(no subject)
Про нас и наших героев. Многие из них ,может потому что слышал про некоторых уже покойных, мне напомнили героев из древних времен. И хочется сказать, что цари будут приходить и уходить, а они буду жить и о них и о таких только будут петь песни и писать стихи настоящие. И пусть читают это те, другие, которым по глупости думается ,что они умные,которые не стояли и не защищали свой народ и этих прекрасных, красивых и духом и телом молодых людей. Спасибо Авто за честность и мужество Авто Гарцкиа МЫ ЗА ГУМИСТОЙ ( …в марте 93-го. )дальше...">Про нас и наших героев. Многие из них ,может потому что слышал про некоторых уже покойных, мне напомнили героев из древних времен. И хочется сказать, что цари будут приходить и уходить, а они буду жить и о них и о таких только будут петь песни и писать стихи настоящие. И пусть читают это те, другие, которые думается ,что они умные,которые не стояли и не защищали свой народ и этих прекрасных, красивых и духом и телом молодых людей. Спасибо Авто за честность и мужество
Авто Гарцкиа
МЫ ЗА ГУМИСТОЙ ( …в марте 93-го. )
Одни и те же обстоятельства, одних ( меньшинство) толкают к героизму, других - к трусости и даже предательству. Их место в истории определяется не только общественным вкусом и банальными реалиями, но в значительной мере и состоянием общества .
Нет того, кто не боится смерти, но мне довелось увидеть их, тех, кто на самом деле презрел страх. Много званных, но мало избранных - так написано в Книге. Когда человеку 20 лет, смерть не воспринимается как конец всего. Острота чувств опережает сознание. Перед лицом смерти они дрались как воины, и смертью попрали смерть. Они и есть настоящие патриоты, кто в минуту опасности, в тот же час, сделал осознанный выбор и предложил себя в жертву родине. Это был героизма не по команде, он шел от сердца . Лучшие традиции воинов-горцев оказались живы. Кости этих бесстрашных и молодых солдат стали фундаментом новой стран.
ПРЕДЫСТОРИЯ.
О том, что готовится войсковая операция по всему гумистинскому фронту я узнал в штабе, приблизительно за неделю. Это было инкогнито, но говорить в то время о секретности, или тайных замыслах не приходилось, так как фронт и тыл были рядом. Тогда мы учились всему по ходу дела. Наш отряд, численностью 42 человека, уже побывал в трех наступательных операциях и последние две недели находился в Верхней Эшере .
После двух предшествующих неудач, в начале ноября в Шроме и 5 января на Гумисте , в Главном штабе решили создать штурмовые батальоны для прорыва переднего края обороны противника по всему фронту, в лоб… Лично мне сам план показался логичным и вполне реальным. Внезапный, ночной и, что немаловажно, отсекалась артиллерия противника, по крайней мере, вначале боя, так как пришлось бы войти в непосредственное соприкосновение с противником.
Штурмовиками становились не специально подготовленные подразделения, а небольшие отряды, собранные по всему фронту . Человеческий ресурс был небольшой, но и выбора тоже не было. Само слово «штурмовики» придавало нам особую значимость, окруженную ореолом храбрости и долей авантюризма. Это уже была другая ответственность, сопряженная с большим риском. Получалось, что ты становился немного выше других…
Формировались отряды на добровольной основе. В большинстве своём, это были молодые люди от 18 до 25 лет, которые сознательно шли на дело, и только надежда и его величество «случай» согревали их сердца. Не зря говорят, что надежда умирает последней. Среди них были и такие, кто записывался в «штурмовики» за компанию - брат шел с братом, друг с другом, а сосед с соседом. Не всегда это было хорошо, так как в бою главное - это умение и бесстрашие, которые держатся на вере и силе духа. Не смотря на серьезность операции, нашлись и такие, кто шел в бой без оружия в надежде, что достанут в бою. В основном это были те, которым ещё не исполнилось 18 . Их не брали в отряды, но они все равно шли.
ПЕРЕД БОЕМ.
Наш отряд сняли с позиций, и мы поехали на побывку домой в Гудауту , набраться сил. В душе каждый из нас понимал, что готовится, что -то очень серьезное. Зачислили нас в батальон Владимира Начач, заместителем которого был Фридон Авидзба. О том, что формируются штурмовые батальоны мы старались никому не говорить, потому что об этом могли узнать наши родители, которые за весь период войны так и не сомкнули спокойно своих глаз. Но наши матери обладали сумасшедшей интуицией. Они всё чувствовали. И многие из них, ночью, тайком, когда мы спали, вшивали шелковые нитки нам в нательное белье и одежду. О чем они тогда думали, наши самые сильные духом мамы, одному Богу было известно…
По приезду в родительский домой, где меня ждали, и где к маленькой двухгодичной дочери прибавилась ещё одна, только что родившаяся, я никак не мог расслабиться и отдохнуть. Голова была забита предстоящей операцией, и ни на что другое я не мог переключиться. Не зря же сказано - время войне !
Почему то больше всего я думал о том, что в первые часы ночного штурма нам придется столкнуться с танками и БМП противника, так как грузины без них в бой не ходили. И я решил для собственной уверенности изучить, как можно лучше гранатомет .
Вспомнился один случай, когда наш отряд дошел до Псоу, а потом сразу же рванул в сторону гор вдоль берега реки, догоняя противника. Тогда по дороге мы отбили у грузин БМП. Чак (Вадим Чкотуа) стрельнул в него из гранатомета, но не повредил, а экипаж, оглушенный взрывом, выскочил из машины и убежал через реку в сторону российской границы. Мы не стали тогда в них стрелять. Зато у нас была своя техника. Это был первый трофей. Написали на нем «Эвкалипт» и гоняли на нем по всему берегу в верховьях Псоу, в районе села Сальме.
При всех отличных ходовых достоинствах у этой машины был один недостаток. Сидеть внутри него и ехать было невыносимо тяжело из-за шума, а если по тебе стреляют даже из пулемета, не говоря про гранатомет, то желание было одно - выпрыгнуть и искать тихое место. Гул внутри стоял несусветный. Все равно, что консервная банка. Много мы сделали экспериментов со стрельбой по нему и поняли, что нашему отряду он ни к чему, и потому отдали его в бронетанковые войска. В наших условиях БМП был хорош только в закрытых позициях. Немногим лучше было сидеть и внутри танка, но и здесь тебя очень сильно оглоушит, если даже снаряд не прожжет броню…
…Вадим привез мне домой РПГ-7 с двумя снарядами. В общих чертах я конечно знал, как им пользоваться, но решил довести свои действия до автоматизма. Штаб находился недалеко, и я нашел там инструкцию по РПГ-7. Оказалось, что гранатомет состоит из 48 частей, а не из трех, как нам казалось на первый взгляд - ствол со спусковым механизмом, снаряд-ракеты и порохового заряда.
