Полностью удовлетворяющий моим высоким стандартам
текст о зоохорроре Уильяма Гирдлера "Гризли" (США, 1976)снабжён ещё и иллюстрациями, так что лучшего и желать не приходится.
В некотором смысле, Гирдлер поставил меня в тупик. ОСТОРОЖНО! ДАЛЬШЕ ЕСТЬ СПОЙЛЕРЫ!
"Гризли" очевидным образом принадлежит к категории фильмов-эксплотейшен. Аналогия с "Челюстями" Спилберга напрашивается в первые же минуты фильма, когда идут в дело все составляющие успеха "Челюстей": беззащитные жертвы-туристы, субъективная камера в качестве подкрадывающегося "чудовища", принявший ситуацию близко к сердцу крутой мэн с крутым подбородком, препятствующий эвакуации населения чиновник и мушиные рои журналистов - гадких, бессовестных, жаждущих кровавых подробностей.
Действительно, сухопутная вариация "Челюстей", на первый взгляд, безупречно вторична. Нехороший чиновник (директор национального парка) пыжится и катит бочку на крутого мэна (егеря), крутой мэн хорохорится и орёт на нехорошего чиновника, журналисты бегают с микрофонами наперевес, медведь отрывает части тела очередному бедолаге, а новые потенциальные бедолаги беспечно лезут на рожон. Один из друзей крутого мэна, само собой, мужественный ветеран вьетнамской кампании. Не обошлось и без мудрого эколога, эксперта по поведению медведей.
Но на экране творится что-то странное.
Как издеваясь, Гирдлер снова и снова играет со зрителем в злую игру "ура, жертва спасена! - ой, нет, обломитесь, мишка рядышком стоял!". Снова и снова. Раз, другой, третий... И ведь хоть бы одного заведомо мерзкого дурака медведь сожрал! Нет, у него был шанс пообедать подозрительным типом в оранжевой кепке, но именно подозрительные типы бегают быстрее всех... А стоит кому отчаянную храбрость проявить, или небольшое личное мужество, или просто полезную инициативу - всё, каюк выскочке.
Допустим, это такой навязчивый приём для пущего хоррор-эффекта. Но каким-то загадочным образом приём обманутых ожиданий находит своё зеркальное отражение в диалогах крутого мэна с чиновником.
- Это гризли! - настаивает крутой мэн.
- Шутить изволите, милейший! Бурый медведь это, обычный бурый медведь! - огрызается чиновник.
Зритель в этот момент что должен думать? Что мужики умом тронулись? Они быстро забросили подальше тему "закрыть парк для туристов" и тему "позвать помощь из Вашингтона", и обсуждают только "бурый/гризли" и "ты меня уважаешь?"...
И вот наступает тот самый момент, когда крутой мэн, наконец-то, изведёт поганую тварь и освободит человечество от власти Кромешного Ужаса.
Щас, щас, секундочку, уже прицелился, прям щас пульнёт... Кхм. Мало того, что это будет настоящая пиррова победа, так ещё и выражение на лице актёра такое... Он в этот момент выглядел как Очень Неположительный Герой, если называть вещи своими именами. Как если бы крутой мэн был местным альфа-самцом, а с гризли схлестнулся как с личным конкурентом, а не по иным соображениям, например, в качестве мести за павшего товарища... двух товарищей... трёх товарищей... Вот это меня в тупик и поставило: актёр случайно что-то такое на лице изобразил? Или мне вообще примерещилось?
...или всё ровно так и есть, как я тут изложила - сработал многократно обыгранный приём обманутых ожиданий, и натренированное фильмом подсознание зрителя в финальной точке вместо катарсиса "освобождение от гризли" получает удар поддых - крутой мэн с непередаваемо хищной ухмылкой избавился в своём национальном парке от всех конкурентов до единого...