Израильский источник палестинской истории
Исчезнувшие и сохраненные
Рона Села, «Ха-Арец», 20.05.2011
В 1940-х годах Хагана собрала подробную разведывательную информацию о сотнях арабских деревень, а также сфотографировала их, как с земли, так и с воздуха. Лишь несколько десятков этих «деревенских досье» сохранились в местных архивах, но эти фотоснимки представляют собой ценную утраченную главу палестинской истории.
Это начиналось как тайная шпионская акция, отмеченная дерзостью, духом приключений, импровизаторством и изобретательностью. Такой она запечатлена в израильском нарративе. В 1940-х годах отряды юных скаутов при Хагане - армии еще не созданного государства и предшественнице Армии Обороны Израиля - собирали информацию об арабских деревнях и городах Палестины. Они делали это в целях разведки: в качестве подготовки к будущему конфликту и как часть более широкого проекта по созданию документации о местах, ставших затем мишенями.
Cкауты в арабской деревне Эль-Кубеб, 1947 г. Лица размыты для того, чтобы их нельзя было узнать. Фото из архива "Хаганы"
Эта информация собиралась обычно под предлогом урока родной природы, направленного на лучшее знакомство со страной, или для популярных в то время пеших походов. Скауты систематически строили базу географических, топографических и планировочных данных о деревнях, включая детальную информацию о дорогах, районах, домах, общественных постройках, колодцах, пещерах, вади и тому подобном.
Все это разведывательное предприятие было известно как проект «деревенские досье», потому что большинство информации было собрано о существовавших до 1948 года арабских деревнях. Работа, проделанная скаутами, включала наброски видов в перспективе, карты, зарисовки и фотоснимки каждой деревни и окружающей ее местности. Скаутские карты собирались воедино в секретном помещении на улице Мапу в Тель-Авиве, расположенном в подвале под фальшивой вывеской «Контора инженера Меира Рабиновича» и под кодовым названием «крыша».
Подробная информация о деревнях скрупулезно каталогизировалась и распределялась по папкам сотрудниками Планового отдела Хаганы, и хранилась в ее формированиях, разбросанных по стране. Еще больше дерзости и отваги потребовалось, когда командование Хаганы решило пополнить информацию, содержащуюся в папках, фотоснимками деревень с воздуха. Англичане это запрещали; чтобы их обмануть, требовались изощренные уловки. Деревни фотографировались под прикрытием деятельности летных клубов или романтических экскурсий на самолетах; камеры и негативы прятались в самолетах и вокруг них. Для сбора информации в тайне применялись новаторские методы. Важную роль играли женщины; одна из них, насколько можно судить, стала первым в Ишуве «воздушным фотографом» женского пола.
Сотрудники информационной службы Хаганы «Шай», а затем и осведомители-арабы, собирали подробную и обширную информацию - об истории, демографии, образованности жителей, сельском хозяйстве, оружии, архитектуре, планировке и так далее - в деревнях, начиная с начала 1940-х годов. На основе этой информации составлялись словесные обзоры аоабских населенных пунктов. С годами было составлено множество таких обзоров, покрывающих всю страну.
Однако результаты этого исторического национального проекта несут в себе сегодня потенциал создания альтернативного нарратива. Они могут бросить вызов официальной истории - основываясь притом на официальных, подлинных документах. Это также требует стойкости и смелости, хотя и другого рода, чем тогда.
Официальная версия
Большинства из тех, кто принимал участие в создание «деревенских досье», уже нет в живых. Несколько лет назад я проинтервьюировала нескольких из них в рамках исследований для книги о началах военной фотографии в Израиле и методах, использованных военными силами Израиля до создания государства и их последователями в израильской армии для сбора информации о палестинцах. Вдобавок, многие их участников проекта оставили подробные свидетельства в книгах и архивах. Однако, в силу ограничения места, в этой статье будут упомянуты только несколько имен.
По словам Ицхака Шефаря (позднее изменившего фамилию на Эран), который был старшим инструктором полевых частей Хаганы в Тель-Авиве и выпускником скаутского офицерского курса, идея создания «деревенских досье» зародилась одновременно у нескольких людей, как в генеральном штабе, так и на уровне полевых операций.
В 1942 году Шмуэль Залман Зеликсон (Зяма Дубон) из планового отдела генштаба Хаганы, командовавший ранее полевыми частями в районе Иерусалима, выступил с идеей подготовки досье на арабские деревни, вооруженное столкновение с которыми казалось возможным. Одновременно с ним Зерубавель Вермер (Арбель) из киббуца Маоз Хаим использовал отряды скаутов из полевых частей для сбора информации о деревнях в районе горы Гильбоа, а также в долине Иордана и арабском городе Бейсане (Бейт-Шеане), и начал раскладывать материал по папкам.
Позднее Вермель говорил: «Я сказал себе, что если мы окажемся в ситуации войны, мы должны будем завоевать эти деревни. Но знаем ли мы о них все, что можно? Оказалось, что нет». Папки были продемонстрированы Игалю Сукенику (Ядину), старшему сотруднику планового отдела (а позднее - главнокомандующему армией). Он устроил встречу Зеликсона с Вермелем, и их сотрудничество положило начало разветвленной и организованной разведывательной деятельности.