Все оставшиеся пять дней до наступления, я с утра до ночи, особенно в темноте на ощупь, то и делал, что заряжал и разряжал гранатомет. Снимал с предохранителя, прицеливался, нажимал на курок и приучал себя держать рот открытым, чтобы не оглохнуть от выстрела, как это было написано в инструкции, и обязательно закладывал вату в уши. Делал я это во всех позициях - и стоя, и лежа, и с колена. В предпоследний день я поехал в карьер на Белой речке и выстрелил два раза боевыми по произвольным мишеням. Это было отличное оружие, способное поражать бронетехнику и низколетящие вертолеты, если не считать один существенный минус. Реактивная струя порохового заряда, выходящая сзади трубы, могла нанести серьезные повреждения человеку на расстоянии 25 метров, не считая контузии от самого выстрела…
Так пролетели пять дней. Конечно же, в душе я понимал, что все это может не пригодиться. А в контактном бою, где счет идет на доли секунды, будет не до точнейших прицеливаний и поправок на боковой ветер. Но от твоего владения оружием зависело будешь ты жить или нет, потому что атрибутом войны является оружие, для того чтобы стрелять и убивать, и ты должен это сделать намного раньше и точнее, чем твой противник…
За пару дней до начала операции командира штурмового батальона Владимира Начач перевели на должность военного прокурора Абхазии, а на его место назначили Фридона Авидзба.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
16 марта 1993 г. 23 часа. 30 мин. Командный пункт нашего батальона находился внутри небольшой сопки, рядом с автотрассой в районе Верхне-Эшерского ГАИ. Уже ближе к полуночи туда были вызваны все командиры подразделений для всякого рода уточнений, которые имели место перед любой предстоящей операции. Керосиновая лампа еле освещала край стола, на которой была развернута карта. Было видно, что Фридон Авидзба и Закан Нанба немного волновались, как и бывает в таких случаях, так как вся ответственность на их участке возлагалась на них .
О том, что накал страстей вокруг этой операции достиг апогеи мы убедились уже через несколько минут… Пока мы обсуждали детали предстоящего штурма к нам попросились зайти несколько вооруженных автоматами бойцов, человек 10-12. И один из них видимо, которому было поручено говорить от имени всех, сказал на нашем языке - «…пришли к вам в надежде, что поймете нас…не сможем мы идти штурмовать, не хотим вас обманывать и подводить, и не хотим, чтобы на нас надеялись в бою…вот наше оружие …но мы отсюда не уйдем, может быть наша помощь понадобиться в чем то другом…» Они положили свои автоматы на стол и опустив головы вышли.
Мы переглянулись, но ничего не сказали. Да и что можно было сказать ? Мы знали на что идём . Получалось, что кому то жить хочется больше, чем тебе… Но тогда об этом не хотелось думать. Тогда мы верили в победу и были на кураже, как перед стартом. Да и как без веры . Она и поддерживает нас.
Начало атаки было назначено на час пятнадцать ночи 17 марта. Двести бойцов на нашем участке фронта ждали команды. Им предстояло прорвать линию обороны в районе висячего моста, напротив бывших казарм восьмого полка, где дислоцировался грузинский штаб. Этот штурмовой батальон в составе первого эшелона выдвинулся на исходный рубеж. Второго эшелона пока ещё не было. Он пока на подходе. На него возлагалась стратегическая задача, но сейчас все внимание на первый, потому что ему всегда больше всего достается.
Ночь выдалась на редкость темная. В трех шагах ничего не видно. Наш отряд неспешно, на ощупь, спустился по холму к рубежу атаки, прямо к берегу реки. Гумиста в эту ночь шумела, и мы почувствовали её сырой запах и прохладу. До противника метров 300 не больше. Располагаемся в полуразрушенных домах, до начала меньше получаса. Рация молчит, в эфире режим тишины.
Еще наверху, в нашем штабе, Фридон Авидзба, сказал мне :
- Слушай, останься здесь, будешь управлять по рации, а я поведу батальон в атаку. Все равно не смогу здесь сидеть.
- Давай не будем уже ничего менять на переправе. Ты комбат и должен сам управлять батальоном, от этого зависит успех боя, - парирую я.
Мы недолго спорим, и он все же уступает, видимо осознавая, какой груз ответственности лежит на нем, и тут же снимает с себя ЗК (водонепроницаемый костюм) и передает мне.
- Возьми вот, тебе это сейчас больше пригодится, чем мне, вода очень холодная.
Я первое время отказываюсь, мотивируя тем, что ему по ходу дела быть может придется самому форсировать реку. Но он все же настоял на своем.
Если бы я знал тогда, что нам больше не суждено увидеться, что это наша последняя встреча. Фридон был очень честный и совестливый человек. Намыс змо иакун… Спустя три дня мне стало известно, что Фридон Авидзба пал смертью храбрых, когда встав в полный рост, средь бела дня, хотел повести в атаку второй эшелон, который почему то все время запаздывал и вышел на рубеж атаки слишком поздно, полностью сорвав план операции.
Но тогда всего этого нам ещё не суждено было знать… Тогда мы все как один сидели и молчали, потому что до наступления оставались считанные минуты, и каждый думал о своем. Впервые я произносил в душе слова молитвы «Отче наш, сущий на небесах. Да святится Имя твоё!…» И именно здесь я обратил внимание на то , что в каждом слове этой небольшой молитвы содержится нечто великое и большое, и для того чтобы понять ее не хватит возможно всей жизни. Перестав молиться, я попросил у Него только одного, чтобы ни взглядом, ни жестом, ни дрогнувшим нервом и ничем иным не показал кому либо, что боюсь за свою жизнь, ибо иду я на святое дело, и пусть Он вселит в меня столько веры и духа, сколько потребуется. Потому что сам по себе человек без веры ничего собой не представляет, ткнешь его иголкой - и он уже никто. И ещё я знал, что для всего этого нужна вера …Непоколебимая !
И вот в этой щемящей сердце тишине я увидел, как начинал свою игру Джон Агрба . Он уже был командиром взвода и ему дополнительно был придан небольшой отряд из 20-и армян. С Джоном мы были ровесники, и шел нам тогда 34 год. Помню, как в классе пятом после уроков, он ежедневно ходил в кино, а если фильм был хороший, и особенно про войну, то готов был смотреть его всю неделю. Кино было его главной страстью, и я точно помню, что он не пропускал ни один фильм, пока мы учились вместе. Джон обладал необыкновенной силой духа и чувством справедливости, а его действия всегда были пропитаны долей юмора.
Вспомнился случай, когда после неудачной шромской операции, нас везли на машинах через лес, и мы не на долго остановились. В этот момент кто то, у кого то украл автомат. А тот, у кого украли автомат был наш соплеменник из Турции. Я был в другой машине, и пока опомнился Джон решил провести собственное расследование. Он все таки нашел того, кто укрывал автомат плащпалаткой в кузове машины, сидя на нём.
-Это чей автомат ? - спросил Джон.
-Это моё оружие, - ответил потомок махаджиров, непонимающе глядя на нас, - я заснул в дороге на минуту, а когда проснулся, автомата не было.
Джон держал флягу в руках, и этой флягой с размаху стал бить по голове того крадуна. И бил до тех пор пока то не упал и я его не остановил Джона. Много слов он сказал в его адрес, о которых я здесь сказать не могу. После отнял у него оружие и высадил из машины…
И вот теперь, у Гумисты, видимо, чтобы разрядить обстановку, Джон в свойственной ему манере, улыбаясь, загадывает нам загадку на «дурачка».
- Ора, абхазцы, чего приуныли? Лучше отгадайте одну загадку, очень смешную. Как думаете, в чем разница между апельсином и задницей?
В этот момент никто не ожидал такого вопроса. Сначала все заерзали, заулыбались, а потом стали появляться ответы - одна глупее другой.
- Аааа…сдаетесь, абхазцы, да?- смеясь, спросил Джон.
- Абхазцы не сдаются, - спарировал кто-то, - абзазцы могут не знать… Давай рассказывай теперь, чем они отличаются.
- Ну что же, - медленно произнес он, - понюхайте, тогда и узнаете !
