Визит к создателю «Гринландии». Дом-музей Александра Грина
05.01.2016
Два года назад, переслушав «Бегущую по волнам», я написал в ВК, что как-то раз был обязан Грину спасением от тоски.
Дело было во время военных сборов. Тогда случайная книга Грина, купленная в отделении связи (единственном месте, куда можно было пойти в забытой богом заполярной Ревде), спасла меня от одиночества и познакомила с Грином, которого в детстве я совершенно обошел вниманием. Символично еще и то, что книга эта была единственной приличной книгой среди всего того барахла, которое продавалось на богом забытой почте (загляните на современную почту, обратите внимание на ширпотребные развалы, и вы поймете меня).
Долг платежом красен. Совершая свои рождественские светские визиты и проезжая через купеческо-мещанскую Вятку, я не мог не нанести визит сыну ссыльного польского шляхтича Степана Евзибиевича (Евсеевича) Гриневского - Александру Степановичу Гриневскому, которого мы знаем как Александра Грина.
Приглашаю зайти в дом-музей писателя.
«Старинная, чопорная и чистая мебель, старый дом и прихотливое устройство квартиры соответствовали относительной тишине этой части города» (случайная цитата из «Бегущей по волнам»).
В первой комнате воссоздана обстановка детской. Здесь экскурсовод покажет готовальню Степана Евсеевича, которой пользовался и Александр, расскажет о ранце и форменной фуражке слушателя реального училища, покажет глобус, лук со стрелами, а также крышку от книги, которую переплел Александр.
Но только мебельщик обратит внимание на мебель. Я пропущу настенные полочки
и сразу перейду к расписному сундуку, подобному великоустюжским образцам. Сундук слева.
В центре выполненный в стиле модерн диванчик.
Справа - невысокая этажерка, тоже в стиле модерн. Ее элегантные ножки-копытца очень милы.
Люстра для шестнадцатой дюжины люстр и паникадил. Как ни примеривался, все равно сфотографировал криво. Может быть, криво и висела?
Интерьер следующей комнаты - гостиной - поражает глубиной и интенсивностью синих тонов, в которых выдержаны все элементы обстановки: обои, обивка мебели,
ажурная скатерть в технике «шитье по сетке», плафон настольной лампы,
межкомнатные шторы.
В этой комнате экскурсовод расскажет о семье Александра: его матери Анне Степановне Лепковой, рано ушедшей из жизни, о его мачехе Лидии Авенировне Борецкой, с которой у Александра не складывались отношения, - о том, как Александр подрабатывал в театре и почему мечтал стать моряком.
А мы остановимся чуть подробнее на изделиях из дерева. Для начала обратим внимание на изящество рамки для фотографии.
Теперь взглянем на зеркало. Видно, что оно по-настоящему старинное: отражая, желтит.
А верхнее зеркальце ( по известной теории - для ангелов) подернуто мутной патиной.
Мебель в этом углу по стилистике слегка разношерстная: классицистическо-барочные кресла (от классицизма в них форма ножек, прямые устои спинок, кубики в углах основания; от барокко, главным образом, форма спинки), столик в стиле модерн, гнутый стул Тонета. Но так и должно было быть в жилом доме, в котором мебель собиралась постепенно.
Нам известно, что мемориальной гриновской мебели не сохранилось, но мы будем верить, что собранная в музее вятская мебель конца XIX века правдиво передает атмосферу дома будущего писателя.
У стены напротив - эклектичный диван: с одной стороны, спинка простой прямоугольной формы в обрамлении из прямоугольного профиля; с другой - пышное навершие с балюстрадой, локотники с волютами, круглые точеные ножки.
На полу - скамеечка для ног.
Понятно, что вся мягкая мебель при реставрации была перетянута, но в том, что она перетянута одной тканью смелого синего цвета есть какая-то прелесть.
В комнате имеется еще один представитель модерна - прекрасный буфет.
В нем интересно все: стилизованный резной подсолнух на дверках, латунная ручка со следами чеканки, оригинальная расстекловка в виде улыбки.
«Однажды ее взгляд расширился и затих, и, проследив его направление, я увидел, что она смотрит на сломанную женскую гребенку, лежавшую на буфете» («Бегущая по волнам»). К сожалению, гребенки на буфете я не нашел.
Теперь люстра. Со временем я пришел к выводу о том, что такого типа люстры редко когда удаются при фотографировании снизу. Поэтому выбираю другой ракурс и в очередную дюжину не включаю.
В третьей комнате организовано выставочное пространство. Нам рассказывают о скитаниях Грина (во всех смыслах этого слова, скитаниях географических и политических), о его творчестве и выдуманной им стране «Гринландии». А я думаю, что если бы не эта романтическая страна, с которой я познакомился на сборах, то, может быть, и не захотелось бы мне заехать в заполярную Ревду, когда мы путешествовали по Кольскому полуострову.
Здесь фотографирую только люстру. Литье ее деталей выполнено простовато, но дизайн в моем любимом модерне не дает пройти мимо. Помещаю люстру в семнадцатую дюжину.
«Три электрических лампы с матовыми колпаками… были предметами подлинной роскоши» (оттуда же).
Так получилось, что в каменном доме, в котором расположился музей, Грин никогда не был. Семья ссыльного поляка жила в Вятке в деревянном доме. Испытав себя в качестве моряка, Александр еще поскитался по России, возвращался в Вятку, но затем переехал в Ленинград, а оттуда уже в Крым.
Так или иначе, но светский визит к представителю самого загадочного сословия состоялся. Мы покидаем Вятку и направляемся к цели нашего путешествия - в город Воткинск.
