«Оборожень ладный я надевал». Об одной фальсификации на темы русской истории в Интернете.
В русскоязычном и даже уже и в болгарском секторе Интернета ширится байка о якобы существавших уже в Великом Новгороде в 13 веке презервативах. В этом качестве она появилась не так давно, в 2009 году.
Запущена она была, вероятно, Владимиром Ореховским (до его статьи такое слово встречается только в словарях украинского языка, где означает вид столба) в статье на тему истории презерватива в латышской Gazeta.lv: «А там, где инквизиции не было, презервативы были, что ясно следует из истории Иосифа и Марии (не из Назарета, а из Великого Новгорода). В XIII веке между ними шла тяжба по поводу неожиданной беременности. И документ сохранился - берестяная грамота № 916, найденная в 2001 году. Иосиф (Есиф) отстаивает свою непричастность: «Оборожень ладный я надевал. И так любил тебя. Но грех хотя семя пускать опуст, неможно отроча зачати. А давати много пол-деньги на честных 40 оборожнив из поросяв». Что и говорить, порядочный человек: такие деньги не пожалел за презерватив из поросятины!»
Ну, и понеслось...
«Золотому перу» из «Нового времени New Times» Дмитрию Стахову (он же, кажется, Дмитрий Глатман) тема понравилась и он без ссылок на Ореховского процитировал его текст «чуть меньше, чем полностью» в своей статье о презервативах, добавив еще разысканий, и подперчив ее и цитату об оборожнях, конечно же, в стиле своего издания: «Россия в этом деле хоть и отстала немного от мирового процесса, но была далеко не на задворках. Об этом свидетельствуют найденные в Новгороде Великом берестяные грамоты. На одной из них, датированной второй половиной XIII века, зафиксирован семейный разбор между неким Есифом и Марией. Есиф утверждает, что Мария никак не могла забеременеть, ибо «оборожень ладный я надевал. И так любил тебя. Но грех хотя семя пускать опуст, неможно отроча зачати. А давати много полденьги на честных 40 оборожнив из поросяв…» Иными словами, еще в древнем Новгороде русский человек знал о презервативах, использовал их, сделанные, скорее всего, из поросячьих кишок, и вовсе того не стеснялся. Даже гордился, что платил за презервативы немалые деньги. Недаром, видимо, Иван Грозный вырезал половину новгородцев, ибо не любил естественности, гордости и прямоты…“
Ага, понятно. За привычку к презервативам-обороженям из порося, то есть к естественности, гордости и благородству, Грозный, конечно, и порезал новгородцев.
Но к делу, то есть к первоначальному источнику. Что там на самом деле пишется в грамоте 916?
А там об «обороженях» ничего нет. Упреки Иосифа Марии есть, это да. Причем имеется в виду именно библейский Иосиф и библейская Мария, мать Иисуса.
Грамота 916 из Троицкого раскопа. http://gramoty.ru/index.php?no=916&act=full&key=bb
В своей статье, посвященной и этой находке (А. А. Зализняк, П. Д. Малыгин, В. Л. Янин ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕКСТЫ НА БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТАХ ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2002, том 72, № 6, с. 510-514) археологи и, главным образом, лингвист Зализняк так читают и переводят текст:
«К числу таких находок на Троицком-14 раскопе (руководитель работ A.M. Степанов) относится и берестяная грамота № 916, датируемая по данным палеографии и лингвистики второй половиной XIII столетия. Усадьба, где обнаружена эта грамота, расположена на древней Рядятиной улицы Людина конца; согласно писцовым книгам XVI в., она традиционно принадлежала клирикам находящейся рядом Троицкой церкви, которая существовала с XII столетия [4].
Текст грамоты, состоящий из пяти строк, после разделения его на слова, раскрытия сокращений и введения современной пунктуации выглядит так (для простоты чтения буквы "фиту", "ук", "юс" и "от" заменены на современные эквиваленты):
(С)[и] г(лаго)л(е)ть Есиф[о] (ко) дьвць Марие: "Цто дьло се, ежь тьбь вижю? Ньдоумью и див-люся и умомь ужясаюся. Tai от мьнь буди скоро. И бы от ц(е)ркви и от ерьи яко Г(осподн)ю тя прияхо - хулу ми приньсла еси за цьсть, срамуту за вьсьлье, скорбь зань хвалитися" .