На мгновение воцарилась полная тишина. Но спустя секунду мы все смеялись, держась за животы и обливаясь слезами. Смеялись скорее над собой, что не смогли ответить на такой простой вопрос. Хорошая разрядка перед боем - ничего не скажешь…
Петрович ( Анзор Кварацхелиа) вытащил из внутреннего кармана бушлата маленькую фляжку и предложил мне выпить. Стыдно признаться, но в жизни больше всего я боялся холода, и то обстоятельство, что сейчас придется войти в ледяную воду, бросало меня в дрожь. Сколько не занимался закаливанием, так ничего и не получилось .
-Это коньяк… хорошо согревает, - со знанием дела сказал Петрович.
-Ну, давай, если согревает.
Я выпил два хороших глотка и через секунду «вспыхнул». Действительно внутри стало тепло.
-Хороший ! Как называется твой коньяк, Петрович ?
-Кажется «Кенингсберг».
-Надо же, а я там учился.
-Ну, тогда давай за это ещё по глоточку, может больше не придётся, - пошутил Петрович.
-Да, уж, это тебе не восьмое марта, Петрович… «шанелью» здесь не пахнет…в лучшем случае порох и тротил…
Артобстрел по позициям грузин быстро привел нас в чувство. Это означало, что следующий удар по противнику будет уже за нами.
Кто то из бывалых на этом фронте дает команду - «Приготовиться саперам и разведчикам !...Где саперы и разведчики, мать вашу…?! Найдите их немедленно ! ». Слышу, как ему отвечают - «До атаки все разведчики. А как в атаку идти, никто не хочет быть сапером и разведчиком, все хотят быть штурмовиками…утонченная работа никто не для нас ».
Артиллерия слишком быстро перестала бить по переднему краю противника и перенесла его в глубь. На конец то, в эфире звучит команда «Вперед ! ». Ну что же, вперед так вперед, здесь уже каждая секунда дорога. Уверенные в успехе операции, мы броском вышли на каменистый берег Гумисты без саперов и разведки.
- Давай, давай, - говорю я кому-то напряженным голосом, - всем вперед, не отставать…
Так мы, без единого выстрела, чтобы не обнаружить себя, вошли в реку…Но, как только дошли до середины, неожиданно, прямо напротив нас, заработал грузинский пулемет, а после и слева и справа, прочесывая весь берег. Только кромешная темнота спасала нас от прицельного огня. До противоположного берега оставалось каких-то метров 70-80. Уж очень не хотелось быть скошенным в самом начале атаки. Вот тебе артподготовка, вот тебе обещанная авиация, вот тебе разведка, вот тебе и брод. «Не зная брода, не суйся в воду!» - на ходу вспоминаю мудрый совет, но где время до прописных истин. Одна сейчас задача, как можно быстрее пересечь водную преграду.
Стреляя на ходу, мы шли по скользкому дну. Река холодная, а мы все в зимних бушлатах, набухших в воде, и согнувших в три погибели от тяжести боеприпасов, упорно шли к противоположному берегу. И как в кино вокруг нас шлепались об воду пули. Но и мы тоже, умудренные опытом предыдущих боев, вели плотный огонь в сторону противника со всех стволов. Двое бойцов, один за другим были тут же ранены . Те, кто шли рядом замешкались, хватая их, и не зная, что делать дальше.
- Не стоят!.,. Не стоять! - кричу я во всю глотку. Двигаться дальше…Двигаться !. Передавайте их друг другу по цепочке к берегу .
Мы с Джоном оказались в середине группы, и он мне старается быстро что то сказать:
-Слушай, вот ни хрена себе…брызги от пуль. Я думал, что такое только в фильмах бывает. Кто бы мог подумать ? Помнишь, когда пацанами войнуху ходили смотрет ? Ещё переживали … думали их по настоящему убивают. А теперь мы на их месте. Разве такое бывает? Не знаю, как тебе, а мне это смешно…
- И мне смешно, Джон, что мы это по середине реки обсуждаем обсуждаем…Умпсыр егьыубап (если не умрешь, и не такое увидишь ).
Каким-то чудом, наш отряд, без особых потерь, добрался до противоположного берега, который к нашему счастью имел крутой, обрывистый склон в человеческий рост. Для противника мы оказались в мертвой зоне. После ледяной реки пару минут ушло на то, чтобы ребята пришли в себя. Теперь я понял, что значит в прямом смысле выйти сухим из воды. Вспомнил добрым словом Фридона, который дал мне прорезиненный костюм, который я тут же скинул с себя, думая, что больше не пригодится.
Дальнейшее промедление было подобно смерти. Теперь уже мы должны были прикрывать форсирование остальной части батальона, который шел за нами. Однако высунуть голову было невозможно, вражеские пулеметы строчили неустанно, соревнуясь друг с другом. От нас до ДЗОТа уже метров 100. Слышны возбужденные голоса грузин. Вокруг треск от выстрелов и страшная матерщина.
- Гранатометчик ! - кричу я Зюбе (Зураб Агрба), - видишь откуда бьет ? Давай, браток, надо заткнуть глотку этим подлюкам !
Зюба привстает на секунду и стреляет, но в момент выстрела почему-то дернулся, хотя отдачи от гранатомета не бывает. Черт, мимо !…Перезаряжает, возится. ..Второй выстрел… Опять мимо…Э-э-эх, колотит парня… Волнуется, и знаю почему. А пулеметчик ещё больше огрызается.
- Даай сюда, и снаряды готовь, быстрее только !... Прикройте- даю я команду ,- сейчас мы устроим им Варфоломеевскую ночь…
Все начинают стрелять… Я приблизительно знаю откуда бьет пулемет по огонькам от выстрелов. Высовываюсь по пояс, навожу по стволу, нажимаю курок…Выстрел, взрыв… Опускаюсь на колено, быстро перезаряжаю и стреляю туда же, и так три раза. Вроде попал, пулемет не отвечает, но откуда- то ещё стреляют. Людей невозможно поднять, и к тому же перед нами заминированный участок поля.
Пока мы вели огонь остальная часть батальона перешла реку, и в этом месте нас уже скопилось не мало . Было понятно, что минные поля вдоль берега для всех стали проблемой. Подошел со своим отрядом и Игорь Дармаа. Статный, красивый мужчина, который одним только видом мог вселить уверенность в кого хочешь. С таким и слабый становился сильным.
- Черт возьми,- говорю, - господа штурмовики, стыдно, надо вставать и идти вперед, нет другого выхода. Если задержимся здесь, закидают нас минометами. Давайте, прикрывая друг друга прорываться на дорогу.
Мы быстро договариваемся с командирами… Левый фланг открывает огонь. В этот момент Игорь говорит мне:
-Я иду первым, а все остальные за мной след в след, и не останавливаться, даже если кто - то подорвется.
Он встает в полный рост, и стреляя на ходу, проходит минный участок . Мы сразу ринулись в эту брешь и прорвав первую линию обороны противника, вышли на асфальтированную дорогу, ведущую на главную автотрассу, к «зеркалу». Дальше слышны только стрельба, чьи - то голоса, стоны, появились первые раненые.
Взяли влево... Ничего не видно, слишком темно. Грузины пошли на хитрость. Прекратив стрелять, они забросали нас ручными гранатами, но нас уже невозможно остановить, инициатива на нашей стороне. Слышу, как Варлам Тванба из Дурипша подгоняет ребят - «Вперед! Вперед, ребята ! Бей гадов ! Мать их за ногу…прогоним этих переселенцев».
Пройдя какие-то недостройки, идем по заданному маршруту. В такой кромешной темноте немудрено оставить противника за спиной, но останавливаться нельзя. Сейчас главное - темп, шокировать противника, а недобитков добьет второй эшелон, который, наверное, уже близко.
