30-летие Бранденбургской речи Р.Рейгана: «Господин Горбачев! Снесите эту стену!»
Click to viewhttps://www.youtube.com/watch?v=5MDFX-dNtsM
В июне 1987 г. Президент США Р. Рейган участвовал в работе саммита лидеров европейских стран, посвященного экономическим вопросам. Перед возвращением в США он приехал в Западный Берлин, чтобы принять участие в празднествах по случаю 750-летия основания города. 12 июня 1987 г. Р. Рейган выступил у Бранденбургских ворот с речью. Автором ее текста стал президентский спичрайтер П. Робинсон.
Ознакомившись с проектом речи, Государственный департамент и Министерство обороны США рекомендовали Р. Рейгану не произносить ее или хотя бы тщательно отредактировать текст, сочтя язык речи излишне резким, а содержание - слишком провокационным. Даже за несколько минут до начала выступления помощники президента уговаривали его отказаться от произнесения такой речи.
После того, как в ноябре 1989 г. Берлинская стена, делившая надвое не только город Берлин, но и фактически всю Европу, пала, эту речь Р. Рейгана стали рассматривать как одну из причин решения советского руководства настоятельно требовать от руководства ГДР снести стену.
Рональд Рейган. Речь у Бранденбургских ворот
Западный Берлин, Германия
12 июня 1987 г.
Канцлер Коль, мэр Дипген, леди и джентльмены!
Двадцать четыре года назад президент Джон Кеннеди посетил Берлин и выступил перед жителями этого города и перед всем миром у здания муниципалитета. С тех пор еще два наших президента побывали по очереди здесь, в Берлине. И сегодня я сам уже во второй раз посещаю ваш город.
Мы, американские президенты, приезжаем в Берлин потому, что считаем своим долгом говорить здесь о свободе. Но я должен признаться, что кроме этого нас призывает сюда еще кое-что другое - ощущение истории в этом городе, который более чем на пятьсот лет старше нашей страны, красоты Грюнвальда и Тиргартена, а более всего - ваша отвага и решимость. Кажется, композитор Пауль Линке кое-что понимал об американских президентах. Видите ли, как и другие президенты до меня, я приехал к вам, поскольку, куда бы я ни поехал, что бы я ни делал, - Ich hab noch einen Koffer in Berlin (У меня есть чем заняться в Берлине).
Наша сегодняшняя встреча транслируется на всю Западную Европу и Северную Америку. Я отдаю себе отчет в том, что ее сейчас видят и слышат и на Востоке. Я особо обращаю свои слова к тем, кто слушает нас в Восточной Европе. Хотя я не могу быть с вами, я адресую мои слова вам точно так же, как и тем, кто стоит передо мной. Я присоединяюсь к вам, как я присоединяюсь к вашим соотечественникам на Западе, в твердой и непоколебимой вере в то, что Es gibt nur ein Berlin (Есть только один Берлин).
За мной стоит стена, которая окружает свободные сектора этого города, часть огромной системы барьеров, разделяющих весь европейский континент. От Балтийского моря к югу эти барьеры разрезают Германию глубокими ранами колючей проволоки, бетона, собачьих выгулов и пропускных пунктов. Далее к югу, возможно, нет видимых глазу, очевидных, стен. Но там остаются тем не менее вооруженные охранники и контрольные пункты - такие же препятствия на пути свободных поездок, такой же инструмент подчинения обычных мужчин и женщин воле тоталитарного государства. Но именно здесь, в Берлине, стена видна наиболее четко; здесь она разрезает ваш город, и фотографии агентств новостей и телеэкраны запечатлели в сознании мира это грубое разделение континента. Стоя перед Бранденбургскими воротами, каждый человек ощущает себя немцем, разделенным со своими соотечественниками. Каждый человек ощущает себя берлинцем, будучи вынужденным смотреть на этот шрам.
Президент Вайцзеккер сказал: «Германский вопрос остается открытым до тех пор, пока закрыты Бранденбургские ворота». Сегодня я говорю: «До тех пор пока закрыты ворота, пока этому шраму - стене - позволяют сохраняться, остается открытым не только германский вопрос, но и вопрос свободы всего человечества». Но я приехал сюда не для того, чтобы сокрушаться, поскольку я вижу в Берлине луч надежды, даже в тени этой стены - знак триумфа.