В современной церковной службе этот текст таков:
Сия глаголет Иосиф к Деве: "Марие, что дело сие, еже в тебе зрю? Недоумею и удивляюся, и умом ужасаюся, отай от мене буди вскоре. Марие, что дело сие, еже в тебе вижу? За честь срамоту, за веселье скорбь, вместо еже хвалитися, укоризну мне принесла еси. К тому не терплю уже поношений человеческих: ибо от иерей из церкви Господни непорочну тя приях, и что видимое?"
...
Можно предполагать, что писавший осмыслял весь текст приблизительно так: "Сие говорит Иосиф девице: «Мария! Что это за дело, что я тебя [такою] вижу? Недоумеваю и дивлюсь и умом ужасаюсь! Тайно (без огласки) прочь от меня немедленно! И было [так]: от церкви и от иереев как Господню я тебя принял (или: А ты была от церкви и от иереев, как Господню я тебя принял). Ты [же] хулу мне принесла за честь, срам за веселье, скорбь вместо(?) того, чтобы [мне] хвалиться». Язык - церковно-славянский, но в записи отражено новгородское цоканье (цто, цъстъ)».
Добалю так же, что Ореховский, которому явно не дает покою слава «фурвина с дымом поганым» сочинения небезызвестного Александра Ивановича Сулакадзева, довольно неумело соврал и насчет цены на прекрасное изделие оборожень. Ведь деньга, как слово и как монета, есть заимстовование из татарского, и появилась слово, вероятно, на Руси вместе с чеканкой монеты в 14 веке - «Деньга начала чеканиться как серебряная монета в XIV веке в Великом княжестве Московском, а с начала XV века и в других княжествах и республиках (например, начало чеканки денги в Новгородской республике датируется 1420 годом).
Дмитрий Стахов, вероятно, проверял ссылку на берестяную грамоту, которую дал Ореховский, текста не нашел, и потому уже ее номер не упомянул, но все равно и после эттого не усомнился в точности цитирования, и даже сделал свои предположение - мол, не из поросятины «обоожень», а из кишок. И не постеснялся поиграться в тему историческоей правоты Новгорода или Москвы, пользуясь новым "фактом".
Так что кругом заврались два журналиста.
Но еще досадней, как такие глупости тупо копируют все новые и новые сайты и блоги.
Запущена она была, вероятно, Владимиром Ореховским (до его статьи такое слово встречается только в словарях украинского языка, где означает вид столба) в статье на тему истории презерватива в латышской Gazeta.lv: «А там, где инквизиции не было, презервативы были, что ясно следует из истории Иосифа и Марии (не из Назарета, а из Великого Новгорода). В XIII веке между ними шла тяжба по поводу неожиданной беременности. И документ сохранился - берестяная грамота № 916, найденная в 2001 году. Иосиф (Есиф) отстаивает свою непричастность: «Оборожень ладный я надевал. И так любил тебя. Но грех хотя семя пускать опуст, неможно отроча зачати. А давати много пол-деньги на честных 40 оборожнив из поросяв». Что и говорить, порядочный человек: такие деньги не пожалел за презерватив из поросятины!»
Ну, и понеслось...
«Золотому перу» из «Нового времени New Times» Дмитрию Стахову (он же, кажется, Дмитрий Глатман) тема понравилась и он без ссылок на Ореховского процитировал его текст «чуть меньше, чем полностью» в своей статье о презервативах, добавив еще разысканий, и подперчив ее и цитату об оборожнях, конечно же, в стиле своего издания: «Россия в этом деле хоть и отстала немного от мирового процесса, но была далеко не на задворках. Об этом свидетельствуют найденные в Новгороде Великом берестяные грамоты. На одной из них, датированной второй половиной XIII века, зафиксирован семейный разбор между неким Есифом и Марией. Есиф утверждает, что Мария никак не могла забеременеть, ибо «оборожень ладный я надевал. И так любил тебя. Но грех хотя семя пускать опуст, неможно отроча зачати. А давати много полденьги на честных 40 оборожнив из поросяв…» Иными словами, еще в древнем Новгороде русский человек знал о презервативах, использовал их, сделанные, скорее всего, из поросячьих кишок, и вовсе того не стеснялся. Даже гордился, что платил за презервативы немалые деньги. Недаром, видимо, Иван Грозный вырезал половину новгородцев, ибо не любил естественности, гордости и прямоты…“
Ага, понятно. За привычку к презервативам-обороженям из порося, то есть к естественности, гордости и благородству, Грозный, конечно, и порезал новгородцев.
