Война глазами ребёнка
Шли самые трудные года войны - 1942 - 1943, когда фашисты стояли под Москвой. Каждый день их самолёты прорывались через заградительный огонь наших зениток. Зенитчицами были молодые женщины (мужчины-то были все на фронте).
Основной целью фашистов были Горьковский автозавод, мост и железная дорога. Они хотели разрушить на автозаводе ремонтно - механический цех, где ремонтировали танки, артиллерию, изготовляли снаряды.
Главный конвейер после бомбежки 1943 года
Мост через Волгу - главная дорога. По ЖД везли танки на ремонт на автозавод. Наши зенитчицы так защищали мост и ЖД, что ни одна бомба не попала в цель. Сам автозавод пострадал, но ремонтно - механический отстояли. Мой папа там был ранен. А мама была контужена.
Мама опасаясь, за мою и бабушкину жизнь, отправила нас на свою родину, в село Работки, в 70-ти км от Горького.
Дом в Работках после смерти дедушки был продан, поэтому мы жили у бабушкиной подруги тети Веры. 2 сына и муж тёти Веры были в армии, и ей с нами было, не так тяжело.
Мой дядя Руф служил в кавалерии, а двоюродный брат Сергей в танковых частях, которые стояли на границе.
Серёжа писал маме: « Мы стоим перед огромными полчищами фашистов, в танках нет горючего. Прощай мама, мы не увидимся больше».
По этому поводу я написала стихи (с 1975 года я состояла в районном литобъединении), но пришла старость и я их все отдала в Дом Культуры своего села.
Продолжу, дом в Работках стоял на горе. Немецкие самолёты прилетали по ночам. За Волгой были густые леса. Немцы сбрасывали парашютистов, и мы их видели.
А когда начинали бомбить автозавод и Горький, мы выходили из дома на горе и молились, чтобы родители остались живы. С нашего места мы видели самолёты в перекрёстке ярких лучей прожекторов. Зенитки сбивали самолёты или подбивали их.
Они, ковыляя, улетали, и вероятно, где-то падали.
Вид-на-село-Работки-и-Волгу-с-горы
Мне тогда было 10 лет. Я два года училась в Работкинской школе в 3-4 классах. Летом сажали картошку и растягивали её на весь год, с очистками.
Из очисток, чуть добавив муки, зимой пекли хлеб; а летом добавляли крапиву и лебеду, вообще всю съедобную траву. Из щавеля и дикого лука, что рос в низине, варили суп, добавляя крапиву и две картошины. Я была щуплая, худая.
Когда вскрывалась Волга, начиналось судоходство. Мы - дети бежали на берег, занимали очередь на разгрузку барж и пароходов.
Баржа
Причаливали баржи, клали сходни, и мы бегом бежали в трюмы. Нам накладывали мешки соли, сколько мы могли донести. Мы шли, сгорбившись в три погибели по шатким доскам.
Мокрая соль жгла спину, сливаясь по ней. Вываливали в ларцы соль и вновь бежали за другой порцией. У кого хватало сил, делали ходки до конца, а некоторые дети падали от усталости.
За нами следили бабушки, старики, подхватывали детей и несли в тень. От жары пекло всё тело и гудела голова, от голода шатались худенькие ножки. Когда приходили баржи с рыбой, которую солили на воблу, боль в спине усиливалась ещё и от того, что рыба здорово кололась и выступала кровь.
Воблу отправляли на фронт. Выгружали яблоки, груши, иногда картошку. Это всё сушили и отправляли на фронт. Деньги нам не платили, а давали по две горсти «драгоценной» соли, 2-3 рыбины, несколько фруктов и 4-5 картофелин.
В доме наступал праздник. Соль растягивали до следующего прихода барж. Итак, мы десятилетние и старше дети трудились всё лето.
Два года я провела в Работках, не досыпала, не доедала, когда настало пенсионное время, я посылала письма в райсовет, чтоб прислали справку, что я трудилась, два года по пол году, но мне никто даже не ответил.