До поворота, где зеркало, оставалось метров двести. Вдруг слышим шум моторов. Два БМП на полной скорости идут один за другим, по узкому коридору шоссе, прямо на нас, врезаясь в наши ряды, и освящая дорогу тусклым светом. Вот это дааа… Мы быстро располагаемся слева и справа дороги. Но как подбить их ? Слишком близко. Вполне возможно, что сам пострадаешь от выстрела. Да и как стрелять в толпе из гранатомета, пороховая струя может покалечить на большом расстоянии….И все таки Чак , каким то образом изловчился, предварительно дав команду «Всем лечь !», и успевает стрельнуть в уходящий БМП. Снаряд попадает прямо в башню. Огненные брызги разлетелись в разные стороны. БМПшка не останавливаясь, так и ушла от нас. Первый блин комом. Обидно было, конечно, что упустили такой «подарочек».
В той операции ни у кого из бойцов не было ручной противотанковой гранаты, действие которой направлено сверху вниз, так как после броска открывается маленький парашютик. Зато гранатометов было хоть отбавляй, но и здесь были свои недочеты - снаряды к ним оказались осколочно-фугасные, а не кумулятивные, которые способны прожигать броню. На войне мелочей не бывает. Любая промашка - это гибель людей. Вспомнилась фраза Наполеона, который сказал: «искусство войны - это единственная наука, где не получится ничего, кроме того что продумано и рассчитано до конца». Великая правда. ! Но нам было не до выбора тогда, и то оружие, что было у нас на руках, мы считали божиим даром.
Пока нам везло. Не понятно было только, почему БМПшки проскочили нас, так и не сделав ни единого выстрела. Было похоже на то, что не ждали они нас ночью. Перебежками, от укрытия к укрытию продвигаемся дальше. Один за другим вспыхивают строения, и видимо в одном из них был грузинский штаб, так как там стояло много разных машин, которые мы тоже сожгли из гранатометов. В это время в нас начинает стрелять крупнокалиберный пулемет на сопке. В проблесках огней вижу, как чей-то отряд со знанием дела залег вдоль ограды у дороги, вытянувшись гуськом. Подхожу к первому лежащему и узнаю Гену Маан , бывшего афганца. У него в отряде есть опытные волкодавы, одного из них я знал - Руслана Ладариа, тоже прошедшего афган. Это хорошо, что они здесь...
А пулеметчик бьет так, что пули, попадая в асфальт, разлетаются , подобные фейерверку. Но он допустил непростительную ошибку, у него в ленте были одни трассеры. Чак и Зюба дали туда по два выстрела и он заглох.
Недалеко от себя слышу знакомый голос : Куда? Куда идете ядрёна мать! Что, домой собрались? Мы вперед идем, а вы назад?! Поворачивайте нафиг… !
Чувствую что-то неладное. Подхожу… Стоят Джон Агрба и Алмасхан Лакоба с наведенными автоматами на группу ребят - человек пятнадцать не меньше.
-Кто такие? С какого батальона? - спрашиваю я их. Все молчат и тяжело дышат. Не могут выйти из состояния шока… Паника.
- Кто ваш командир? Отвечайте быстрей, - кричу во всю глотку.
_-Мы не знаем, кто наш командир. Мы сами здесь… У нас…У нас двое раненых…Не знаем, что делать.
-По два человека на раненых, всем остальным поворачиваться и вперед. Кто сказал, что нас убьют?! Всё будет отлично… Прорвемся !
Со стороны кемпинга взлетели две зеленые ракеты. Слава богу, на конец-то кемпинг взяли, думали мы.
-Вперед, ребята! Вперед !... За Родину ! - и с криком - Урааа… ! - продвигаемся вперед.
Ещё один бросок и мы окажемся у развилки .
Но часть «штурмовиков», видимо не сориентировавшись в темноте, в азарте, ушли далеко вперед по автотрассе, километра на два, прогоняя грузинскую бронетехнику, и как позже стало известно, дошли с боями до бензозаправки со стороны кладбища. В этой группе оказались самые инициативные и мощные войны, которые личным примером вели бойцов в атаку. Но здесь они все оказались вместе. Это были Игорь Дармаа, Джон Кварацхелиа, Дима Аргун, Закан Нанба, Дима Авизба, Авто Дзидзариа, Виталик Габниа, Аслан Барцыц, Нурик Хагуш, Оскар Гвазава, Руслан Кварацхелиа, Гоча Дзидзария, Варлам Тванба, и гранатометчик Вадим Чкотуа (Чак)…
Участь этой группы была трагичной, хотя сначала все складывалось благополучно. У Руслана Кварацхелиа(Клёпа) была рация, но она намокла во время форсирования и вышла из строя. И теперь они шли вперед в полном одиночестве и неведении. С первым танком они столкнулись лоб в лоб уже на перекрестке ведущей на улицу Гречко. Чак, Нурик Хагуш и Аслан Барцыц подошли к нему на расстоянии вытянутой руки. Стрелять было нельзя, и отойти от него тоже было рискованно, можно было промахнуться в темноте. Чак снова каким-то образом выстрелил в него и попал в башню. От выстрела башня на секунду раскалилась до красна, но танк, развернувшись, все-таки ушел на безопасное расстояние. Ночь с одной стороны была спасительна, а с другой - ограничивала возможности.
Продвигаясь дальше они столкнулись с БМП, по которому Чак снова сделал выстрел, но и БМП также ушла в темноту. Эта группа решила преследовать и гнать грузинскую бронетехнику дальше. По дороге они взяли несколько грузин в плен. И вот уже в районе школы они опять увидели в темноте стоящий танк. И хотя у нас был уговор, что вначале боя мы будем всё уничтожать и сжигать, ребята видимо подумали, что танк нам и самим пригодится, оставили его, думая, что за ними идут наши. Но, как оказалось, в танке сидел экипаж и все видел в приборы ночного видения. Они тоже видимо не предполагали вот так , лоб в лоб столкнуться с нами. Оценив ситуацию, экипаж танка произвел выстрел осколочным по уходящей группе бойцов. Среди них был Авто (Алексей) Дзидзариа - сильный духом и уверенный в себе уже взрослый мужчина, лет 35-и , воевавший на гумистинском фронте с первых дней . Этому человеку было неведомо чувство страха, и потому пулям никогда не кланялся. Дзидзариа получил смертельное ранение, но был ещё жив и держался из последних сил. Еще три человека получили ранения…Оказавшись в одиночестве эта группа решила вернуться коротким путем, напрямик к берегу реки, думая снова объединиться с нашими.
В районе 11 часов утра, прорываясь с боями, они неожиданно для себя вышли прямо в логово грузин. К штабу, где дислоцировались около двухсот солдат противника, и которые вышли на построение на плац. Грузины тоже не ожидали увидеть с тыла наших бойцов. В этой безвыходной ситуации было решено, не мешкая, прорываться с боем через плац. Стреляя на ходу, и неся с собой Авто Дзидзариа, наши штурмовики смогли зайти в здание штаба, и на время укрыться. Около пяти солдат противника было уничтожено. В здании наши ребята ранили ещё троих грузин и взяли их в плен. Игорь Дармаа, Дима Аргун, Джон Кварацхелиа, Чкотуа Вадим, Нурик Хагуш, Виталик Габниа и Дима Авидзба проявили здесь большое мужество и отвагу , но и сами были окружены.