После того, как была разработана модель для досье, Хагана провела курс для скаутов, в «молодежной деревне» Шфейя под Хайфой. Генерал-майор в отставке Моше Горницкий (Горен), выпускник первого курса Хаганы для офицеров разведки, а затем начальник скаутов при генштабе, описывал, как учащиеся курса сидели на холме над деревней Фурейдис - одной из четырех деревень, выбранных для курсантов в качестве примера - и зарисовывали пейзаж.
«Деревенские досье» предназначались для оперативных целей и состояли в основном из топографических, географических, планировочных и вещественных деталей - информации о главных зданиях, подъездных путях, источниках воды и т.п. В 1945 году скауты начали снимать деревни на пленку, так как фотография считалась «объективным» источником надежной, точной информации. Шефарь, фотограф-любитель,и Израэль Спектор, член Хаганы и фотограф, настаивали на использовании фотографий для улучшения досье. Шефарь в своей книге, вышедшей в 1994 году, говорит, что, так как разведывательные миссии проводились под предлогом экскурсий, то когда скауты проходили через деревню или по ее окрестностям, фотографирование выглядело «естественным».
Им удалось убедить Сукеника, в то время офицера планового отдела Хаганы в районе Тель-Авива. Были приобретены фотокамеры. С того времени «деревенские досье» были примущественно основаны на фотографиях. Скауты обычно избегали снимать самих себя, и вся работа носила секретный характер.
«В некоторых случаях скауты «снимали» для своих походов несколько девушек, чтобы придать прикрытию более нарядный характер» - вспоминает Шефар. В руководстве для скаутов-фотографов говорится: «Если вы не можете скрыть сам акт съемки, «прикройте» его фотографированием своих товарищей или местных жителей. В первом случае, сделайте так, чтобы ваши товарищи ни в коем случае не были в фокусе, даже если они сняты со спины. Если все же на фотографии, в результате неаккуратности фотографа, можно различить людей, - «размойте» их изображения на негативе».
Командир картографического подразделения Пинхас Аптекман (Йоэли), принимавший участие в планировании скаутских курсов, (позднее он стал президентом израильского Картографического Общества), сказал на встрече с сотрудниками Архивов истории Хаганы в 1973 году, посвященной «деревенским досье»: «Хитрость была в том, чтобы разместить скаутов таким образом, что сцена будет прекрасно видна, но сами они на фотоснимке не появятся - из опасения, что в случае конфискации снимка их смогут опознать. Не было выбора, кроме как убирать их с фотографий».
В конце 1945 года Горницкий и Шефарь инициировали проект по фотографированию арабских деревень и мест стратегического значения с воздуха, с целью сбора «в удобных условиях дополнительной информации, нужной во время боя». Горницкий впоминает, что начальник планового отдела Генерального штаба, Сукеник, был приглашен на пробный полет вместе с Ари Глассом, служившим авиационным фотографом в германской армии во время Первой мировой войны, и пилотом авиакомпании Еврейского Агентства «Авирон» Эммануэлем Цукербергом (Цуром). Результаты пробы оказались удовлетворительными, после чего начались систематические, хорошо организованные полеты.
Чтобы не вызывать подозрений при съемке намеченных объетов, пилоты притворялись членами авиационного клуба «Авирон». Сначала полеты имели вид романтической прогулки: пара появлялась на летном поле в праздничной одежде, как это было принято в подобных случаях. Женщина всегда несла сумочку, впрочем, достаточно большую, чтобы в ней могла поместиться фотокамера и пленки. Позднее придумали другое прикрытие: ребенок, страдающий от астмы, которому доктор предписал подниматься высоко в воздух».
«Астматиком» был Нимрод, сын Галилы Плоткиной, проживающий ныне в США. Сама Плоткина, которой теперь 93 года, - дочь Баруха Катинки, инструктора по оружию в Хагане, который также принимал участие в закупках оружия и, в качетве инженера - в постройке здания ИМКА в Западном Иерусалиме. Плоткина в возрасте 15 лет прошла курс командиров и затем тренировала караульных и командовала форпостами. Она также считается первой женщиной-авиационным фотографом Ишува, как называлась еврейская община до создания государства Израиль.
«Сначала я сопровождала их в качестве прикрытия, а затем начала сама фотографировать», - вспоминает она. «Это все начал Гершон, мой муж. Мы брали с собой сына, которому было тогда полтора года. Это был прекрасный камуфляж. Я прятала фотокамеру в сумке для ребенка, среди его пеленок и других вещей. К счастью, он засыпал, как только мы взлетали, и спал беспробудным сном».
Плоткину не беспокоила опасность фотозаданий. «Мы еще в конторе рассчитывали высоту, нужную для съемок, и, когда летчик объявлял, что мы находимся на нужной высоте, я высовывалась в окно и фотографировала. Только это было совершеннейшей пыткой, потому что мои волосы путались от ветра. Может быть, это звучит абсурдно, но пока я не достала себе летный шлем, это был просто ужас».