Правда, это было уже в 90-х годах. Но ещё была жива жена покойного дяди. С райсовета могли же поговорить с ней, найти таких же учеников кто был ещё жив. Но как у нас в стране ведется до сих пор, до пенсионеров никому нет дела.
А год мой как раз подходил, чтобы считать меня пенсионером - тыловиком.
Я родилась 17.03. 1932 г, и этот период зачитывался. Ну, да Бог им судья!
Хочу ещё добавить, забыла рассказать о рыбаках, которые ловили стерлядь. Напротив Работок на Волге был залив, где водилась стерлядь и др. рыба. Мы выпрашивали у рыбаков, которые рыбу оставляли себе, все плавники, хвост.
Бабушки варили чешую, процеживали, потом варили все отходы рыб, добавляя одну две картошины, лук, крапиву. Когда мы не разгружали пароходы и баржи, дедушки брали нас за Волгу на другой берег, осенью за брусникой, которой там было очень много.
Собирали грибы там же. Однажды я потерялась, а лес был почти непроходимый и все искали меня. А когда нашли, я сидела у дерева еле живая. У кого, что было дали мне поесть и попить. Хорошо, что наш поход уже заканчивался и меня, взяв под руки, повели к лодке.
Отогнали фашистов от Москвы, и меня и бабушку мама забрала домой на автозавод. Немцев к Горькому уже не допускали, но мы напуганные бомбёжками, ещё боялись. Дома у нас пятиэтажные и в 1942 - 1943 гг. они летали, чуть ли не над крышами.
Я даже видела смеющееся лицо фашиста, когда он бомбил и строчил из пулемёта по бегущим в укрытие людям. А он улыбался от того, что убивал бегущих беззащитных людей.
До сих пор осталось в памяти, как он сбросил бомбу на пятиэтажку, отвалился угол, и на одном этаже на краю стояла маленькая девочка, прижав куклу к груди.
Сейчас по телевизору я смотрю, как бомбят, стреляют и убивают на Украине. Маленькие дети, как мы тогда, такие же беззащитные. Я не могу понять, почему спустя 70 лет это происходит, ведь мы тогда разбили фашистскую гадину.
Ради Бога опомнитесь!
Записано со слов моей тёщи, Беловой Альбины Ивановны, 22 июня 2014 года.
Основной целью фашистов были Горьковский автозавод, мост и железная дорога. Они хотели разрушить на автозаводе ремонтно - механический цех, где ремонтировали танки, артиллерию, изготовляли снаряды.
Главный конвейер после бомбежки 1943 года
Мост через Волгу - главная дорога. По ЖД везли танки на ремонт на автозавод. Наши зенитчицы так защищали мост и ЖД, что ни одна бомба не попала в цель. Сам автозавод пострадал, но ремонтно - механический отстояли. Мой папа там был ранен. А мама была контужена.
Мама опасаясь, за мою и бабушкину жизнь, отправила нас на свою родину, в село Работки, в 70-ти км от Горького.
Дом в Работках после смерти дедушки был продан, поэтому мы жили у бабушкиной подруги тети Веры. 2 сына и муж тёти Веры были в армии, и ей с нами было, не так тяжело.
Мой дядя Руф служил в кавалерии, а двоюродный брат Сергей в танковых частях, которые стояли на границе.
Серёжа писал маме: « Мы стоим перед огромными полчищами фашистов, в танках нет горючего. Прощай мама, мы не увидимся больше».
По этому поводу я написала стихи (с 1975 года я состояла в районном литобъединении), но пришла старость и я их все отдала в Дом Культуры своего села.
Продолжу, дом в Работках стоял на горе. Немецкие самолёты прилетали по ночам. За Волгой были густые леса. Немцы сбрасывали парашютистов, и мы их видели.
А когда начинали бомбить автозавод и Горький, мы выходили из дома на горе и молились, чтобы родители остались живы. С нашего места мы видели самолёты в перекрёстке ярких лучей прожекторов. Зенитки сбивали самолёты или подбивали их.
Они, ковыляя, улетали, и вероятно, где-то падали.
Вид-на-село-Работки-и-Волгу-с-горы
Мне тогда было 10 лет. Я два года училась в Работкинской школе в 3-4 классах. Летом сажали картошку и растягивали её на весь год, с очистками.
