Русь и Россия: история восприятия нового. Часть 3
Рис. 8. Пример восприятия современной для 10-11 века технологии
изготовления и подписывания мечей. Об этой надписи на мече пишет
(Кирпичников 1966): «… около 1000 г. на смену общеевропейским все
настойчивее выдвигались местные формы рубящего оружия. Касалось ли это
только рукоятей мечей или и их лезвий? Клеймо, начертанное уставными
кирилловскими буквами, неожиданно открытое на упоминавшемся выше мече из
Фощеватой (на Полтавщине), наконец, прояснило этот вопрос. Надпись
обнаружилась в верхней трети дола клинка, она двухсторонняя и наведена
инкрустированной в металл дамаскированной проволокой. Техника ее
исполнения не отличается от известных каролингских мечей X в. На одной
стороне полосы можно прочесть имя мастера Людота или Людоша, на другой
слово "коваль" (т. е. кузнец). Надпись явно не владельческая, а
производственная. Полученная на основании лингвистического,
типологического и искусствоведческого анализа дата меча показала, что он
сделан не позднее первой половины XI в. Подпись клинка является
древнейшей сохранившейся русской надписью на оружии и металле вообще и
передает старейшее дошедшее до нас имя ремесленника… Судя по этой
надписи на Руси существовала специализированная оружейная мастерская
задолго до того, как об этом сообщают письменные источники».
Распространение инноваций и собственное творчество.
«Каждое искусство начинается заимствованием».
Н. П. Кондаков.
«… наличие не одного, а двух базовых истоков древнерусской архитектуры позволяет говорить о ней не как о «поздней провинциальной Византии», а как о самостоятельном феномене общемирового значения».
Протоиерей Иоанн (Мейендорф). «Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV веке».
На примере современности или близкой к нам истории мы неплохо представляем себе, как движутся инновации, как меняются они в процессе адаптации, как появляются собственные изобретения. Скажем, самолет, не был русским изобретением, и в Первой Мировой войне Россия имела небольшую авиацию, состоящую из импортной техники. Но работа отечественных конструкторов, учитывающих конкретные разработки ведущих авиацентров, и вкладывающих в нее собственные изобретения, интенсивная практика применения самолетов в войнах и мирной жизни вела к тому, что СССР стал заметной величиной в производстве авиационной техники и мощной величиной на авиационном рынке. Мы, понятно, помним также о конструкторских бюро, поддержке государства, международной конкуренции, рынках оружия, как частях этой темы.
Наблюдения за судьбой инноваций в средневековой Руси и ранней России позволяет увидеть их раннее развитие на местной почве - в чем-то похожее на современные модели, а в чем-то заметно отличающееся (рис. 8). Есть несколько интересных моментов, которые следует принимать: во внимание.
- распространение инновации от места первого восприятия. Фактически уже тут могут появиться элементы трансформации инновации, поскольку иногда инновация является чужим изделием лишь вначале, а далее движется, как предмет внутреннего производства - от тех, кто новой технологией владеет, к тем, кто ее хочет воспринять.
- Появление собственных разработок в активно развивающихся областях. Часто новинки появлялись, как результат синтеза разных форм.
Несколько примеров, демонстрирующих интересные варианты перемещения инноваций. Варяжские изобретения распространялись от их поселений - Старой Ладоги, Новгорода, Гнездова, Чернигова, Киева. Так, вроде бы бочарное ремесло было перенято почти одновременно на на юге и севере. Быстро были восприняты принесенные варягами виды оружия.
Но, скажем, техника трехслойных ножей, которая была, вероятно, взята у варягов, стала распространяться от Новгорода и, вплоть до монгольского нашествия, так и не достигла Киева.
С севера на юг двигались срубные дома вытесняя типичные славянские полуземлянки, о чем я говорил в первой части этого очерка..
Наоборот, распространение круговой керамики с юга на север и вытеснение лепной керамики начинается в 9 веке и продолжается до конца 10 и даже 11 века. Появление гончарной керамики в Рюриковом городище датируется, однако, около 890-900 гг. В те же времена был перенят специализированный гончарный горн. Источником этих инноваций, как и керамических масляных светильников, были, вероятно, причерноморские греки. Но не исключена и некоторая роль варягов.
