"Заложники на Дубровке": вырезанная глава
Публикую заключительную главу книги "Заложники на Дубровке", по абсолютно непонятным причинам вырезанную при публикации издательством "Алгоритм". Если вы купите и прочитаете книгу - обязательно прочитайте и эту главу.
«Рассветное» чувство победы и единения слишком быстро проходит, и жизнь начинает идти свои чередом. Уже на следующий день после освобождения заложников действия российской власти подверглись невиданной критики со всех сторон.
Западные СМИ говорили о неправомерности действий российских спецслужб, о «газе-убийце», о невинных людях, погибших якобы из за нежелания властей решить конфликт мирным путем. Были и другие голоса, - но именно «критике» штурма было посвящено внимание подавляющего большинства зарубежных изданий. Одна из центральных германских газет даже поместило заявление эмиссара террористов о том, что не будь штурма, «чеченские повстанцы» отпустили бы заложников с миром.
Все же опасаясь явно поддержать террористов, западные СМИ прибегли к хорошо известному пропагандистскому приему: публикацию писем читателей. Судя по подбору этих писем позиция большинства СМИ была однозначно антироссийской. «The Times», Лондон: «Я считаю руководителя захвата заложников Мовсара Бараева скорее борцом за свободу, чем главарем террористов. Этот инцидент не имеет ничего общего с 11 сентября». Почему здесь нет ничего общего, объясняет другая лондонская газета - «The Independent»: «Если бы подобный инцидент произошел 20 лет назад, независимо от того, сколько невинных россиян оказалось бы заложниками в московском театре, Запад считал бы чеченцев не террористами, а борцами за свободу и союзниками в борьбе с коммунистической угрозой». Но «в России мало что изменилось», - продолжает мысль канадская «The Toronto Star», а мюнхенская «Suddeutsche Zeitung» делает логичный вывод: «В Чечне… народ борется за независимость, как это делали и другие народы… Мы все молчим! Народ умирает!..»
У россиянина, читающего все эти пассажи западной прессы, поневоле возникало впечатление, что «холодная война» не только не завершилась - она в самом разгаре, и что журналисты призывают к новому крестовому походу против «Империи Зла».
Российские СМИ были осторожнее, однако общей картины это не меняло. На страницах газет праволиберальная интеллигенция непрерывно говорило о том, что власть совершила, как всегда преступление, которое должно прикрыть кровавую бойню в Чечне; философ Владимир Бибихин заявил даже, что «люди оказались заложниками и со стороны государства, и со стороны этих молодых людей», как он с симпатией высказался о террористах.
Зрелище выглядело поразительным: праволиберальная интеллигенция настолько ненавидела свою страну, что даже ужасное преступление, совершенное чеченскими террористами не могло поколебать их в стремлении склонить власть к переговорам с бандитами.
9 ноября 2002 года состоялось конференция «За прекращение войны и установление мира в Чеченской республики», где было оглашено письмо Масхадова о том, что он якобы отдает под суд за совершенный теракт Басаева. То, что Масхадов элементарно пытался спасти свое лицо громким заявлением и Басаева, разумеется, арестовывать не собирался (да и попросту не имел подобной возможности), собравшихся правозащитников не волновало, о чем ясно говорили бурные аплодисменты в адрес Масхадова.
После аплодисментов собравшиеся перешли к обсуждению проектов прекращения войны; правда, проектов оказалось немногим меньше, чем самих участников конференции. Самым выдающимся было предложение Валерии Новодворской: в Чечню следовало ввести войска НАТО или ООН, а после «замирения» республики передать ее под протекторат британской короны.
«Правозащитники не обязаны думать, что должно сделать государство, чтобы его граждане перестали убивать и калечить друг друга. Это дело властей. Дело же миротворцев - принуждать власть к миру, давить на ее психику», - оправдывала участников конференции «Независимая газета» ; по странному совпадению именно те же цели - «принуждать власть к миру, давить на ее психику» совсем недавно преследовали захватившие заложников террористы.
Далее собравшиеся критиковали правозащитную организацию «Международная амнистия», которая еще вечером 24 октября распространила заявление, согласно которому «часть ответственности за преступные действия террористов лежит и на российских властях, которые своими действиями в Чечне спровоцировали эскалацию конфликта». Это заявления российским правозащитникам не понравилось своей относительной умеренностью; им бы хотелось возложить на российские власти всю ответственность за теракт.
