Застольные байки-2. Про “случайности” и “предопределение”.
У отца, когда он учился в институте, был преподаватель по диамату, который все свои лекции, совершенно вне зависимости от дальнейшего их содержания, начинал с одной и той же магической фразы: «Все метафизики (это тогда было ругательством - КЕ) впАдают в две крайности: одни говорят, что всё предопределено, другие - что ничего наперед неизвестно». Ну, и я вот тоже решил примкнуть к означенным метафизикам, и развлечь публику назидательной историей на вечно актуальную тему о том кирпиче, что «просто так никому на голову не падает»…
В году (бог памяти...) 80-ом приехал я в в заповедник “Столбы” - это в Сибири, под Красноярском. Работал я там сам по себе, как вольный стрелок - отметился в конторе, кинул вещички на главном кордоне с многозначительным названием «Нарым», и знай себе бегаю по тайге, копаю почвенные пробы. Долго ли, коротко - сымаю с себя присосавшегося клеща; то есть клещей-то в тот год уродилось совершенно немерено (бывало, по нескольку десятков за маршрут со штормовки снимешь), но на самом деле всё это лабуда - не ленись только раз в пару часов разоблачиться и провериться... Короче - и на старуху бывает проруха: недоглядел. Однако снял я того клеща почти сразу (он еще даже заякориться в коже толком не успел), а по возвращении на базу немедля вколол себе дозу энцефалитного гамма-глобулина (этого добра у них там, на главном кордоне, был полон холодильник); гамма-глобулин - это затем, что убыл я в ту экспедицию так и не удосужившись сделать себе нормальную прививку от энцефалита.
...Чувствую - понимающий читатель просчитал уже следующий виток сюжета и явно собирается адресовать рассказчику что-нибудь вроде: “Ты чё, паря, в детстве с печки падал? - ехать в южносибирскую тайгу непривитым?!” Автор, конечно, ничуть не оспаривает запредельность тогдашнего своего раздолбайства, однако считает необходимым дать встречную справку - как какой-никакой, но профессионал (по погонам я резервист медслужбы, военно-учетная специальность 6461 - “Эпидемиология и природно-очаговые инфекции”). Дело в том, что энцефалитная прививка “убитой” вакциной, какую практиковали в те годы - это тебе не оспа и не дифтерия: настоящей гарантии она не дает, и лишь понижет (где-то вполовину, или чуть поболе) вероятность заражения. А поскольку вся эта история, как будет видно из дальнейшего, являет собою цепь _крайне маловероятных событий_, звенья которой соединены между собою явственным _предопределением_, смею утверждать: привейся я тогда в Москве нормальным порядком - ничего бы это ровным счетом ни изменило... (Если не хуже: та “дырявая” прививка создала бы у меня вполне погибельную в тогдашней ситуации иллюзию защищенности.)
Да. Короче, подцепить энцефалит так вот - с одного-единственного укуса, да за считанные минуты, да еще и почти сразу же загрунтовавшись гама-глобулином - штука практически невероятная (в Алтае-Саянском очаге носителями вируса, насколько мне известно, являются всего 5-7% клещей). Так что первым симптомам я просто не придал значения (“эпидемиолог”, блин!), списавши их на простуду. И тут понес меня черт на самый дальний кордон заповедника, через сопки, на речку Ману - взять пробы в тамошних сосняках. Вот там-то меня прихватило уже по-серьезному... Самое удивительное - в каком-то затмении мозгов продолжаю считать, будто это всё так, грипп... ну, тяжелый такой грипп, бывает. Лежу растекшимся блином в лесниковой горнице; из лекарств - чай с вареньем, аспирин и градусник, на градуснике том - сороковка; ну, а поскольку аспирин означенную сороковку уже второй день как не давит, а боязливо обходит сторонкой, догадываюсь я, наконец, как тот Штирлиц: он, родимый! Клещевой, он же весенне-летний (не путать с комариным осенним или, к примеру, с лошадиным энцефаломиэлитом)... Я б, доведись выбирать, предпочел бы как раз комариный осенний: там, правда, смертность повыше (шестьдесят процентов против тутошних тридцати), но зато уж там помер - так помер, выжил - так выжил, а тут - сплошь и рядом осложнения в виде параличей и парезов; чем такая жизнь... ну ладно.