Восприятие оружия кочевников шло, к примеру, с юга на север - это относится к сабле, которая быстро распространилась на юге и, преодолевая конкуренцию меча, как основного оружия Запада, относительно медленно двигалась на север.
Или пример с финифтью. Сложное ювелирное искусство появилось примерно в одно и то же время в Киеве и Новгороде, но при том несло явные различия в стиле. При том, что основателями «школ» эмальеров были греки, это означает, что Новгород рано обрел мастеров-выходцев из Византии.
На примере такого явления, как строительство, видно, как распространялись новые строительные ремесла. Выдающийся историк этой отрасли П. Раппопорт писал: «Количество строительных артелей в Древней Руси было сравнительно невелико. Так, в XI в. существовала только одна артель - в Киеве. В конце XI в. появилась вторая - в Переяславле и новая - в Чернигове, вскоре, впрочем, влившаяся в переяславльскую. В самом начале XII в. сложилась третья артель - в Новгороде. На рубеже XI-XII вв. возникла самостоятельная строительная артель в Чернигове, но вскоре она была переведена в Киев, а киевская переехала в Полоцк. В XII в. строительные артели существовали только в наиболее крупных, стольных городах - Киеве, Владимире, Новгороде, Полоцке, Смоленске, Галиче… В стольном городе Рязанской земли вообще так и не сложилось собственной строительной организации, и здесь работали мастера из других земель: сперва - из Чернигова, позднее - из Смоленска… К концу XII в. значительно усилилась интенсивность связей между строительными артелями, увеличилось и количество самих артелей. Теперь самостоятельные кадры строителей существовали в Киеве (в начале XIII в. они перешли в Чернигово-Северскую землю), Галиче, Новгороде, Гродно и по две артели во Владимиро-Суздальской земле и Смоленске. Таким образом, даже ко времени наибольшей интенсивности строительства в домонгольской Руси было всего восемь или девять самостоятельных организаций, способных вести монументальное каменно-кирпичное строительство. Учитывая, что каждая артель, как правило, могла работать лишь на одном объекте, а возведение храма средней величины занимало не менее 3 лет (в Новгороде всего 1 год), можно подсчитать, что даже в это время за каждые 10 лет на всей территории Руси могли строить не более 30 каменных или кирпичных церквей. В действительности из-за неизбежных перерывов в строительстве количество возводимых зданий было, вероятно, еще меньше.
Таким образом, вплоть до монгольского вторжения каменно-кирпичное строительство на Руси продолжало иметь характер достаточно дорогого и далеко не массового явления. Видимо, именно дефицит опытных строительных кадров вызывал в ряде случаев необходимость обращаться за мастерами в соседнее княжество или даже за рубеж».
П. Раппопорт реконструировал датировку ранних памятников Древней Руси, используя письменные источники, датировку памятников по плинфам, а также ряду других стилевых признаков (Раппопорт 1993). Используя его данные, можно увидеть динамику монументального строительства 10-13 вв (рис. 9), которая позволяет пронаблюдать момент «перехвата инициативы» в строительстве северной частью Руси. Если освоение монументальной архитектуры произошло в первую очередь в Киеве в 10-11 вв, то уже в 12 веке заметно больше монументальных каменных зданий строится строительными артелями Владимирской земли, Новгорода, Смоленска (вклад Полоцка относительно невелик). Это известный из истории момент давления половцев на Русь и активной колонизации лесной зоны, Руси Залеской, перенос резиденции старшего из князей из Киева во Владимир.
Рис. 9. Строительство зданий монументальной архитектуры в 10-13 вв. строительными артелями Юга (Киев, Чернигов, Переяславль) и Севера (Новгород, Владимиро-Суздальская земля, Смоленск, Полоцк) .
Появление русских особенностей и собственных изобретений в разных областях можно связать, в первую очередь, с адаптацией инноваций и синтезом инноваций из разных источников.