Все происходившее на конференции выглядело настолько диким, что лидер «Яблока» Григорий Явлинский, к боевым действиям в Чечне относившийся крайне негативно, но почвы под ногами не терявший, впал в крайнее изумление. «Мы должны отдавать себе отчет, что настаивать на переговорах с Масхадовым бессмысленно», - пытался он вразумить собравшихся. Явлинского не слушали. Лишь лидер «Яблока» в своем выступлении осудил недавний теракт и вырази соболезнование близким погибших заложников - все прочие, конечно говорили, что терроризм - ужасная вещь, но вот о конкретном преступлении «чеченских повстанцев» предпочитали упоминать - или же прямо обвиняли в нем российскую власть.
Статья журналистки Анны Политковской с этой конференции завершалась странно. «Все может измениться… Все даже очень может измениться… все может измениться совсем… И будет мир…» Читавшие эти строки люди никак не могли понять, что это - причитания неадекватно воспринимающего происходящее человека, или злое пророчество о новых терактах.
Позиция большинство правозащитников была очень конкретна. «Утром 26 октября властями и силовыми структурами было совершено страшное преступление, - использование отравляющих веществ против мирного населения, - писала газета «За права человека». - Было и незаконное применение огнестрельного оружия против находящихся без сознания террористов, которое можно квалифицировать как массовую бессудную казнь. Руководство нашей страны сознательно принесло в жертву сотни граждан России и иностранцев - лишь бы спасти свои имперские амбиции, избежать начала мирного процесса». Таким образом, документально было зафиксировано, что те люди, которые именуют себя «правозащитниками» и террористы действуют солидарно, в одном строю. Впрочем, возможен вариант - не исключено, что «правозащитники» просто добросовестно заблуждающиеся недалекие люди, с легкостью манипулируемые террористами.
По крайней мере, итоговые заявления, принятые конференцией носили именно протеррористический характер. Никак иначе, чем как политическую подготовку к новым масштабным терактам нельзя охарактеризовать, например, обращение к президенту США Джорджу Бушу, в котором «правозащитники» призывали американского президента на ближайшей встрече в Генуе «самым решительным образом поставить вопрос о массовых нарушениях прав человека в Чеченской республике», а так же принудить президента Путина начать немедленные переговоры с террористами.
Политика Соединенных Штатов традиционно очень прагматична. Для реализации своих «жизненных интересов» США не чуждается использования военной силы; возможно, если бы в американских интересах на тот момент было бы ослабление и последующее расчленение нашей страны, мы бы уже испытывали на себе последствия обращения российских «правозащитников».
Но именно в силу своего прагматизма в США понимали, что международный терроризм, субъектом которого являлись и чеченские террористические структуры, угрожает всему мировому сообществу. Терроризм - абсолютное зло, которое нельзя оправдать ничем. Американское руководство после 11 сентября 2001 года осознало эту истину в полной мере. После теракта в российской столице окончательно прояснилось: те силы, с которыми борется Россия в Чечне - часть мирового террористического интернационала. Интересы России и США часто могли быть противоречащими друг другу, однако руководство обеих стран было солидарно в своей борьбе с терроризмом. Именно поэтому реакция администрации США была адекватной: лучшим ответом и террористам, и «правозащитникам» стало включение в феврале 2003 года трех самых крупных структур «чеченских моджахедов» в список террористических организаций.
В отличие от Соединенных Штатов, европейские страны не стремились пересмотреть свои взгляды на «чеченских повстанцев»; Россия была для европейцев кровавым монстром, а террористы - борцами за свободу и независимость. Организованный террористами «всемирный чеченский конгресс» в Дании не был отменен, несмотря на все протесты российских дипломатов.
Посол Дании в России заявил о том, что поскольку конгресс проводиться не официальными структурами, а общественной организацией, отменить проведение датские власти не могу. «Конституция Дании предусматривает ряд свобод, в том числе и свободу собраний и тут наше правительство не может вмешиваться. Как и в других европейских странах, у нас есть разделение властей на исполнительную, парламентскую и судебную», - с недвусмысленным намеком объяснил журналистам посол.