Короче, надо бы до санчасти доковылять - до Красноярска, стало быть, причем в темпе (хотя о том, что счет-то уже на часы пошел, я, понятно, в тот момент не догадывался). Только вот - как? До главного кордона (оттуда-то машины до города бегают более или менее постоянно) по прямой сущий пустяк: четыре, много пять, часов хорошего ходу через сопки; фишка в том, что чувствую: не дойти мне уже через те сопки, аллес... Выходит - кругалем, на перекладных; сажает меня лесник Серега в свою моторку и - чук-чук-чук вверх по Мане до соседнего поселка, где он обыкновенно хлебом-водкой закупается. По дороге, правда, слово за слово выясняется, что поселочек тот - в смысле ехать дальше - мне вообщем-то без пользы: транспортный тупик, и никакого сколь-нибудь регулярного сообщения с райцентром (где автобус) либо с железной дорогой оттудова нету. “Что, и лесовозы не ходят?” - “Щас -- не.” - “Дык?..” - “Да ладно, чего-нито подвернется...”
И точно: причаливаем, а на угоре в аккурат уже прокашливается трехосный “Урал” - норовит трогаться. “Стой, стой!!! Мать-перемать!..” Ага, заметили вроде - барабанят по кабине... “Да, подфартило тебе, парень! - (это - уже в кузове.) - А то теперь до завтрего машин не жди. И эта-то еще утрева отъехать думала, да вишь как оно с Василичем вышло... Будто и впрямь тебя поджидали!” - “А чего случилось?” - “Да вишь ты, мужик у нас под машину угодил...” - “Под какую?! Под эту самую?!” - “Ну. Откуда б тут иной-то взяться... Нога ниже колена - в кашу. Мы уж его в кабине и так, и эдак. Так что щас не напрямки до станции, а через райбольницу... Сам то как?”
Не, вы въезжаете? Энцефалит на раз, от первого же клеща - это еще куда ни шло, но вот чтоб сыграть под грузовик на улице таежного поселка, куда эти самые грузовики заворачивают не каждый день - это как? Да еще именно в самый момент, не раньше - не позже... У китайцев, помню, для этого даже слово особое есть: судьба тебе “черную метку” послала, а другой человек взял - и по типу как стрелки на себя перевел...
Райбольница, кстати, в той цепочке совпадений тоже сыграла, по-мелочи, правда (хотя - нам-то откуда знать, что мелочь, а что нет?) Помочь мне там, ясное дело, не могли ничем - совет только дали побыстрей до Красноярска добираться, а также любезно вкололи дозу жаропонижающего (“Может, вам еще пеницилинчику вколоть?” - “Это-то зачем!?” - “Ну, так... на всякий случай...”) Вроде, пустяк - но как раз на этой-то дозе я, похоже, и продержался на плаву следующие часы - пока поезд подошел, да пока он у каждого семафора стоял... Ну, в красноярской-то больнице на меня только глянули и - “Не!-ме!-дле!-но!..” Пункцию из позвоночника, гамма-глобулины там лошадиными дозами, все дела; с этим у них там, в Красноярске налажено: чувствуется - опыт... Молодцы, чего там говорить; по гроб жизни им... ладно. Вытащили, короче - можно считать, совсем уж оттедова; докторша моя палатная, помню, до-олго языком цокала над результатами той пункции: “Знаешь, парень, протелепайся ты еще часиков шесть - и привет: ничего бы тебе уже, кроме цинкового комбинезона, не понадобилось”. (Кстати: как мы впоследствии выяснили с Лазарчуком, он как раз в той больнице тогда и работал - в другом, правда, отделении)
...Если иной читатель вообразил, будто повествование сие доковыляло уже до хеппи-энда, и вознамерился снисходительно изронить нечто вроде: “Ну если это всё, что вы имеете поведать о совпадениях и предначертаниях... Как это там у классика? - “Свистнуто, не спорю. Действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, свистнуто очень средне!” ” - придется его маленько осадить. Фишка в том, что всё вышеизложенное - не более чем преамбула, а амбула имела место быть год спустя на другом конце страны, в Рязанской губернии.