В весеннюю пору 1945 года жители Берлина вышли из своих бомбоубежищ и обнаружили всеобщее разорение. За тысячи миль отсюда народ Соединенных Штатов протянул им руку помощи. И в 1947 году, как вы знаете, государственный секретарь Джордж Маршалл объявил о создании того, что стало известно как «план Маршалла». В этом месяце исполняется ровно сорок лет с того дня, когда он сказал: «Наша политика направлена не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса».
Только что в Рейхстаге я посмотрел выставку, посвященную сороковой годовщине плана Маршалла. Меня поразила надпись на обгоревшем, разбитом сооружении, которое сейчас восстанавливается. Я знаю, что многие берлинцы моего поколения могут вспомнить такие надписи, разбросанные по всем западным секторам города. Надпись просто гласила: «План Маршалла помогает здесь укрепить свободный мир». Сильный, свободный мир на Западе - эта надежда осуществилась. Япония поднялась из руин и стала экономическим гигантом. Италия, Франция, Бельгия - практически все государства Западной Европы политически и экономически родились заново; было создано Европейское сообщество.
В Западной Германии и здесь, в [Западном] Берлине, произошло экономическое чудо, Wirtschaftswunder. Аденауэр, Эрхард, Ройтер и другие лидеры поняли практическое значение свободы - подобно тому, как истина может процветать лишь тогда, когда журналисту предоставляется свобода слова, процветание может наступить лишь тогда, когда фермеру и бизнесмену предоставлена экономическая свобода. Германские лидеры снизили таможенные тарифы, расширили свободную торговлю, сократили налоги. Только с 1950 по 1960 год уровень жизни в Западной Германии и [Западном] Берлине вырос вдвое.
Там, где четыре десятилетия назад были руины, сегодня Западный Берлин стал крупнейшим промышленным центром Германии: деловые кварталы, красивые дома и квартиры, великолепные улицы, раскинулись лужайки парков. Там, где, казалось, была разрушена городская культура, сегодня работают два крупных университета, оркестры и оперный театр, бесчисленное количество театров и музеев. Там, где царила нужда, сегодня изобилие еды, одежды, автомобилей, замечательные товары на Ku'damm. Из разорения, из полнейшей разрухи вы, берлинцы, восстановили в условиях свободы город, который вновь считается одним из крупнейших на Земле. У Советов, возможно, были иные планы. Но, друзья мои, есть такие вещи, на которые Советы не рассчитывали: Berliner Herz, Berliner Humor, ja, und Berliner Schnause (берлинское сердце, берлинский юмор, берлинский говор).
В 1950 году Хрущев предсказывал: «Мы вас похороним». Но сегодня на Западе мы видим свободный мир, достигший такого уровня процветания и благосостояния, какой не имеет прецедентов в истории человечества. В коммунистическом мире мы видим провалы, техническую отсталость, ухудшающееся состояние здоровья населения, нужду даже в самом главном - недостаток продовольствия. Даже сегодня Советский Союз все еще не может прокормить самого себя. В результате спустя эти четыре десятилетия весь мир сделал один важный и неизбежный вывод: свобода ведет к процветанию. Свобода заменяет древнюю ненависть между государствами взаимоуважением и миром. Свобода побеждает.
И сейчас сами Советы, возможно, приходят с известными ограничениями к пониманию важности свободы. Мы слышим из Москвы много слов о новой политике реформ и открытости. Были освобождены некоторые политические заключенные. Отдельные зарубежные информационные радиопередачи более не подвергаются глушению. Некоторым предприятиям разрешено работать в условиях большей свободы от государственного контроля.
Что это - начало глубоких изменений в Советском государстве? Или же это показные жесты, предназначенные для того, чтобы вызвать фальшивые ожидания на Западе? Или же это делается для того, чтобы укрепить советскую систему, ничего в ней не меняя? Мы приветствуем перемены и открытость, поскольку мы верим, что свобода и безопасность идут рука об руку, что прогресс человеческой свободы может лишь укрепить дело мира во всем мире. Советы могут сделать еще один безошибочный шаг, который будет расценен как серьезно способствующий делу свободы и мира.
Генеральный секретарь Горбачев, если Вы стремитесь к миру, если Вы хотите процветания для Советского Союза и Восточной Европы, если Вы стремитесь к либерализации, придите сюда, к этим воротам! Господин Горбачев, откройте эти ворота! Господин Горбачев, снесите эту стену!
