Интервью медиков из Верхнего городка - 2
Продолжение.
- А где помощь-то оказывали?
Дмитрий Зубок- В подвале, потом в кочегарке, заносили.... Все, что осталось,- бинты, препаратов там и не было толком. Приходилось практически работать на живую. Поверхностнолежащие осколки, иммобилизация максимальная. .. Помню даже какие-то дощечки использовали в качестве шин.
Кристина Литовка - Какие-то ощущения, всё, это крыша просто обрушилась...
Александр Коновалов -.... то есть крыша, кирпичи всё это обваливалось, ничего не видно, такое ощущение, что ты ослеп, потому что идет эта пыль, всё. Когда начинает развеиваться, мы поняли, что просто начали пристреливать. Грузинские наблюдатели поняли, куда мы переместились, и просто уже начали вести прицельный огонь. И комбат сказал, что сейчас, скорее всего, они пристреливаются, и очередные снаряды ... четко лягут по нам. Он приказал перемещаться в кочегарку. И все мы группой, (кто находился в караулке, кто находился в казарме), начали перемещаться, собираться в кочегарке. Это конечно старое здание, но там были прочные конструкции...
Кристина Литовка- Там был подвал, самое важное...
Александр Коновалов - Во-первых, там было подвальное помещение, где мы могли помощь оказывать. Туда же приносили раненых, туда же приносили убитых, и оттуда велось какое-то управление батальоном. В этой кочегарке мы просидели где-то до вечера.
- В какой момент было максимальное число потерь с нашей стороны?
Александр Коновалов - Когда был обстрел караульного помещения, там были жертвы. Потом, грузинский танк вышел на позицию и практически расстрелял полностью наш парк. Наши БМПешки, соответственно стреляли в ответ, два или три экипажа сгорели заживо они находились в этих БМП, с полным боекомплектом сгорели. Один, по-моему, боец какой-то сам дополз обгорелый. Основные потери были часов с семи и до 11-ти утра 8-го..., а там уже просто осколочные ранения, пока кто-то там забирал раненых, перебегали - ранение получили, пока бойцы перемещались между постами,- вот они получали. Основное, это грубо до 11-ти, 12-ти утра основные были потери.
Дмитрий Зубок- Сначала человек 5 убитых. Но там потом многих собирали, кто как. Троих просто занесли агонирующих больных.
- А за пределами батальона находился кто-нибудь из вас?
Дмитрий Зубок - Да, блок-посты, но они как-то вовремя ушли. Оставили позиции и ушли.
А вот те БМП, расстрелянные грузинской стороной, в которых сгорели экипажи?
Дмитрий Зубок- Были такие ребята. Один экипаж решил выйти в Цхинвал сам и прочищать дорогу самостоятельно и только спустились вниз их сразу же прямой наводкой... Там и сгорели.
- Вам гуманитарный коридор 8-го дали?
Дмитрий Зубок - Да, на два часа.
- Для вывоза раненых или вообще?
Дмитрий Зубок- Нам объяснили, что для вывоза раненых. Потери были бы еще больше, если бы мы оставались в этом подвале
Александр Коновалов - Где-то в районе шести часов вечера восьмого числа командующим миротворческими силами, была достигнута договоренность с ОБСЕ и нам дали коридор. И была единственная уцелевшая машина из всего автопарка, которая называется броне-Урал. Она, по крайней мере, защищает от стрелкового оружия. Мы собрали тяжелораненых, потом раненых средней степени тяжести, что нам повезло, это было около 24-х человек и с ними был санинструктор, который сам получил осколочное ранение, это был рядовой Шенц. Он был старшим этой машины и поехал через Цхинвал, занятый грузинскими войсками под обстрелом.
Кристина Литовка- Кстати, Шенц, у которого было ранено плечо, он был старшим машины. Он сам в состоянии шока, наверное, был. Было по бумагам у нас 23 тяжелорененых, тяжелой и средней степени тяжести, Шенц был 24-м, по нашей тетрадке. Мы ребят отправили, потом с ними мы связывались. Где-то уже ночью, в час ночи кто-то из ребят прозвонился, сказал, что «все, мы добрались!». По-моему, они сначала в Джаву приехали, а уже из Джавы на Владикавказ их отправили.