Грузины решили пойти с ними на переговоры, чтобы вызволить своих из плена. И вот здесь уже свою роль сыграл Игорь Дармаа, прирожденный командир и очень решительный человек из категории тех, кто покидает тонущий корабль последним. С ним пошли Джон Кварацхелиа и Дима Аргун. В обмен на своих, грузины позволили нашим бойцам уйти вместе с раненным. Целый день наши бойцы лежали в воде, прямо на берегу в небольших оврагах, потому как грузины не сдержали слова и обстреливали их всеми видами оружия, в том числе из самолета. В конце концов большинство наших ребят смогли вернуться, дождавшись темноты, но трое были убиты. А Игорь Дармаа до последнего оставался у грузин в заложниках, и его судьба оказалась трагичной. Когда грузины поняли, что он их обхитрил, они его расстреляли…
Такова была участь этой группы, которой просто не повезло, и в других условиях могла бы нанести противнику существенный урон.
продолжение следует...
Авто Гарцкиа
МЫ ЗА ГУМИСТОЙ ( …в марте 93-го. )
Одни и те же обстоятельства, одних ( меньшинство) толкают к героизму, других - к трусости и даже предательству. Их место в истории определяется не только общественным вкусом и банальными реалиями, но в значительной мере и состоянием общества .
Нет того, кто не боится смерти, но мне довелось увидеть их, тех, кто на самом деле презрел страх. Много званных, но мало избранных - так написано в Книге. Когда человеку 20 лет, смерть не воспринимается как конец всего. Острота чувств опережает сознание. Перед лицом смерти они дрались как воины, и смертью попрали смерть. Они и есть настоящие патриоты, кто в минуту опасности, в тот же час, сделал осознанный выбор и предложил себя в жертву родине. Это был героизма не по команде, он шел от сердца . Лучшие традиции воинов-горцев оказались живы. Кости этих бесстрашных и молодых солдат стали фундаментом новой стран.
ПРЕДЫСТОРИЯ.
О том, что готовится войсковая операция по всему гумистинскому фронту я узнал в штабе, приблизительно за неделю. Это было инкогнито, но говорить в то время о секретности, или тайных замыслах не приходилось, так как фронт и тыл были рядом. Тогда мы учились всему по ходу дела. Наш отряд, численностью 42 человека, уже побывал в трех наступательных операциях и последние две недели находился в Верхней Эшере .
После двух предшествующих неудач, в начале ноября в Шроме и 5 января на Гумисте , в Главном штабе решили создать штурмовые батальоны для прорыва переднего края обороны противника по всему фронту, в лоб… Лично мне сам план показался логичным и вполне реальным. Внезапный, ночной и, что немаловажно, отсекалась артиллерия противника, по крайней мере, вначале боя, так как пришлось бы войти в непосредственное соприкосновение с противником.
Штурмовиками становились не специально подготовленные подразделения, а небольшие отряды, собранные по всему фронту . Человеческий ресурс был небольшой, но и выбора тоже не было. Само слово «штурмовики» придавало нам особую значимость, окруженную ореолом храбрости и долей авантюризма. Это уже была другая ответственность, сопряженная с большим риском. Получалось, что ты становился немного выше других…
Формировались отряды на добровольной основе. В большинстве своём, это были молодые люди от 18 до 25 лет, которые сознательно шли на дело, и только надежда и его величество «случай» согревали их сердца. Не зря говорят, что надежда умирает последней. Среди них были и такие, кто записывался в «штурмовики» за компанию - брат шел с братом, друг с другом, а сосед с соседом. Не всегда это было хорошо, так как в бою главное - это умение и бесстрашие, которые держатся на вере и силе духа. Не смотря на серьезность операции, нашлись и такие, кто шел в бой без оружия в надежде, что достанут в бою. В основном это были те, которым ещё не исполнилось 18 . Их не брали в отряды, но они все равно шли.
ПЕРЕД БОЕМ.
Наш отряд сняли с позиций, и мы поехали на побывку домой в Гудауту , набраться сил. В душе каждый из нас понимал, что готовится, что -то очень серьезное. Зачислили нас в батальон Владимира Начач, заместителем которого был Фридон Авидзба. О том, что формируются штурмовые батальоны мы старались никому не говорить, потому что об этом могли узнать наши родители, которые за весь период войны так и не сомкнули спокойно своих глаз. Но наши матери обладали сумасшедшей интуицией. Они всё чувствовали. И многие из них, ночью, тайком, когда мы спали, вшивали шелковые нитки нам в нательное белье и одежду. О чем они тогда думали, наши самые сильные духом мамы, одному Богу было известно…
По приезду в родительский домой, где меня ждали, и где к маленькой двухгодичной дочери прибавилась ещё одна, только что родившаяся, я никак не мог расслабиться и отдохнуть. Голова была забита предстоящей операцией, и ни на что другое я не мог переключиться. Не зря же сказано - время войне !
Почему то больше всего я думал о том, что в первые часы ночного штурма нам придется столкнуться с танками и БМП противника, так как грузины без них в бой не ходили. И я решил для собственной уверенности изучить, как можно лучше гранатомет .
Вспомнился один случай, когда наш отряд дошел до Псоу, а потом сразу же рванул в сторону гор вдоль берега реки, догоняя противника. Тогда по дороге мы отбили у грузин БМП. Чак (Вадим Чкотуа) стрельнул в него из гранатомета, но не повредил, а экипаж, оглушенный взрывом, выскочил из машины и убежал через реку в сторону российской границы. Мы не стали тогда в них стрелять. Зато у нас была своя техника. Это был первый трофей. Написали на нем «Эвкалипт» и гоняли на нем по всему берегу в верховьях Псоу, в районе села Сальме.
При всех отличных ходовых достоинствах у этой машины был один недостаток. Сидеть внутри него и ехать было невыносимо тяжело из-за шума, а если по тебе стреляют даже из пулемета, не говоря про гранатомет, то желание было одно - выпрыгнуть и искать тихое место. Гул внутри стоял несусветный. Все равно, что консервная банка. Много мы сделали экспериментов со стрельбой по нему и поняли, что нашему отряду он ни к чему, и потому отдали его в бронетанковые войска. В наших условиях БМП был хорош только в закрытых позициях. Немногим лучше было сидеть и внутри танка, но и здесь тебя очень сильно оглоушит, если даже снаряд не прожжет броню…
…Вадим привез мне домой РПГ-7 с двумя снарядами. В общих чертах я конечно знал, как им пользоваться, но решил довести свои действия до автоматизма. Штаб находился недалеко, и я нашел там инструкцию по РПГ-7. Оказалось, что гранатомет состоит из 48 частей, а не из трех, как нам казалось на первый взгляд - ствол со спусковым механизмом, снаряд-ракеты и порохового заряда.
Все оставшиеся пять дней до наступления, я с утра до ночи, особенно в темноте на ощупь, то и делал, что заряжал и разряжал гранатомет. Снимал с предохранителя, прицеливался, нажимал на курок и приучал себя держать рот открытым, чтобы не оглохнуть от выстрела, как это было написано в инструкции, и обязательно закладывал вату в уши. Делал я это во всех позициях - и стоя, и лежа, и с колена. В предпоследний день я поехал в карьер на Белой речке и выстрелил два раза боевыми по произвольным мишеням. Это было отличное оружие, способное поражать бронетехнику и низколетящие вертолеты, если не считать один существенный минус. Реактивная струя порохового заряда, выходящая сзади трубы, могла нанести серьезные повреждения человеку на расстоянии 25 метров, не считая контузии от самого выстрела…
Так пролетели пять дней. Конечно же, в душе я понимал, что все это может не пригодиться. А в контактном бою, где счет идет на доли секунды, будет не до точнейших прицеливаний и поправок на боковой ветер. Но от твоего владения оружием зависело будешь ты жить или нет, потому что атрибутом войны является оружие, для того чтобы стрелять и убивать, и ты должен это сделать намного раньше и точнее, чем твой противник…
За пару дней до начала операции командира штурмового батальона Владимира Начач перевели на должность военного прокурора Абхазии, а на его место назначили Фридона Авидзба.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.