Но к делу, то есть к первоначальному источнику. Что там на самом деле пишется в грамоте 916?
А там об «обороженях» ничего нет. Упреки Иосифа Марии есть, это да. Причем имеется в виду именно библейский Иосиф и библейская Мария, мать Иисуса.
Грамота 916 из Троицкого раскопа. http://gramoty.ru/index.php?no=916&act=full&key=bb
В своей статье, посвященной и этой находке (А. А. Зализняк, П. Д. Малыгин, В. Л. Янин ЛИТЕРАТУРНЫЕ ТЕКСТЫ НА БЕРЕСТЯНЫХ ГРАМОТАХ ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2002, том 72, № 6, с. 510-514) археологи и, главным образом, лингвист Зализняк так читают и переводят текст:
«К числу таких находок на Троицком-14 раскопе (руководитель работ A.M. Степанов) относится и берестяная грамота № 916, датируемая по данным палеографии и лингвистики второй половиной XIII столетия. Усадьба, где обнаружена эта грамота, расположена на древней Рядятиной улицы Людина конца; согласно писцовым книгам XVI в., она традиционно принадлежала клирикам находящейся рядом Троицкой церкви, которая существовала с XII столетия [4].
Текст грамоты, состоящий из пяти строк, после разделения его на слова, раскрытия сокращений и введения современной пунктуации выглядит так (для простоты чтения буквы "фиту", "ук", "юс" и "от" заменены на современные эквиваленты):
(С)[и] г(лаго)л(е)ть Есиф[о] (ко) дьвць Марие: "Цто дьло се, ежь тьбь вижю? Ньдоумью и див-люся и умомь ужясаюся. Tai от мьнь буди скоро. И бы от ц(е)ркви и от ерьи яко Г(осподн)ю тя прияхо - хулу ми приньсла еси за цьсть, срамуту за вьсьлье, скорбь зань хвалитися" .
В современной церковной службе этот текст таков:
Сия глаголет Иосиф к Деве: "Марие, что дело сие, еже в тебе зрю? Недоумею и удивляюся, и умом ужасаюся, отай от мене буди вскоре. Марие, что дело сие, еже в тебе вижу? За честь срамоту, за веселье скорбь, вместо еже хвалитися, укоризну мне принесла еси. К тому не терплю уже поношений человеческих: ибо от иерей из церкви Господни непорочну тя приях, и что видимое?"
...
Можно предполагать, что писавший осмыслял весь текст приблизительно так: "Сие говорит Иосиф девице: «Мария! Что это за дело, что я тебя [такою] вижу? Недоумеваю и дивлюсь и умом ужасаюсь! Тайно (без огласки) прочь от меня немедленно! И было [так]: от церкви и от иереев как Господню я тебя принял (или: А ты была от церкви и от иереев, как Господню я тебя принял). Ты [же] хулу мне принесла за честь, срам за веселье, скорбь вместо(?) того, чтобы [мне] хвалиться». Язык - церковно-славянский, но в записи отражено новгородское цоканье (цто, цъстъ)».
Добалю так же, что Ореховский, которому явно не дает покою слава «фурвина с дымом поганым» сочинения небезызвестного Александра Ивановича Сулакадзева, довольно неумело соврал и насчет цены на прекрасное изделие оборожень. Ведь деньга, как слово и как монета, есть заимстовование из татарского, и появилась слово, вероятно, на Руси вместе с чеканкой монеты в 14 веке - «Деньга начала чеканиться как серебряная монета в XIV веке в Великом княжестве Московском, а с начала XV века и в других княжествах и республиках (например, начало чеканки денги в Новгородской республике датируется 1420 годом).
Дмитрий Стахов, вероятно, проверял ссылку на берестяную грамоту, которую дал Ореховский, текста не нашел, и потому уже ее номер не упомянул, но все равно и после эттого не усомнился в точности цитирования, и даже сделал свои предположение - мол, не из поросятины «обоожень», а из кишок. И не постеснялся поиграться в тему историческоей правоты Новгорода или Москвы, пользуясь новым "фактом".
Так что кругом заврались два журналиста.
Но еще досадней, как такие глупости тупо копируют все новые и новые сайты и блоги.