Авиационный клуб
К этому времени был уже окончательно сформирован летный эскадрон Пальмаха - элитарного ударного формирования Хаганы. Ему было решено поручить фотосъемку с воздуха. Так как пилоты уже числились членами летного клуба, для них было только естественно желание записать на свой счет как можно больше полетов. В Пальмахе они были известны как «авиационное подразделение», но для внешнего пользования они назывались «летным клубом компании «Авирон». Вначале они пользовались большими фотокамерами с «гармошкой», но затем, из-за необходимости часто перезаряжать камеры, перешли на маленькие «Лейки». Для тренировки навыков фотографии у пилотов Шефарь организовал «Школу подпольных авиационных фотографов», работавшую в однокомнатной квартире, которую он занимал со своей женой Хасей.
Он вспоминает: «Посредине комнаты стоял стол, покрытый одеялом. На одеяле стоял стул. Тренировочный реквизит состоял из фотокамеры и... коробка спичек, к которому была привязана веревка. На полу, перпендикулярно стороне стола, мелом проводилась линия. Ученик садился на стул. Я тянул за веревочку, а он должен был нажать на затвор в тот момент, когда коробок пересекал меловую черту. Когда он с успехом проделывал это несколько раз, ему присуждалось звание «штатного авиафотографа». До этих пор все было довольно логично. Менее логичным было то, что пилоты действительно возвращались с хорошими, даже отличными, фотоснимками».
Летчики прятали фотопленки в ангаре «Авирона» в Рамле, а когда их нужно было вынести из ангара - на собственом теле. Чтобы не носить туда-сюда фотокамеры, их тоже прятали в тайнике в Рамле. Когда британцам случалось интенсифицировать расследование того, что они считали подозрительными операциями Хаганы, пилоты, пролетая над определенным местом возле палаточного лагеря Пальмаха в киббуце Наан, сбрасывали пленки с самолета еще до приземления в Рамле. Фильмы засовывались в кармашек сшитых в киббуце мешочков, которые заполнялись песком и к которым прицеплялся длинный «хвост» из цветной материи, чтобы их легче было найти.
Шефарь: «На самом деле это был обычный способ коммуникации между небом и землей, принятый в Британской армии до того, как изобрели беспроволочный телефон. То, что мы полетали над киббуцем Наан на пути на посадку в Рамле, не вызывало подозрений. Мы приземлялись с пустой камерой и прятали ее затем в тайнике. У нас были тайники и в самих самолетах, на тот случай, если мы не сумеем пронести камеру в ангар сразу же после посадки. Мы создавали впечатление невинного авиаклуба, но они (британцы) не так уж этому верили. Они собирали о нас информацию, но так и не нашли ясной причины подвергнуть нас расследованию или прекратить нашу деятельность. Мы каждый день оказывались в этой ситуации, но после всех слов и попыток они так ни разу и не нашли ни пленки, ни фотокамеры. Мы были чисты».
«Мы постоянно были под наблюдением, - продолжает он, - включающем обыски и допросы, но, со своей стороны, мы постоянно совершенствовали тайники и прикрытия. Например, чтобы объяснить всякие странные виражи и воздушные вылазки, которые мы предпринимали для фотографирования, мы рассказывали о «специальных тренировках по навигации» или «специальных учебных полетах». Время от времени, чтобы запутать британцев, мы летали и над еврейскими поселениями. Мы не всегда сбрасывали пленки в киббуце Наан. Иногда, по разным причинам, мы прятали их в тайнике в самолете и сбрасывали в другой раз, или мы оставляли нескольких пилотов до вечера, как будто для того, чтобы ухаживать за самолетами, потому что, когда сыщики уходили выпить пива и отдохнуть, легче было перепрятать все вещи. Иногда наш товарищ с пленкой в кармане уезжал с базы на арабском автобусе, который вызывал меньше подозрений. Он привозил пленку в Яффо, а оттуда - в Тель-Авив, а оттуда - в Реховот, а там уже шел в Наан пешком! Все эти обходные маневры были разумны для сокрытия наших следов».
Утраченная информация
Многие из «деревенских досье» были утеряны. Только несколько десятков сохранилось в различных архивах. И все же до сих пор существует довольно много фотоснимков с воздуха, как и текстовых описаний арабских населенных пунктов. В качестве примера можно привести рапорт от сентября 1943 года о деревне Рантия в районе Яффо, которая была пять лет спустя завоевана израильской армией в «операции Дани», в течение которой ее жители были изгнаны. На ее землях были основаны три еврейских поселка - Мазор, Нофек и Ринатия.
Согласно рапорту, Рантия была основана 600 лет назад и лежала в примерно полутора километрах к востоку от шоссе Лод-Петах-Тиква, и на том же расстоянии к западу от железнодорожной линии. В деревне был колодец, из которого местные женщины брали воду для домашнего хозяйства. Помпу для этого колодца соорудило британское правительство, оно же и управляло колодцем. В деревне было три типа строений: из цемента и армированного бетона, из дерева и керамической плитки и (меньше всего) из кирпича и цементного раствора. Деревня была окружена виноградниками. Рядом с ней с востока на запад бежало вади, достигавшее деревни Эль-Яхудийя (где в дальнейшем был построен израильский городок Яхуд, хотя первоначально Бен-Гурион собирался стереть деревню с лица земли). Рантия занимала территорию в 4500 дунамов, из которых 550 дунамов были засажены цитрусовыми, а 100 дунамов - виноградниками и оливами. На остальной земле выращивали разные виды зерновых. «Урожай обычно очень хорош» - написано в досье. В деревне была только одна лавочка и вообще не было кафе. Была также одна мечеть, «в хорошем состоянии и очень чистая», и школа, в которой единственный учитель обучал 40-50 детей. Среди жителей деревни было 150 рабочих, но не было ни одного чиновника, работавшего на британскую администрацию. Во время Арабского восстания 1936-1939 гг часть сельскохозяйственных работ была приостановлена, и один человек был убит на дороге в Рас-аль-Эйн. Британские власти взорвали несколько зданий.