Я осознаю страх перед войной и боль от раскола, поразившую этот континент, и я обещаю вам, что моя страна будет пытаться помочь в устранении этого бремени. Мы убеждены в том, что мы, на Западе, должны сопротивляться советской экспансии. Поэтому мы должны поддерживать свою оборону на высоком уровне, обеспечивающем нашу безопасность. И вместе с тем мы хотим мира, и поэтому мы должны стремиться взаимно сократить наши вооружения.
Десять лет тому назад Советы бросили вызов содружеству стран Запада, грозя серьезной новой опасностью - сотнями новых и более смертоносных ядерных ракет SS-20, способных нанести удар по всем европейским столицам. Западный альянс ответил готовностью развернуть ответные ударные силы, если Советы не согласятся вступить в переговоры о поиске более разумного решения, а именно о ликвидации такого оружия обеими сторонами. В течение многих месяцев Советы отказывались вести серьезные переговоры. Поскольку альянс, в свою очередь, готовился приступить к развертыванию ответных военных сил, наступили тяжелые дни - дни протестов, подобные тем, какие произошли во время моего визита в этот город в 1982 году, - и Советы в результате покинули стол переговоров.
Но все это время союзники держались твердо. И я приглашаю тех, кто сегодня протестует, отметить следующий факт: поскольку мы сохраняли твердость, Советы вернулись за стол переговоров. И поскольку мы оставались сильными, сегодня у нас появилась возможность не только сократить темпы роста вооружений, но и впервые устранить целый класс ядерных вооружений с лица Земли.
Сейчас, когда я произношу эти слова, министры стран НАТО встречаются в Исландии для изучения прогресса, достигнутого в реализации наших предложений о ликвидации этих вооружений. На переговорах в Женеве мы также предложили серьезно сократить стратегические наступательные вооружения. И западные союзники также выдвинули перспективные предложения о снижении опасности возникновения обычной войны и об объявлении полного запрещения химического оружия.
В то время как мы добиваемся сокращения вооружений, я обещаю вам, что мы сохраним наш потенциал сдерживания советской агрессии в масштабе, достаточном для ее отражения, на каком бы уровне она ни началась. И в сотрудничестве со многими нашими союзниками Соединенные Штаты реализуют Стратегическую оборонную инициативу - исследования, имеющие своей целью положить в основу сдерживания не угрозу ответных наступательных действий, а оборону, которая действительно защищает, иными словами, систему, которая будет нацелена не на мирное население, а на его защиту. Этими средствами мы хотим укрепить безопасность Европы и всего мира. Но мы должны помнить важный факт: Восток и Запад не доверяют друг другу не потому, что мы вооружены, а мы вооружены, потому что не доверяем друг другу. И суть наших разногласий - не об оружии, а о свободе. Когда президент Кеннеди выступал здесь у ратуши двадцать четыре года тому назад, свобода была окружена со всех сторон, Берлин находился в осаде. И сегодня, вопреки давлению, оказываемому на город, свободе Берлина ничто не угрожает. И свобода сама изменяет мир.
На Филиппинах, в Южной и Центральной Америке демократия возродилась. По всему Тихоокеанскому региону свободные рынки добиваются чудес экономического роста. В промышленно развитых странах происходит техническая революция - революция, отличающаяся быстрым, поразительным развитием компьютеров и средств телекоммуникации.
В Европе лишь одно государство и те страны, которых оно контролирует, отказываются присоединиться к сообществу свободы. Однако в этот век ускоренного экономического роста, информации и инноваций перед Советским Союзом стоит выбор - в нем должны произойти основательные перемены или же он отстанет навсегда.
Сегодня, таким образом, настал момент надежды. Мы, на Западе, готовы к сотрудничеству с Востоком во имя содействия истинной открытости, для того чтобы уничтожить барьеры, разделяющие народы, создать безопасный, более свободный мир. И конечно, нет лучшего места для начала пути, чем Берлин, место встречи Востока и Запада. Свободные жители Берлина сегодня, как и в прошлом Соединенные Штаты, выступают за строгое соблюдение и безусловное выполнение всех положений четырехстороннего Соглашения от 1971 года. Давайте используем представившуюся возможность - празднование 750-летнего юбилея этого города, - чтобы начать отсчет новой эры, чтобы добиться для Берлина еще более насыщенной, еще более богатой жизни в будущем. Давайте вместе будем поддерживать и развивать связи между Федеративной Республикой и западными секторами Берлина, обусловленные соглашением 1971 года.