Хоть и выскочил я из той красноярской истории безо всяких медицинских последствий (дуракам счастье!), справку о здоровье для экспедиционных работ на следующее лето мне завернули - “...Только по прошествии года!”. Народ вокруг рюкзаки-штормовки со склада получает, палатки-вьючники пакует, а я кисну в конторе, как последний замдиректора по хозчасти... И тут меня вдруг манит пальчиком мой микро-шеф: “Слушай, не хочешь в Окский заповедник смотаться недельки на три? Считай это санаторием за казенный счет! Я ведь с тамошним директором в корешах, он тебе - “стол и дом”, а ты ему - главку в годовой отчет заповедника по твоей почвенной фауне, а то у них своих специалистов нету. Оформим это не экспедицией, а командировкой - так что никакой медсправки не надо. Идет?” В иных обстоятельствах я закочевряжился бы в том смысле, что мне лично интересна не всякая почвенная фауна, а только сибирская и дальневосточная... Ну, так ведь то - в “иных”, а тут выбирать не из чего!
Вот и прибыл я вскорости в излюбленном своем статусе _заезжего профессионала_ в Окский заповедник - который мне лично ни с какого боку был нафиг не нужен, не интересен, и куда занесло меня - если вдуматься! - исключительно по милости того прошлогоднего красноярского клеща… А в заповеднике, в поселочке с совершенно фэнтезийным названием Брыкин Бор, как раз об ту пору работала фитопатологом некая выпускница Московского Лестеха - как говорено в классике советского киноискусства: “Комсомолка, альпинистка, наконец, просто красавица!”; точней сказать, не работала, а дорабатывала самые последние дни, а дальше путь ее лежал обратно на родину, в Казахстан - она, собственно, и вещички свои туда уже отправила. Не от хорошей жизни, понятно: на непредвзятый сторонний взгляд, всё происходившее удивительно смахивало на столь красочно описанную Стругацкими историю со станцией “Диона”; и влез я тогда в ту кашу, руководствуясь ровно тем же побудительным мотивом, что и юный стажер Бородин…
...В общем, вы уже наверняка всё поняли: девушка та в итоге стала моей женой - в каковом статусе пребывает и поныне. Выходит, и вправду - ни кирпич на голову, ни энцефалитный клещ за шиворот просто так никому не падают! Так что отмечая на днях нашу, типо, серебряную свадьбу (по телефону: ибо я в Москве, а она, аж до зимы, - в Тексасе), мы того клеща в очередной раз помянули добрым словом: ведь фигушки бы мы без него встретились!
Хотя - не факт… Самое интересное, что впоследствии мы с Ольгой, конечно, не раз прикидывали - а не могли ли мы где еще познакомиться, в Москве? И, представьте, - нашли-таки по крайней мере еще одно четкое пересечение траекторий! Года за три до этого Юрий Иванович Чернов, вернувшись из рейса по островам Западной Океании, делал доклад о структуре тамошней фауны на МОИПе, в здании Зоомузея на Моховой. Ну, как туда попал я понятно: Чернов был моим научным руководителем, а историческая зоогеография - предметом постоянного интереса; но вот каким ветром на тот доклад (достаточно специальный по тематике) могло занести Ольгу - она и сама сейчас не понимает; но вот, занесло - факт! Самое забавное, что ни я ее, ни она меня в той крохотной аудитории, где почти все всех знают лично, так и не идентифицировали.
