"Чахаран, покажи ещё раз своё искусство" (ц)
О Вацлаве Нижинском, кажется, можно сказать теми же словами, что о Супермене: супергеройский плащ - это его одежда, а костюм с галстуком - это маскарад. Вне сцены он, кажется, не очень-то и красивый и вообще неприметный. Пруфлинк. Впрочем, нет, стоп: любой человек вне антуража неприметный. Нет-нет, стоп-стоп-стоп, не такой уж неприметный, просто костюмы сто лет назад дурацкие были.
И всё же Нижинский настолько счастливым и свободным выглядит в сценическом образе, что сразу видно - настоящая жизнь там ("а здесь кошмарный сон" (ц) в полном соответствии, но эту сторону жизни видно по биографиям, но не по фотографиям).
Прошло без малого сто лет, значит, не осталось никого, кто видел его на сцене. До нас дошли только легенды и несколько десятков фотографий, по которым остаётся составлять представление о его таланте. Впрочем, этого вполне достаточно.
Он похож на ожившее античное изваяние. Он позирует перед камерой свободно и раскрепощенно, как человек скорее конца ХХ века, нежели самого его начала. У него нет характерной для балетных танцоров перекаченности мышц и напряженной статичности поз. Не знаю... по другим танцорам видно, с каким трудом дается балетная подготовка, а по нему - нет. Это трудно уловимая разница. Но она есть.
При этом именно он поднял планку академического балета до того уровня, на котором она сейчас. Виртуозность с полётами через полсцены - всё от него. Видимая лёгкость была не в ущерб, а в плюс к технике - качество, которым редкий танцор может похвастаться даже в наше время.
Даже в образцово-академическом балете, в котором традиционно роль мужчины-танцовщика отводилась далеко на второй план, он выглядит не подставкой под балерину, а равнозначным с ней участником танца. Что уж там, современники взахлёб рассказывали, что он не просто не терялся рядом с балеринами, а затмевал даже лучших из них своим ослепительным блеском.
Не знаю, что думали современники, а на мой взгляд, Тамара Карсавина в паре с ним великолепна - такая красивая, и такая изящная, и такая выразительная!
Карсавина и Нижинский в балетах: "Карнавал", "Жизель", "Сильфида", "Призрак розы", снова "Жизель", + постер к "Сильфиде".
Но академическим балетом он не ограничивался и всячески экспериментировал (что, конечно, не осталось безнаказанным), и, в конце концов, создал балет, который называют "современным". Он был хореографом "Послеполуденного отдыха фавна" и "Весны священной". Бежар, Баланчин - всё это растёт оттуда.
"Фавн" в постановке Большого театра
Click to viewпорой мне кажется, что он был не только создателем, но и единственным, кто мог сей тип балета танцевать. Вот смотрю я "Фавна" и все 9 минут думаю о том, что хочется добавить туда а) невыносимой лёгкости бытия, б) ощущения кайфа, который испытывал бы артист от происходящего.
Впрочем, нет. Один раз я видела вживую то самое: Ульяна Лопаткина танцевала Баланчина в Мариинском. Она появилась на сцене и загасила фсех; в её исполнении что угодно могло стать танцем, даже спортивная гимнастика, если б ей выдали набор движений оттуда. Возможно, единственное, чего нет у неё, но есть у Нижинского - это легендарность. Благодаря легендарности Вацлав навеки останется лучшим из лучших, даже если будут артисты, фактически равные ему.
*********
Нижинский - человек с тяжелой судьбой, passed from the high and the beautiful to darkness and ruin. Тут и "Призрак оперы", "Мастер и Маргарита", а вообще "реальная жизнь интереснее любого романа (ц).
Информацию приходится собирать по крупицам. Я прочитала несколько статей, все они говорили разное, противоречивое и по большей части похожее на желтушные байки. Даже биографии-мемуары, написанные его женой и его сестрой, являются двумя диаметральными противоположностями. Объединяет их только общая канва событий.
Вацлав родился в семье потомственных танцоров. У него были старший брат и младшая сестра. Отец научил всех троих танцевать, а потом исчез в неизвестном направлении. Мать с детьми перебралась в Петербург, чтоб устроить их в балетное училище.
Вацлав впечатлил приёмную комиссию, однако не подходил по возрасту, и ему велели приходить через 2 года. В этот период семья влачила существование за гранью нищеты, и единственным лучом света было грядущее поступление Вацлава в училище.
Зато последующий успех был ошеломительным. Сила таланта Нижинского была такова, что Мариинский театр взял его на работу, не дожидаясь, пока он закончит училище. Причем сразу солистом. Началась нормальная звёздная жизнь: фанаты, фанатки, покровители, брюлики, гастроли, общеевропейское признание.
Но на этом белая полоса закончилась. А дальше началась сплошная череда чёрных полос - всё чернее и чернее и гуще и гуще...