Александр Коновалов -Перед этим под огнем мы провели сортировку раненых и нам удалось их отправить. Многие из раненых ребят, которых мы отправили, даже до следующего утра не дожили, просто из-за кровопотери. Основные медикаменты, оборудование, которые хранились в медпункте сгорели, потому что рядом стоял БМП, попаданием из танка он загорелся, огонь перекинулся на эту аптеку, все выгорело. Как говорила уже Кристина, приходилось оказывать помощь именно подручными средствами, какой-то перевязочный материал, что-то где-то у кого-то в аптечках было, потом в вещмешках.
Дмитрий Зубок- Мы ждали помощи постоянно. Связь была и нам постоянно говорили «вот-вот, вот-вот». 8-го числа все ждали.... Единственно повезло, что Урал ушел с ранеными. Повезло, что этот Урал один остался, потому, что все остальное сгорело. Загружали раненых... Случай у нас такой был, двое раненых и два брата, родных причем... Урал уходит, через Цхинвал не понятно дойдет или нет... Одного положили в Урал, а второго... говорю «чтоб мать не расстраивать, пусть остается с нами уж лучше...»
- После того, как отправили раненых что делали?
Александр Коновалов- Миротворцы отстреливались, когда по ним велся огонь. Огонь мы открывали периодически, когда подходил грузинский спецназ. Потом где-то девятого числа с утра подошли наши танки. Кстати, один из танкистов расстрелял полностью свой боекомплект, потом выезжал на позицию, просто пугал грузинский спецназ. Наши разведчики вставали за ним, аккуратненько перемещались. Просто «выезжал и пугал», не имея боезаряда. А так мы отстреливались и стрелковым оружием, когда грузинский спецназ начал приближаться, и из минометных орудий, это уже когда велся по нам массированный огонь. Когда было понятно, что именно на нас идет спецназ..., не на Цхинвал, а именно на нас идет атака.
Дмитрий Зубок- Продолжали держать оборону. Вроде бы ночь прошла спокойно, даже начали перемещаться опять по батальону. Пошел, даже свои вещи какие-то забрал, но так по мелочи... Книжки взял.
- Говорят, Дима, ты курить бросил 8-го?
Дмитрий Зубок - Я на тот момент практически бросил. Восьмого числа, как раз во время бомбежки, помню по фильмам,- куришь, легче становится.... Даже попросил у нашего хирурга сигарету. Смотрю, обстрел еще усилился... Решил, что последняя моя затяжка. С того момента я вообще не прикасаюсь.
Александр Коновалов -После четырех часов 8-го, ближе к шести часам было принято решение, соединиться с остальными бойцами и перейти в подвальное помещение казармы.
- Перейдем к 9-му августа....
Дмитрий Зубок- 9-ое число оно тоже знаменательное. На тот момент 4 танка появились, наши. Первый, по-моему, сразу подбили. Второй давление стравил, тоже встал. Я помню, с него еще боеприпасы перегружали. А один танк стоял у входа в нашу казарму, так как от задней частим казармы к тому времени вообще ничего не осталось. Он не дал зайти грузинам с обратной стороны и завалить этот единственный вход. В подвале находились и спецназ, и кто только не был.... Водитель танка, когда узнал, что идет грузинская пехота (там недалеко КПП), прыгнул в танк, выехал и начал их просто пугать. Мол «мы еще оказывается живы, мы дадим отпор»... При этом КПП было тоже пристреляно. Когда мы с ним потом общались, он сказал, «что тогда понял, что все, конец.... если я не выйду, то и мне конец и всем пацанам конец.»
Александр Коновалов -Около суток мы там находились, вплоть до вечера 9-го числа. Оттуда уходили на посты, оттуда какая-то велась связь, там мы находились до того , как мы покинули батальон, потому что поняли, что безысходность.