16 марта 1993 г. 23 часа. 30 мин. Командный пункт нашего батальона находился внутри небольшой сопки, рядом с автотрассой в районе Верхне-Эшерского ГАИ. Уже ближе к полуночи туда были вызваны все командиры подразделений для всякого рода уточнений, которые имели место перед любой предстоящей операции. Керосиновая лампа еле освещала край стола, на которой была развернута карта. Было видно, что Фридон Авидзба и Закан Нанба немного волновались, как и бывает в таких случаях, так как вся ответственность на их участке возлагалась на них .
О том, что накал страстей вокруг этой операции достиг апогеи мы убедились уже через несколько минут… Пока мы обсуждали детали предстоящего штурма к нам попросились зайти несколько вооруженных автоматами бойцов, человек 10-12. И один из них видимо, которому было поручено говорить от имени всех, сказал на нашем языке - «…пришли к вам в надежде, что поймете нас…не сможем мы идти штурмовать, не хотим вас обманывать и подводить, и не хотим, чтобы на нас надеялись в бою…вот наше оружие …но мы отсюда не уйдем, может быть наша помощь понадобиться в чем то другом…» Они положили свои автоматы на стол и опустив головы вышли.
Мы переглянулись, но ничего не сказали. Да и что можно было сказать ? Мы знали на что идём . Получалось, что кому то жить хочется больше, чем тебе… Но тогда об этом не хотелось думать. Тогда мы верили в победу и были на кураже, как перед стартом. Да и как без веры . Она и поддерживает нас.
Начало атаки было назначено на час пятнадцать ночи 17 марта. Двести бойцов на нашем участке фронта ждали команды. Им предстояло прорвать линию обороны в районе висячего моста, напротив бывших казарм восьмого полка, где дислоцировался грузинский штаб. Этот штурмовой батальон в составе первого эшелона выдвинулся на исходный рубеж. Второго эшелона пока ещё не было. Он пока на подходе. На него возлагалась стратегическая задача, но сейчас все внимание на первый, потому что ему всегда больше всего достается.
Ночь выдалась на редкость темная. В трех шагах ничего не видно. Наш отряд неспешно, на ощупь, спустился по холму к рубежу атаки, прямо к берегу реки. Гумиста в эту ночь шумела, и мы почувствовали её сырой запах и прохладу. До противника метров 300 не больше. Располагаемся в полуразрушенных домах, до начала меньше получаса. Рация молчит, в эфире режим тишины.
Еще наверху, в нашем штабе, Фридон Авидзба, сказал мне :
- Слушай, останься здесь, будешь управлять по рации, а я поведу батальон в атаку. Все равно не смогу здесь сидеть.
- Давай не будем уже ничего менять на переправе. Ты комбат и должен сам управлять батальоном, от этого зависит успех боя, - парирую я.
Мы недолго спорим, и он все же уступает, видимо осознавая, какой груз ответственности лежит на нем, и тут же снимает с себя ЗК (водонепроницаемый костюм) и передает мне.
- Возьми вот, тебе это сейчас больше пригодится, чем мне, вода очень холодная.
Я первое время отказываюсь, мотивируя тем, что ему по ходу дела быть может придется самому форсировать реку. Но он все же настоял на своем.
Если бы я знал тогда, что нам больше не суждено увидеться, что это наша последняя встреча. Фридон был очень честный и совестливый человек. Намыс змо иакун… Спустя три дня мне стало известно, что Фридон Авидзба пал смертью храбрых, когда встав в полный рост, средь бела дня, хотел повести в атаку второй эшелон, который почему то все время запаздывал и вышел на рубеж атаки слишком поздно, полностью сорвав план операции.
Но тогда всего этого нам ещё не суждено было знать… Тогда мы все как один сидели и молчали, потому что до наступления оставались считанные минуты, и каждый думал о своем. Впервые я произносил в душе слова молитвы «Отче наш, сущий на небесах. Да святится Имя твоё!…» И именно здесь я обратил внимание на то , что в каждом слове этой небольшой молитвы содержится нечто великое и большое, и для того чтобы понять ее не хватит возможно всей жизни. Перестав молиться, я попросил у Него только одного, чтобы ни взглядом, ни жестом, ни дрогнувшим нервом и ничем иным не показал кому либо, что боюсь за свою жизнь, ибо иду я на святое дело, и пусть Он вселит в меня столько веры и духа, сколько потребуется. Потому что сам по себе человек без веры ничего собой не представляет, ткнешь его иголкой - и он уже никто. И ещё я знал, что для всего этого нужна вера …Непоколебимая !
И вот в этой щемящей сердце тишине я увидел, как начинал свою игру Джон Агрба . Он уже был командиром взвода и ему дополнительно был придан небольшой отряд из 20-и армян. С Джоном мы были ровесники, и шел нам тогда 34 год. Помню, как в классе пятом после уроков, он ежедневно ходил в кино, а если фильм был хороший, и особенно про войну, то готов был смотреть его всю неделю. Кино было его главной страстью, и я точно помню, что он не пропускал ни один фильм, пока мы учились вместе. Джон обладал необыкновенной силой духа и чувством справедливости, а его действия всегда были пропитаны долей юмора.
Вспомнился случай, когда после неудачной шромской операции, нас везли на машинах через лес, и мы не на долго остановились. В этот момент кто то, у кого то украл автомат. А тот, у кого украли автомат был наш соплеменник из Турции. Я был в другой машине, и пока опомнился Джон решил провести собственное расследование. Он все таки нашел того, кто укрывал автомат плащпалаткой в кузове машины, сидя на нём.
-Это чей автомат ? - спросил Джон.
-Это моё оружие, - ответил потомок махаджиров, непонимающе глядя на нас, - я заснул в дороге на минуту, а когда проснулся, автомата не было.
Джон держал флягу в руках, и этой флягой с размаху стал бить по голове того крадуна. И бил до тех пор пока то не упал и я его не остановил Джона. Много слов он сказал в его адрес, о которых я здесь сказать не могу. После отнял у него оружие и высадил из машины…
И вот теперь, у Гумисты, видимо, чтобы разрядить обстановку, Джон в свойственной ему манере, улыбаясь, загадывает нам загадку на «дурачка».
- Ора, абхазцы, чего приуныли? Лучше отгадайте одну загадку, очень смешную. Как думаете, в чем разница между апельсином и задницей?
В этот момент никто не ожидал такого вопроса. Сначала все заерзали, заулыбались, а потом стали появляться ответы - одна глупее другой.
- Аааа…сдаетесь, абхазцы, да?- смеясь, спросил Джон.
- Абхазцы не сдаются, - спарировал кто-то, - абзазцы могут не знать… Давай рассказывай теперь, чем они отличаются.
- Ну что же, - медленно произнес он, - понюхайте, тогда и узнаете !
На мгновение воцарилась полная тишина. Но спустя секунду мы все смеялись, держась за животы и обливаясь слезами. Смеялись скорее над собой, что не смогли ответить на такой простой вопрос. Хорошая разрядка перед боем - ничего не скажешь…
Петрович ( Анзор Кварацхелиа) вытащил из внутреннего кармана бушлата маленькую фляжку и предложил мне выпить. Стыдно признаться, но в жизни больше всего я боялся холода, и то обстоятельство, что сейчас придется войти в ледяную воду, бросало меня в дрожь. Сколько не занимался закаливанием, так ничего и не получилось .
-Это коньяк… хорошо согревает, - со знанием дела сказал Петрович.
-Ну, давай, если согревает.
Я выпил два хороших глотка и через секунду «вспыхнул». Действительно внутри стало тепло.