И я приглашаю господина Горбачева: давайте вместе работать над тем, чтобы сблизить восточную и западную части города, чтобы все жители всего Берлина могли пользоваться благами, предлагаемыми жизнью в одном из великих городов мира.
Для того. чтобы еще шире открыть Берлин всей Европе, Восточной и Западной, давайте расширим жизненно важный доступ по воздуху в этот город, находя пути к тому, чтобы сделать обеспечивающую Берлин коммерческую воздушную службу еще более удобной, более комфортабельной и более экономной. Мы надеемся, что настанет день, когда Западный Берлин станет одним из главных воздушных узлов всей Центральной Европы.
Вместе с нашими французскими и английскими партнерами Соединенные Штаты готовы оказать содействие в проведении международных встреч в Берлине. Берлину будет лишь к лицу служить в качестве места проведения конференций Организации Объединенных Наций или всемирных конференций, посвященных правам человека, контролю над вооружениями или другим вопросам, требующим международного сотрудничества.
Не существует лучшего пути для надежды на будущее, чем просвещение молодых умов, и мы сочтем за честь выступить спонсорами летнего молодежного обмена, культурных мероприятий и других программ для молодых берлинцев с Востока. Я уверен, что наши французские и английские друзья сделают то же самое. И я надеюсь, что в Восточном Берлине можно будет найти представителей власти, готовых выступить в качестве спонсоров визитов молодых людей из западных секторов.
И последнее предложение, близкое мне по духу: спорт является источником радости и благородства, и вы, возможно, обратили внимание на то, что Республика Корея - Южная Корея - предложила разрешить проведение некоторых соревнований в рамках Олимпийских игр 1988 года на севере страны. Международные спортивные соревнования могут проходить в обеих частях этого города. И существует ли лучший путь для демонстрации всему миру открытости этого города, чем предложение провести когда-нибудь в будущем здесь, в Берлине, Восточном и Западном, Олимпийские игры?
За эти четыре десятилетия, как я уже говорил, вы, берлинцы, выстроили замечательный город. Вы это сделали, несмотря на угрозы - советские попытки навязать вам восточную марку, несмотря на само присутствие этой стены. Никто не смог бы долго прожить в Берлине, не расставшись с иллюзиями. Вместо них возникло нечто прошедшее через трудности жизни в Берлине, но согласившееся с этим и продолжающее строить этот замечательный и гордый город, противостоящий тоталитарному присутствию, отказывающемуся дать свободу человеческой энергии и надеждам. Нечто говорящее мощным голосом утверждения, говорящее «да» этому городу, «да» - будущему, «да» - свободе. Одним словом, я хочу сказать, что то нечто, что держит вас в Берлине, - это любовь, любовь глубокая и постоянная.
Возможно, мы подошли к сути вопроса, к наиболее убедительному из всех различию между Востоком и Западом. Продуктом тоталитарного мира является отсталость, поскольку такой мир совершает насилие над духом, препятствуя человеческому стремлению созидать, радоваться, верить. Тоталитарный мир не признает даже символы любви и веры. Многие годы тому назад, до того как восточные немцы стали восстанавливать свои церкви, они создали светскую структуру: телевизионную вышку на Александерплац. Практически с той поры власти трудились над тем, чтобы исправить то, что они считают единственным крупным недостатком вышки, покрывая венчающую ее стеклянную сферу различными красками и химическими веществами. Но и сегодня, когда лучи солнца попадают на эту сферу - а эта сфера возвышается над всем Берлином, - лучи света образуют крест. В Берлине нельзя подавить символы любви, символы веры, как нельзя подавить и сам город.
Выглянув некоторое время назад из окна Рейхстага, этого воплощения германского единства, я заметил слова, грубо написанные на стене, вероятно, каким-то молодым берлинцем: «Эта стена падет. Вера станет реальностью». Да, эта стена падет во всей Европе. Она не сможет устоять перед верой. Стена не может устоять перед свободой.
