Prince Florizel vs. Sherlock Holmes, part 1 / Принц Флоризель vs. Шерлок Холмс (часть 1)
Принц Флоризель vs. Шерлок Холмс (ч. 1)
(с) автор: Александр СЕДОВ, 2009 г.
Едва заслышав, как Биг-Бен отбивает последнюю четверть 19-го столетия, я мчусь к телевизору. Под увертюру Дашкевича, на фоне тёмных вод Темзы и серого неба плывут белые буквы:
«…Когда не было еще самолетов,
чтобы гнаться за преступниками,
не было вертолетов, чтобы выслеживать их с воздуха,
не было даже радио, чтобы объявить их приметы -
жил в Лондоне и прекрасно обходился без всего этого
великий сыщик Шерлок Холмс».
Сколько раз я читал эти строки, сколько раз пересматривал эти серии на DVD, но всё равно я добровольно подчиняюсь гипнозу массового просмотра, и вместе с миллионами зрителей начинаю «вдыхать» прямой эфир из туманного Лондона.
Но есть фильм, который предшествует «Холмсу» и в чем-то его предвосхищает. Будь моя воля, я бы показывал его в качестве пролога к сериям о великом сыщике, в форме предыстории, случившейся в том же царстве - британском государстве и, в общем, в те же стародавние викторианские времена. Я, конечно, говорю о «Приключениях принца Флоризеля». - Оба фильма скреплены не только «общим пониманием» викторианского стиля, но и формальном родством: картины родились в один и тот же 1979 год на студии «Ленфильм».
Зрителю обычно достаточно факта, что оба телефильма начинаются с титров на фоне видов старинного Лондона. Открыв, таким образом, «общую» обложку (или, может быть, форзац), зритель просто погружается в общую среду обитания для Холмса и Флоризеля.
Если провести опрос: «Кто ближе к Шерлоку Холмсу - принц Флоризель или Джек Потрошитель?», - отечественная публика, скорее всего, выберет рафинированного принца, английская, полагаю, маньяка-убийцу. Можно найти тысячу и одно объяснение этому расхождению: от марксистского до фрейдистского. Главный ответ, по-видимому, в том, какими дорогами шли западная и советская кинематографии. Студия «Ленфильм» так крепко привязала друг к другу героев Конан-Дойля и Стивенсона, что к Холмсу и Флоризелю впору применять астрономическое понятие двойной звёздной системы.
Вспомним, как начинается фильм о Флоризеле:
Мы видим - прогуливающегося по зеленой лужайке принца, затем время утреннего доклада: принц, подрезая маникюрными ножницами пальму, слушает полковника. На фоне буколической мелодии закадровый ГОЛОС полковниками вкрадчиво нам поясняет:
«О правителе нашей несравненной Баккардии ходит немало небылиц. Газетчики, например, совсем исказили историю, в которой принц не только проявил мужество, но и глубокую мудрость. Я считаю своим долгом поведать, наконец, как это было на самом деле… Как обычно, мы занимались государственными делами».
Возникает надпись: «Лондон. Ист-энд. Кабачок «Хриплый петух». 18.21 по Гринвичу».
Флоризель и Джеральдин сидят за грязным столом в углу и пьют пиво. Играет веселая музыка.
Джеральдин: Вам не дует?
Флоризель: Дует. Но это очень приятно. Так скучно, что даже простой сквозняк - развлеченье.
В кабачке все дубасят друг друга, в том числе и женщины, будто в Салуне на Диком Западе. Звуки ломающейся мебели. Один из посетителей пролетает над головами джентльменов прямо в окно. Рядом с рукой принца в стол вонзается нож. Принц флегматично замечает:
- Кустарный. Из каретной рессоры.
- Мне кажется, мы могли уйти отсюда минут десять назад.
- Уйдем, пожалуй, - принц встает, надевает шляпу.
Выходя из кабачка, Флоризель и полковник делают широкий жест - изящно скидывают плащи-накидки на паперть вдруг оказавшейся рядом церквушки. Судя по идеально скроенным костюмам, перед нами - элегантнейшие люди Европы.
ГОЛОС за кадром: «Узнать в ноже каретную рессору! Какое глубокое проникновение в суть вещей! Впрочем, принц всегда очень тонко анализировал самую сложную ситуацию».
У книжных Холмса и Флоризеля много общего
У рассказов о Шерлоке Холмсе и принце Флоризеле немало общего. Во-первых, авторы.
