Окно в Россию - наше спасение.
Что ж, следует признать, что мы все-таки влезли в политику - задача решена. Я приношу свои извинения парням из «пирамиды» за созданные неудобства и за то, что у них теперь появился фактор раздражения. Теперь им придется оглядываться, прежде чем провозгласить очередную доктрину. Сейчас мы наблюдаем поляризацию общественного мнения: за нас, против нас - и это хорошо, потому что это лучше уныния и безразличия. Пусть ругают - это тоже активность. Мы с удовольствием подставим и правую, и левую щеку, сами в ответ кому-нибудь зарядим - слава Богу, стронулось слегка. Но, тратя силы и энергию на нас, наши оппоненты, в том числе, вынуждены будут бороться за чистоту своих рядов, за свой имидж, за отношение к ним населения, и делать для этого что-то полезное. Полезное людям вокруг, - и приятно, что мы послужим тому одной из причин. Я бы поверил, что они и сами, без стимуляции на это способны, но слишком хорошо их знаю. Помните, я как-то писал заметку «Война проектов», в которой критично рассуждал о выборе способа сделать жизнь в ДНР более социально привлекательной, чем в Украине, путем провозглашения тех, или иных популистских лозунгов. Я не верил, что хоть что-то будет доведено до конца.
Но все же наших политтехнологов тогда заботил тот факт, что население здесь должно чувствовать себя в более выгодных условиях, а это следствие конкуренции с Украиной. Я призывал не прибегать к спекулированию на народных запросах, а трудности не прятать за плакатами, а разъяснять действительной обстановкой: блокадой и войной; не потакать ожиданиям, но взывать к патриотизму, одновременно и воспитывая его. Много было моментов, которые всплывали с завидной регулярностью. Это и постепенное разделение общества на воюющих и нет, и ночные клубы, и пренебрежение к нуждам ополченцев и их близких, и многое другое. Но запросы большинства использовались для заигрывания с ним, что приводило к пренебрежению насущными проблемами тех, кто тянул на себе лямку войны, но к большинству не относился. А позже перестали заигрывать и с большинством - потому что ситуация вползла в статичное состояние, мы начали становиться подводной лодкой, из которой все равно некуда деться. Конкуренция перестала работать. На встрече с ясиноватским активом Захарченко сказал, что назначение Губарева нужно было для того, чтобы «Их фракция голосовала так, как мне нужно». Свободный Донбасс, в состав которого входит много депутатов Екатерины Губаревой, задумывался как системная оппозиция «Донецкой Республике», но с заведомо более слабыми позициями - мест в Народном Совете на треть меньше. Теперь даже формальная оппозиция перестала существовать.
Это не страшно, но демонстрирует тенденцию. А с учетом того, что я довольно хорошо себе представляю ситуацию, мои прогнозы были четкими - выборов не будет, и оправдывается мое утверждение, что мы идем к состоянию Приднестровья, то есть, цементируем ситуацию на длительный период. А этот период нужно как-то прожить, тем более, с учетом тенденции. Все, что я писал и говорил об угрозах, скрытых и явных, сплевшихся в причудливый узор, должно было демонстрировать одно: войти с этим набором вирусов и болезнетворных бактерий в глухое непроветриваемое пространство - путь к хроническим болезням и вырождению. Поэтому, как только нам подвернулся повод в виде мнимой подготовки к выборам, мы увеличили активность и сделали заявку на другую роль в общественной жизни. Это спорный вопрос, нужны ли мы в этой самой жизни в таком качестве, но сразу на него не ответишь - нужно время. Нам пришлось поторопиться, чтобы успеть заскочить в нужный нам вагон поезда на Приднестровье, и поэтому все происходило интенсивно и в некоторой степени провокационно, но мы свое дело сделали.
Но невозможно будет не подцепить всего набора прелестей, находясь в закрытой банке, и поэтому наша стратегия - максимальное, и, в первую очередь, духовное стремление к России. Это то окно, которое обеспечит проветривание и коммуникацию. Открывая и расширяя его, мы избегнем превращения в замкнутую закапсулированную систему со своими внутренними порядками и правилами, воздухом затхлым и спертым. Мы - не Абхазия или Южная Осетия. Мы - этнически, культурно и ментально - русские, и залезть в изоляцию, чтобы только парням было легче править в анклаве, мы, конечно же, не дадим. Андрей Пургин делает эту работу снаружи, а мы изнутри навстречу друг другу. Мой друг и ближайший помощник Савченко Петр Алексеевич принимает регулярное участие в русской патриотической инициативе, призванной сделать пространство Юга России, куда входим и мы, пространством общим для нас во всех смыслах. Поэтому, чем быстрее все разберутся, для чего мы предпринимаем наши шаги, для чего мы «эксплуатируем» российскую символику, как выражаются наши оппоненты, тем проще будет воспринимать нашу роль. Мало кто подвизается в этом направлении, и поэтому не дать ему затухнуть и разжечь его - наша первостепенная задача. Разумеется, читать и слышать о себе небылицы, откровенную ложь, подчас оскорбительную, - занятие не из приятных, но мы потерпим - не сахарные. Жалко только тех, кто делает это поневоле, насилуя себя и плюя себе в душу. Но таких со временем станет меньше, особенно, когда все поймут, что мы рассчитываем не на «хапок», а на длительную системную работу.