-Хороший ! Как называется твой коньяк, Петрович ?
-Кажется «Кенингсберг».
-Надо же, а я там учился.
-Ну, тогда давай за это ещё по глоточку, может больше не придётся, - пошутил Петрович.
-Да, уж, это тебе не восьмое марта, Петрович… «шанелью» здесь не пахнет…в лучшем случае порох и тротил…
Артобстрел по позициям грузин быстро привел нас в чувство. Это означало, что следующий удар по противнику будет уже за нами.
Кто то из бывалых на этом фронте дает команду - «Приготовиться саперам и разведчикам !...Где саперы и разведчики, мать вашу…?! Найдите их немедленно ! ». Слышу, как ему отвечают - «До атаки все разведчики. А как в атаку идти, никто не хочет быть сапером и разведчиком, все хотят быть штурмовиками…утонченная работа никто не для нас ».
Артиллерия слишком быстро перестала бить по переднему краю противника и перенесла его в глубь. На конец то, в эфире звучит команда «Вперед ! ». Ну что же, вперед так вперед, здесь уже каждая секунда дорога. Уверенные в успехе операции, мы броском вышли на каменистый берег Гумисты без саперов и разведки.
- Давай, давай, - говорю я кому-то напряженным голосом, - всем вперед, не отставать…
Так мы, без единого выстрела, чтобы не обнаружить себя, вошли в реку…Но, как только дошли до середины, неожиданно, прямо напротив нас, заработал грузинский пулемет, а после и слева и справа, прочесывая весь берег. Только кромешная темнота спасала нас от прицельного огня. До противоположного берега оставалось каких-то метров 70-80. Уж очень не хотелось быть скошенным в самом начале атаки. Вот тебе артподготовка, вот тебе обещанная авиация, вот тебе разведка, вот тебе и брод. «Не зная брода, не суйся в воду!» - на ходу вспоминаю мудрый совет, но где время до прописных истин. Одна сейчас задача, как можно быстрее пересечь водную преграду.
Стреляя на ходу, мы шли по скользкому дну. Река холодная, а мы все в зимних бушлатах, набухших в воде, и согнувших в три погибели от тяжести боеприпасов, упорно шли к противоположному берегу. И как в кино вокруг нас шлепались об воду пули. Но и мы тоже, умудренные опытом предыдущих боев, вели плотный огонь в сторону противника со всех стволов. Двое бойцов, один за другим были тут же ранены . Те, кто шли рядом замешкались, хватая их, и не зная, что делать дальше.
- Не стоят!.,. Не стоять! - кричу я во всю глотку. Двигаться дальше…Двигаться !. Передавайте их друг другу по цепочке к берегу .
Мы с Джоном оказались в середине группы, и он мне старается быстро что то сказать:
-Слушай, вот ни хрена себе…брызги от пуль. Я думал, что такое только в фильмах бывает. Кто бы мог подумать ? Помнишь, когда пацанами войнуху ходили смотрет ? Ещё переживали … думали их по настоящему убивают. А теперь мы на их месте. Разве такое бывает? Не знаю, как тебе, а мне это смешно…
- И мне смешно, Джон, что мы это по середине реки обсуждаем обсуждаем…Умпсыр егьыубап (если не умрешь, и не такое увидишь ).
Каким-то чудом, наш отряд, без особых потерь, добрался до противоположного берега, который к нашему счастью имел крутой, обрывистый склон в человеческий рост. Для противника мы оказались в мертвой зоне. После ледяной реки пару минут ушло на то, чтобы ребята пришли в себя. Теперь я понял, что значит в прямом смысле выйти сухим из воды. Вспомнил добрым словом Фридона, который дал мне прорезиненный костюм, который я тут же скинул с себя, думая, что больше не пригодится.
Дальнейшее промедление было подобно смерти. Теперь уже мы должны были прикрывать форсирование остальной части батальона, который шел за нами. Однако высунуть голову было невозможно, вражеские пулеметы строчили неустанно, соревнуясь друг с другом. От нас до ДЗОТа уже метров 100. Слышны возбужденные голоса грузин. Вокруг треск от выстрелов и страшная матерщина.
- Гранатометчик ! - кричу я Зюбе (Зураб Агрба), - видишь откуда бьет ? Давай, браток, надо заткнуть глотку этим подлюкам !
Зюба привстает на секунду и стреляет, но в момент выстрела почему-то дернулся, хотя отдачи от гранатомета не бывает. Черт, мимо !…Перезаряжает, возится. ..Второй выстрел… Опять мимо…Э-э-эх, колотит парня… Волнуется, и знаю почему. А пулеметчик ещё больше огрызается.
- Даай сюда, и снаряды готовь, быстрее только !... Прикройте- даю я команду ,- сейчас мы устроим им Варфоломеевскую ночь…
Все начинают стрелять… Я приблизительно знаю откуда бьет пулемет по огонькам от выстрелов. Высовываюсь по пояс, навожу по стволу, нажимаю курок…Выстрел, взрыв… Опускаюсь на колено, быстро перезаряжаю и стреляю туда же, и так три раза. Вроде попал, пулемет не отвечает, но откуда- то ещё стреляют. Людей невозможно поднять, и к тому же перед нами заминированный участок поля.
Пока мы вели огонь остальная часть батальона перешла реку, и в этом месте нас уже скопилось не мало . Было понятно, что минные поля вдоль берега для всех стали проблемой. Подошел со своим отрядом и Игорь Дармаа. Статный, красивый мужчина, который одним только видом мог вселить уверенность в кого хочешь. С таким и слабый становился сильным.
- Черт возьми,- говорю, - господа штурмовики, стыдно, надо вставать и идти вперед, нет другого выхода. Если задержимся здесь, закидают нас минометами. Давайте, прикрывая друг друга прорываться на дорогу.
Мы быстро договариваемся с командирами… Левый фланг открывает огонь. В этот момент Игорь говорит мне:
-Я иду первым, а все остальные за мной след в след, и не останавливаться, даже если кто - то подорвется.
Он встает в полный рост, и стреляя на ходу, проходит минный участок . Мы сразу ринулись в эту брешь и прорвав первую линию обороны противника, вышли на асфальтированную дорогу, ведущую на главную автотрассу, к «зеркалу». Дальше слышны только стрельба, чьи - то голоса, стоны, появились первые раненые.
Взяли влево... Ничего не видно, слишком темно. Грузины пошли на хитрость. Прекратив стрелять, они забросали нас ручными гранатами, но нас уже невозможно остановить, инициатива на нашей стороне. Слышу, как Варлам Тванба из Дурипша подгоняет ребят - «Вперед! Вперед, ребята ! Бей гадов ! Мать их за ногу…прогоним этих переселенцев».
Пройдя какие-то недостройки, идем по заданному маршруту. В такой кромешной темноте немудрено оставить противника за спиной, но останавливаться нельзя. Сейчас главное - темп, шокировать противника, а недобитков добьет второй эшелон, который, наверное, уже близко.
До поворота, где зеркало, оставалось метров двести. Вдруг слышим шум моторов. Два БМП на полной скорости идут один за другим, по узкому коридору шоссе, прямо на нас, врезаясь в наши ряды, и освящая дорогу тусклым светом. Вот это дааа… Мы быстро располагаемся слева и справа дороги. Но как подбить их ? Слишком близко. Вполне возможно, что сам пострадаешь от выстрела. Да и как стрелять в толпе из гранатомета, пороховая струя может покалечить на большом расстоянии….И все таки Чак , каким то образом изловчился, предварительно дав команду «Всем лечь !», и успевает стрельнуть в уходящий БМП. Снаряд попадает прямо в башню. Огненные брызги разлетелись в разные стороны. БМПшка не останавливаясь, так и ушла от нас. Первый блин комом. Обидно было, конечно, что упустили такой «подарочек».