Всего лет 5 Нижинский блистал на сцене Мариинского, а потом разразился скандал: Вацлав позволил себе сделать замечание, что, по его мнению, главную героиню "Жизели" должна играть балерина помоложе, нежели прима Матильда Кшесинская. Матильда же была любовницей великого князя; сомнений в своей неотразимой блистательности она не потерпела и, воспользовавшись связями, сделала так, чтоб Нижинского уволили.
Существует легенда о том, как, изгнанный из театра, Вацлав плакал на гранитном спуске к Неве.
Тут на горизонте появился господин Дягилев. По роду занятий он был тем, кого спустя сто лет назовут продюсером. Он был фанатом Нижинского.
Им уже доводилось работать вместе. В 1908 году Дягилев организовал "русские сезоны" в Париже, куда привозил на гастроли звёзд русского балета, в число которых попал и Нижинский.
Теперь же Дягилев пригласил его на постоянную работу в свою труппу, в "Русские балеты Дягилева".
Заполучив самую яркую звезду на балетном небосклоне, Дягилев окружил его заботой и обожанием.
На сцене он предоставил ему полнейшую творческую свободу, позволил выступать в качестве не только танцовщика, но и хореографа. Именно в "Русских балетах Дягилева" Нижинский создал "Послеполуденный отдых фавна" и "Весну священную".
За кулисами Дягилев расставил жёсткую противофанатскую оборону, оберегая покой любимца от фанаток, которые за сто лет ничуть не изменились.
Сам же занимался ублажением всяческих звёздных капризов. Есть даже легенда о том, как однажды он добывал для Нижинского свежие апельсины посреди зимы, когда тот слег с гриппом.
Но довольно быстро показалась обратная сторона медали: Дягилев почувствовал деспотичную власть над своей звездой. Как и всякая одержимая влюбленность, деспотия Дягилева начала угнетать Нижинского, не смотря на весь сыр в масле.
Потом появилась девушка по имени Ромола, которая безумно влюбилась в Вацлава. Влюбилась с первого взгляда раз и навсегда, прямо как в сказке.
Не теряя времени, она оперативно поднаторела в танцах и умудрилась вписаться в труппу Дягилева в кордебалет. Теперь оставалось самое сложное - пробиться через баррикады, воздвигнутые продюсером.
Удача улыбнулась ей, когда Нижинский отправился в морское путешествие по Атлантике.
По разной информации, это был то ли круиз, то ли гастроли, в которые Дягилев не поехал по причине морской болезни. Зато поехала Ромола. Спустя три недели в Буэнос-Айресе они с Вацлавом поженились.
Легенда гласит, что эти три недели она ходила вокруг него павлином, а он молчал, застенчиво потупив глазки. А когда Ромола уже потеряла надежду, к ней подошел кто-то из знакомых Вацлава и сказал ей примерно следующее: Вацлав не может сам говорить по причине застенчивости, поэтому просил узнать, не согласится ли Ромола выйти за него замуж.
Узнав о свадьбе, Дягилев уволил обоих.
Суперзвезда остался без работы. Его пригласил к себе парижский Гранд-опера, но тамошняя труппа оказалась слишком слабой. Он попытался собрать собственную труппу, но дело по каким-то причинам также не задалось.
Наконец, в 1914 они с женой решили вернуться в Россию. И тут началась Первая Мировая война. Она застала чету Нижинских в Австро-Венгрии. Будучи подданными России, они были интернированы и на битых два года увязли посреди самоубивающейся Европы. И, наверно, видели всякое.
Всё это время друзья и просто сочувствующие люди пытались вытащить их. В конце концов, удалось добиться разрешения увезти Нижинских в Америку.
Однако было поздно: Вацлав тронулся головой.
В 1916-1917 он оттанцевал пару сезонов, потом покинул большую сцену. В 1919 он совершил последнее публичное выступление: бросил клич, что будет танцевать, собрал небольшую аудиторию и прямо перед публикой сочинил танец, повествующий об ужасах войны.
из мемуаров Ромолы:
... Мы вернулись обратно, но к этому времени Вацлав уже начал танцевать. Его танец был, как всегда, великолепен, но пугающе страшен. Взяв несколько витков черного и белого бархата, он сделал большой крест во всю комнату и стоял у вершины его, раскинув руки - сам словно живое распятие. «Теперь я покажу вам войну со всеми ее страданиями, разрушениями и смертью. Войну, которую вы не предотвратили и за которую вы тоже в ответе». Это было потрясающе; казалось, он наполняет комнату страдающим человечеством. Иногда его танец напоминал сцену в «Петрушке», где кукла пытается избежать своей судьбы. Выражение его лица было трагическим, жесты величественными, и он загипнотизировал всех настолько, что мы почти видели, как он парит над зрителями. Люди сидели не дыша, завороженные яростной.силой, в которой было что-то от зверя, выпущенного из клетки, способного в любой момент уничтожить их. Все как бы окаменели. А он все танцевал и танцевал, кружась по залу, увлекая аудиторию на войну, на разрушение, заставляя почувствовать муки и ужас, борясь всей силой стальных мышц, своим проворством, быстротой и эфемерностью против неизбежного конца. Это был жизнеутверждающий танец, танец торжества жизни.