Так что имеется у меня отчетливое ощущение, что поначалу-то Высшие Силы решили нас познакомить на том докладе - но что-то у них там по ходу дела не склалОсь, накладочка вышла. Вот и пришлось им впоследствии организовывать нашу новую встречу несравненно более сложным и трудозатратным способом - при посредстве того клеща…
В году (бог памяти...) 80-ом приехал я в в заповедник “Столбы” - это в Сибири, под Красноярском. Работал я там сам по себе, как вольный стрелок - отметился в конторе, кинул вещички на главном кордоне с многозначительным названием «Нарым», и знай себе бегаю по тайге, копаю почвенные пробы. Долго ли, коротко - сымаю с себя присосавшегося клеща; то есть клещей-то в тот год уродилось совершенно немерено (бывало, по нескольку десятков за маршрут со штормовки снимешь), но на самом деле всё это лабуда - не ленись только раз в пару часов разоблачиться и провериться... Короче - и на старуху бывает проруха: недоглядел. Однако снял я того клеща почти сразу (он еще даже заякориться в коже толком не успел), а по возвращении на базу немедля вколол себе дозу энцефалитного гамма-глобулина (этого добра у них там, на главном кордоне, был полон холодильник); гамма-глобулин - это затем, что убыл я в ту экспедицию так и не удосужившись сделать себе нормальную прививку от энцефалита.
...Чувствую - понимающий читатель просчитал уже следующий виток сюжета и явно собирается адресовать рассказчику что-нибудь вроде: “Ты чё, паря, в детстве с печки падал? - ехать в южносибирскую тайгу непривитым?!” Автор, конечно, ничуть не оспаривает запредельность тогдашнего своего раздолбайства, однако считает необходимым дать встречную справку - как какой-никакой, но профессионал (по погонам я резервист медслужбы, военно-учетная специальность 6461 - “Эпидемиология и природно-очаговые инфекции”). Дело в том, что энцефалитная прививка “убитой” вакциной, какую практиковали в те годы - это тебе не оспа и не дифтерия: настоящей гарантии она не дает, и лишь понижет (где-то вполовину, или чуть поболе) вероятность заражения. А поскольку вся эта история, как будет видно из дальнейшего, являет собою цепь _крайне маловероятных событий_, звенья которой соединены между собою явственным _предопределением_, смею утверждать: привейся я тогда в Москве нормальным порядком - ничего бы это ровным счетом ни изменило... (Если не хуже: та “дырявая” прививка создала бы у меня вполне погибельную в тогдашней ситуации иллюзию защищенности.)
Да. Короче, подцепить энцефалит так вот - с одного-единственного укуса, да за считанные минуты, да еще и почти сразу же загрунтовавшись гама-глобулином - штука практически невероятная (в Алтае-Саянском очаге носителями вируса, насколько мне известно, являются всего 5-7% клещей). Так что первым симптомам я просто не придал значения (“эпидемиолог”, блин!), списавши их на простуду. И тут понес меня черт на самый дальний кордон заповедника, через сопки, на речку Ману - взять пробы в тамошних сосняках. Вот там-то меня прихватило уже по-серьезному... Самое удивительное - в каком-то затмении мозгов продолжаю считать, будто это всё так, грипп... ну, тяжелый такой грипп, бывает. Лежу растекшимся блином в лесниковой горнице; из лекарств - чай с вареньем, аспирин и градусник, на градуснике том - сороковка; ну, а поскольку аспирин означенную сороковку уже второй день как не давит, а боязливо обходит сторонкой, догадываюсь я, наконец, как тот Штирлиц: он, родимый! Клещевой, он же весенне-летний (не путать с комариным осенним или, к примеру, с лошадиным энцефаломиэлитом)... Я б, доведись выбирать, предпочел бы как раз комариный осенний: там, правда, смертность повыше (шестьдесят процентов против тутошних тридцати), но зато уж там помер - так помер, выжил - так выжил, а тут - сплошь и рядом осложнения в виде параличей и парезов; чем такая жизнь... ну ладно.