Из очисток, чуть добавив муки, зимой пекли хлеб; а летом добавляли крапиву и лебеду, вообще всю съедобную траву. Из щавеля и дикого лука, что рос в низине, варили суп, добавляя крапиву и две картошины. Я была щуплая, худая.
Когда вскрывалась Волга, начиналось судоходство. Мы - дети бежали на берег, занимали очередь на разгрузку барж и пароходов.
Баржа
Причаливали баржи, клали сходни, и мы бегом бежали в трюмы. Нам накладывали мешки соли, сколько мы могли донести. Мы шли, сгорбившись в три погибели по шатким доскам.
Мокрая соль жгла спину, сливаясь по ней. Вываливали в ларцы соль и вновь бежали за другой порцией. У кого хватало сил, делали ходки до конца, а некоторые дети падали от усталости.
За нами следили бабушки, старики, подхватывали детей и несли в тень. От жары пекло всё тело и гудела голова, от голода шатались худенькие ножки. Когда приходили баржи с рыбой, которую солили на воблу, боль в спине усиливалась ещё и от того, что рыба здорово кололась и выступала кровь.
Воблу отправляли на фронт. Выгружали яблоки, груши, иногда картошку. Это всё сушили и отправляли на фронт. Деньги нам не платили, а давали по две горсти «драгоценной» соли, 2-3 рыбины, несколько фруктов и 4-5 картофелин.
В доме наступал праздник. Соль растягивали до следующего прихода барж. Итак, мы десятилетние и старше дети трудились всё лето.
Два года я провела в Работках, не досыпала, не доедала, когда настало пенсионное время, я посылала письма в райсовет, чтоб прислали справку, что я трудилась, два года по пол году, но мне никто даже не ответил.
Правда, это было уже в 90-х годах. Но ещё была жива жена покойного дяди. С райсовета могли же поговорить с ней, найти таких же учеников кто был ещё жив. Но как у нас в стране ведется до сих пор, до пенсионеров никому нет дела.
А год мой как раз подходил, чтобы считать меня пенсионером - тыловиком.
Я родилась 17.03. 1932 г, и этот период зачитывался. Ну, да Бог им судья!
Хочу ещё добавить, забыла рассказать о рыбаках, которые ловили стерлядь. Напротив Работок на Волге был залив, где водилась стерлядь и др. рыба. Мы выпрашивали у рыбаков, которые рыбу оставляли себе, все плавники, хвост.
Бабушки варили чешую, процеживали, потом варили все отходы рыб, добавляя одну две картошины, лук, крапиву. Когда мы не разгружали пароходы и баржи, дедушки брали нас за Волгу на другой берег, осенью за брусникой, которой там было очень много.
Собирали грибы там же. Однажды я потерялась, а лес был почти непроходимый и все искали меня. А когда нашли, я сидела у дерева еле живая. У кого, что было дали мне поесть и попить. Хорошо, что наш поход уже заканчивался и меня, взяв под руки, повели к лодке.
Отогнали фашистов от Москвы, и меня и бабушку мама забрала домой на автозавод. Немцев к Горькому уже не допускали, но мы напуганные бомбёжками, ещё боялись. Дома у нас пятиэтажные и в 1942 - 1943 гг. они летали, чуть ли не над крышами.
Я даже видела смеющееся лицо фашиста, когда он бомбил и строчил из пулемёта по бегущим в укрытие людям. А он улыбался от того, что убивал бегущих беззащитных людей.
До сих пор осталось в памяти, как он сбросил бомбу на пятиэтажку, отвалился угол, и на одном этаже на краю стояла маленькая девочка, прижав куклу к груди.
Сейчас по телевизору я смотрю, как бомбят, стреляют и убивают на Украине. Маленькие дети, как мы тогда, такие же беззащитные. Я не могу понять, почему спустя 70 лет это происходит, ведь мы тогда разбили фашистскую гадину.
Ради Бога опомнитесь!
Записано со слов моей тёщи, Беловой Альбины Ивановны, 22 июня 2014 года.