Полезные разведданные
Шимри Саломон, ответственный за архив Хаганы в Тель-Авиве, изучил проект описания арабских деревень и заканчивает всеобъемлющее исследование «деревенских досье».
- Как появились «деревенские досье»?
Саломон: «Инициатива принадлежала Зеликсону и Вермелю, которые поняли, что у Хаганы нет базы данных разведывательной информации, нужной для планирования операций против арабов. Они, конечно, не видели, что на горизонте забрезжила «война за независимость», но ожидали возможности возникновения новых «беспорядков» (т. е. нового «арабского восстания»), возможно, более мощного, чем прошедшее, и считали, что Хагана должна быть готова к нему в организационном и разведывательном аспектах. Информационная служба «Шай» работала с 1940 года, но ее сотрудники не были обучены собирать полевую разведывательную информацию и не занимались этим. Зеликсон и Вермель сосредоточили свои усилия именно на этом направлении. С 1943 года проект по созданию «деревенских файлов» стал центральным элементом в усилиях по сбору оперативной информации. Он действовал наряду с «Шаем» и предоставлял данные, которых «Шай» никогда не пытался, да и не был способен, предоставить».
- Почему основное внимание уделялось именно деревням?
- Во время Арабского восстания деревни служили отправными пунктами и местами укрытия для банд - вооруженных групп, воевавших против властей Британского мандата и против Ишува. Жители деревень также снабжали эти банды деньгами и пищей, и многие члены этих групп были набраны в деревнях. Сбор информации о подъездных путях к деревне, о местах укрытия в ее окрестностях, об источниках воды, об ее зданиях и планировке, о точках обзора, и концентрация этой и другой релевантной информации считались жизненно важным и эффективным средством на тот случай, если придется действовать против деревни или против связанной с ней банды.
- Чем отличаются обзоры арабских населенных пунктов от «деревенских досье»?
- «Обзоры включают общую информацию и словесные описания. Например, число жителей, информацию о землях и их использовании, о кланах, о деревенском мухтаре, а также о делах, связанных с безопасностью: сколько оружия есть у жителей и какого типа, помогала ли эта деревня бандам во время беспорядков, кто из жителей присоединился к банде. В первые годы работы проекта обзоров собиралась также историческая информация - когда была основана деревня, была ли она расположена на месте древнего поселения и содержит ли древности на своей территории, откуда пришли ее жители. Из этого можно было многое узнать о деревне и ее жителях, но эта информация была бесполезна при военных операциях, поэтому возникла потребность в сборе оперативных разведданных. Это и было целью «деревенских досье». Нужно отметить, что составлялись также и досье об арабских районах в городах со смешанным населением, о полицейских участках и британских военных базах в стране. Работа по сбору данных о полицейских участках и военных базах интенсифицировалась в период вооруженной больбы против британцев, с конца 1945 года, и некоторые их составленных досье использовались для планирования операций».
- Использовались ли «деревенские досье» при захвате деревень в войне 1948 года?
- «Существуют свидетельства, в основном солдат и офицеров, которые участвовали в подготовке «деревенских досье» еще до Войны за независимость, что эти досье использовались и доказали свою эффективность во время войны - например, во время боев в деревнях вокруг Иерусалима - но я нашел только несколько упоминаний использования конкретных досье. По моей оценке, есль они использовались, то в основном в первой половине войны, то есть в период, к которому сейчас обычно относятся как к периоду междуусобной, или гражданской, войны, - до вторжения арабских армий.
- Каким образом они использовались?
- «По моей оценке, они использовались в превую очередь для планирования ограниченных акций против деревень, как с целью устрашения, так и с карательной целью. В некоторых случаях досье могли служить для планирования захвата деревни. В то же время перед такими операциями практиковалось и предварительное наблюдение, для сбора уточненных и специфических данных. После вторжения регулярных арабских армий, когда бои велись уже против них, ситуация изменилась. На дислокацию и действия на местности влияли изменения в характере действий главного врага, противостоящего на этом этапе израильской армии. Были и другие перемены, понизившие релевантность «деревенских досье». Во второй половине 1948 года быстро росла способность картографических и фотографических служб обеспечивать вооруженные силы снимками с воздуха в реальном времени, а в некоторых случаях было также возможным производить полеты со скаутами на борту, поставлявшими информацию в боевые подразделения.»
- Что случилось с «деревенскими досье» потом?
