Light, color and design=свет, цвет, композиция?
Российское искусство и искусство Западной Европы сильно, принципиально отличаются. Американское искусство по генезису является частью или вернее ответвлением искусства Западной Европы, а его отличиями от Западно-Европейского искусства в первом приближении можно пренебречь. Поэтому, говоря об отличиях от русского визуального искусства, я буду употреблять термин Западное искусство, имея в виду визуальное искусство Западной Европы и США, при этом конечно держа в уме, что при более внимательном рассмотрении вопроса надо помнить и об отличиях.
Самое грустное, что между Западным и Русским искусством существет глубокое принципиальное недовзаимопонимание и даже враждебность. В каком-то смысле для Запада русского искусства до 20 века просто нет, за одним единственным исключением "Последнего дня Помпеи" Брюллова. Дело в том, что на Западе ценность художника определяется его влиянием на других художников, а поскольку никакого влияния русских художников на Западное искусство не было, то и русского искусства не было. По сути русское искусство на Западе начинается с Кандинского, Ларионова и Гончаровой. И причина этого в том, что в России и на Западе самые базовые понятия визуального искусства такие как свет, цвет, композиция принципиальной отличаются. Причем этот антагонизм задается в самом начале, когда ребенок начинает ходить в художественные кружки, а потом этот эффект закрепляется на первом курсе художественного вуза, когда самые талантливые начинают проходить основы заново систематически.
Я в позднем СССР довольно сильно потусовался в среде художников и хотя амбиций в этой области у меня не было, но я сумел добиться как уважения профессионалов так и дикого российского авангарда конца 80-х. Достаточно сказать, что я был одним из организаторов первого самодеятельного объединения художников "Арбатр" и хотя мое участие в выставках было минимальным - меня в основном интересовало чужое искусство и сам феномен художественной среды, - но впоследствии именно привело меня в Пратт, когда моя машина сломалась напротив и я случайно встретил своего Арбаторского "поклонника", оказавшегося Праттовской шишкой. Я это к тому, что все таки я имею достаточно четкое представление как преподается живопись и рисуной в России, так как выставляться в достаточно модном Арбатре тогда стремились самые разные художники и художницы, в том числе студенты Строгановки, Суриковки и моего любимого Текстильного Института. Да еще у меня половина друзей детства окончила Полиграфический институт и я живо интересовался тем как они учатся. Ну и в детстве я немного позанимался в художественной школе.
Так вот на Западе все по другому и с моей точки зрения намного лучше. Там художественное образование изначально нацеливает на создание произведения искусства как самостоятельного и самоценного объекта (как потом выясняется субъекта), для которого внутренние свойства важнее "похожести" на нечто внешнее, грубо говоря, в реальном" мире. Причем как историк искусства по образованию, который интересовался этим специально, имея доступ к библиотеке Пратта, я могу подтвердить, что такое отношение не является новомодным сугубо американским феноменом, а идет от эпохи Итальянского Возрождения. Причем я на старших курсах поездил по художественным вузам Европы и должен сказать, что американцы как раз эту старую традицию ухватили лучше всех and made it a point. Памятуя сказанное выше должен отметить, что в этом смысле американское искусство более "Европейское", чем искусство Западной Европы.
Заинтересовал меня этим уже на первом курсе Черчилль Давенпорт - мой преподаватель предмета под названием Light, color and design, который я затрудняюсь перевести на русский ввиду вышеупомянутого недовзаимопонимания. Он конечно совершенно обалдел, увидев меня среди своих студентов - 17 летних мальчиков из Аризоны, но поскольку он сам человек с очень специфической судьбой, знавший и взлеты и падения он проявил ко мне особый интерес.(Сейчас, как выяснилось, он декан факультета в Кентукки, а тогда он только-только выбрался из большой, ну скажем так, ямы) В результате он пригласил меня к себе домой, познакомил со свой молодой женой и новорожденной дочерью, и мы с ним много раз и довольно глубоко обсуждали перспективы взаимоотношений США и России. Можно даже сказать подружились. Надо сказать, что он принадлежит к настоящей Мэйфлауровской элите США и в этих разговорах выяснилось что его предмет и вообще то что я сейчас расскажу имеет продолжение не только в живописи а в других вещах очень важных, формирующих менталитет не только американцев, а всего так называемого англо-саксонского мира. Вообще надо сказать что в США визуальное искусство играет огромную, хоть не заметную роль (если конечно не считать такой заметный вид искусства как рекламу) Оно действует на подсознание, но не то, которое описывает Фрейд, а то в котором человек воспринимает мир непосредственно через зрительные образы, минуя слова и язык. Например значительные усилия на старших курсах преподаватели живописи тратят, что бы отучить студентов смотреть на натуру, говорить внутри себя "это пятно красного цвета" и хвататься за тюбик с красной охрой (в лучшем случае, многие хватаются за кадмий красный, но это уже профнепригодность) Они учат видеть цвет непосредственно и понимать цветовую ситуацию на холсте, когда красным может оказаться кобальт фиолетовый или даже цереллиум. И начинается это с того предмета который преподавал Давенпорт