И, прежде чем я завершу свое выступление, я хочу сказать еще одно слово. Я читал и мне задавали вопросы, когда я приехал сюда, относительно демонстраций, протестующих против моего приезда. И я хотел бы сказать, в том числе этим демонстрантам, лишь одно. Мне интересно, задумывались ли они когда-либо над тем, что, если бы они получили такое правительство, которого они, по всей видимости, добиваются, никто бы не смог делать то, что они теперь делают.
Спасибо и да благословит вас Бог.
http://lektsia.com/1x4c3a.html
President Ronald Reagan
Speech at the Brandenburg Gate
West Berlin, Germany
14:20, June 12, 1987
Chancellor Kohl, Governing Mayor Diepgen, ladies and gentlemen:
Twenty-four years ago, President John F. Kennedy visited Berlin, speaking to the people of this city and the world at the City Hall. Well, since then two other presidents have come, each in his turn, to Berlin. And today I, myself, make my second visit to your city.
We come to Berlin, we American presidents, because it's our duty to speak, in this place, of freedom. But I must confess, we're drawn here by other things as well: by the feeling of history in this city, more than 500 years older than our own nation; by the beauty of the Grunewald and the Tiergarten; most of all, by your courage and determination. Perhaps the composer Paul Lincke understood something about American presidents. You see, like so many presidents before me, I come here today because wherever I go, whatever I do: Ich hab noch einen Koffer in Berlin. [I still have a suitcase in Berlin.]
Our gathering today is being broadcast throughout Western Europe and North America. I understand that it is being seen and heard as well in the East. To those listening throughout Eastern Europe, a special word: Although I cannot be with you, I address my remarks to you just as surely as to those standing here before me. For I join you, as I join your fellow countrymen in the West, in this firm, this unalterable belief: Es gibt nur ein Berlin. [There is only one Berlin.]
Behind me stands a wall that encircles the free sectors of this city, part of a vast system of barriers that divides the entire continent of Europe. From the Baltic, south, those barriers cut across Germany in a gash of barbed wire, concrete, dog runs, and guard towers. Farther south, there may be no visible, no obvious wall. But there remain armed guards and checkpoints all the same--still a restriction on the right to travel, still an instrument to impose upon ordinary men and women the will of a totalitarian state. Yet it is here in Berlin where the wall emerges most clearly; here, cutting across your city, where the news photo and the television screen have imprinted this brutal division of a continent upon the mind of the world. Standing before the Brandenburg Gate, every man is a German, separated from his fellow men. Every man is a Berliner, forced to look upon a scar.
President von Weizsacker has said, "The German question is open as long as the Brandenburg Gate is closed." Today I say: As long as the gate is closed, as long as this scar of a wall is permitted to stand, it is not the German question alone that remains open, but the question of freedom for all mankind. Yet I do not come here to lament. For I find in Berlin a message of hope, even in the shadow of this wall, a message of triumph.
In this season of spring in 1945, the people of Berlin emerged from their air-raid shelters to find devastation. Thousands of miles away, the people of the United States reached out to help. And in 1947 Secretary of State--as you've been told--George Marshall announced the creation of what would become known as the Marshall Plan. Speaking precisely 40 years ago this month, he said: "Our policy is directed not against any country or doctrine, but against hunger, poverty, desperation, and chaos."
In the Reichstag a few moments ago, I saw a display commemorating this 40th anniversary of the Marshall Plan. I was struck by the sign on a burnt-out, gutted structure that was being rebuilt. I understand that Berliners of my own generation can remember seeing signs like it dotted throughout the western sectors of the city. The sign read simply: "The Marshall Plan is helping here to strengthen the free world." A strong, free world in the West, that dream became real. Japan rose from ruin to become an economic giant. Italy, France, Belgium--virtually every nation in Western Europe saw political and economic rebirth; the European Community was founded.
In West Germany and here in Berlin, there took place an economic miracle, the Wirtschaftswunder. Adenauer, Erhard, Reuter, and other leaders understood the practical importance of liberty--that just as truth can flourish only when the journalist is given freedom of speech, so prosperity can come about only when the farmer and businessman enjoy economic freedom. The German leaders reduced tariffs, expanded free trade, lowered taxes. From 1950 to 1960 alone, the standard of living in West Germany and Berlin doubled.