Конан Дойл и Стивенсон были не только современниками и соотечественниками, но еще и сподвижниками общего течения в литературе - неоромантизма. Они открыли, что Лондон - это туманный, загадочный и очень опасный лабиринт, где бродят чудаки и преступники. Здесь обыденное легко оборачивается чудачеством, а чудачество - преступлением. Мертвый рождественский гусь может запросто привести к украденному брильянту, а торговец сладкими пирожками захаживает в Клуб самоубийц. И всё это странным образом переплетено, словно узор на коврах из восточных колоний. А истории очевидцев так запутаны, будто сказки Шахерезады.
Несмотря на то, что криминальную хронику читают за завтраком все лондонцы, узреть невидимые нити и распутать их могут только неординарные личности - вроде Холмса и Флоризеля. По большому счету, оба героя играют на одном поле, и их авторам ничего не стоило бы обменяться некоторыми сюжетами.
Ухватился бы Холмс за эпизод с торговцем сладкими пирожками? Пожалуй. Нюх на преступление, - кстати, общая у наших героев черта, - непременно привел бы сыщика к председателю Клуба Самоубийц. Вмешался бы Флоризель в судьбу молодой леди, шантажируемой Милвертоном? Скорее всего. Принц в курсе клубных сплетен, уважает сильных противников и ненавидит бесчестную игру.
Книжный Флоризель увидел свет раньше книжного Холмса на пять лет, и, возможно, что первый повлиял на второго в литературном плане. Их даже можно назвать сводными литературными братьями - обоим присущи джентльменство и авантюризм. Легко вообразить их подвиги под одной журнальной обложкой, и было бы логично представить соперничество Холмса и Флоризеля в распутывании общего дела. Но насколько Флоризель возвышен в своем могуществе, настолько же Холмс конкретен в своей практике! Авторы изначально смотрели на своих героев под двумя разными углами. Абстрактный Флоризель нужен был Стивенсону как инструмент иронии… Шерлок Холмс - Конан Дойлу как научный эксперимент в литературе.
Дойл не просто искреннее верил в дедуктивный метод Холмса, но и конструировал своего героя со скрупулезностью его же метода.
О Холмсе мы знаем почти всё: он худощав, жилист, курит трубку, у него «орлиный профиль», «ястребиный глаз», здоровое чувство юмора и отменный музыкальный вкус, играет на скрипке, нередко обедает в «Симпсоне». У него странные привычки, но безупречная логика, его старший брат умнее его, а бабушка была сестрой художника Верне. Знаем даже почтовый адрес.
О Флоризеле мы знаем только название страны в Европе, где границы перекраивают чаще, чем меняют свои маршруты дилижансы.
Дойл создавал своего героя, словно ставил химический опыт - смешивал повседневный быт Англии с неординарным логическим мышлением. Стоило Холмсу глянуть на ни чем не примечательного человека - и будто расступалась туманная пелена: сыщик начинал видеть логические нити, связывающего «подопытного» с его профессией, привязанностями, укладом жизни. Волшебный взгляд разума, вооруженный методом дедукции, делал его обладателя, если не «совершенным арифмометром» или «непогрешимым микроскопом», как иногда отзывался о своем друге Ватсон, то, по крайней мере, «вторым по величине, после мсье Бертильона, европейским экспертом», как отзывались о Холмсе другие.
В центре дойловских рассказов - ученый-практик, с его ошибками, экспериментами, метаниями, достижениями, с пятнами химикалий на манжетах, с хаосом в квартире, но с идеальным порядком в голове. Как парадоксальный мыслитель, сыщик, целеустремленный человек, он во многом совпадает с Огюстом Дюпеном, за полвека до этого придуманным Эдгаром По. Но как ученый-практик, легко превращающий свое обиталище в бардак, т.е. в лабораторию, способный на виду у всех совершать чудачества, он ближе к обобщенному портрету энтузиаста от науки, выведенному в научно-развлекательных романах Жюля Верна.
Холмс и Флоризель - родственники
Если Конан Дойл и Стивенсон - коллеги, то Холмс и Флоризель - родственники, при чем, по королевской линии. Но не по крови, а по духу. Оба героя предпочли вырваться из традиционного круга жизни, предписанного им по рождению. Принц покинул свою Богемию, чтобы, не докучая её жителям, вести богемный образ жизни на просторах Европы (но обосновал штаб-квартиру в британской столице). Холмс покинул захолустное поместье предков и переселился в Лондон, чтобы удивить мир дедуктивными способностями разума. Оба играют по правилам, которые сами же устанавливают, при чем в эту «игру» затянуто их ближнее окружение.