Прежде всего надо сказать, что в итальянском (помните про Возрождение?) слово дизайн означает рисовать и начинал он свои лекции с письма Леонардо да Винчи, где он выражает сожаление по поводу "Битвы при Кашине" Микельанджело такими словами: "Как все таки жалко, что Микельанджело не умеет рисовать(to design)" В том то и дело, что для Леонардо рисовать это прежде всего умение провести линию на листе бумаги так, что бы ее визуальное взаимодействие с краями листа было красиво, а то похожа ли эта линия на эскиз скульптуры как у Микельанджело, который живописи никогда систематически не обучался, играет второстепенное значение. Поэтому первым делом Давенпорт заставил нас нарисовать на листе бумаги треугольник, так чтобы это было красиво, потом треугольник и квадрат (круг, овал просто линия). И после каждого упражнения студенты вывешивали свои работы на доске рядом и обсуждали результаты. У меня надо сказать первоначально чувство композиции было хуже, чем у других и, смотря на доску с работами, я это видел очень ясно. Потом я понял, что это было связано с моей учебой художествам в Москве, где подход к рисунку совсем другой, где берут людей с естественным чувством композиции и заставляют их соревноваться в другом виде спорта - рисовать блюдечки, кувшинчики и прочие гипсовые головы.
Потом Давенпорт заставил нас развивать в себе чувство цвета и цветовой гармонии. Для этого он заставил нас начертить на листе бумаги (красиво начертить!) шахматную доску с клетками десять на десять и цветными карандашами раскрасить эти клетки так чтобы было красиво, причем внутри клетки цвет не мог меняться. Сначала карандашей было два, ну скажем красный и зелены и закрашивая клетку двумя карандашами можно было создать множество оттенков. У меня сразу обнаружилась гиперчувствительность к цвету и, честно говоря, только после того как Давенпорт разрешил пользоваться четырьмя цветами и из моих рук стали выходить дивные по красоте состоящие из клеток абстракции, я захотел быть художником. До этого я просто хоть на полгода, хоть на год пытался спастись в университетской Америке от ада за ее стенами и думал только о том как побыстрее перевестись на компьютерную графику..
Продолжение следует.
Самое грустное, что между Западным и Русским искусством существет глубокое принципиальное недовзаимопонимание и даже враждебность. В каком-то смысле для Запада русского искусства до 20 века просто нет, за одним единственным исключением "Последнего дня Помпеи" Брюллова. Дело в том, что на Западе ценность художника определяется его влиянием на других художников, а поскольку никакого влияния русских художников на Западное искусство не было, то и русского искусства не было. По сути русское искусство на Западе начинается с Кандинского, Ларионова и Гончаровой. И причина этого в том, что в России и на Западе самые базовые понятия визуального искусства такие как свет, цвет, композиция принципиальной отличаются. Причем этот антагонизм задается в самом начале, когда ребенок начинает ходить в художественные кружки, а потом этот эффект закрепляется на первом курсе художественного вуза, когда самые талантливые начинают проходить основы заново систематически.
Я в позднем СССР довольно сильно потусовался в среде художников и хотя амбиций в этой области у меня не было, но я сумел добиться как уважения профессионалов так и дикого российского авангарда конца 80-х. Достаточно сказать, что я был одним из организаторов первого самодеятельного объединения художников "Арбатр" и хотя мое участие в выставках было минимальным - меня в основном интересовало чужое искусство и сам феномен художественной среды, - но впоследствии именно привело меня в Пратт, когда моя машина сломалась напротив и я случайно встретил своего Арбаторского "поклонника", оказавшегося Праттовской шишкой. Я это к тому, что все таки я имею достаточно четкое представление как преподается живопись и рисуной в России, так как выставляться в достаточно модном Арбатре тогда стремились самые разные художники и художницы, в том числе студенты Строгановки, Суриковки и моего любимого Текстильного Института. Да еще у меня половина друзей детства окончила Полиграфический институт и я живо интересовался тем как они учатся. Ну и в детстве я немного позанимался в художественной школе.