Where four decades ago there was rubble, today in West Berlin there is the greatest industrial output of any city in Germany--busy office blocks, fine homes and apartments, proud avenues, and the spreading lawns of parkland. Where a city's culture seemed to have been destroyed, today there are two great universities, orchestras and an opera, countless theaters, and museums. Where there was want, today there's abundance--food, clothing, automobiles--the wonderful goods of the Ku'damm. From devastation, from utter ruin, you Berliners have, in freedom, rebuilt a city that once again ranks as one of the greatest on earth. The Soviets may have had other plans. But my friends, there were a few things the Soviets didn't count on--Berliner Herz, Berliner Humor, ja, und Berliner Schnauze. [Berliner heart, Berliner humor, yes, and a Berliner Schnauze.]
In the 1950s, Khrushchev predicted: "We will bury you." But in the West today, we see a free world that has achieved a level of prosperity and well-being unprecedented in all human history. In the Communist world, we see failure, technological backwardness, declining standards of health, even want of the most basic kind--too little food. Even today, the Soviet Union still cannot feed itself. After these four decades, then, there stands before the entire world one great and inescapable conclusion: Freedom leads to prosperity. Freedom replaces the ancient hatreds among the nations with comity and peace. Freedom is the victor.
And now the Soviets themselves may, in a limited way, be coming to understand the importance of freedom. We hear much from Moscow about a new policy of reform and openness. Some political prisoners have been released. Certain foreign news broadcasts are no longer being jammed. Some economic enterprises have been permitted to operate with greater freedom from state control.
Are these the beginnings of profound changes in the Soviet state? Or are they token gestures, intended to raise false hopes in the West, or to strengthen the Soviet system without changing it? We welcome change and openness; for we believe that freedom and security go together, that the advance of human liberty can only strengthen the cause of world peace. There is one sign the Soviets can make that would be unmistakable, that would advance dramatically the cause of freedom and peace.
General Secretary Gorbachev, if you seek peace, if you seek prosperity for the Soviet Union and Eastern Europe, if you seek liberalization: Come here to this gate! Mr. Gorbachev, open this gate! Mr. Gorbachev, tear down this wall!
I understand the fear of war and the pain of division that afflict this continent-- and I pledge to you my country's efforts to help overcome these burdens. To be sure, we in the West must resist Soviet expansion. So we must maintain defenses of unassailable strength. Yet we seek peace; so we must strive to reduce arms on both sides.
Beginning 10 years ago, the Soviets challenged the Western alliance with a grave new threat, hundreds of new and more deadly SS-20 nuclear missiles, capable of striking every capital in Europe. The Western alliance responded by committing itself to a counter-deployment unless the Soviets agreed to negotiate a better solution; namely, the elimination of such weapons on both sides. For many months, the Soviets refused to bargain in earnestness. As the alliance, in turn, prepared to go forward with its counter-deployment, there were difficult days--days of protests like those during my 1982 visit to this city--and the Soviets later walked away from the table.
But through it all, the alliance held firm. And I invite those who protested then-- I invite those who protest today--to mark this fact: Because we remained strong, the Soviets came back to the table. And because we remained strong, today we have within reach the possibility, not merely of limiting the growth of arms, but of eliminating, for the first time, an entire class of nuclear weapons from the face of the earth.
As I speak, NATO ministers are meeting in Iceland to review the progress of our proposals for eliminating these weapons. At the talks in Geneva, we have also proposed deep cuts in strategic offensive weapons. And the Western allies have likewise made far-reaching proposals to reduce the danger of conventional war and to place a total ban on chemical weapons.
While we pursue these arms reductions, I pledge to you that we will maintain the capacity to deter Soviet aggression at any level at which it might occur. And in cooperation with many of our allies, the United States is pursuing the Strategic Defense Initiative--research to base deterrence not on the threat of offensive retaliation, but on defenses that truly defend; on systems, in short, that will not target populations, but shield them. By these means we seek to increase the safety of Europe and all the world. But we must remember a crucial fact: East and West do not mistrust each other because we are armed; we are armed because we mistrust each other. And our differences are not about weapons but about liberty. When President Kennedy spoke at the City Hall those 24 years ago, freedom was encircled, Berlin was under siege. And today, despite all the pressures upon this city, Berlin stands secure in its liberty. And freedom itself is transforming the globe.
In the Philippines, in South and Central America, democracy has been given a rebirth. Throughout the Pacific, free markets are working miracle after miracle of economic growth. In the industrialized nations, a technological revolution is taking place--a revolution marked by rapid, dramatic advances in computers and telecommunications.
