государственный аппарат (администрировать церковь, заведовать идеологией), либо собраны в поселения (теперь это называется лавры да монастыри), самовольное монашество или прямо запрещалось или для него устраивалась масса всяческих преград. Конечно тому нашлось не мало красивых слов и замечательных идеологических причин. Продвинутое в интеллектуальном и духовном отношении имперское монашество приглашается к управлению церковью, а значит отчасти и всей страной. Возникают черные в противоположность белому священство и епископат. Церковная иерархия получает две ветви сохранившиеся и по сегодняшний день. Но черная получает превосходящие административные функции. И по сей день пробует решить задачу тишина души да свобода, или смирение-послушание то есть власть.
7. Проблему контроля над высшим духовенством как на Западе, так и на Востоке власти решают, вводя удобный и эффективный целибат (управление через сексуальный приоритет). Причем о других монашеских ценностях (скромности, простоте, аскетизме) власть особо не печется, позволяя монахам самостоятельно эти вопросы запускать или разрешать. Но о двух печется жестко и непрестанно - целибат и послушание. Понятно, что сами по себе они замечательны и даже хороши. Но также понятно, что в ранге государственной политики - это наилучшие средство всем церковным начальством, а через него и миллионами подданных империи управлять. Конечно, где надо, применяется сила светского закона, привилегии, подкуп, суд, или даже меч. Через Византию и Рим эти системы правят Европой и Россией полторы тысячи лет. С возникновением светской науки и собственного идеологического аппарата потребность в данной системе управления у властей ослабевает. И с 16-го или 17-го века, а в России и позже, власти переходят в администрировании на современный вариант. Значение Церкви для политиков ослабевает, что дает ей возможность самоопределиться в своих желаниях и нуждах, посвободнее верить и жить. Появляются первые лечебницы для душевнобольных, доступные каждому дому тексты Писания и проч. Но инерция накопленная за века чудовищна, сформированные структуры жестки, ресурсов для освобождения ни у церкви, ни у правительств нет. (У первых просто нет, а вторым нет причины наэто выделять).
8. Кроме использования монашества, государственная власть сама встраивается в структуру церковного управления. Она оформляет это как "отношения с церковью", а на деле просто используя ее как простецкий девайс, который легко контролировать, и все, что угодно, сколько позволяет его прочность, с ним вытворять. Ограничение остается только одно - общая религиозность народа. И следовательно, отчасти и самих властей. Впрочем религиозности эти совсем не обязательно близки к христианству. Но каков бы процент крепости христианства там не присутствовал, их все равно принято так называть. На примере многонациональных империй хорошо видно, как правительства умело лавируют между администрациями всех мировых и не только религий, причесывая их в удобный и примерно одинаковый институт. Когда же процент сельского населения на Западе и Востоке заметно падает, а это оно и есть главный носитель религиозной среды, тогда общая (итоговая) религиозность начинает спадать. Уменьшаются церковность и суеверия, развиваются светская философия и наука. Определяющими становятся материальные ресурсы (строим храмы), на смену государственным религиям приходит государственный атеизм, с одной стороны, с другой тоже почти государственный ОПК. Священство и епископат усиленные и отцентрированные еще и монашеской иерархией, принимают в себя дух государственного чиновника и бюрократического государственного сословия. Понятно теперь, что хоть и можно, но очень трудно во всех этих тяжких, ту самую веру, которой дышит Церковь удерживать, ею жить, и её защищать.
---
Примечания:
1. Вопросы "благодати" как свойства иерархии, без упоминания которого ее не принято именовать здесь не рассматриваются. Но вот - упоминаю. А не рассматриваются не потому что я их отрицаю, вовсе нет. Но потому, что эти свойства удерживаются не ею, но Церковью. Как она на самом деле есть, вся в полноте, а не как она стала быть, тот или иной урезанный вариант. Харизма дается Богом Церкви, и через нее и ею освящаются уже и "миряне" и "духовенство". В цель статьи не входило рассматривать "благодатный" вопрос. Отсутствие упоминаний "священных" свойств и сил в тексте вызвано, в первую очередь, невозможностью и не желанием это сейчас и теперь разбирать.
2. Сознательно опущены такие три важных вопроса как "преемство", "апостольство" и литургическая жизнь. Хотя последний бегло упомянут. То ли раз, а то ли два.
3. Всячески приветствуются критика и указание на ошибки. Но критика аргументированная, а не взятая из ничего. То есть такая, когда интересен не я, а сам затронутый предмет. Также благодарю за подсказки, если я что-то не очень понятно сказал.
4. Это частный дневник. Потому желающих отправлять меня в "катехизисы" и к духовнику - просьба не беспокоить. Опыт таких желающих был. Статья понимается мною как обобщение известных фактов и идей. Потому приводить "список литературы", или цитаты авторитетных писателей, включая "отцов" я тут никак не могу, да и не хочу. И конечно прошу прощения, что так много букв. Меньше не вышло. Извините. Я понимаю, что когда так много, то с экрана неудобно читать.
Теперь совсем все.