Холмсу удалось обустроить свою жизнь так, что квартирка на Бейкер-стрит превратилась в королевство с троном у пылающего камина, а все обитатели дома - в восхищенных поданных. И хотя кое-кто, бывает, ворчит, что «комната провоняла табаком и химикалиями», что «мистер Холмс не даёт вытирать пыль», что «кругом беспорядок», - в этом уютном королевстве не случается вооруженных мятежей и переворотов.
Принцу повезло меньше - с ним случилась «жестокая кувырк-коллегия», о чем Стивенсон намекает в финале: в его «Богемии произошла революция, и Флоризель был свергнут с престола; ему были поставлены в вину слишком частые поездки в чужие края, вследствие чего государственные дела пришли в полный упадок… В настоящее время Его Высочество держит на Руперт-стрит табачный магазин, охотно посещаемый изгнанниками». Под конец своей карьеры Шерлок Холмс тоже стал «изгнанником» своего домашнего королевства, но, в отличие от Флоризеля, добровольным. Он съехал с лондонской квартиры и поселился в деревне, где взялся разводить пчел.
Но еще за пару лет до этого в табачную лавку к Флоризелю мог не раз захаживать заядлый курильщик Шерлок Холмс. Им было бы о чем поговорить. Сомнительно, чтобы эти разговоры затягивались бы дольше, чем на одну трубку или сигару, так как у Холмса и Флоризеля были разные взгляды на искусство, несмотря на то, что у каждого был утонченный вкус. Холмс видел высшим проявлением искусства метод дедукции. Курение трубки для него было важным занятием, но лишь одним из многих - в общем ряду с пиликаньем на скрипке, одиночеством и бардаком в комнате, т.е. лишь средством сконцентрироваться. Денди и табачный продавец Флоризель, скорее всего, придерживался бы иного мнения, что в самом курении заключено высочайшее искусство наслаждения и утилитаризму здесь не место. Вероятно, в табачном дыму ему грезился утраченный рай. Идея «определять сорт табака по пеплу сгоревшей сигары» показалась бы принцу, пусть и бывшему, кощунственной вдвойне.
Как видите, курение трубки способно не только свести джентльменов в общей беседе, но и развести их по разные стороны прилавка или мировоззрения. Холмс и Флоризель стоят очень близко друг к другу, но по разные стороны одной эпохи, один - представитель научного прогресса, другой - отмирающей аристократии. И дело не в метрике, а в устремлениях. Можно родиться принцем и стать принцем Альбертом, инициатором выставки научно-промышленных достижений Англии. А можно остаться Дорианом Греем, эстетом, денди и любимцем светских салонов, не будучи даже Сэром.
Но эти расхождения не фатальны.
Есть нечто, что скрепляет этих двух джентльменов в принципиальном союзе. И это не Союз рыжих и не Клуб самоубийц.
Продолжение следует…
I begin to post some fragments of my essay
Prince Florizel vs. Sherlock Holmes (part 1)
(c) author: Alexander SEDOV, 2009
As soon as I hear how Big Ben strikes a last quartet of 19th century, I charge at TV-set. In Dashkevich’s overture, on the background of Thames dark water and gray sky, the white lines float:
“At the end of the past century,
when there were no planes
to chase the criminals,
no helicopters to spot them,
not even radio
to announce their features -
one man lived in
London and successfully
managed without all of this -
the great detective
Mr. Sherlock Нolmes.
Нe lived 221-B, Baker-street.”
How many times I read these lines, how many times I resaw this series on DVD, however I voluntarily obey to a hypnosis of mass viewing, and together with the millions of viewers I’m beginning to inhale an air from misty London.
But there is foregoing film to this Holmes series, even anticipates this Holmes in somewhat. If I can, I would show this film as the prologue to the series of Great Detective, as some background plot that has been in same British Empire and old Victorian times. Of course, I say of ‘The Adventures of Prince Florizel’. - The both movies are fastened together with not only “a common meaning” of Victorian style, but also with a birth certificate: both films were born in the same LenFilm studio in 1979.
The fact suffices viewer that both television movies begin with a credits against the backdrop of an old species of London.