- Безысходность?
Александр Коновалов- Во-первых, если брать здание казармы, то на торце здания стоял как бы модуль... и полуподвальное помещение и был там склад. Он выходил на как раз, на село Земо-Никози, из которого нас и обстреливали. Было многократное попадание в здание и произошло задымление. Мы последние минут сорок-пятьдесят сидели уже, кто смачивал молоком, кто смачивал водой, там марлевые повязки находили, платки какие-то там... просто задохнулись бы там. Потом уже подъехали грузинские танки и казарма превратилась в Сталинград, и нас просто тупо уже расстреливали с танков.
Смысл такой: либо просто мы задохнулись бы, либо просто нам не дали бы выйти, и всё. Нам навстречу пробивался батальон. Ну, не знаю по номеру батальона - это батальон, который базируется в Прохладном, в Кабардино-Балкарии, он пошел навстречу. И как бы часть огня оттянул на себя, и у нас была возможность отойти. Комбатом было принято решение на отход батальона, Нам удалось отойти с наименьшими потерями.
Дмитрий Зубок -Очень тяжело было работать. Помню подвал уже начал трястись от взрывов . Как раз в то время спецы, они перемещались, - раненые появились, надо было зашить... Зашивали, сверху плащом накрывались, потолок стал сыпаться. Стенка рухнула, с каждым взрывом подвал стал проседать и с каждым взрывом сыплется прямо в рану.... Все в шоке конечно были. 9-го утром грузинская сторона возобновила артобстрел.
Несколько раз и пехота пыталась зайти. А потом мы покинули расположение, потому, что к нам пошла помощь.
Правда колонну, которая к нам шла, начали расстреливать на улице, которая проходит ниже батальона. Грузины отвлеклись. Еще помню, забегают наши спецназовцы, (а я с ранеными сидел), и говорят, что поймали грузинского военнослужащего, мол, он уже поставил маячки рядом с нашей казармой и будет авиаудар. И все поняли, что подвалы «Град» выдержат, но авиаудара уже нет. Авиабомба пробивает здание насквозь и взрывается в подвале. И тогда комбат сказал: «Ну все, уходим через зеленку...» Зеленкой оказалось.... кукурузное поле. Пришлось вот с ранеными бежать.
- В каком часу было?
Дмитрий Зубок - Ближе к четырем часам.
Александр Коновалов - Стечение обстоятельств было, потому что до последнего мы не собирались уходить. То, что реально стали прицельно просто долбить по казарме и пошло задымление. Находиться в помещении было невозможно, мы поняли, что будет обвал здания после танкового обстрела либо просто мы задохнемся и выйти нам не дадут. И был момент, когда на помощь к нам шел батальон Прохладненского полка, то есть основной огонь был переключен на них, у нас какая-то появилась возможность с меньшими потерями. Сотрудники следственного комитета при прокуратуре говорят, что якобы один или двое у нас погибших, я не знаю сколько у нас погибло когда ... мы отходили. Получился такой момент отойти.
- А сколько человек из батальона выходило?
Дмитрий Зубок - Может человек пятьдесят максимум.
- И вас, я так понимаю, к счастью не заметили...
Дмитрий Зубок - Говорят из тех, кто выходил последними, кого-то задели. Спецназ грузинский заметил.
- А вы знали, что Прохладненский полк идет к вам?
Александр Коновалов- По рации мы сообщали, мы ждали их чуть ли не с самого утра. Все-все, идут к нам навстречу ... И мы не могли понять почему они не могут к нам подойти, а все было очень просто, с моста шла колонна на БМП, грузины начали обстреливать их с танков, солдаты спрыгивали, забегали в развалины. После чего огонь с танков велся именно по домам. Основное внимание грузинской стороны было сосредоточено на этом батальоне, поэтому появилось время, чтобы мы могли уйти.