На самом деле это была лишь отговорка: хотя основной организатор конгресса, Датский центр по изучению Холокоста и геноцида, формально и был организацией общественной, финансировался он из госбюджета. Датские власти попросту не имели никакого желания отменять конгресс; более того, делегатам «Всемирного чеченского конгресса» датские визы спешно выдавались по упрощенной процедуре, а на самом конгрессе выступали и датские парламентарии, и представители Королевской военной академии.
Еще более кощунственным, было то, что этот организованный террористами конгресс при попустительстве датских властей прошел именно тогда, когда в нашей стране был объявлен траур по погибшим в ходе теракта в театральном центре на Дубровке людям.
Впрочем, если не считать этого намеренного оскорбления, «Всемирный чеченский конгресс» был уже почти безобиден. Изначально предназначавшийся террористами для обработки европейского общественного мнения перед операцией и легимитизации лидеров террористов после капитуляции российских властей, сейчас, после провала планов террористов, он был практически бесполезен. Террористы, правда, попытались продолжить политическое давление на европейскую общественность и российскую власть; Ахмад Закаев даже пригрозил терактами на ядерных объектах России.
Но теперь это была лишь неудачная попытка сделать хорошую мину при плохой игре.
Представителя террористов Ахмада Закаева, организовавшего конгресс, датские власти в итоге все-таки арестовали; то что, его не выдадут в Россию и впоследствии отпустят, было ясно с самого начала. Да и как было поступать властям, если под призванием не выдавать Закаева Москве было, помимо иностранных, столько подписей российских политиков и общественных деятелей! В защите эмиссара террористов удивительным образом объединились «правые» политики, старые диссиденты-«правозащитники» выступавшие еще против советского государства и современные опальные «олигархи», на распаде советского государства нажившиеся. Страна должна знать своих героев. Вот фамилии тех, кто не постеснялся выступить на защиту террориста: Иван Рыбкин, бывший секретарь Совета безопасности РФ; Сергей Ковалев, депутат Государственной Думы от фракции СПС, правозащитник; Елена Боннэр, вдова академика Андрея Сахарова, правозащитник; Борис Немцов, лидер партии СПС, депутат Государственной Думы; Борис Березовский, объявленный в международный розыск олигарх, лидер партии «Либеральная Россия».
Создавалось устойчивое впечатление, что все эти журналисты, политики и правозащитники попросту не поняли, что произошло в Москве 23 - 26 октября. «Это стереотип восприятия», - сказал мне однажды совсем по другому поводу отставной полковник. В годы Великой Отечественной войны он был одним руководителей партизанского движения, а потом стоял у истоков спецподразделения КГБ СССР «Вымпел»; мы сидели, пили чай и беседовали. «Это стереотип восприятия: люди видят только то, что привыкли видеть, а видеть они привыкли то, что хотят увидеть. И разубедить их очень сложно».
Но я все-таки попробую еще раз проговорить, почему их позиция полностью неверна и при воплощении в жизнь обернется ужасной трагедией.
Приходится признать, что «уникальная акция», подготовленная и реализованная чеченскими террористами, чуть не закончилась для нашей страны поистине катастрофическим поражением. То, что этого не произошло, никоим образом не должно нас успокаивать - потому что кто может поручиться, что следующая спланированная террористами операция не достигнет своего успеха?
Объективно именно успеху террористов содействует «хаос в головах», непонимание истинных целей бандитов. Повторим их еще раз.
«Мы платим тяжелую цену за слабость государства и непоследовательность действий», - сказал президент Путин после завершения трагедии на Дубровке. Это было горькое и правдивое признание. Российская власть действительно несла свою долю ответственности за сложившуюся кризисную ситуацию.
После распада Советского Союза на территории Чечни образовался криминальный режим. Закона не было - было лишь право сильного. Непоследовательные и плохо подготовленные действия тогдашнего правительства страны, направленные на устранение этой опасности, успеха не имели. Криминальный режим Дудаева лишь усиливался, получая поддержку одновременно от западных благотворительных организаций и от враждебных западным странам исламских террористических структур. В 1996 - 1999 криминальный режим на территории Чечни претерпел существенные изменения; если раньше цели его лидеров (насколько вообще можно говорить об общих целях у главарей постоянно конфликтующих банд) носили преимущественно уголовный характер, то теперь чеченские бандформирования становились субъектами международного исламского терроризма - подобно «Талибану» и «Аль-Каиде».
