О статистике и научных мифах
Нет-нет, я вовсе не о том, что «есть ложь, есть беспардонная ложь, и есть, наконец, статистика» -- с органичным переходом на всякого рода политические инсинуации. Я - про ту статистику, которая «математическая с. - раздел математики, посвященный математическим методам систематизации, обработки и использования статистических данных для научных и ПРАКТИЧЕСКИХ (выделено мною - КЕ) выводов» (Энциклопедический словарь).
У естествоиспытателей, надобно заметить, отношение к этой самой статистике довольно сложное, типо амбивалентное: с одной стороны, без нее - «куды ж ты, падла, денешься», а с другой… Очень я люблю на этом месте историю про Вэйна, открывшего в начале 60-х полосовые магнитные аномалии на дне океана (это - решающее доказательство спрединга (разрастания) океанического дна, один из краеугольных камней, на которых стоит нынешняя тектоника плит). Так вот, докладывает Вэйн на подоспевшем международном геофизическом конгрессе про эти самые аномалии, свеженамерянные им во время последнего рейса «Челленджера»; фурор, решпект - все дела… И тут наезжает на него, топыря пальцы, какой-то из его научных недругов: а вы вот, дескать, проверили свои результаты _статистически_? Вэйн, по преданию, отмахнулся с царственной небрежностью: «Да я вообще не занимаюсь статистикой! Я имею дело с фактами» -- на чем сорвал общий аплодисмент, и поставил точку в так толком и не начавшейся дискуссии…
Меня, к примеру, на биофаке сразу учили, что статистика не может ничего, кроме как протестировать (подтвердить/опровергнуть) закономерность, которую специалист УЖЕ РАЗГЛЯДЕЛ, тасуя в мозгах массив первичных данных - на уровне интуитивной экспертной оценки; иными словами - эвристическая ценность статистики равна строго нулю. (Широко распространенное «Давайте загрузим наши данные в компьютер, и ОН НАМ ВСЁ ПОСЧИТАЕТ!» -- это незамутненный рецидив пионерской мечты о научном роботе, который будет решать за тебя домашние задачки по алгебре.) С другой стороны, формализованный статистический контроль над индуктивными обобщениями - это, собственно, и есть именно то, что отличает науку от всяческой натурфилософской лабуды типа «взгляд и нечто». Так что всё непросто, да.
К чему это я? - а вот к чему… Намедни имел я удовольствие пообщаться за кружкой светлого со случившимся в Первопрестольной досточтимым kiowa-mike, с коим не пересекался в реале уж не помню сколько лет. Прекрасный сэр - мега-спец по медведям (в самых разных аспектах), так что разговор естественно перешел на косолапых: от новых реконструкций образа жизни четвертичного короткомордого медведя (оказавшегося, как кое-кто полагает, не жутким хищником, а падальщиком) до роста в последние годы числа нападений белого медведя на человека (и объяснений оного роста). И, раз уж речь пошла о зверях-людоедах, я, пользуясь случаем, я решил прояснить - что по нынешнему времени думает охотоведческая наука о феномене «туруханского медведя». Дело в том, что многие натуралисты (начиная, кажись, с Формозова) обращали внимание на то, что есть, вроде бы, районы, где хищники традиционно нападают на людей чаще, чем в прочих местах (причем мы тут выводим из рассмотрения такую штуку, как районы боевых действий, где хищники первоначально массово «практикуются» на убитых и беспомощных раненых, а потом передают полезный опыт детенышам); «туруханские медведи» и «вятские волки» знамениты как раз этим. Так в чем тут объяснение?