Вот, к примеру, что пишется о перенимании итальянской фортификации в 15 веке: «Сколь бы ни было сильным итальянское влияние на русскую фортификацию, русские крепости не стали слепой копией итальянских замков. К самобытным особенностям русской фортификации следует отнести покрытие стен и башен тёсом, формы бойниц, декор и пр. При всех недостатках тесовой кровли черепица так и не получила распространения на Руси. Оставлять же стены непокрытыми не позволял суровый климат: снежные заносы и обледенение могли полностью перекрыть передвижение по боевому ходу, сделав оборону крепости невозможной. Кроме того, наверху шатровых кровель русских башен часто устраивали дозорные вышки, также покрытые крышей-шатром».
Адаптацией было освоение сельскохозяйственных культур. Принести культуры могли уже и первые греческие священники-миссионеры. Но освоены они были не сразу (заметим, как и в Западной Европе), потому что требовали районирования, приспособления к климату и годовому циклу. Тут мы видим также проявления творческого начала (скажем, появление районов, специализирующихся на огородничестве, как в Ростове Великом в 15-17 вв..
Примером адаптации, из которого возникло практически новое явление, может считаться даже летописание. Лихачев: «Составители летописей, используя греческие образцы, создали самостоятельную, исключительно красочную и исторически информативную картину русской истории. Их произведения несравненно выше историографических сочинений других славянских народов. Русские были слишком отдалены от Константинополя географически, их земли никогда не были административной частью империи, и они не могли удовлетвориться переводной византийской историографией. Отразившееся в летописях национальное самосознание, ощущение целостности Руси не зависело от Византии. Впрочем, летописи составлялись служителями церкви, и в них никогда не упускается из виду православная византийская ойкумена, в которую Русь входит как составная часть». Он же говорит о ломкости, подвижности русских жанров, как признаке их приспособления к потребностям общества (Лихачев 1985).
В. Заграевский пишет о синтезе византийской архитектуры и западной романики: «Но на самом деле влияние Византии на архитектуру Древней Руси было определяющим лишь до начала-середины XII века, а затем, как мы показали в п. 1, на Русь пришла романика. Дальнейший генезис древнерусской архитектуры был определен уникальным сплавом византийских канонических традиций (прежде всего крестовокупольности), с одной стороны, и романики, а затем и готики, с другой стороны (см. п. 4). Г.К Вагнер даже писал (хотя и в отношении древнерусской архитектуры более позднего времени - XVI века), что романо-готические реминисценции использовались как «своего рода антивизантийское средство». Г.К.Вагнер писал: «Не исключено, что если бы развитие «высотной» архитектуры не было прервано ордынским вторжением, то Русь узнала бы нечто родственное готике. По крайней мере, готические элементы в храмах «башнеобразного» типа имеются».
К сожалению, сбор данных о собственных инновациях дается заметно труднее, чем сбор данных об инновациях перенятых. Они, безусловно, есть, но надо их выделять из массы примеров. Я попробовал собирать сведения о собственных инновациях в основном по ювелирным изделиям, добавляя некоторые данные об оружии по трудам Кирпичникова, а также помня о некоторых явлениях культуры. Даже такая начальная оценка позволяет увидеть определенную динамику собственного изобретательства (рис. 10).
Рис. 10. Динамика собственного русского изобретательства в 10-14 вв - ограниченная выборка.
Мы видим, что после культурного перелома конца 10-11 вв. начинается собственное изобретательство. Так, среди изобретений 12-13 вв можно отметить гривны из пластины, гнутой в трубку со сложным замком, которые экспортируются, к примеру, в Швецию, браслеты-обручи, сочетающие эмаль и зернь, круглые и ажурные решетчатые новгородские привески, технику витых шейных гривен, распространившаяся по Европе из Руси, ажурные ткани со сложным рисунком, бочарные маслобойки, прообразы скоростных лыж, собственный вариант топора, тяжелые копья - рогатины, собственные варианты оружия и вооружения, которое покупается степняками, польскими соседями, венграми, тактику боя - «русский обычай».
Данные по судьбе инноваций, конечно, тоже нуждаются в систематизации. Здесь я только привел отдельные примеры и обратил внимание на возможности их дальнейшего сравнения.
Мне хочется также думать, что более точная количественная характеристика учебы Руси/России позволяет понять многие формы социально-исторического движения иначе, чем мы привыкли. Но об этом далее.
(Окончание следует).