- Сколько людей потеряли вот вы за эти дни
Александр Коновалов - Вот за эти, грубо говоря, там около полутора суток было потеряно 10, по последним, не знаю, оказалось на самом деле больше. При конкретном подсчете было потеряно 10 миротворцев убитыми. Было трое убитых разведчиков, просто с нами находились разведчики, спецы из Краснодара, вот у них было трое погибших. В сумме 13 человек. Полковник медицинской службы Антоненко, который был старшим нашей группы, вел две тетрадки со списками раненых, перемещение раненых, убитых. Это было, если не ошибаюсь, было 13 убитых: 10 миротворцев, 3 разведчика. И раненых около 38-42 где-то было. Это все кому была оказана нами помощь и кто по нашим бумагам проходил.
Кристина Литовка- Первичная обработка. Самое элементарное, что можно было - жгут наложить, обработать чем-то, что-то заложить, вытащить, посмотреть, что кости все целы, и все, потому что поток был очень большой. У кого палец, у кого там реально руки нет. Жгут, и все, и больше ничего не делаешь. Потом уже опять возвращаешься, когда поток уже заканчивается более менее, возвращаешься, смотришь все эти раны, где-то ослабляешь жгут, где-то дальше смотришь. И вот так, в таком темпе. Потому что потом у нас в медпункте сгорела аптека, вся сгорела, то есть медикаментов практически вообще не было, потому что самое элементарное просто сумки вот эти были, в которых все заложено было. И потом, когда мы были в казарме, бойцы все-таки они перебегали, и доставали инструменты из шкафа, все потихоньку тащили туда, также девчонки, которые были в столовой, тоже старались достать какое-то пропитание солдатам, хотя бы самое элементарное.
- У кого.... руки не было?
Александр Коновалов- Кисти не было. ... Приходит боец руку перебинтовать, я открываю, там вообще уже ничего, то есть кисти нет. Пришлось жгут наложить, обработать чем-то, и он ушел. Я говорю, «ты куда»? Он говорит, я дальше пошел! И ушел. Все. И как бы особой-то боли в глазах не было. Шок был. Я говорю, «ты куда?», он говорит, «все, я ушел».
http://kgrr.livejournal.com/26758.html
http://avtonomka.org/voyna/pk.htm
- А где помощь-то оказывали?
Дмитрий Зубок- В подвале, потом в кочегарке, заносили.... Все, что осталось,- бинты, препаратов там и не было толком. Приходилось практически работать на живую. Поверхностнолежащие осколки, иммобилизация максимальная. .. Помню даже какие-то дощечки использовали в качестве шин.
Кристина Литовка - Какие-то ощущения, всё, это крыша просто обрушилась...
Александр Коновалов -.... то есть крыша, кирпичи всё это обваливалось, ничего не видно, такое ощущение, что ты ослеп, потому что идет эта пыль, всё. Когда начинает развеиваться, мы поняли, что просто начали пристреливать. Грузинские наблюдатели поняли, куда мы переместились, и просто уже начали вести прицельный огонь. И комбат сказал, что сейчас, скорее всего, они пристреливаются, и очередные снаряды ... четко лягут по нам. Он приказал перемещаться в кочегарку. И все мы группой, (кто находился в караулке, кто находился в казарме), начали перемещаться, собираться в кочегарке. Это конечно старое здание, но там были прочные конструкции...
Кристина Литовка- Там был подвал, самое важное...
Александр Коновалов - Во-первых, там было подвальное помещение, где мы могли помощь оказывать. Туда же приносили раненых, туда же приносили убитых, и оттуда велось какое-то управление батальоном. В этой кочегарке мы просидели где-то до вечера.
- В какой момент было максимальное число потерь с нашей стороны?
Александр Коновалов - Когда был обстрел караульного помещения, там были жертвы. Потом, грузинский танк вышел на позицию и практически расстрелял полностью наш парк. Наши БМПешки, соответственно стреляли в ответ, два или три экипажа сгорели заживо они находились в этих БМП, с полным боекомплектом сгорели. Один, по-моему, боец какой-то сам дополз обгорелый. Основные потери были часов с семи и до 11-ти утра 8-го..., а там уже просто осколочные ранения, пока кто-то там забирал раненых, перебегали - ранение получили, пока бойцы перемещались между постами,- вот они получали. Основное, это грубо до 11-ти, 12-ти утра основные были потери.