Но все же наших политтехнологов тогда заботил тот факт, что население здесь должно чувствовать себя в более выгодных условиях, а это следствие конкуренции с Украиной. Я призывал не прибегать к спекулированию на народных запросах, а трудности не прятать за плакатами, а разъяснять действительной обстановкой: блокадой и войной; не потакать ожиданиям, но взывать к патриотизму, одновременно и воспитывая его. Много было моментов, которые всплывали с завидной регулярностью. Это и постепенное разделение общества на воюющих и нет, и ночные клубы, и пренебрежение к нуждам ополченцев и их близких, и многое другое. Но запросы большинства использовались для заигрывания с ним, что приводило к пренебрежению насущными проблемами тех, кто тянул на себе лямку войны, но к большинству не относился. А позже перестали заигрывать и с большинством - потому что ситуация вползла в статичное состояние, мы начали становиться подводной лодкой, из которой все равно некуда деться. Конкуренция перестала работать. На встрече с ясиноватским активом Захарченко сказал, что назначение Губарева нужно было для того, чтобы «Их фракция голосовала так, как мне нужно». Свободный Донбасс, в состав которого входит много депутатов Екатерины Губаревой, задумывался как системная оппозиция «Донецкой Республике», но с заведомо более слабыми позициями - мест в Народном Совете на треть меньше. Теперь даже формальная оппозиция перестала существовать.
Это не страшно, но демонстрирует тенденцию. А с учетом того, что я довольно хорошо себе представляю ситуацию, мои прогнозы были четкими - выборов не будет, и оправдывается мое утверждение, что мы идем к состоянию Приднестровья, то есть, цементируем ситуацию на длительный период. А этот период нужно как-то прожить, тем более, с учетом тенденции. Все, что я писал и говорил об угрозах, скрытых и явных, сплевшихся в причудливый узор, должно было демонстрировать одно: войти с этим набором вирусов и болезнетворных бактерий в глухое непроветриваемое пространство - путь к хроническим болезням и вырождению. Поэтому, как только нам подвернулся повод в виде мнимой подготовки к выборам, мы увеличили активность и сделали заявку на другую роль в общественной жизни. Это спорный вопрос, нужны ли мы в этой самой жизни в таком качестве, но сразу на него не ответишь - нужно время. Нам пришлось поторопиться, чтобы успеть заскочить в нужный нам вагон поезда на Приднестровье, и поэтому все происходило интенсивно и в некоторой степени провокационно, но мы свое дело сделали.
Но невозможно будет не подцепить всего набора прелестей, находясь в закрытой банке, и поэтому наша стратегия - максимальное, и, в первую очередь, духовное стремление к России. Это то окно, которое обеспечит проветривание и коммуникацию. Открывая и расширяя его, мы избегнем превращения в замкнутую закапсулированную систему со своими внутренними порядками и правилами, воздухом затхлым и спертым. Мы - не Абхазия или Южная Осетия. Мы - этнически, культурно и ментально - русские, и залезть в изоляцию, чтобы только парням было легче править в анклаве, мы, конечно же, не дадим. Андрей Пургин делает эту работу снаружи, а мы изнутри навстречу друг другу. Мой друг и ближайший помощник Савченко Петр Алексеевич принимает регулярное участие в русской патриотической инициативе, призванной сделать пространство Юга России, куда входим и мы, пространством общим для нас во всех смыслах. Поэтому, чем быстрее все разберутся, для чего мы предпринимаем наши шаги, для чего мы «эксплуатируем» российскую символику, как выражаются наши оппоненты, тем проще будет воспринимать нашу роль. Мало кто подвизается в этом направлении, и поэтому не дать ему затухнуть и разжечь его - наша первостепенная задача. Разумеется, читать и слышать о себе небылицы, откровенную ложь, подчас оскорбительную, - занятие не из приятных, но мы потерпим - не сахарные. Жалко только тех, кто делает это поневоле, насилуя себя и плюя себе в душу. Но таких со временем станет меньше, особенно, когда все поймут, что мы рассчитываем не на «хапок», а на длительную системную работу.