И хотя в 1999 - 2000 годах российские власти вновь установили свой контроль над территорией Чечни, так просто покончить с терроризмом было уже невозможно. Активно подпитываемые деньгами и наемниками из-за рубежа, располагающие базой для своего развития - массами обездоленных жителей Чечни, морально поддерживаемые большинством европейских СМИ, лидеры террористов продолжали борьбу, приносящую им огромную материальную выгоду.
Для нашей страны вопрос состоял даже не в том, останется ли Чечня в составе Российской Федерации или станет независимой. «На сегодняшний день вопрос о зависимости или независимости Чечни от России является для нас абсолютно непринципиальным, - сказал президент Владимир Путин в августе 2001 года. - Для нас принципиальным является только один вопрос: мы больше не позволим использовать эту территорию как плацдарм для нападения на Россию. Не позволим!»
Однако именно в этом качестве Чечня нужна была лидерам как местных, так и международных террористических организаций. Они исходили из простой предпосылки: по чисто экономическим показателям как независимое государство Чеченская республика нежизнеспособна. Следовательно, после получения ей независимости, он с неизбежностью опять, как это было в 1991 и 1996 годах превратится в криминально-террористический анклав, который будет использоваться в качестве базы для подготовки и ведения борьбы.
Таким образом, целью террористов стал вывод российских войск с территории Чечни. Пропаганда террористов назвала это «прекращением войны в Чечне» и, к сожалению, так же к этому относились многие отечественные и зарубежные политики. На самом деле мир в Чечне возможен только в условиях стабильности в регионе. Нас пытались уверить в том, что вывод российских войск из Чечни будет способствовать этой стабильности; конечно же, это не так, потому что отряды чеченских террористов останутся в республике, и вывод федеральных войск стал бы лишь новым витком кровопролитного конфликта.
Бессмысленно ругать главарей террористов, что именно такой сценарий казался им предпочтительным; на самом деле странно было бы обратное.
Разработанный чеченскими террористами с помощью зарубежных «коллег» план был достаточно сложной многоходовкой и предусматривал скоординированные усилия в террористической, политической и информационной сферах.
Изначальный замысел операции был следующим. С конца октября проникшие в Москву террористы Бараева начинают проводить регулярные теракты (взрывы автомобилей со взрывчаткой и террористок-смертниц). В столице и в стране понемногу нагнетается паника; ведутся разговоры о необходимости войны в Чечне. В это время террористы при помощи своих информационных агентств и новой газеты «The Chechen Times» обрабатывают европейское общественное мнение в свою пользу. Этой задаче служит и проведенный в Копенгагене «Всемирный чеченский конгресс». 7 ноября отряд Бараева захватывает здание мюзикла «Норд-Ост»; милиция и спецслужбы, нацеленные на борьбу с автомобилями с взрывчаткой, предотвратить захват заложников не успевают. Захватив здание и заминировав его, террористы заявляют о том, что требуют мира в Чечне и вывода из республики российских войск. В российском обществе, и так крайне напряженном из-за взрывов автомобилей, от нового крупного теракта начинает нарастать паника, и власти не могут с ней справиться. В течение нескольких дней с террористами ведутся переговоры; в это время в Копенгагене вторично собирается «Всемирный чеченский конгресс» и когда российские власти под давлением впавшей в истерику общественности ломаются, «Всемирный чеченский конгресс» легимитизирует пришедших к власти в республике главарей террористов - как это уже было в 1991 году. Российские войска выводятся из Чечни. «Уникальная операция», о которой говорил Масхадов, завершается громкой победой террористов.
Можно гадать о том, как пошли бы дальнейшие события; по всей видимости, реализовался бы примерно следующий сценарий.
Российская армия выводится из Чечни, получающей независимость и признание со стороны мирового сообщества. Вывод войск сопровождается инициированными «Всемирным чеченским конгрессом» процессами в Гаагском международном трибунале над высокопоставленными российскими генералами; результат процессов известен заранее, поскольку никакая война не может вестись без преступлений против мирного населения. Все подсудимые приговариваются к крупным срокам заключения; по странному стечению обстоятельств лидеры чеченских террористических организаций присутствуют на процессах в качестве свидетелей обвинения.