Ответ прекрасный сэр дал вполне исчерпывающий, благо как раз в процессе написания своей последней книги он специально поднимал всю когда-либо существовавшую на сей счет реальную статистику. Так вот, оказалось, что объяснять-то нечего, поскольку никакой таких территориальных преференций у мишек (равно как у и волков, и у тигров) просто не существует; чистая легенда. «Сгущения точек на графике», конечно, бывают, но они имеют каждый раз объяснение ad hoc (К примеру: при начале колонизации Амурского края тигры, оказывается, ели колонистов многими десятками в год - ибо привыкли к тому, что обретавшиеся там до того китайские сборщики женьшеня всегда безоружны (заботами своего правительства), и, соответственно, представляют собой «законную добычу». На то, чтобы уразуметь разницу между беззащитным китайцем и не расстающимся с винтарем казаком зверям понадобилось лет десять - после чего стороны, типо, «развели углы» и стали существовать в параллельных мирах, где местный (не связанный с промысловой охотой) мог за всю жизнь не повстречать тигра, постоянно живущего рядом с поселком). Однако если на основании такого вот «сгущения точек» вооружиться гипотезой, что «что-то тут наверняка есть!» и начать целенаправленно подбирать под нее подтверждающие примеры - в итоге может выйти вполне правдоподобный (внешне) «научный миф»; вроде как об особой зловредности туруханских медведей и вятских волков.
Примерно по такому же механизму возник и миф о «Бермудском треугольнике». То, что это именно миф, с исчерпывающей полнотой доказывается одним простеньким обстоятельством: страховка «Ллойда» для судов, пересекающих территорию зловредного треугольника, ни на копейку не дороже, чем для иных трансатлантических маршрутов. Да, в «треугольнике» тонут много (в том числе и при не вполне выясненных обстоятельствах), но потому лишь, что это - район самого интенсивного судоходства на всю Атлантику; рассчитайте, к примеру, тетрахорический коэффициент корреляции - и всё станет на свои места. «Ллойд», как легко догадаться, не прошел бы мимо возможности поднять цену страховки, однако реальная статистика такой возможности ему не предоставляет,: в «треугольнике» тонут ничуть не чаще, чем на иных Атлантических акваториях. А вот в Малайском архипелаге, к примеру, цена той страховки и вправду выше: там суда _реально_ исчезают чаще, чем положено средне-статистически. Правительства Индонезии и Филиппин могут сколько угодно креститься на изображение Будды, что никакого такого массового пиратства у них нету - но статистику-то, ее не обманешь! Как ту муху из анекдота…
Такие дела. А легенду про «туруханских медведей» мне лично всё равно жалко…
У естествоиспытателей, надобно заметить, отношение к этой самой статистике довольно сложное, типо амбивалентное: с одной стороны, без нее - «куды ж ты, падла, денешься», а с другой… Очень я люблю на этом месте историю про Вэйна, открывшего в начале 60-х полосовые магнитные аномалии на дне океана (это - решающее доказательство спрединга (разрастания) океанического дна, один из краеугольных камней, на которых стоит нынешняя тектоника плит). Так вот, докладывает Вэйн на подоспевшем международном геофизическом конгрессе про эти самые аномалии, свеженамерянные им во время последнего рейса «Челленджера»; фурор, решпект - все дела… И тут наезжает на него, топыря пальцы, какой-то из его научных недругов: а вы вот, дескать, проверили свои результаты _статистически_? Вэйн, по преданию, отмахнулся с царственной небрежностью: «Да я вообще не занимаюсь статистикой! Я имею дело с фактами» -- на чем сорвал общий аплодисмент, и поставил точку в так толком и не начавшейся дискуссии…
Меня, к примеру, на биофаке сразу учили, что статистика не может ничего, кроме как протестировать (подтвердить/опровергнуть) закономерность, которую специалист УЖЕ РАЗГЛЯДЕЛ, тасуя в мозгах массив первичных данных - на уровне интуитивной экспертной оценки; иными словами - эвристическая ценность статистики равна строго нулю. (Широко распространенное «Давайте загрузим наши данные в компьютер, и ОН НАМ ВСЁ ПОСЧИТАЕТ!» -- это незамутненный рецидив пионерской мечты о научном роботе, который будет решать за тебя домашние задачки по алгебре.) С другой стороны, формализованный статистический контроль над индуктивными обобщениями - это, собственно, и есть именно то, что отличает науку от всяческой натурфилософской лабуды типа «взгляд и нечто». Так что всё непросто, да.
