Как из меня делали "отрицателя Катастрофы"
Навеяло комментами к посту в дружественном журнале.
Значит, так. Дело было году в 2004-м, кажется.
Лето, жара, я между двумя рабочими поездками, вся в мыле, уезжать уже послезавтра... Звонит телефон. Девушка:
"Вера? С тобой (ну, в Израиле все на "ты") говорят из газеты такой-то (и называет одну из Ведущих Израильских Газет, в дальнейшем буду называть ее В.И.Г.). Мы хотим заказать тебе статью про русских! Приходи, пожалуйста, завтра встретиться с редактором (и называет имя Очень Известного Либерального Журналиста, в дальнейшем - О.И.Л.Ж.).
Я думаю: "Черт, я не совсем в теме, и уезжать, и собираться, и работа, и жара... но, с другой стороны - В.И.Г. И, опять же, - О.И.Л.Ж. Лестно же, и хочется отметиться. "Ладно, - говорю, - спасибо, приеду".
Приезжаю... поиски стоянки, жара, поиски входа, ЖАРА, поиски кабинета О.И.Л.Ж. Вдруг смотрю, он мне откуда-то из-за горизонта собственноручно ручкой машет. Ну, бегу, вхожу, сажусь. Здрасьте-здрасьте. Тут и его помощница сидит, юная девица, которая со мной по телефону говорила. Но теперь она молчит и только в рот боссу смотрит.
О.И.Л.Ж. объясняет:
- Видишь ли, мы тут приложениие затеяли про русских. Ну, про их культуру, у нас же много "русских" в Израиле, и читателю интересно знать. Так хорошо было бы, если бы ты что-нибудь нам тоже написала.
- Прекрасно, - говорю, - С удовольствием! Могу, например, написать про политическую культуру "русских" в Израиле.
Он аж подпрыгнул.
- НЕТ! - говорит, - Никакой политики! Этого нам не нужно. Нам нужно про вообще... ну, как тебе сказать. Вот такой-то будет нам писать про русскую кухню, про алкоголь... это же очень интересно. А такая-то напишет про то, как русские увлекаются эзотерикой. А еще такая-то - про игрушки - матрешки там всякие...
Я говорю: "То есть, ваше приложение будет чисто этнографическим?" Он почему-то обиделся:
- НЕТ! Никакой этнографии. Мы про культуру.
- Откуда ты про меня узнал? - спрашиваю. Он говорит, "От Х". "Но Х., говорю, знает меня как политическую активистку! Боюсь, матрешки - это не по моей части".
Тут как раз кофе приносят, встать и уйти неудобно, хотя время уже поджимает, сижу как на иголках, а дела, чувствую, никакого не будет. Пьем кофе, разговариваем про Россию - что да как, да кто откуда...
Вдруг он говорит: "Эврика! Я придумал. Тебе это будет ближе. Напиши про отношение русских к 2-й мировой войне".
И поясняет:
- Потому что я понял, что русские до сих пор как-то очень переживают... Ты представляешь (это к помощнице) - уже почти 60 лет прошло, а они все помнят эту войну! (И ко мне) - Отчего это?
В устной речи кавычки не слышны, я имею в виду, в слове "русские", да и разговор только что шел про Россию. Поэтому я автоматически говорю: "Ну, еще бы. 20 миллионов человек угробили!"
Он говорит:
- Я, вообще-то, не имел в виду жертв сталинского террора.
Я говорю:
- Да и я не имела. В войну советских граждан погибло около 20 миллионов человек! Сталин - это отдельная история, это еще миллионы.
Вдруг смотрю, О.И.Л.Ж. побледнел. Побледнела, глядя на него, и помощница. И, охрипшим голосом, он мне говорит:
- Это что же такое... это ты мне тут отрицание Катастрофы ( "акхашат ха-Шоа") устраиваешь! Я протестую!
Я обалдела. Говорю, "Да что с тобой. Какое "отрицание Катастрофы"?"
Он говорит: "Ну, сколько, по-твоему, погибло евреев?"
Я говорю: "Ну, 6 миллионов!"
Он говорит: "Вот видишь, а ты утверждаешь, что других - погибло БОЛЬШЕ!"
Я говорю: "Но это - исторический факт! И с какой стати он отрицает Катастрофу? Был геноцид еврейского народа. Я ни в коем случае не спорю. Но другие - тоже гибли!"
Он смотрит на меня. Я на него смотрю, в не меньшем шоке. И отпрашиваюсь уходить.
- Ладно, - говорит, - Иди. Я проверю... Созвонимся, когда приедешь.
Они мне не перезвонили. И я им не стала звонить. Пускай на досуге поучат историю...
Эта беседа, для меня она осталась одним из самых сильных израильских разочарований. Наша интеллигенция, понимаешь... либеральная, понимаешь... даже "левая", якобы. "Меацвей деот", в смысле, "создатели общественного мнения". И это еще не самый плохой экземпляр был. Увы.