Как проигравшая сторона, Россия обязывается выплачивать пострадавшей Чечне репарации на восстановление инфраструктуры, материальные компенсации, etc. Удельный вес репараций в российском бюджете сравнивается с суммами на обслуживание внешнего долга. Однако это только часть тех реальных финансовых выплат, которые идут в Чечню; подобно тому, как это было в 1996 - 1999 гг., происходит взимание репарации «теневым путем» (финансовые махинации, грабежи, торговля заложниками). По крайней мере теперь любая чеченская преступная группировка может в случае преследования ее правоохранительными органами кричать о расовой дискриминации; европейское общество воспринимает эти претензии как априори справедливые - вывод российских войск из Чечни подтвердил «русское варварство». Скорее всего, милиция просто не будет рисковать связываться с чеченцами, тем более что это действительно бессмысленно: отныне каждый преступник может скрыться на территории независимой Ичкерии, попросив убежища «по политическим мотивам». Впрочем, не только в Ичкерии - не столь давние события в Вифлееме наглядно показали заботу, которую проявляют в Европе к террористам.
Запад полностью безразличен к остаткам русского (а вернее не-чеченского) населения в Ичкерии, а так же к тем чеченцам, которые в свое время сотрудничали с российскими властями; тех, кто не успел уйти вместе с российскими войсками ждет злая участь. (Только через десятилетия в европейских СМИ появятся ужасающие факты физического уничтожения этих людей. Это будет для европейцев шоком, подобного которому они не испытывали со времен Нюрнберга; однако десяткам тысяч уничтоженных россиян будет уже все равно.)
Однако немалые деньги, получаемые из России как легально, так и нелегально, чеченцам впрок не идут. Объективно в Чечне нет ни одной производственной сферы, в которой можно было бы занять тысячи людей, во время войны партизанивших в горах, и десятки тысяч, живших на российскую и иностранную гуманитарную помощь. Исключение составляет нефть, но нет никаких сомнений, что нефтяная отрасль будет «приватизирована» лидерами крупнейших террористических кланов; собственно чеченцы от нефти не получат ничего.
Иными словами, сама себя прокормить Чечня не сможет. История знает немало таких случаев; совокупный прибавочный продукт добывается в подобной ситуации грабительскими набегами на соседей.
Для этого в Чечне есть целое поколение молодых ребят, которые не умеют ничего, кроме как воевать - и их умения ставить фугасы, организовывать засады и партизанить - очень ликвидный товар в нашем мире.
Одновременно на территории Ичкерии возникают все новые и новые тренировочные лагеря для подготовки террористов из зарубежных террористических организаций; это делается менее явно, чем в контролировавшемся «Талибаном» Афганистане, но от этого суть дела не меняется. И руководство независимой Ичкерии, и их зарубежные коллеги из «Аль-Каиды» уже знают, где будут применены подготовленные в этих тренировочных лагерях кадры.
Несколько лет (от трех до семи) идет подготовка к «освобождению единоверцев из-под русской оккупации»; эта задача становится приоритетной во внешней политике независимой исламской демократической республики Ичкерия. Разумеется, ее инициаторы учитывают неудачный опыт вторжения в Дагестан в 1999 году; теперь в роли агрессора перед мировым сообществом должна выступить Россия.
Операция «Свобода» начинается действиями местных сепаратистов в Дагестане, Ингушетии, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. За прошедшие годы на территории этих республик создана прочная террористическая инфраструктура: секретные базы и склады оружия; многие сепаратисты прошли подготовку в чеченских лагерях, кроме того, немало опытных специалистов в области террористических действий заблаговременно внедрены на территории этих республик.
Действия российских властей на этом этапе могут иметь или плохие, или очень плохие результаты. Самым глупым поступком будет попытка повторить события 1999 года и вступить на территорию Чечни. Поступив так, Кремль напрочь забыл, что на дворе не 1999-й год. Российская армия, деморализованная поражением, лишенная нормального руководства (все генералы помнят судьбу их предшественников), отвратительно вооруженная и еще хуже подготовленная, не добивается в первые дни войны решительно никаких успехов. Мировое сообщество, получает еще одно доказательство «русского варварства», и не позднее чем через неделю после начала боевых действий под давлением ООН и угрозами войны («миротворческой операции») российские войска отводятся из Чечни. Теперь Чечня получает карт-бланш для действий в республиках Северного Кавказа; ее действия поддерживаются политически европейским сообществом, а материально - арабскими странами и всевозможными мусульманскими организациями. «В конце концов, - говорит в своем ежегодном выступлении президент США, - они воюют за свободу, а это не меньшая ценность, чем демократия». Потеря северокавказских республик становится для России неизбежностью.