- «Некоторые из них были, видимо, уничтожены в связи с «Черной Субботой» (в июне 1946 года, когда британцы арестовали многих руководителей Ишува), из опасения, что они могут попасть в руки к британцам, или же они были спрятаны и потом не найдены. Некоторые пропали в бурях Войны за независимость. Но не полдежит сомнению, что довольно многие из них пережили войну. Что сталось с ними? Я думаю, что большинство были уничтожены офицерами разведки.
Хилик Либаль, служивший с конца 50-х годов разведчиком в Центральном военном округе, рассказал мне, что произошло с досье Хаганы о деревнях, оказавшихся в его распоряжении. Эта информация дает нам возможность представить себе судьбу и других досье, хранившихся в Северном и Южном округах:
«После создания государства мы продолжали составлять досье о территории врага», - говорил Либаль, которому сейчас 80 лет, - «Я был полевым скаутом, воздушным скаутом и анализировал для командования Центрального округа снимки, сделанные с воздуха. Мы работали преимущественно на Западном Берегу. Как вы должны помнить, во время моей службы страна жила в режиме строгой экономии, и была нехватка всего, в том числе картона для папок с разведывательной информацией. Поэтому я брал старые картонные папки, которые Хагана использовала для «деревенских досье» до создания государства, и использовал их для новых папок. Что же касается содержимого старых папок - карт, фотографий, рисунков и тому подобного - я это все сжигал.
В основном были сожжжены досье арабских деревень Иерусалимского коридоря. Мы также уничтожали негативы фотографий, сделанных с воздуха. Мы продавали содержавшийся в них йодид серебра для того, чтобы достать денег для нашего подразделения. Теперь я об этом жалею. Не помню, действовал ли я сам по себе или по приказу командира. Но уже на первых этапах я понимал, какую ошибку я совершаю. Поэтому после демобилизации я вернулся в разведку в качестве гражданского лица на службе армии. Вначале я служил в вычислительном отделе, а потом - в исследовательском дивизионе, начальником отдела. До самой пенсии я тяжело работал, чтобы документировать и сохранить историю для будущих поколений».
Другая история
В ретроспективе, «деревенские досье» с их картами, рисунками, фотографиями с земли и с воздуха, текстуальными обзорами и т.п. представляют собой последние свидетельства об арабских деревнях накануне их опустошения. Это - последние оставшиеся следы деревень, какими они были до того, как их разрушили либо заселили еврейскими иммгрантами, устремившимися в страну в первые годы существования государства - деревень, стертых с карты Израиля из-за их арабской идентичности. Вместе с этим и большая часть палестинской визуальной и текстуальной истории была утрачена или пала жертвой войн и национального конфликта, так что сохранились лишь немногие остатки.
В 1992 году палестинский историк Валид Халиди опубликовал по-английски книгу «Все, что осталось: палестинские деревни, население которых было изгнано Израилем в 1948 году». Это исследование явилось плодом многолетнего труда и содержит геогафические, демографические, исторические, сельскохозяйственные и другие данные о более чем 400 палестинских деревнях, которые были разрушены или заселены еврейскими иммигрантами впосле 1948 года, и об арабских жителях, изгнанных со своей земли в большинстве своем ставших беженцами. Изыскания Халиди сделали возможным восстановить для общества и общественного сознания важную информацию об этих поселениях.
Парадоксальным образом, информация, предназначавшаяся для содействия еврейским организациям в их борьбе против арабов, делает теперь возможным рассказ об обширных областях арабской жизни в Палестине до 1948 года. Эта информация может быть полезной в различных областях исследования - архитектурной, сельскохозяйственной, географической, общественной, демографической, историяеской и других - и заполнить пробелы в нашей картине мира. Так, например, если книга Халиди содержит материалы о приблизительно 400 деревнях, наши обзоры предоставляют информацию о 750 населенных пунктах (не только тех, которые были разрушены или заселены еврейскими иммигрантами). В добавление к этому, «деревенские досье» и снимки с воздуха сообщают точную на тот момент времени визуальную информацию, которой нет в книге Халиди.
Хотя существование в израильских архивах этой важной и всеобъемлющей информации и было предано огласке в нескольких исследованиях, на ней основано только небольшое число исследований. Многие материалы были собраны для использования израильской армией, они носят тенденциозный характер, отмечены сионистской националистической терминологией и отражают соотношение сил в тот период. И все же обнародование этих материалов сделает возможным знакомство с различными аспектами жизни в деревнях и восстановить для коллективного знания, как израильского, так и арабского, виды и картины жизни этой земли до 1948 года.
Еще в 1973 году Пинхас Аптекман сазал о «деревенских досье»: «Эти фоторафии - единственное, что осталось от этих деревень, так как самих деревень больше нет».
Современное исследование израильских архивов, содержащих материалы разведки об арабском обществе Палестины до 1948 года, основанное на критическом подходе, нейтрализующем тенденциозность этих материалов, делает возможным трезвое и осознанное их использование. Таковое прочтение не ставит своей целью изгладить из памяти первоначальное предназначение «деревенских досье» или затушевать бедствия, постигшие арабские города и деревни и их жителей. И в то же время оно позволяет восстановить для общества важную информацию, которая была утрачена, но которая на самом деле существует в архивах, и восполнить пробелы в палестинской истории.