Больше он никогда не танцевал и всю оставшуюся жизнь видел галлюцинации о войне и смерти. На тот момент ему было 29 лет. Со времени дебюта в Мариинском театре прошло всего 12 лет, из которых 2 года - это лагерь на территории воюющей Австро-Венгрии, и 2 года - уже после официального ухода со сцены - безуспешная борьба с подступающей шизой.
А сила любви Ромолы была такова, что она, вопреки настоятельным советам врачей и своих родителей, отказалась разводиться и ухаживала за Вацлавом до конца его жизни.
Пока он был здоров, она родила ему двух дочерей - Киру и Тамару. Обе прожили долгую счастливую жизнь в полном здравии.
***********
Среди любителей и ценителей до сих пор продолжается выяснение вопроса, кто виноват. Почему-то всё валят на Ромолу. Якобы эта страшная женщина разлучила Нижинского с балетом, а он был настолько помешан на танцах, что не вынес разлуки. Если бы не она, то так и танцевал бы он для Дягилева, и были бы все счастливы.
Я предлагаю отставить эту зловредную риторику. Желание мужчины жениться на женщине - это вполне здорОво и никоим образом не исключает занятий танцами. Вот что действительно нездорОво - так это увольнять сотрудника за то, что тот женился.
Кстати, тот профит, который получил Дягилев от увольнения Нижинского из Мариинки, заставляет задуматься (причем не одну меня) о том, что Дягилев приложил руку к этому увольнению. В этом случае, не Ромола, а сам Дягилев приобретает в этой истории инфернальные черты. Может быть, он действительно был влюблён, как утверждают многочисленные источники; но какой-то злой любовью, которая превратила его в самодура, а под властью самодуров счастья не бывает.
Впрочем, мне не нравится идея переходить на личности. Я даже не возьмусь утверждать наверняка, что его уволил Дягилев, а не он сам уволился, устав от начальника. Бывает же и такое. Так же я не возьмусь утверждать, что именно Кшесинская выперла его из Мариинки. Как бы то ни было, единичный поступок одного человека не может привести к таким последствиям. Тут было просто несчастливое стечение большого количества обстоятельств.
Ведь фактически с самого детства вся жизнь Нижинского состояла из одних бед и неудач, за редкими исключениями. Сложное детство плавно перетекло в череду карьерных неудач (к числу которых относятся не только два больших увольнения, но и провалы всех постановок, ведь и "Фавна", и тем более "Весну" широкая общественность разгромила в пух и прах; это мы щасс такие продвинутые в ХХI веке ценим их по достоинству), которая в свою очередь плавно перетекла во всемирный армагеддец с морем кровищи и гибелью родины. Нижинский же был созданием нежным; он жил где-то в царстве фей и эльфов, среди эфемерных балерин и сказочных принцев, а тут на тебе такое.
До кучи, если открыть хотя бы википедию и почитать про шизу, окажется, что он попадал в группу риска чуть ли не по всем пунктам. Так что, сдаётся мне, он бы не спасся, даже если пересиживал войну где-нибудь в заокеанских далях под крылышком покровителей.
******
Ладно. Чего-то, кажется, я слишком увлеклась писать о грустном. Хочется закончить сию песнь чем-нибудь положительным.
По мне так Нижинский был Куртом Кобейном своего времени.
Может, ему надо было родиться лет на 50-70 позже? Вот жил б он в наше время, ууу... Звездился бы на весь белый свет, никто б его не обижал, да и времена у нас оптимистичные и весёлые, не то что сто лет назад.
С другой стороны, про любого гения говорят, что он опередил своё время. Учитывая "Весну священную", можно смело утверждать, что Нижинский был в числе людей, которые создавали ХХ век. Я всё чаще думаю о том, что независимо от того, нравятся мне авангардисты или нет (а Нижинский определенно был авангардистом, особенно в роли хореографа), без них не было бы всей нежно любимой крутотени, навозникавшей в ХХ веке.
И хорошо, что не осталось киноплёнок: без них ореол легендарности уплотняется многократно.
ЗЫ а вдруг кто захочет почитать? мемуары Ромолы Нижинской. Я оттудова прочитала последнюю главу и эпилог, и обрыдалась.
*****************
А напоследок - фотки, фотки, фотки. Ради них всё и затевалось :->