Так вот на Западе все по другому и с моей точки зрения намного лучше. Там художественное образование изначально нацеливает на создание произведения искусства как самостоятельного и самоценного объекта (как потом выясняется субъекта), для которого внутренние свойства важнее "похожести" на нечто внешнее, грубо говоря, в реальном" мире. Причем как историк искусства по образованию, который интересовался этим специально, имея доступ к библиотеке Пратта, я могу подтвердить, что такое отношение не является новомодным сугубо американским феноменом, а идет от эпохи Итальянского Возрождения. Причем я на старших курсах поездил по художественным вузам Европы и должен сказать, что американцы как раз эту старую традицию ухватили лучше всех and made it a point. Памятуя сказанное выше должен отметить, что в этом смысле американское искусство более "Европейское", чем искусство Западной Европы.
Заинтересовал меня этим уже на первом курсе Черчилль Давенпорт - мой преподаватель предмета под названием Light, color and design, который я затрудняюсь перевести на русский ввиду вышеупомянутого недовзаимопонимания. Он конечно совершенно обалдел, увидев меня среди своих студентов - 17 летних мальчиков из Аризоны, но поскольку он сам человек с очень специфической судьбой, знавший и взлеты и падения он проявил ко мне особый интерес.(Сейчас, как выяснилось, он декан факультета в Кентукки, а тогда он только-только выбрался из большой, ну скажем так, ямы) В результате он пригласил меня к себе домой, познакомил со свой молодой женой и новорожденной дочерью, и мы с ним много раз и довольно глубоко обсуждали перспективы взаимоотношений США и России. Можно даже сказать подружились. Надо сказать, что он принадлежит к настоящей Мэйфлауровской элите США и в этих разговорах выяснилось что его предмет и вообще то что я сейчас расскажу имеет продолжение не только в живописи а в других вещах очень важных, формирующих менталитет не только американцев, а всего так называемого англо-саксонского мира. Вообще надо сказать что в США визуальное искусство играет огромную, хоть не заметную роль (если конечно не считать такой заметный вид искусства как рекламу) Оно действует на подсознание, но не то, которое описывает Фрейд, а то в котором человек воспринимает мир непосредственно через зрительные образы, минуя слова и язык. Например значительные усилия на старших курсах преподаватели живописи тратят, что бы отучить студентов смотреть на натуру, говорить внутри себя "это пятно красного цвета" и хвататься за тюбик с красной охрой (в лучшем случае, многие хватаются за кадмий красный, но это уже профнепригодность) Они учат видеть цвет непосредственно и понимать цветовую ситуацию на холсте, когда красным может оказаться кобальт фиолетовый или даже цереллиум. И начинается это с того предмета который преподавал Давенпорт
Прежде всего надо сказать, что в итальянском (помните про Возрождение?) слово дизайн означает рисовать и начинал он свои лекции с письма Леонардо да Винчи, где он выражает сожаление по поводу "Битвы при Кашине" Микельанджело такими словами: "Как все таки жалко, что Микельанджело не умеет рисовать(to design)" В том то и дело, что для Леонардо рисовать это прежде всего умение провести линию на листе бумаги так, что бы ее визуальное взаимодействие с краями листа было красиво, а то похожа ли эта линия на эскиз скульптуры как у Микельанджело, который живописи никогда систематически не обучался, играет второстепенное значение. Поэтому первым делом Давенпорт заставил нас нарисовать на листе бумаги треугольник, так чтобы это было красиво, потом треугольник и квадрат (круг, овал просто линия). И после каждого упражнения студенты вывешивали свои работы на доске рядом и обсуждали результаты. У меня надо сказать первоначально чувство композиции было хуже, чем у других и, смотря на доску с работами, я это видел очень ясно. Потом я понял, что это было связано с моей учебой художествам в Москве, где подход к рисунку совсем другой, где берут людей с естественным чувством композиции и заставляют их соревноваться в другом виде спорта - рисовать блюдечки, кувшинчики и прочие гипсовые головы.
Потом Давенпорт заставил нас развивать в себе чувство цвета и цветовой гармонии. Для этого он заставил нас начертить на листе бумаги (красиво начертить!) шахматную доску с клетками десять на десять и цветными карандашами раскрасить эти клетки так чтобы было красиво, причем внутри клетки цвет не мог меняться. Сначала карандашей было два, ну скажем красный и зелены и закрашивая клетку двумя карандашами можно было создать множество оттенков. У меня сразу обнаружилась гиперчувствительность к цвету и, честно говоря, только после того как Давенпорт разрешил пользоваться четырьмя цветами и из моих рук стали выходить дивные по красоте состоящие из клеток абстракции, я захотел быть художником. До этого я просто хоть на полгода, хоть на год пытался спастись в университетской Америке от ада за ее стенами и думал только о том как побыстрее перевестись на компьютерную графику..
Продолжение следует.