Национальный конфликт порождает порой обманчивые, иллюзорные ситуации и переворачивает их значения, так что история одной стороны становится историей другой. Эта «новая» история подвергает испытанию внутреннюю жизнестойкость, мужество и силу израильского общества, призываемые им для совладания с собственным прошлым. Найдется ли учреждение, готовое оплатить публикацию всеобъемлющего справочника о деревнях, основанного на этом материале? Продемонстрирует ли израильское общество вновь ту же смелость, которая украшает страницы официальной истории?
Рона Села, «Ха-Арец», 20.05.2011
В 1940-х годах Хагана собрала подробную разведывательную информацию о сотнях арабских деревень, а также сфотографировала их, как с земли, так и с воздуха. Лишь несколько десятков этих «деревенских досье» сохранились в местных архивах, но эти фотоснимки представляют собой ценную утраченную главу палестинской истории.
Это начиналось как тайная шпионская акция, отмеченная дерзостью, духом приключений, импровизаторством и изобретательностью. Такой она запечатлена в израильском нарративе. В 1940-х годах отряды юных скаутов при Хагане - армии еще не созданного государства и предшественнице Армии Обороны Израиля - собирали информацию об арабских деревнях и городах Палестины. Они делали это в целях разведки: в качестве подготовки к будущему конфликту и как часть более широкого проекта по созданию документации о местах, ставших затем мишенями.
Cкауты в арабской деревне Эль-Кубеб, 1947 г. Лица размыты для того, чтобы их нельзя было узнать. Фото из архива "Хаганы"
Эта информация собиралась обычно под предлогом урока родной природы, направленного на лучшее знакомство со страной, или для популярных в то время пеших походов. Скауты систематически строили базу географических, топографических и планировочных данных о деревнях, включая детальную информацию о дорогах, районах, домах, общественных постройках, колодцах, пещерах, вади и тому подобном.
Все это разведывательное предприятие было известно как проект «деревенские досье», потому что большинство информации было собрано о существовавших до 1948 года арабских деревнях. Работа, проделанная скаутами, включала наброски видов в перспективе, карты, зарисовки и фотоснимки каждой деревни и окружающей ее местности. Скаутские карты собирались воедино в секретном помещении на улице Мапу в Тель-Авиве, расположенном в подвале под фальшивой вывеской «Контора инженера Меира Рабиновича» и под кодовым названием «крыша».
Подробная информация о деревнях скрупулезно каталогизировалась и распределялась по папкам сотрудниками Планового отдела Хаганы, и хранилась в ее формированиях, разбросанных по стране. Еще больше дерзости и отваги потребовалось, когда командование Хаганы решило пополнить информацию, содержащуюся в папках, фотоснимками деревень с воздуха. Англичане это запрещали; чтобы их обмануть, требовались изощренные уловки. Деревни фотографировались под прикрытием деятельности летных клубов или романтических экскурсий на самолетах; камеры и негативы прятались в самолетах и вокруг них. Для сбора информации в тайне применялись новаторские методы. Важную роль играли женщины; одна из них, насколько можно судить, стала первым в Ишуве «воздушным фотографом» женского пола.
Сотрудники информационной службы Хаганы «Шай», а затем и осведомители-арабы, собирали подробную и обширную информацию - об истории, демографии, образованности жителей, сельском хозяйстве, оружии, архитектуре, планировке и так далее - в деревнях, начиная с начала 1940-х годов. На основе этой информации составлялись словесные обзоры аоабских населенных пунктов. С годами было составлено множество таких обзоров, покрывающих всю страну.
Однако результаты этого исторического национального проекта несут в себе сегодня потенциал создания альтернативного нарратива. Они могут бросить вызов официальной истории - основываясь притом на официальных, подлинных документах. Это также требует стойкости и смелости, хотя и другого рода, чем тогда.
Официальная версия
Большинства из тех, кто принимал участие в создание «деревенских досье», уже нет в живых. Несколько лет назад я проинтервьюировала нескольких из них в рамках исследований для книги о началах военной фотографии в Израиле и методах, использованных военными силами Израиля до создания государства и их последователями в израильской армии для сбора информации о палестинцах. Вдобавок, многие их участников проекта оставили подробные свидетельства в книгах и архивах. Однако, в силу ограничения места, в этой статье будут упомянуты только несколько имен.
По словам Ицхака Шефаря (позднее изменившего фамилию на Эран), который был старшим инструктором полевых частей Хаганы в Тель-Авиве и выпускником скаутского офицерского курса, идея создания «деревенских досье» зародилась одновременно у нескольких людей, как в генеральном штабе, так и на уровне полевых операций.
В 1942 году Шмуэль Залман Зеликсон (Зяма Дубон) из планового отдела генштаба Хаганы, командовавший ранее полевыми частями в районе Иерусалима, выступил с идеей подготовки досье на арабские деревни, вооруженное столкновение с которыми казалось возможным. Одновременно с ним Зерубавель Вермер (Арбель) из киббуца Маоз Хаим использовал отряды скаутов из полевых частей для сбора информации о деревнях в районе горы Гильбоа, а также в долине Иордана и арабском городе Бейсане (Бейт-Шеане), и начал раскладывать материал по папкам.