Второй вариант действий российского руководства при агрессии Чечни более реален. Кремль удерживается от немедленного объявления войны Ичкерии и лишь перебрасывает на Северный Кавказ все новые и новые контингенты войск. Вместе с той частью населения, которая не желает «независимости», войска удерживают Северный Кавказ в течение нескольких лет; то, что творится там, смело можно назвать полномасштабной гражданской войной. В европейских СМИ нагнетается истерия по поводу очередных «преступлений» русских; в конце концов Ичкерия официально заявляет о поддержке своих братьев по крови и вере, «истекающих кровью в неравной борьбе с русскими». (После некоторого раздумья, подобное заявление делает и официальный Тбилиси, надеющийся под прикрытием общего хаоса решить осетинский и абхазский вопрос. Это, однако, не удается: и Абхазия, и объединившаяся Осетия стоят насмерть, и Грузия, и без того раздробленная, падает в пропасть межнациональной по названию и гражданской по существу войны. Титанические усилия США потушить этот пожар дипломатическими методами оказываются неудачными: что-то изменить может лишь прямое вторжение, на которое ни США, на страны НАТО не рискуют идти.) Регулярные чеченские части, конечно, не могут внести перелом в войну: как бы ни была слаба российская армия и ополченцы, они сражаются за свою жизнь и за свой дом. Вмешательство Ичкерии, однако, позволяет поднять в ООН вопрос «о ситуации на Северном Кавказе». Решение ООН известно заранее: от России требуется покинуть Северный Кавказ.
После долгих угроз Москва вынуждена согласиться на этот ультиматум.
Российская армия покидает Северный Кавказ на редкость организованно; это уже не та армия, что начинала войну. У армии есть главный стимул воевать - ее солдаты и офицеры сражаются за Родину; к сожалению, понимание этого пришло слишком поздно. Гражданское население отступает вместе с войсками: никто из русскоговорящих, да и вообще из нормальных людей, не хочет жить (а точнее - мучительно умирать) под осенившим Северный Кавказ зеленым знаменем.
На равнинах Юга России, по которым отныне проходит государственная граница, создается прочная линяя обороны; дальше идут исконно русские земли и отступать некуда. Несомненной удачей страны является то, что даже в дни этого величайшего национального поражения у власти остается правительство, не ушедшее в изоляцию от Запада; в противном случае судьба последней «империи зла» была бы окончательно решена уже тогда. Пока же у страны и у ее многонациональной нации остаются еще возможности устоять.
Но в равной степени возможности победить остаются и у наших противников. Прочно обосновавшись на Кавказе, они смотрят дальше на Север: в России есть еще так много наций, которым можно оказать братскую помощь в борьбе за независимость, даже если они сами о том не подозревают…
А Европа, так и не нашедшая в себе мужества после полувека антирусской пропаганды времен «холодной войны» взглянуть на нашу страну по-новому, с ужасом смотрит на то, что творится на Кавказе: большего кровопролития европейцы не видели давно. Воюют Грузия, Исламская федерация Северного Кавказа, Армения, Абхазия, Осетия, Азербайджан, Турция. В войну постепенно втягиваются среднеазиатские республики и Иран. Большинство европейских интеллектуалов сходится на том, что это - результат многовековой оккупации свободолюбивых народов русскими, которые целенаправленно сеяли семена вражды между народами; особенно эту точку зрения отстаивают российские правозащитники-эмигранты, покинувшие страну вскоре после начала северокавказских событий, когда правоохранительные органы официально заявили, что не могут гарантировать их безопасность.
В предновогоднем выступлении перед нацией президент США суммировал результаты начала XXI века. «Глядя то, как в далекой России маленькие нации сражаются за свою свободу, мир затаил дыхание», сказал президент. Немногие из американцев обладали достаточной эрудицией, чтобы вспомнить, что так уже кто-то говорил.
