Рим... Рим...
Кто хорошо видел Италию, и особенно Рим, тот никогда больше не будет совсем несчастным.
Гёте
Сегодня ровно пять лет, как мы впервые вернулись в Рим, и он оказался первым европейским городом, куда мы приехали во второй раз. Тогдашняя римская прогулка, 26 марта 2011 года - тоже была суббота, - запомнится на всю жизнь. Хотя в ту пору мы еще были очень далеки от осознания несметных сокровищ этого фантастического города. Чувство Рима возникло (точнее, начало возникать) во время третьего приезда в конце апреля 2013 г.
П. Муратов цитирует Ж.-Ж. Ампера:
«Рим не такой город, как все другие города. У Рима есть очарование, которое трудно определить и которое принадлежит только ему одному. Испытавшие силу его очарования понимают друг друга с полуслова; для других это загадка. Некоторые наивно признаются, что для них непонятно таинственное обаяние, заставляющее привязываться к этому городу, как к живому существу. Другие, напротив, делают вид, что испытывают его, но верные Риму очень скоро распознают этих лжеобращенных и выслушивают их улыбаясь - как улыбается истинный ценитель живописи или музыки при виде знатока, рассматривающего против света картину, которая его восхищает, или неверно отбивающего такт арии, которая приводит его в восторг».
И замечает при этом:
«Так начинается очерк о Риме одного из тончайших мыслителей и блестящих мастеров французской прозы, жившего в первой половине XIX века, Ж.-Ж. Ампера. Его слова выражают истину, в которой мог убедиться каждый, кто жил в Риме, - ту истину, что есть особое чувство Рима. Оно с трудом поддается определению, потому что оно слагается из повседневных и часто мимолетных впечатлений жизни в Риме».
(П.П. Муратов. Образы Италии, том II, I. Рим.)
И я околдован Римом. Больше, чем Венецией. Бог знает, когда мы еще сможем вернуться в Рим реально, а пока что будем возвращаться туда виртуально.
«Когда приблизился мой отъезд, - писал Гете, - я стал испытывать особенного рода горе. Когда без всякой надежды на возвращение приходится расставаться с этой столицей мира, гражданином которой удалось быть на некоторое время, тогда в душе поднимается чувство, не находящее слов для выражения. Никто не может понять его, если не испытал его сам».
Муратов продолжает:
«Чтобы осталась надежда еще раз увидеть Рим, надо проститься с ним по старинному обычаю путешественников - бросить монету в фонтан Треви и напиться оттуда воды».
Монету мы бросили, а вот напиться воды сейчас оттуда весьма проблематично.
Добавляя от себя ложку дёгтя в бочку мёда, замечу, что проза римской жизни не всегда находится на высоком художественном уровне. На улицах грязно, бомжи, дома обшарпаны, автомобили ездят даже менее интеллигентно, чем в Москве. Один раз вообще видели, как на красный свет на полной скорости поехал микроавтобус, едва не налетев на людей.
Но… Сошлюсь в очередной раз на Байрона:
Thy wreck a glory,
или, как перевел В. Левик:
В самом паденье дивный край мечты.
«Когда мы выходим на площадь, мне видно в желтом свете, льющемся из окон остерии, как печально твое лицо, милый друг, как даже воды Треви, сулящие скорое возвращение, не успокоили тоски от этой разлуки с Римом - тоски, которая будет преследовать повсюду вдали от Рима».
Гёте
Сегодня ровно пять лет, как мы впервые вернулись в Рим, и он оказался первым европейским городом, куда мы приехали во второй раз. Тогдашняя римская прогулка, 26 марта 2011 года - тоже была суббота, - запомнится на всю жизнь. Хотя в ту пору мы еще были очень далеки от осознания несметных сокровищ этого фантастического города. Чувство Рима возникло (точнее, начало возникать) во время третьего приезда в конце апреля 2013 г.
П. Муратов цитирует Ж.-Ж. Ампера:
«Рим не такой город, как все другие города. У Рима есть очарование, которое трудно определить и которое принадлежит только ему одному. Испытавшие силу его очарования понимают друг друга с полуслова; для других это загадка. Некоторые наивно признаются, что для них непонятно таинственное обаяние, заставляющее привязываться к этому городу, как к живому существу. Другие, напротив, делают вид, что испытывают его, но верные Риму очень скоро распознают этих лжеобращенных и выслушивают их улыбаясь - как улыбается истинный ценитель живописи или музыки при виде знатока, рассматривающего против света картину, которая его восхищает, или неверно отбивающего такт арии, которая приводит его в восторг».
И замечает при этом:
«Так начинается очерк о Риме одного из тончайших мыслителей и блестящих мастеров французской прозы, жившего в первой половине XIX века, Ж.-Ж. Ампера. Его слова выражают истину, в которой мог убедиться каждый, кто жил в Риме, - ту истину, что есть особое чувство Рима. Оно с трудом поддается определению, потому что оно слагается из повседневных и часто мимолетных впечатлений жизни в Риме».
(П.П. Муратов. Образы Италии, том II, I. Рим.)
И я околдован Римом. Больше, чем Венецией. Бог знает, когда мы еще сможем вернуться в Рим реально, а пока что будем возвращаться туда виртуально.
«Когда приблизился мой отъезд, - писал Гете, - я стал испытывать особенного рода горе. Когда без всякой надежды на возвращение приходится расставаться с этой столицей мира, гражданином которой удалось быть на некоторое время, тогда в душе поднимается чувство, не находящее слов для выражения. Никто не может понять его, если не испытал его сам».
Муратов продолжает:
«Чтобы осталась надежда еще раз увидеть Рим, надо проститься с ним по старинному обычаю путешественников - бросить монету в фонтан Треви и напиться оттуда воды».
Монету мы бросили, а вот напиться воды сейчас оттуда весьма проблематично.
Добавляя от себя ложку дёгтя в бочку мёда, замечу, что проза римской жизни не всегда находится на высоком художественном уровне. На улицах грязно, бомжи, дома обшарпаны, автомобили ездят даже менее интеллигентно, чем в Москве. Один раз вообще видели, как на красный свет на полной скорости поехал микроавтобус, едва не налетев на людей.
Но… Сошлюсь в очередной раз на Байрона:
Thy wreck a glory,
или, как перевел В. Левик:
В самом паденье дивный край мечты.
«Когда мы выходим на площадь, мне видно в желтом свете, льющемся из окон остерии, как печально твое лицо, милый друг, как даже воды Треви, сулящие скорое возвращение, не успокоили тоски от этой разлуки с Римом - тоски, которая будет преследовать повсюду вдали от Рима».