Короче, надо бы до санчасти доковылять - до Красноярска, стало быть, причем в темпе (хотя о том, что счет-то уже на часы пошел, я, понятно, в тот момент не догадывался). Только вот - как? До главного кордона (оттуда-то машины до города бегают более или менее постоянно) по прямой сущий пустяк: четыре, много пять, часов хорошего ходу через сопки; фишка в том, что чувствую: не дойти мне уже через те сопки, аллес... Выходит - кругалем, на перекладных; сажает меня лесник Серега в свою моторку и - чук-чук-чук вверх по Мане до соседнего поселка, где он обыкновенно хлебом-водкой закупается. По дороге, правда, слово за слово выясняется, что поселочек тот - в смысле ехать дальше - мне вообщем-то без пользы: транспортный тупик, и никакого сколь-нибудь регулярного сообщения с райцентром (где автобус) либо с железной дорогой оттудова нету. “Что, и лесовозы не ходят?” - “Щас -- не.” - “Дык?..” - “Да ладно, чего-нито подвернется...”
И точно: причаливаем, а на угоре в аккурат уже прокашливается трехосный “Урал” - норовит трогаться. “Стой, стой!!! Мать-перемать!..” Ага, заметили вроде - барабанят по кабине... “Да, подфартило тебе, парень! - (это - уже в кузове.) - А то теперь до завтрего машин не жди. И эта-то еще утрева отъехать думала, да вишь как оно с Василичем вышло... Будто и впрямь тебя поджидали!” - “А чего случилось?” - “Да вишь ты, мужик у нас под машину угодил...” - “Под какую?! Под эту самую?!” - “Ну. Откуда б тут иной-то взяться... Нога ниже колена - в кашу. Мы уж его в кабине и так, и эдак. Так что щас не напрямки до станции, а через райбольницу... Сам то как?”
Не, вы въезжаете? Энцефалит на раз, от первого же клеща - это еще куда ни шло, но вот чтоб сыграть под грузовик на улице таежного поселка, куда эти самые грузовики заворачивают не каждый день - это как? Да еще именно в самый момент, не раньше - не позже... У китайцев, помню, для этого даже слово особое есть: судьба тебе “черную метку” послала, а другой человек взял - и по типу как стрелки на себя перевел...
Райбольница, кстати, в той цепочке совпадений тоже сыграла, по-мелочи, правда (хотя - нам-то откуда знать, что мелочь, а что нет?) Помочь мне там, ясное дело, не могли ничем - совет только дали побыстрей до Красноярска добираться, а также любезно вкололи дозу жаропонижающего (“Может, вам еще пеницилинчику вколоть?” - “Это-то зачем!?” - “Ну, так... на всякий случай...”) Вроде, пустяк - но как раз на этой-то дозе я, похоже, и продержался на плаву следующие часы - пока поезд подошел, да пока он у каждого семафора стоял... Ну, в красноярской-то больнице на меня только глянули и - “Не!-ме!-дле!-но!..” Пункцию из позвоночника, гамма-глобулины там лошадиными дозами, все дела; с этим у них там, в Красноярске налажено: чувствуется - опыт... Молодцы, чего там говорить; по гроб жизни им... ладно. Вытащили, короче - можно считать, совсем уж оттедова; докторша моя палатная, помню, до-олго языком цокала над результатами той пункции: “Знаешь, парень, протелепайся ты еще часиков шесть - и привет: ничего бы тебе уже, кроме цинкового комбинезона, не понадобилось”. (Кстати: как мы впоследствии выяснили с Лазарчуком, он как раз в той больнице тогда и работал - в другом, правда, отделении)
...Если иной читатель вообразил, будто повествование сие доковыляло уже до хеппи-энда, и вознамерился снисходительно изронить нечто вроде: “Ну если это всё, что вы имеете поведать о совпадениях и предначертаниях... Как это там у классика? - “Свистнуто, не спорю. Действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, свистнуто очень средне!” ” - придется его маленько осадить. Фишка в том, что всё вышеизложенное - не более чем преамбула, а амбула имела место быть год спустя на другом конце страны, в Рязанской губернии.