In Europe, only one nation and those it controls refuse to join the community of freedom. Yet in this age of redoubled economic growth, of information and innovation, the Soviet Union faces a choice: It must make fundamental changes, or it will become obsolete.
Today thus represents a moment of hope. We in the West stand ready to cooperate with the East to promote true openness, to break down barriers that separate people, to create a safe, freer world. And surely there is no better place than Berlin, the meeting place of East and West, to make a start. Free people of Berlin: Today, as in the past, the United States stands for the strict observance and full implementation of all parts of the Four Power Agreement of 1971. Let us use this occasion, the 750th anniversary of this city, to usher in a new era, to seek a still fuller, richer life for the Berlin of the future. Together, let us maintain and develop the ties between the Federal Republic and the Western sectors of Berlin, which is permitted by the 1971 agreement.
And I invite Mr. Gorbachev: Let us work to bring the Eastern and Western parts of the city closer together, so that all the inhabitants of all Berlin can enjoy the benefits that come with life in one of the great cities of the world.
To open Berlin still further to all Europe, East and West, let us expand the vital air access to this city, finding ways of making commercial air service to Berlin more convenient, more comfortable, and more economical. We look to the day when West Berlin can become one of the chief aviation hubs in all central Europe.
With our French and British partners, the United States is prepared to help bring international meetings to Berlin. It would be only fitting for Berlin to serve as the site of United Nations meetings, or world conferences on human rights and arms control or other issues that call for international cooperation.
There is no better way to establish hope for the future than to enlighten young minds, and we would be honored to sponsor summer youth exchanges, cultural events, and other programs for young Berliners from the East. Our French and British friends, I'm certain, will do the same. And it's my hope that an authority can be found in East Berlin to sponsor visits from young people of the Western sectors.
One final proposal, one close to my heart: Sport represents a source of enjoyment and ennoblement, and you may have noted that the Republic of Korea--South Korea--has offered to permit certain events of the 1988 Olympics to take place in the North. International sports competitions of all kinds could take place in both parts of this city. And what better way to demonstrate to the world the openness of this city than to offer in some future year to hold the Olympic games here in Berlin, East and West?
In these four decades, as I have said, you Berliners have built a great city. You've done so in spite of threats--the Soviet attempts to impose the East-mark, the blockade. Today the city thrives in spite of the challenges implicit in the very presence of this wall. What keeps you here? Certainly, there's a great deal to be said for your fortitude, for your defiant courage. But I believe there's something deeper, something that involves Berlin's whole look and feel and way of life--not mere sentiment. No one could live long in Berlin without being completely disabused of illusions. Something instead, that has seen the difficulties of life in Berlin but chose to accept them, that continues to build this good and proud city in contrast to a surrounding totalitarian presence that refuses to release human energies or aspirations. Something that speaks with a powerful voice of affirmation, that says yes to this city, yes to the future, yes to freedom. In a word, I would submit that what keeps you in Berlin is love--love both profound and abiding.
Perhaps this gets to the root of the matter, to the most fundamental distinction of all between East and West. The totalitarian world produces backwardness because it does such violence to the spirit, thwarting the human impulse to create, to enjoy, to worship. The totalitarian world finds even symbols of love and of worship an affront. Years ago, before the East Germans began rebuilding their churches, they erected a secular structure: the television tower at Alexander Platz. Virtually ever since, the authorities have been working to correct what they view as the tower's one major flaw, treating the glass sphere at the top with paints and chemicals of every kind. Yet even today when the sun strikes that sphere--that sphere that towers over all Berlin--the light makes the sign of the cross. There in Berlin, like the city itself, symbols of love, symbols of worship, cannot be suppressed.
As I looked out a moment ago from the Reichstag, that embodiment of German unity, I noticed words crudely spray-painted upon the wall, perhaps by a young Berliner: "This wall will fall. Beliefs become reality." Yes, across Europe, this wall will fall. For it cannot withstand faith; it cannot withstand truth. The wall cannot withstand freedom.
And I would like, before I close, to say one word. I have read, and I have been questioned since I've been here about certain demonstrations against my coming. And I would like to say just one thing, and to those who demonstrate so. I wonder if they have ever asked themselves that if they should have the kind of government they apparently seek, no one would ever be able to do what they're doing again.
Thank you and God bless you all.
http://www.au.af.mil/au/awc/awcgate/speeches/reagan_berlin.htm