Дмитрий Зубок- Сначала человек 5 убитых. Но там потом многих собирали, кто как. Троих просто занесли агонирующих больных.
- А за пределами батальона находился кто-нибудь из вас?
Дмитрий Зубок - Да, блок-посты, но они как-то вовремя ушли. Оставили позиции и ушли.
А вот те БМП, расстрелянные грузинской стороной, в которых сгорели экипажи?
Дмитрий Зубок- Были такие ребята. Один экипаж решил выйти в Цхинвал сам и прочищать дорогу самостоятельно и только спустились вниз их сразу же прямой наводкой... Там и сгорели.
- Вам гуманитарный коридор 8-го дали?
Дмитрий Зубок - Да, на два часа.
- Для вывоза раненых или вообще?
Дмитрий Зубок- Нам объяснили, что для вывоза раненых. Потери были бы еще больше, если бы мы оставались в этом подвале
Александр Коновалов - Где-то в районе шести часов вечера восьмого числа командующим миротворческими силами, была достигнута договоренность с ОБСЕ и нам дали коридор. И была единственная уцелевшая машина из всего автопарка, которая называется броне-Урал. Она, по крайней мере, защищает от стрелкового оружия. Мы собрали тяжелораненых, потом раненых средней степени тяжести, что нам повезло, это было около 24-х человек и с ними был санинструктор, который сам получил осколочное ранение, это был рядовой Шенц. Он был старшим этой машины и поехал через Цхинвал, занятый грузинскими войсками под обстрелом.
Кристина Литовка- Кстати, Шенц, у которого было ранено плечо, он был старшим машины. Он сам в состоянии шока, наверное, был. Было по бумагам у нас 23 тяжелорененых, тяжелой и средней степени тяжести, Шенц был 24-м, по нашей тетрадке. Мы ребят отправили, потом с ними мы связывались. Где-то уже ночью, в час ночи кто-то из ребят прозвонился, сказал, что «все, мы добрались!». По-моему, они сначала в Джаву приехали, а уже из Джавы на Владикавказ их отправили.
Александр Коновалов -Перед этим под огнем мы провели сортировку раненых и нам удалось их отправить. Многие из раненых ребят, которых мы отправили, даже до следующего утра не дожили, просто из-за кровопотери. Основные медикаменты, оборудование, которые хранились в медпункте сгорели, потому что рядом стоял БМП, попаданием из танка он загорелся, огонь перекинулся на эту аптеку, все выгорело. Как говорила уже Кристина, приходилось оказывать помощь именно подручными средствами, какой-то перевязочный материал, что-то где-то у кого-то в аптечках было, потом в вещмешках.
Дмитрий Зубок- Мы ждали помощи постоянно. Связь была и нам постоянно говорили «вот-вот, вот-вот». 8-го числа все ждали.... Единственно повезло, что Урал ушел с ранеными. Повезло, что этот Урал один остался, потому, что все остальное сгорело. Загружали раненых... Случай у нас такой был, двое раненых и два брата, родных причем... Урал уходит, через Цхинвал не понятно дойдет или нет... Одного положили в Урал, а второго... говорю «чтоб мать не расстраивать, пусть остается с нами уж лучше...»
- После того, как отправили раненых что делали?
Александр Коновалов- Миротворцы отстреливались, когда по ним велся огонь. Огонь мы открывали периодически, когда подходил грузинский спецназ. Потом где-то девятого числа с утра подошли наши танки. Кстати, один из танкистов расстрелял полностью свой боекомплект, потом выезжал на позицию, просто пугал грузинский спецназ. Наши разведчики вставали за ним, аккуратненько перемещались. Просто «выезжал и пугал», не имея боезаряда. А так мы отстреливались и стрелковым оружием, когда грузинский спецназ начал приближаться, и из минометных орудий, это уже когда велся по нам массированный огонь. Когда было понятно, что именно на нас идет спецназ..., не на Цхинвал, а именно на нас идет атака.