Значит, так. Дело было году в 2004-м, кажется.
Лето, жара, я между двумя рабочими поездками, вся в мыле, уезжать уже послезавтра... Звонит телефон. Девушка:
"Вера? С тобой (ну, в Израиле все на "ты") говорят из газеты такой-то (и называет одну из Ведущих Израильских Газет, в дальнейшем буду называть ее В.И.Г.). Мы хотим заказать тебе статью про русских! Приходи, пожалуйста, завтра встретиться с редактором (и называет имя Очень Известного Либерального Журналиста, в дальнейшем - О.И.Л.Ж.).
Я думаю: "Черт, я не совсем в теме, и уезжать, и собираться, и работа, и жара... но, с другой стороны - В.И.Г. И, опять же, - О.И.Л.Ж. Лестно же, и хочется отметиться. "Ладно, - говорю, - спасибо, приеду".
Приезжаю... поиски стоянки, жара, поиски входа, ЖАРА, поиски кабинета О.И.Л.Ж. Вдруг смотрю, он мне откуда-то из-за горизонта собственноручно ручкой машет. Ну, бегу, вхожу, сажусь. Здрасьте-здрасьте. Тут и его помощница сидит, юная девица, которая со мной по телефону говорила. Но теперь она молчит и только в рот боссу смотрит.
О.И.Л.Ж. объясняет:
- Видишь ли, мы тут приложениие затеяли про русских. Ну, про их культуру, у нас же много "русских" в Израиле, и читателю интересно знать. Так хорошо было бы, если бы ты что-нибудь нам тоже написала.
- Прекрасно, - говорю, - С удовольствием! Могу, например, написать про политическую культуру "русских" в Израиле.
Он аж подпрыгнул.
- НЕТ! - говорит, - Никакой политики! Этого нам не нужно. Нам нужно про вообще... ну, как тебе сказать. Вот такой-то будет нам писать про русскую кухню, про алкоголь... это же очень интересно. А такая-то напишет про то, как русские увлекаются эзотерикой. А еще такая-то - про игрушки - матрешки там всякие...
Я говорю: "То есть, ваше приложение будет чисто этнографическим?" Он почему-то обиделся:
- НЕТ! Никакой этнографии. Мы про культуру.
- Откуда ты про меня узнал? - спрашиваю. Он говорит, "От Х". "Но Х., говорю, знает меня как политическую активистку! Боюсь, матрешки - это не по моей части".
Тут как раз кофе приносят, встать и уйти неудобно, хотя время уже поджимает, сижу как на иголках, а дела, чувствую, никакого не будет. Пьем кофе, разговариваем про Россию - что да как, да кто откуда...
Вдруг он говорит: "Эврика! Я придумал. Тебе это будет ближе. Напиши про отношение русских к 2-й мировой войне".
И поясняет:
- Потому что я понял, что русские до сих пор как-то очень переживают... Ты представляешь (это к помощнице) - уже почти 60 лет прошло, а они все помнят эту войну! (И ко мне) - Отчего это?
В устной речи кавычки не слышны, я имею в виду, в слове "русские", да и разговор только что шел про Россию. Поэтому я автоматически говорю: "Ну, еще бы. 20 миллионов человек угробили!"
Он говорит:
- Я, вообще-то, не имел в виду жертв сталинского террора.
Я говорю:
- Да и я не имела. В войну советских граждан погибло около 20 миллионов человек! Сталин - это отдельная история, это еще миллионы.
Вдруг смотрю, О.И.Л.Ж. побледнел. Побледнела, глядя на него, и помощница. И, охрипшим голосом, он мне говорит:
- Это что же такое... это ты мне тут отрицание Катастрофы ( "акхашат ха-Шоа") устраиваешь! Я протестую!
Я обалдела. Говорю, "Да что с тобой. Какое "отрицание Катастрофы"?"
Он говорит: "Ну, сколько, по-твоему, погибло евреев?"
Я говорю: "Ну, 6 миллионов!"
Он говорит: "Вот видишь, а ты утверждаешь, что других - погибло БОЛЬШЕ!"
Я говорю: "Но это - исторический факт! И с какой стати он отрицает Катастрофу? Был геноцид еврейского народа. Я ни в коем случае не спорю. Но другие - тоже гибли!"
Он смотрит на меня. Я на него смотрю, в не меньшем шоке. И отпрашиваюсь уходить.
- Ладно, - говорит, - Иди. Я проверю... Созвонимся, когда приедешь.
Они мне не перезвонили. И я им не стала звонить. Пускай на досуге поучат историю...
Эта беседа, для меня она осталась одним из самых сильных израильских разочарований. Наша интеллигенция, понимаешь... либеральная, понимаешь... даже "левая", якобы. "Меацвей деот", в смысле, "создатели общественного мнения". И это еще не самый плохой экземпляр был. Увы.