Этот сценарий кажется слишком апокалиптичным, чтобы в него поверить; на самом деле в случае вывода российских войск их Чечни шансы на его реализацию весьма велики даже после того, как Бараеву и Абу-Бакару пришлось отказаться от проведения предварительных взрывов и перенести захват заложников на более раннее время. Представители чеченских террористов неоднократно заявляли, что не собираются повторять ошибок Хасавюрта; действительно, правильные действия с их стороны могли иметь для нашей страны весьма печальные последствия.
Во время захвата «Норд-Оста» пропаганда террористов внушала, что целю теракта и требованием Бараева являлось «прекращение войны в Чечне». Этот тезис, используемый многими при описании событий 23 - 26 октября, в корне неверен. Террористы не выдвигали и не могли выдвигать требования мира - равно как требований демократии, коммунизма и царства Божьего на земле. Требования террористов всегда носят конкретный, а не абстрактный характер и требованием Бараева был вывод российских войск из Чечни. Но вывод российских войск - это не мир, это новый виток кровопролитного конфликта. Это война. Вот, что должны были на каждой пресс-конференции, в каждом своем выступлении говорить высокие государственные чиновники, вот о чем должны были писать все официальные СМИ.
Вслед за академиком Сахаровым часто повторяют, что наиболее моральное решение одновременно является самым эффективным. На самом деле все обстоит полностью противоположным образом: наиболее эффективное решение является самым моральным. Эффективное - по соотношению достигнутых целей и затраченных средств (или понесенных жертв).
Решение российских властей взять здание штурмом не просто самым эффективным - оно было единственным. В создавшейся (сконструированной террористами) ситуации любая альтернатива штурма была чревата для нашей страны огромными потерями - и потому даже если бы бандиты Бараева, Абу-Бакара и Ясира успели бы взорвать здание захваченного ими театрального центра, унеся с собой на тот свет девятьсот заложников - даже и эта ужасная трагедия была бы намного меньшей, чем те потери и те невинные жертвы, которые неизбежно последовали бы в случае капитуляции нашей страны, в случае вывода российских войск из Чечни.
Благодаря подвигу сотрудников спецподразделений ФСБ «Альфы» и «Вымпела» число погибших удалось значительно сократить. Простая констатация этого факта - больше всех славословий, которые можно было бы сказать в адрес спецназовцев, спасших не только сотни заложников, но и всех нас.
…Антироссийская вакханалия в европейских СМИ, призывы к капитуляции перед бандитами со стороны отечественных журналистов, «правозащитников» и политиков продолжалась еще долгое время после трагедии; представители высшей государственной власти, впрочем, относились ко всем этому по принципу: собака лает, караван идет. Все социологические опросы показывали, что штурм захваченного террористами здания поддерживает большинство населения страны - в среднем около 85%. Самое интересное заключалось в том, что после завершения штурма американская телекомпания CNN провела опрос своих зрителей; выяснилось, что силовое разрешение ситуации с заложниками в Москве одобряют так же 66% американцев ; собственно говоря, правильность и адекватность действий российских властей была понятна любому непредвзятому наблюдателю.
Вместе с тем трагедия «Норд-Оста» ярко продемонстрировала ситуацию, которая сама по себе страшнее, чем любые террористические акты. Российское общество традиционно не доверяет власти, подозревая ее в каких-то тайных кознях; российская власть, в свою очередь, не чувствуя общественной поддержки, вынуждена действовать словно во вражеском окружении, боясь, что любая информация, ставшая доступной общественности, станет доступна и врагу, что любые шаги власти вызовут истерическую критику. «Норд-Ост» продемонстрировал отчуждение власти и общества друг от друга; и именно из-за этого отчуждения удалось спасти меньше заложников, чем можно было бы.
К власти можно и нужно относиться критически, однако обвинять ее во всех смертных грехах - по меньшей мере глупо, и до тех пор пока российское общество и российская власть не начнут сотрудничать, а не противостоять друг другу - решить стоящие пред Россией и нами проблемы решить не удастся.
Но если когда-нибудь эти проблемы все же будут решены, то «рассветное» чувство единения и гордости за свою Родину, которое мы пережили утром 26 октября 2002 года, не будет столь редким и краткосрочным.