Дмитрий Зубок- Продолжали держать оборону. Вроде бы ночь прошла спокойно, даже начали перемещаться опять по батальону. Пошел, даже свои вещи какие-то забрал, но так по мелочи... Книжки взял.
- Говорят, Дима, ты курить бросил 8-го?
Дмитрий Зубок - Я на тот момент практически бросил. Восьмого числа, как раз во время бомбежки, помню по фильмам,- куришь, легче становится.... Даже попросил у нашего хирурга сигарету. Смотрю, обстрел еще усилился... Решил, что последняя моя затяжка. С того момента я вообще не прикасаюсь.
Александр Коновалов -После четырех часов 8-го, ближе к шести часам было принято решение, соединиться с остальными бойцами и перейти в подвальное помещение казармы.
- Перейдем к 9-му августа....
Дмитрий Зубок- 9-ое число оно тоже знаменательное. На тот момент 4 танка появились, наши. Первый, по-моему, сразу подбили. Второй давление стравил, тоже встал. Я помню, с него еще боеприпасы перегружали. А один танк стоял у входа в нашу казарму, так как от задней частим казармы к тому времени вообще ничего не осталось. Он не дал зайти грузинам с обратной стороны и завалить этот единственный вход. В подвале находились и спецназ, и кто только не был.... Водитель танка, когда узнал, что идет грузинская пехота (там недалеко КПП), прыгнул в танк, выехал и начал их просто пугать. Мол «мы еще оказывается живы, мы дадим отпор»... При этом КПП было тоже пристреляно. Когда мы с ним потом общались, он сказал, «что тогда понял, что все, конец.... если я не выйду, то и мне конец и всем пацанам конец.»
Александр Коновалов -Около суток мы там находились, вплоть до вечера 9-го числа. Оттуда уходили на посты, оттуда какая-то велась связь, там мы находились до того , как мы покинули батальон, потому что поняли, что безысходность.
- Безысходность?
Александр Коновалов- Во-первых, если брать здание казармы, то на торце здания стоял как бы модуль... и полуподвальное помещение и был там склад. Он выходил на как раз, на село Земо-Никози, из которого нас и обстреливали. Было многократное попадание в здание и произошло задымление. Мы последние минут сорок-пятьдесят сидели уже, кто смачивал молоком, кто смачивал водой, там марлевые повязки находили, платки какие-то там... просто задохнулись бы там. Потом уже подъехали грузинские танки и казарма превратилась в Сталинград, и нас просто тупо уже расстреливали с танков.
Смысл такой: либо просто мы задохнулись бы, либо просто нам не дали бы выйти, и всё. Нам навстречу пробивался батальон. Ну, не знаю по номеру батальона - это батальон, который базируется в Прохладном, в Кабардино-Балкарии, он пошел навстречу. И как бы часть огня оттянул на себя, и у нас была возможность отойти. Комбатом было принято решение на отход батальона, Нам удалось отойти с наименьшими потерями.
Дмитрий Зубок -Очень тяжело было работать. Помню подвал уже начал трястись от взрывов . Как раз в то время спецы, они перемещались, - раненые появились, надо было зашить... Зашивали, сверху плащом накрывались, потолок стал сыпаться. Стенка рухнула, с каждым взрывом подвал стал проседать и с каждым взрывом сыплется прямо в рану.... Все в шоке конечно были. 9-го утром грузинская сторона возобновила артобстрел.
Несколько раз и пехота пыталась зайти. А потом мы покинули расположение, потому, что к нам пошла помощь.
Правда колонну, которая к нам шла, начали расстреливать на улице, которая проходит ниже батальона. Грузины отвлеклись. Еще помню, забегают наши спецназовцы, (а я с ранеными сидел), и говорят, что поймали грузинского военнослужащего, мол, он уже поставил маячки рядом с нашей казармой и будет авиаудар. И все поняли, что подвалы «Град» выдержат, но авиаудара уже нет. Авиабомба пробивает здание насквозь и взрывается в подвале. И тогда комбат сказал: «Ну все, уходим через зеленку...» Зеленкой оказалось.... кукурузное поле. Пришлось вот с ранеными бежать.