If you carry out (survey) a poll: “Who is closer to Sherlock Holmes - Prince Florizel or Jack-the-Ripper?” - Russian audience is likely to choose refined Prince. English audience, I think, to choose the maniac-murderer. You can find a thousand and one explanations for this divergence: from Marxist to the Freudian. The main answer, apparently, is what roads Western and Soviet cinematographies went on. LenFilm studio has adhered Conan Doyle’s and Stevenson’s heroes so tightly to each other as both Holmes and Watson can be named a double star system in accordance with Astronomical measure.
Let’s remember how film about Florizel’s adventures begins:
We see how Prince are walking on a green lawn, then a time of morning report - Prince hears out Colonel and cuts the leafs of a palm-tree with the manicure scissors. Under a bucolic melody, the Colonel’s VOICE ingratiatingly explains for us:
“About the ruler of our incomparable Bacardi, the many tall stories circulate. Instance, the journalists absolutely distorted the story, in which Prince not only showed himself courageously, but also showed a deep wisdom. My debt is that finally I can to tell the true facts… As usual, we were busying with the government affairs”.
The inscription arises:
“London, East-End. The Hoarse Cock Tavern. At 18.21 GMT”.
Both Prince Florizel and Colonel Geraldine are sitting drinking a beer at the dirty table. The funny music sounds.
Geraldine: is it draughty here? Are you comfortable?
Florizel: Yes, it is. But it’s very pleasant. It’s as boring, so even an ordinary draught is an entertaining.
In the tavern, all cudgel each other, including the women, as if in a saloon in the Wild West. The crash of breaking furniture is. Someone of visitors flies past above the gentlemen across the window. Next to Prince’s hand, the knife is drove into the table. Florizel phlegmatically notes:
“It is handicraft, made from a carriage’s spring”.
“I think that we could go away here ten minutes ago”.
“We are likely to go”, - Prince gets up and puts the hat on.
Leaved the tavern, both Florizel and Colonel act the magnanimous deed - they throw the cloaks-wraps off on the church porch. Judging by the perfectly sewed costumes, here are elegant men in Europe ever.
Geraldine’s VOICE: “To indicate the carriage’s spring! What a deep insight into essence of things! Though, Prince always analyses even most complex situation very subtly”.
There are much similarity between the Sherlock Holmes stories and the Florizel stories.
Firstly, it’s the authors.
Both Conan Doyle and Stevenson were not only the contemporaries and compatriots, but also belonged to one literary current - neo-Romanticism. They opened that London is misty, mysterious and very dangerous labyrinth, where the eccentrics and the criminals wander. Here the mundane things easily are converted into eccentricity, and an eccentricity - into a crime. A dead Christmas goose can easily lead to the stolen brilliant, and a sweet pastries trader visits The Suicide Club. That all are paradoxically interwoven like a pattern on the carpets brought from the Eastern colonies. And the eyewitnesses’ accounts are so much muddled like Scheherazade’s tales.
Despite the fact that at the breakfast every Londoner read the crime chronicle, the invisible threads can be watched and unraveled by only the unordinary individuals like Holmes and Florizel. To the point, both heroes play on a common field, and their authors could easily to exchange some plots.
Would has Sherlock Holmes grasped at the story of the young man with the cream tarts? Maybe. The nose for crime, - by the way, this feature is common for Holmes and Florizel, - would lead the Great Detective to the chairman of The Suicide Club, by all means. Would has Florizel meddled in young Lady’s fate, who underwent by Milverton’s blackmail? Likely. Prince is up on the club’s gossips, respects the powerful enemies and hates a dishonourable play.
The bookish Florizel arose before the bookish Sherlock Holmes five years and, perhaps, the first has influenced the second in literary aspect. It is even possible to name them the literary half-brothers - both Gentlemanliness and adventurism are characteristic of them. It is easily to imagine their exploits under only magazine cover, and it is logically to imagine the competition/rivalry between Holmes and Florizel in discover of common case. But Florizel is so much sublime in his power, as Holmes is concrete in his practice! Initially, the authors had two different standpoints on own characters. Stevenson needed for abstract Florizel as an instrument of irony… Conan Doyle saw Sherlock Holmes as a scientific experiment in literature.
Doyle not merely believed in The Method of Deduction, but also designed own hero with scrupulousness of his method.