К чему это я? - а вот к чему… Намедни имел я удовольствие пообщаться за кружкой светлого со случившимся в Первопрестольной досточтимым kiowa-mike, с коим не пересекался в реале уж не помню сколько лет. Прекрасный сэр - мега-спец по медведям (в самых разных аспектах), так что разговор естественно перешел на косолапых: от новых реконструкций образа жизни четвертичного короткомордого медведя (оказавшегося, как кое-кто полагает, не жутким хищником, а падальщиком) до роста в последние годы числа нападений белого медведя на человека (и объяснений оного роста). И, раз уж речь пошла о зверях-людоедах, я, пользуясь случаем, я решил прояснить - что по нынешнему времени думает охотоведческая наука о феномене «туруханского медведя». Дело в том, что многие натуралисты (начиная, кажись, с Формозова) обращали внимание на то, что есть, вроде бы, районы, где хищники традиционно нападают на людей чаще, чем в прочих местах (причем мы тут выводим из рассмотрения такую штуку, как районы боевых действий, где хищники первоначально массово «практикуются» на убитых и беспомощных раненых, а потом передают полезный опыт детенышам); «туруханские медведи» и «вятские волки» знамениты как раз этим. Так в чем тут объяснение?
Ответ прекрасный сэр дал вполне исчерпывающий, благо как раз в процессе написания своей последней книги он специально поднимал всю когда-либо существовавшую на сей счет реальную статистику. Так вот, оказалось, что объяснять-то нечего, поскольку никакой таких территориальных преференций у мишек (равно как у и волков, и у тигров) просто не существует; чистая легенда. «Сгущения точек на графике», конечно, бывают, но они имеют каждый раз объяснение ad hoc (К примеру: при начале колонизации Амурского края тигры, оказывается, ели колонистов многими десятками в год - ибо привыкли к тому, что обретавшиеся там до того китайские сборщики женьшеня всегда безоружны (заботами своего правительства), и, соответственно, представляют собой «законную добычу». На то, чтобы уразуметь разницу между беззащитным китайцем и не расстающимся с винтарем казаком зверям понадобилось лет десять - после чего стороны, типо, «развели углы» и стали существовать в параллельных мирах, где местный (не связанный с промысловой охотой) мог за всю жизнь не повстречать тигра, постоянно живущего рядом с поселком). Однако если на основании такого вот «сгущения точек» вооружиться гипотезой, что «что-то тут наверняка есть!» и начать целенаправленно подбирать под нее подтверждающие примеры - в итоге может выйти вполне правдоподобный (внешне) «научный миф»; вроде как об особой зловредности туруханских медведей и вятских волков.
Примерно по такому же механизму возник и миф о «Бермудском треугольнике». То, что это именно миф, с исчерпывающей полнотой доказывается одним простеньким обстоятельством: страховка «Ллойда» для судов, пересекающих территорию зловредного треугольника, ни на копейку не дороже, чем для иных трансатлантических маршрутов. Да, в «треугольнике» тонут много (в том числе и при не вполне выясненных обстоятельствах), но потому лишь, что это - район самого интенсивного судоходства на всю Атлантику; рассчитайте, к примеру, тетрахорический коэффициент корреляции - и всё станет на свои места. «Ллойд», как легко догадаться, не прошел бы мимо возможности поднять цену страховки, однако реальная статистика такой возможности ему не предоставляет,: в «треугольнике» тонут ничуть не чаще, чем на иных Атлантических акваториях. А вот в Малайском архипелаге, к примеру, цена той страховки и вправду выше: там суда _реально_ исчезают чаще, чем положено средне-статистически. Правительства Индонезии и Филиппин могут сколько угодно креститься на изображение Будды, что никакого такого массового пиратства у них нету - но статистику-то, ее не обманешь! Как ту муху из анекдота…
Такие дела. А легенду про «туруханских медведей» мне лично всё равно жалко…