«Я тороплюсь, я бегу…» (вы уже знаете, откуда цитата).
Два года назад, переслушав «Бегущую по волнам», я написал в ВК, что как-то раз был обязан Грину спасением от тоски.
Дело было во время военных сборов. Тогда случайная книга Грина, купленная в отделении связи (единственном месте, куда можно было пойти в забытой богом заполярной Ревде), спасла меня от одиночества и познакомила с Грином, которого в детстве я совершенно обошел вниманием. Символично еще и то, что книга эта была единственной приличной книгой среди всего того барахла, которое продавалось на богом забытой почте (загляните на современную почту, обратите внимание на ширпотребные развалы, и вы поймете меня).
Долг платежом красен. Совершая свои рождественские светские визиты и проезжая через купеческо-мещанскую Вятку, я не мог не нанести визит сыну ссыльного польского шляхтича Степана Евзибиевича (Евсеевича) Гриневского - Александру Степановичу Гриневскому, которого мы знаем как Александра Грина.
Приглашаю зайти в дом-музей писателя.
«Старинная, чопорная и чистая мебель, старый дом и прихотливое устройство квартиры соответствовали относительной тишине этой части города» (случайная цитата из «Бегущей по волнам»).
В первой комнате воссоздана обстановка детской. Здесь экскурсовод покажет готовальню Степана Евсеевича, которой пользовался и Александр, расскажет о ранце и форменной фуражке слушателя реального училища, покажет глобус, лук со стрелами, а также крышку от книги, которую переплел Александр.
Но только мебельщик обратит внимание на мебель. Я пропущу настенные полочки
и сразу перейду к расписному сундуку, подобному великоустюжским образцам. Сундук слева.
В центре выполненный в стиле модерн диванчик.
Справа - невысокая этажерка, тоже в стиле модерн. Ее элегантные ножки-копытца очень милы.
Люстра для шестнадцатой дюжины люстр и паникадил. Как ни примеривался, все равно сфотографировал криво. Может быть, криво и висела?
Интерьер следующей комнаты - гостиной - поражает глубиной и интенсивностью синих тонов, в которых выдержаны все элементы обстановки: обои, обивка мебели,
ажурная скатерть в технике «шитье по сетке», плафон настольной лампы,
межкомнатные шторы.
В этой комнате экскурсовод расскажет о семье Александра: его матери Анне Степановне Лепковой, рано ушедшей из жизни, о его мачехе Лидии Авенировне Борецкой, с которой у Александра не складывались отношения, - о том, как Александр подрабатывал в театре и почему мечтал стать моряком.
А мы остановимся чуть подробнее на изделиях из дерева. Для начала обратим внимание на изящество рамки для фотографии.
Теперь взглянем на зеркало. Видно, что оно по-настоящему старинное: отражая, желтит.
А верхнее зеркальце ( по известной теории - для ангелов) подернуто мутной патиной.
Мебель в этом углу по стилистике слегка разношерстная: классицистическо-барочные кресла (от классицизма в них форма ножек, прямые устои спинок, кубики в углах основания; от барокко, главным образом, форма спинки), столик в стиле модерн, гнутый стул Тонета. Но так и должно было быть в жилом доме, в котором мебель собиралась постепенно.
Нам известно, что мемориальной гриновской мебели не сохранилось, но мы будем верить, что собранная в музее вятская мебель конца XIX века правдиво передает атмосферу дома будущего писателя.
У стены напротив - эклектичный диван: с одной стороны, спинка простой прямоугольной формы в обрамлении из прямоугольного профиля; с другой - пышное навершие с балюстрадой, локотники с волютами, круглые точеные ножки.
На полу - скамеечка для ног.
Понятно, что вся мягкая мебель при реставрации была перетянута, но в том, что она перетянута одной тканью смелого синего цвета есть какая-то прелесть.
В комнате имеется еще один представитель модерна - прекрасный буфет.
В нем интересно все: стилизованный резной подсолнух на дверках, латунная ручка со следами чеканки, оригинальная расстекловка в виде улыбки.
«Однажды ее взгляд расширился и затих, и, проследив его направление, я увидел, что она смотрит на сломанную женскую гребенку, лежавшую на буфете» («Бегущая по волнам»). К сожалению, гребенки на буфете я не нашел.
Теперь люстра. Со временем я пришел к выводу о том, что такого типа люстры редко когда удаются при фотографировании снизу. Поэтому выбираю другой ракурс и в очередную дюжину не включаю.
В третьей комнате организовано выставочное пространство. Нам рассказывают о скитаниях Грина (во всех смыслах этого слова, скитаниях географических и политических), о его творчестве и выдуманной им стране «Гринландии». А я думаю, что если бы не эта романтическая страна, с которой я познакомился на сборах, то, может быть, и не захотелось бы мне заехать в заполярную Ревду, когда мы путешествовали по Кольскому полуострову.
Здесь фотографирую только люстру. Литье ее деталей выполнено простовато, но дизайн в моем любимом модерне не дает пройти мимо. Помещаю люстру в семнадцатую дюжину.
«Три электрических лампы с матовыми колпаками… были предметами подлинной роскоши» (оттуда же).
Так получилось, что в каменном доме, в котором расположился музей, Грин никогда не был. Семья ссыльного поляка жила в Вятке в деревянном доме. Испытав себя в качестве моряка, Александр еще поскитался по России, возвращался в Вятку, но затем переехал в Ленинград, а оттуда уже в Крым.
Так или иначе, но светский визит к представителю самого загадочного сословия состоялся. Мы покидаем Вятку и направляемся к цели нашего путешествия - в город Воткинск.
«Я тороплюсь, я бегу…» (вы уже знаете, откуда цитата).