Хоть и выскочил я из той красноярской истории безо всяких медицинских последствий (дуракам счастье!), справку о здоровье для экспедиционных работ на следующее лето мне завернули - “...Только по прошествии года!”. Народ вокруг рюкзаки-штормовки со склада получает, палатки-вьючники пакует, а я кисну в конторе, как последний замдиректора по хозчасти... И тут меня вдруг манит пальчиком мой микро-шеф: “Слушай, не хочешь в Окский заповедник смотаться недельки на три? Считай это санаторием за казенный счет! Я ведь с тамошним директором в корешах, он тебе - “стол и дом”, а ты ему - главку в годовой отчет заповедника по твоей почвенной фауне, а то у них своих специалистов нету. Оформим это не экспедицией, а командировкой - так что никакой медсправки не надо. Идет?” В иных обстоятельствах я закочевряжился бы в том смысле, что мне лично интересна не всякая почвенная фауна, а только сибирская и дальневосточная... Ну, так ведь то - в “иных”, а тут выбирать не из чего!
Вот и прибыл я вскорости в излюбленном своем статусе _заезжего профессионала_ в Окский заповедник - который мне лично ни с какого боку был нафиг не нужен, не интересен, и куда занесло меня - если вдуматься! - исключительно по милости того прошлогоднего красноярского клеща… А в заповеднике, в поселочке с совершенно фэнтезийным названием Брыкин Бор, как раз об ту пору работала фитопатологом некая выпускница Московского Лестеха - как говорено в классике советского киноискусства: “Комсомолка, альпинистка, наконец, просто красавица!”; точней сказать, не работала, а дорабатывала самые последние дни, а дальше путь ее лежал обратно на родину, в Казахстан - она, собственно, и вещички свои туда уже отправила. Не от хорошей жизни, понятно: на непредвзятый сторонний взгляд, всё происходившее удивительно смахивало на столь красочно описанную Стругацкими историю со станцией “Диона”; и влез я тогда в ту кашу, руководствуясь ровно тем же побудительным мотивом, что и юный стажер Бородин…
...В общем, вы уже наверняка всё поняли: девушка та в итоге стала моей женой - в каковом статусе пребывает и поныне. Выходит, и вправду - ни кирпич на голову, ни энцефалитный клещ за шиворот просто так никому не падают! Так что отмечая на днях нашу, типо, серебряную свадьбу (по телефону: ибо я в Москве, а она, аж до зимы, - в Тексасе), мы того клеща в очередной раз помянули добрым словом: ведь фигушки бы мы без него встретились!
Хотя - не факт… Самое интересное, что впоследствии мы с Ольгой, конечно, не раз прикидывали - а не могли ли мы где еще познакомиться, в Москве? И, представьте, - нашли-таки по крайней мере еще одно четкое пересечение траекторий! Года за три до этого Юрий Иванович Чернов, вернувшись из рейса по островам Западной Океании, делал доклад о структуре тамошней фауны на МОИПе, в здании Зоомузея на Моховой. Ну, как туда попал я понятно: Чернов был моим научным руководителем, а историческая зоогеография - предметом постоянного интереса; но вот каким ветром на тот доклад (достаточно специальный по тематике) могло занести Ольгу - она и сама сейчас не понимает; но вот, занесло - факт! Самое забавное, что ни я ее, ни она меня в той крохотной аудитории, где почти все всех знают лично, так и не идентифицировали.
Так что имеется у меня отчетливое ощущение, что поначалу-то Высшие Силы решили нас познакомить на том докладе - но что-то у них там по ходу дела не склалОсь, накладочка вышла. Вот и пришлось им впоследствии организовывать нашу новую встречу несравненно более сложным и трудозатратным способом - при посредстве того клеща…