ГКЧП: 21 год спустя
1991 год. 19 августа. СССР. Москва. ГКЧП.
Обсуждение этого исторического события снова утопят в подробностях деталей и эмоциональных оценках. Поэтому сделаем наше воспоминание поводом, чтобы поговорить про Настоящее.
То, что было рядом, стало историей. Еще живущие поколения, на своём опыте могут увидеть, как повседневная жизнь становится историей, исчезает на глазах и уже трудно бывает кому-то объяснить, что же это была за жизнь, которая стала историей.
Как бы ни было трагично это событие августа 1991 года, но сегодня надо больше не о прошлом думать, а о будущем. Перед нами сейчас не проблема ОЦЕНКИ прошлого стоит. Как бы интересно и важно это не было. Но на самом деле, как к этому не относиться, большинству людей в нашей стране глубоко безразличны все эти исторические проблемы. Так же, как они были безразличны им ещё в советское время. Если сейчас мы и наблюдаем некий повышенный интерес к прошлому, к его нескольким точкам, то это не совсем здоровый эмоциональный интерес.
И возник этот интерес опять же не сам по себе. СМИ и другие формы воздействия на общественное сознание, его создают, поддерживают и задают градус эмоционального надрыва и внимания к этому. Если это воздействие убрать, то уже через очень короткое время про это никто даже не вспомнит. И только узкий круг «увлечённых» и профессиональных людей будут интересовать все эти размышления о нашем прошлом.
Зачем же тогда нужно искусственно поддерживать интерес в обществе к давним событиям первой трети XX века, к 1930-м годам? Эти жаркие дискуссии о прошлом, на которое мы уже не можем повлиять, уводят нас от обсуждения, а что же и почему произошло с нами и нашей страной в 1980-90-е годы? То есть мы не обсуждаем те события и их содержание, благодаря которым мы сейчас оказались в том историческом времени и месте, где мы с вами и живём. Таким образом, общество обсуждает пустые для него вопросы, а из современности нам предлагается обсуждать только проблемы ЖКХ и другие моменты бытовой обустроенности. Смысл сегодняшнего дня не для нас. Нам надо упереться в прошлое.
Конечно, прошлое надо знать. И это очень важно для общества, для его существования. Но «нагретый» интерес к 1930-м годам, могу с уверенностью утверждать, не прибавляет в обществе ни знания, ни понимания этого самого прошлого. Люди через эмоционально преувеличенное негативное отношение к прошлому, которого они не знали и не знают, должны принять настоящее. Бездумно. На фактическом противопоставлении негативного и незнаемого прошлого - просто существующему настоящему. Ведь настоящее и смысл, и содержание его не обсуждаются. Нам предлагают признать результаты приватизации 90-х, формируя негативное отношение к коллективизации 20-30-х годов. Можно сказать и иначе, - мы должны чувствовать свою вину за 30-е годы, чтобы не возникал вопрос о вине разворовывания в 90-е годы.
Для большинства людей, мир, в котором они живут - это и есть «норма». Люди 30-х годов очень бы удивились, если бы увидели сегодняшние передачи об их «нормальной» жизни. Очень.
Но так устроена идеология, в том числе и сегодня. Пусть и усеченная, при отсутствии больших и внятных общественных смыслов. Принятие настоящего осуществляется через разрыв с прошлым и через «демонизацию» мира, который видели из сегодня живущих людей - единицы. А принятие настоящего осуществляется умалчиванием существования смысловых вопросов к сегодняшнему дню. Их заслоняют «бытовухой».
Вспоминая события августа 1991 года и пытаясь понять их исторический смысл, мы должны ясно видеть, какие силы и процессы сбросили попытку накрыть кипящее общество «крышкой» ГКЧП. Кому и зачем это было надо? Для этого надо не в 1930-е годы заглядывать, а вокруг себя посмотреть и назад немного оглянуться. Но главный вопрос сегодняшнего дня: куда и зачем движется Россия?! И отвечать на него придётся нам самим. И голову пора уже из прошлого доставать сюда, в настоящее, чтобы также неожиданно не оказаться перед событиями типа «1991», «1993», «1612», «1812» и др. История не дала нам шанса побыть «дураками» и просто пожить потребителями. Надвигающиеся события требуют не просто знаний и желаний, они требуют высоты понимающего духа. Так вышло…
В феврале 1917 года, монархист В. Шульгин думал о том, где пулемёты. В августе 1991 года армию вывели на улицы с пулемётами, но без каких бы то ни было задач. Это один из элементов разложения армии. Хотя тогда было достаточно одного батальона, понимающего свои задачи и цели, чтобы решить политические задачи силовым путём без применения оружия.
Подразделение такое было и не одно. Например, Рижский ОМОН, который за один день восстановил советскую власть в Латвии, и готов был вылететь в Москву. Предполагалось высадиться на Ленинском проспекте. Проблема тогда была не в том, что не было подразделений верных присяге, проблема состояла в отсутствии думающих, понимающих руководителей, готовых оперировать не только экономикой и экономическими объектами, а умеющих работать с историей, её смыслами, целями, ценностями и понимающими суть исторической эпохи.
В конце 1980-х годов люди в СССР считали, что они борются за политическую демократию, против всевластия одной политической партии - КПСС. (А политической партии такой не было. Так назывался государственный аппарат. Чтобы проиллюстрировать суть проблемы, скажу: вот у вас воспаление острое аппендицита, а вы его называете сердцем. И попадаете в больницу, требуя от врачей срочно сделать вам операцию на сердце. Вам её делают, но умираете вы от аппендицита) В реальности же они были участниками борьбы советской бюрократии за превращение в класс открытых собственников основных ресурсов советского общества. Это бюрократия руками общества боролась за свободу от своих идеологических, социальных и исторических обязательств. Именно она организовала смех над самым главным, чтобы забрать самое «сладкое». Произошла регрессивная социальная революция. Возможно ли такое? Возможно. Не все социальные организмы и цивилизации выживают в процессе исторического развития. И главными оказываются при этом вовсе не технологические достижения общества.
Борьба с КПСС поэтому была борьбой с собственным государством. Оно не было идеальным, но оно было главной формой нашего объединения в общество и формой нашей жизнедеятельности. После разрушения государства возникают "варварские", асоциальные, досоциальные формы объединения. Место государства занимают вооруженные братки со своим "кодексом" поведения - "понятиями".
В 1990-е годы поэт-фронтовик Юлия Друнина написала:
Всё твердим о каком-то храме,
Хоть огонь в алтаре погас…
Ну и времечко выбрано нами!
Нет, то выбрало Время нас.
А начиналось всё тогда, когда можно было сделать иначе. Но для этого нужны были поступки. В августе 1991 года…