- В каком часу было?
Дмитрий Зубок - Ближе к четырем часам.
Александр Коновалов - Стечение обстоятельств было, потому что до последнего мы не собирались уходить. То, что реально стали прицельно просто долбить по казарме и пошло задымление. Находиться в помещении было невозможно, мы поняли, что будет обвал здания после танкового обстрела либо просто мы задохнемся и выйти нам не дадут. И был момент, когда на помощь к нам шел батальон Прохладненского полка, то есть основной огонь был переключен на них, у нас какая-то появилась возможность с меньшими потерями. Сотрудники следственного комитета при прокуратуре говорят, что якобы один или двое у нас погибших, я не знаю сколько у нас погибло когда ... мы отходили. Получился такой момент отойти.
- А сколько человек из батальона выходило?
Дмитрий Зубок - Может человек пятьдесят максимум.
- И вас, я так понимаю, к счастью не заметили...
Дмитрий Зубок - Говорят из тех, кто выходил последними, кого-то задели. Спецназ грузинский заметил.
- А вы знали, что Прохладненский полк идет к вам?
Александр Коновалов- По рации мы сообщали, мы ждали их чуть ли не с самого утра. Все-все, идут к нам навстречу ... И мы не могли понять почему они не могут к нам подойти, а все было очень просто, с моста шла колонна на БМП, грузины начали обстреливать их с танков, солдаты спрыгивали, забегали в развалины. После чего огонь с танков велся именно по домам. Основное внимание грузинской стороны было сосредоточено на этом батальоне, поэтому появилось время, чтобы мы могли уйти.
- Сколько людей потеряли вот вы за эти дни
Александр Коновалов - Вот за эти, грубо говоря, там около полутора суток было потеряно 10, по последним, не знаю, оказалось на самом деле больше. При конкретном подсчете было потеряно 10 миротворцев убитыми. Было трое убитых разведчиков, просто с нами находились разведчики, спецы из Краснодара, вот у них было трое погибших. В сумме 13 человек. Полковник медицинской службы Антоненко, который был старшим нашей группы, вел две тетрадки со списками раненых, перемещение раненых, убитых. Это было, если не ошибаюсь, было 13 убитых: 10 миротворцев, 3 разведчика. И раненых около 38-42 где-то было. Это все кому была оказана нами помощь и кто по нашим бумагам проходил.
Кристина Литовка- Первичная обработка. Самое элементарное, что можно было - жгут наложить, обработать чем-то, что-то заложить, вытащить, посмотреть, что кости все целы, и все, потому что поток был очень большой. У кого палец, у кого там реально руки нет. Жгут, и все, и больше ничего не делаешь. Потом уже опять возвращаешься, когда поток уже заканчивается более менее, возвращаешься, смотришь все эти раны, где-то ослабляешь жгут, где-то дальше смотришь. И вот так, в таком темпе. Потому что потом у нас в медпункте сгорела аптека, вся сгорела, то есть медикаментов практически вообще не было, потому что самое элементарное просто сумки вот эти были, в которых все заложено было. И потом, когда мы были в казарме, бойцы все-таки они перебегали, и доставали инструменты из шкафа, все потихоньку тащили туда, также девчонки, которые были в столовой, тоже старались достать какое-то пропитание солдатам, хотя бы самое элементарное.
- У кого.... руки не было?
Александр Коновалов- Кисти не было. ... Приходит боец руку перебинтовать, я открываю, там вообще уже ничего, то есть кисти нет. Пришлось жгут наложить, обработать чем-то, и он ушел. Я говорю, «ты куда»? Он говорит, я дальше пошел! И ушел. Все. И как бы особой-то боли в глазах не было. Шок был. Я говорю, «ты куда?», он говорит, «все, я ушел».
http://kgrr.livejournal.com/26758.html
http://avtonomka.org/voyna/pk.htm