We know about Holmes almost everything: he is thin, sinewy, he smokes a pipe, he has hooked nose, “hawk eye”, healthy sense of humour and exquisite music taste, plays a violin and not infrequently has dinner in The Simpson’s. He has odd habits, but a flawless logic, his elder brother is smarter him, and the grandma was a sister of French artist Verne. We know even his address.
As for Florizel, we know only the name of country in Europe, where the borders are changed more often, than the stage-coaches change own routes.
Doyle was creating his hero as if was carrying out a chemical experiment: he mixed an everyday life of England with an unordinary logical thinking. As Holmes has seen a never noteworthy man, as a misty veil disappeared - the Great Detective begin to see the logical connections between a man and his profession, attachments, way of life. Armed with The Method of Deduction, the magic sight did the holder unless “a perfect arithmometer” or “an infallible microscope” - as friend Watson said, then at least, “the second largest European expert - after Monsieur Bertillion” - as someone responded about Holmes.
In the limelight of Doyle’s stories, the scientist-expert with his mistakes, experiments, torments, achievements, with chemical stains on the cuffs, with a chaos in the rooms, but with an ideal order in head is. As a paradoxical thinker, detective, purposeful man, he meets with investigator August Dupen created by Edgar Poe a half century ago. But as the scientist-expert, who easily makes his dwelling in the mess i.e. the laboratory, who makes Eccentricities publicly, he is closer to a general portrait of the scientist-enthusiast deduced in Jules Verne’s science-fiction stories.
If Conan Doyle and Stevenson are colleagues, so Holmes and Florizel are relatives in a king’s line…
…in spiritual sense, but not in blood, of course. Both characters preferred to break free escape from a traditional way of life bequeathed in accordance with them origin. Prince abandoned his Bohemia to do not tire his citizens, but to conduct himself in Bohemian lifestyle on European arena. Mr. Holmes abandoned the estate of his ancestors to surprise the World with his aptitude for Deduction. Both heroes play in compliance in the rules, which are set by them, - by the way, their near company is involved in the same play.
Holmes so managed to organize his life, as the Baker Street rooms transformed into a domestic kingdom having the throne near a fire-place, and every inhabitant of this house became a loyal. Despite of the fact that sometime the inhabitants grumble: “the room stunk of tobacco and chemicals”, “Mr. Holmes forbids to dust” and “the mess everywhere”, - the revolts and coups have not been in this cosy kingdom.
Prince was lucky much less - “that sublime person, having now served his turn, may go… topsy-turvy into space”. Stevenson only hints at the sad final of the Prince: “a recent revolution hurled him from the throne of Bohemia, in consequence of his continued absence and edifying neglect of public business; and that his Highness now keeps a cigar store in Rupert Street, much frequented by other foreign refugees”. In ending of his career, Sherlock Holmes also became as “a refugee” from own home kingdom, but, unlike Florizel, he became a voluntary one. He moved out of his London’s rooms and settled himself in the country to beekeeping.
A couple years before it, Sherlock Holmes as an inveterate smoker could to come in Florizel’s cigar store time after time. They would have a common ground for the chats. It’s doubtful that chats would be longer than “a case of one pipe” or cigar, because Holmes and Florizel had the different outlooks of arts, despite of that everyone had a refined taste. Mr. Holmes saw an extreme manifestation of Art in the Method of Deduction. For him, a smoking was the important pastime, but, however, just one from many ones - on an equal footing with the scraping away on a violin, a solitude and a mess in the rooms, so only as the way to concentrate. Florizel as a dandy and, at the same time, a cigar trader would hold rather a different opinion that a smoking self compromises the highest art of an enjoyment, so Utilitarianism was completely out of place. In a cigar smoke, he must dream a Lost Paradise. Even being a former Prince, Florizel would comprehend an idea of “the identification of the tobacco sort with the ashes of burnt cigar” as a blasphemous one in the extreme.
You see that a smoking pipe capable not only to introduce the gentlemen in a common chat, but also to divorce them into different sides of the counter or the philosophy. Holmes and Florizel stand very closely each other, but on the different sides of one epoch: the first is a representative of science progress; the second is a representative of a dying aristocratic class. The question is not that birth certificate, but the human aspirations. You can be born as the prince and to be Prince Albert, an initiator of the exhibition of scientific-industrial achievements of England. But you can be left as Dorian Gray, an aesthete, a dandy and a favourite of high society, not being even Sir.
However these divergences are not fatal.
There is something that strengthens both gentlemen in a principal alliance. It’s not the Red League or the Suicide Club.
To be continued…