В той операции ни у кого из бойцов не было ручной противотанковой гранаты, действие которой направлено сверху вниз, так как после броска открывается маленький парашютик. Зато гранатометов было хоть отбавляй, но и здесь были свои недочеты - снаряды к ним оказались осколочно-фугасные, а не кумулятивные, которые способны прожигать броню. На войне мелочей не бывает. Любая промашка - это гибель людей. Вспомнилась фраза Наполеона, который сказал: «искусство войны - это единственная наука, где не получится ничего, кроме того что продумано и рассчитано до конца». Великая правда. ! Но нам было не до выбора тогда, и то оружие, что было у нас на руках, мы считали божиим даром.
Пока нам везло. Не понятно было только, почему БМПшки проскочили нас, так и не сделав ни единого выстрела. Было похоже на то, что не ждали они нас ночью. Перебежками, от укрытия к укрытию продвигаемся дальше. Один за другим вспыхивают строения, и видимо в одном из них был грузинский штаб, так как там стояло много разных машин, которые мы тоже сожгли из гранатометов. В это время в нас начинает стрелять крупнокалиберный пулемет на сопке. В проблесках огней вижу, как чей-то отряд со знанием дела залег вдоль ограды у дороги, вытянувшись гуськом. Подхожу к первому лежащему и узнаю Гену Маан , бывшего афганца. У него в отряде есть опытные волкодавы, одного из них я знал - Руслана Ладариа, тоже прошедшего афган. Это хорошо, что они здесь...
А пулеметчик бьет так, что пули, попадая в асфальт, разлетаются , подобные фейерверку. Но он допустил непростительную ошибку, у него в ленте были одни трассеры. Чак и Зюба дали туда по два выстрела и он заглох.
Недалеко от себя слышу знакомый голос : Куда? Куда идете ядрёна мать! Что, домой собрались? Мы вперед идем, а вы назад?! Поворачивайте нафиг… !
Чувствую что-то неладное. Подхожу… Стоят Джон Агрба и Алмасхан Лакоба с наведенными автоматами на группу ребят - человек пятнадцать не меньше.
-Кто такие? С какого батальона? - спрашиваю я их. Все молчат и тяжело дышат. Не могут выйти из состояния шока… Паника.
- Кто ваш командир? Отвечайте быстрей, - кричу во всю глотку.
_-Мы не знаем, кто наш командир. Мы сами здесь… У нас…У нас двое раненых…Не знаем, что делать.
-По два человека на раненых, всем остальным поворачиваться и вперед. Кто сказал, что нас убьют?! Всё будет отлично… Прорвемся !
Со стороны кемпинга взлетели две зеленые ракеты. Слава богу, на конец-то кемпинг взяли, думали мы.
-Вперед, ребята! Вперед !... За Родину ! - и с криком - Урааа… ! - продвигаемся вперед.
Ещё один бросок и мы окажемся у развилки .
Но часть «штурмовиков», видимо не сориентировавшись в темноте, в азарте, ушли далеко вперед по автотрассе, километра на два, прогоняя грузинскую бронетехнику, и как позже стало известно, дошли с боями до бензозаправки со стороны кладбища. В этой группе оказались самые инициативные и мощные войны, которые личным примером вели бойцов в атаку. Но здесь они все оказались вместе. Это были Игорь Дармаа, Джон Кварацхелиа, Дима Аргун, Закан Нанба, Дима Авизба, Авто Дзидзариа, Виталик Габниа, Аслан Барцыц, Нурик Хагуш, Оскар Гвазава, Руслан Кварацхелиа, Гоча Дзидзария, Варлам Тванба, и гранатометчик Вадим Чкотуа (Чак)…
Участь этой группы была трагичной, хотя сначала все складывалось благополучно. У Руслана Кварацхелиа(Клёпа) была рация, но она намокла во время форсирования и вышла из строя. И теперь они шли вперед в полном одиночестве и неведении. С первым танком они столкнулись лоб в лоб уже на перекрестке ведущей на улицу Гречко. Чак, Нурик Хагуш и Аслан Барцыц подошли к нему на расстоянии вытянутой руки. Стрелять было нельзя, и отойти от него тоже было рискованно, можно было промахнуться в темноте. Чак снова каким-то образом выстрелил в него и попал в башню. От выстрела башня на секунду раскалилась до красна, но танк, развернувшись, все-таки ушел на безопасное расстояние. Ночь с одной стороны была спасительна, а с другой - ограничивала возможности.
Продвигаясь дальше они столкнулись с БМП, по которому Чак снова сделал выстрел, но и БМП также ушла в темноту. Эта группа решила преследовать и гнать грузинскую бронетехнику дальше. По дороге они взяли несколько грузин в плен. И вот уже в районе школы они опять увидели в темноте стоящий танк. И хотя у нас был уговор, что вначале боя мы будем всё уничтожать и сжигать, ребята видимо подумали, что танк нам и самим пригодится, оставили его, думая, что за ними идут наши. Но, как оказалось, в танке сидел экипаж и все видел в приборы ночного видения. Они тоже видимо не предполагали вот так , лоб в лоб столкнуться с нами. Оценив ситуацию, экипаж танка произвел выстрел осколочным по уходящей группе бойцов. Среди них был Авто (Алексей) Дзидзариа - сильный духом и уверенный в себе уже взрослый мужчина, лет 35-и , воевавший на гумистинском фронте с первых дней . Этому человеку было неведомо чувство страха, и потому пулям никогда не кланялся. Дзидзариа получил смертельное ранение, но был ещё жив и держался из последних сил. Еще три человека получили ранения…Оказавшись в одиночестве эта группа решила вернуться коротким путем, напрямик к берегу реки, думая снова объединиться с нашими.
В районе 11 часов утра, прорываясь с боями, они неожиданно для себя вышли прямо в логово грузин. К штабу, где дислоцировались около двухсот солдат противника, и которые вышли на построение на плац. Грузины тоже не ожидали увидеть с тыла наших бойцов. В этой безвыходной ситуации было решено, не мешкая, прорываться с боем через плац. Стреляя на ходу, и неся с собой Авто Дзидзариа, наши штурмовики смогли зайти в здание штаба, и на время укрыться. Около пяти солдат противника было уничтожено. В здании наши ребята ранили ещё троих грузин и взяли их в плен. Игорь Дармаа, Дима Аргун, Джон Кварацхелиа, Чкотуа Вадим, Нурик Хагуш, Виталик Габниа и Дима Авидзба проявили здесь большое мужество и отвагу , но и сами были окружены.
Грузины решили пойти с ними на переговоры, чтобы вызволить своих из плена. И вот здесь уже свою роль сыграл Игорь Дармаа, прирожденный командир и очень решительный человек из категории тех, кто покидает тонущий корабль последним. С ним пошли Джон Кварацхелиа и Дима Аргун. В обмен на своих, грузины позволили нашим бойцам уйти вместе с раненным. Целый день наши бойцы лежали в воде, прямо на берегу в небольших оврагах, потому как грузины не сдержали слова и обстреливали их всеми видами оружия, в том числе из самолета. В конце концов большинство наших ребят смогли вернуться, дождавшись темноты, но трое были убиты. А Игорь Дармаа до последнего оставался у грузин в заложниках, и его судьба оказалась трагичной. Когда грузины поняли, что он их обхитрил, они его расстреляли…
Такова была участь этой группы, которой просто не повезло, и в других условиях могла бы нанести противнику существенный урон.
продолжение следует...