Позднее Вермель говорил: «Я сказал себе, что если мы окажемся в ситуации войны, мы должны будем завоевать эти деревни. Но знаем ли мы о них все, что можно? Оказалось, что нет». Папки были продемонстрированы Игалю Сукенику (Ядину), старшему сотруднику планового отдела (а позднее - главнокомандующему армией). Он устроил встречу Зеликсона с Вермелем, и их сотрудничество положило начало разветвленной и организованной разведывательной деятельности.
После того, как была разработана модель для досье, Хагана провела курс для скаутов, в «молодежной деревне» Шфейя под Хайфой. Генерал-майор в отставке Моше Горницкий (Горен), выпускник первого курса Хаганы для офицеров разведки, а затем начальник скаутов при генштабе, описывал, как учащиеся курса сидели на холме над деревней Фурейдис - одной из четырех деревень, выбранных для курсантов в качестве примера - и зарисовывали пейзаж.
«Деревенские досье» предназначались для оперативных целей и состояли в основном из топографических, географических, планировочных и вещественных деталей - информации о главных зданиях, подъездных путях, источниках воды и т.п. В 1945 году скауты начали снимать деревни на пленку, так как фотография считалась «объективным» источником надежной, точной информации. Шефарь, фотограф-любитель,и Израэль Спектор, член Хаганы и фотограф, настаивали на использовании фотографий для улучшения досье. Шефарь в своей книге, вышедшей в 1994 году, говорит, что, так как разведывательные миссии проводились под предлогом экскурсий, то когда скауты проходили через деревню или по ее окрестностям, фотографирование выглядело «естественным».
Им удалось убедить Сукеника, в то время офицера планового отдела Хаганы в районе Тель-Авива. Были приобретены фотокамеры. С того времени «деревенские досье» были примущественно основаны на фотографиях. Скауты обычно избегали снимать самих себя, и вся работа носила секретный характер.
«В некоторых случаях скауты «снимали» для своих походов несколько девушек, чтобы придать прикрытию более нарядный характер» - вспоминает Шефар. В руководстве для скаутов-фотографов говорится: «Если вы не можете скрыть сам акт съемки, «прикройте» его фотографированием своих товарищей или местных жителей. В первом случае, сделайте так, чтобы ваши товарищи ни в коем случае не были в фокусе, даже если они сняты со спины. Если все же на фотографии, в результате неаккуратности фотографа, можно различить людей, - «размойте» их изображения на негативе».
Командир картографического подразделения Пинхас Аптекман (Йоэли), принимавший участие в планировании скаутских курсов, (позднее он стал президентом израильского Картографического Общества), сказал на встрече с сотрудниками Архивов истории Хаганы в 1973 году, посвященной «деревенским досье»: «Хитрость была в том, чтобы разместить скаутов таким образом, что сцена будет прекрасно видна, но сами они на фотоснимке не появятся - из опасения, что в случае конфискации снимка их смогут опознать. Не было выбора, кроме как убирать их с фотографий».
В конце 1945 года Горницкий и Шефарь инициировали проект по фотографированию арабских деревень и мест стратегического значения с воздуха, с целью сбора «в удобных условиях дополнительной информации, нужной во время боя». Горницкий впоминает, что начальник планового отдела Генерального штаба, Сукеник, был приглашен на пробный полет вместе с Ари Глассом, служившим авиационным фотографом в германской армии во время Первой мировой войны, и пилотом авиакомпании Еврейского Агентства «Авирон» Эммануэлем Цукербергом (Цуром). Результаты пробы оказались удовлетворительными, после чего начались систематические, хорошо организованные полеты.
Чтобы не вызывать подозрений при съемке намеченных объетов, пилоты притворялись членами авиационного клуба «Авирон». Сначала полеты имели вид романтической прогулки: пара появлялась на летном поле в праздничной одежде, как это было принято в подобных случаях. Женщина всегда несла сумочку, впрочем, достаточно большую, чтобы в ней могла поместиться фотокамера и пленки. Позднее придумали другое прикрытие: ребенок, страдающий от астмы, которому доктор предписал подниматься высоко в воздух».
«Астматиком» был Нимрод, сын Галилы Плоткиной, проживающий ныне в США. Сама Плоткина, которой теперь 93 года, - дочь Баруха Катинки, инструктора по оружию в Хагане, который также принимал участие в закупках оружия и, в качетве инженера - в постройке здания ИМКА в Западном Иерусалиме. Плоткина в возрасте 15 лет прошла курс командиров и затем тренировала караульных и командовала форпостами. Она также считается первой женщиной-авиационным фотографом Ишува, как называлась еврейская община до создания государства Израиль.
«Сначала я сопровождала их в качестве прикрытия, а затем начала сама фотографировать», - вспоминает она. «Это все начал Гершон, мой муж. Мы брали с собой сына, которому было тогда полтора года. Это был прекрасный камуфляж. Я прятала фотокамеру в сумке для ребенка, среди его пеленок и других вещей. К счастью, он засыпал, как только мы взлетали, и спал беспробудным сном».
Плоткину не беспокоила опасность фотозаданий. «Мы еще в конторе рассчитывали высоту, нужную для съемок, и, когда летчик объявлял, что мы находимся на нужной высоте, я высовывалась в окно и фотографировала. Только это было совершеннейшей пыткой, потому что мои волосы путались от ветра. Может быть, это звучит абсурдно, но пока я не достала себе летный шлем, это был просто ужас».
Авиационный клуб
К этому времени был уже окончательно сформирован летный эскадрон Пальмаха - элитарного ударного формирования Хаганы. Ему было решено поручить фотосъемку с воздуха. Так как пилоты уже числились членами летного клуба, для них было только естественно желание записать на свой счет как можно больше полетов. В Пальмахе они были известны как «авиационное подразделение», но для внешнего пользования они назывались «летным клубом компании «Авирон». Вначале они пользовались большими фотокамерами с «гармошкой», но затем, из-за необходимости часто перезаряжать камеры, перешли на маленькие «Лейки». Для тренировки навыков фотографии у пилотов Шефарь организовал «Школу подпольных авиационных фотографов», работавшую в однокомнатной квартире, которую он занимал со своей женой Хасей.
Он вспоминает: «Посредине комнаты стоял стол, покрытый одеялом. На одеяле стоял стул. Тренировочный реквизит состоял из фотокамеры и... коробка спичек, к которому была привязана веревка. На полу, перпендикулярно стороне стола, мелом проводилась линия. Ученик садился на стул. Я тянул за веревочку, а он должен был нажать на затвор в тот момент, когда коробок пересекал меловую черту. Когда он с успехом проделывал это несколько раз, ему присуждалось звание «штатного авиафотографа». До этих пор все было довольно логично. Менее логичным было то, что пилоты действительно возвращались с хорошими, даже отличными, фотоснимками».
Летчики прятали фотопленки в ангаре «Авирона» в Рамле, а когда их нужно было вынести из ангара - на собственом теле. Чтобы не носить туда-сюда фотокамеры, их тоже прятали в тайнике в Рамле. Когда британцам случалось интенсифицировать расследование того, что они считали подозрительными операциями Хаганы, пилоты, пролетая над определенным местом возле палаточного лагеря Пальмаха в киббуце Наан, сбрасывали пленки с самолета еще до приземления в Рамле. Фильмы засовывались в кармашек сшитых в киббуце мешочков, которые заполнялись песком и к которым прицеплялся длинный «хвост» из цветной материи, чтобы их легче было найти.
Шефарь: «На самом деле это был обычный способ коммуникации между небом и землей, принятый в Британской армии до того, как изобрели беспроволочный телефон. То, что мы полетали над киббуцем Наан на пути на посадку в Рамле, не вызывало подозрений. Мы приземлялись с пустой камерой и прятали ее затем в тайнике. У нас были тайники и в самих самолетах, на тот случай, если мы не сумеем пронести камеру в ангар сразу же после посадки. Мы создавали впечатление невинного авиаклуба, но они (британцы) не так уж этому верили. Они собирали о нас информацию, но так и не нашли ясной причины подвергнуть нас расследованию или прекратить нашу деятельность. Мы каждый день оказывались в этой ситуации, но после всех слов и попыток они так ни разу и не нашли ни пленки, ни фотокамеры. Мы были чисты».
«Мы постоянно были под наблюдением, - продолжает он, - включающем обыски и допросы, но, со своей стороны, мы постоянно совершенствовали тайники и прикрытия. Например, чтобы объяснить всякие странные виражи и воздушные вылазки, которые мы предпринимали для фотографирования, мы рассказывали о «специальных тренировках по навигации» или «специальных учебных полетах». Время от времени, чтобы запутать британцев, мы летали и над еврейскими поселениями. Мы не всегда сбрасывали пленки в киббуце Наан. Иногда, по разным причинам, мы прятали их в тайнике в самолете и сбрасывали в другой раз, или мы оставляли нескольких пилотов до вечера, как будто для того, чтобы ухаживать за самолетами, потому что, когда сыщики уходили выпить пива и отдохнуть, легче было перепрятать все вещи. Иногда наш товарищ с пленкой в кармане уезжал с базы на арабском автобусе, который вызывал меньше подозрений. Он привозил пленку в Яффо, а оттуда - в Тель-Авив, а оттуда - в Реховот, а там уже шел в Наан пешком! Все эти обходные маневры были разумны для сокрытия наших следов».
Утраченная информация
Многие из «деревенских досье» были утеряны. Только несколько десятков сохранилось в различных архивах. И все же до сих пор существует довольно много фотоснимков с воздуха, как и текстовых описаний арабских населенных пунктов. В качестве примера можно привести рапорт от сентября 1943 года о деревне Рантия в районе Яффо, которая была пять лет спустя завоевана израильской армией в «операции Дани», в течение которой ее жители были изгнаны. На ее землях были основаны три еврейских поселка - Мазор, Нофек и Ринатия.
Согласно рапорту, Рантия была основана 600 лет назад и лежала в примерно полутора километрах к востоку от шоссе Лод-Петах-Тиква, и на том же расстоянии к западу от железнодорожной линии. В деревне был колодец, из которого местные женщины брали воду для домашнего хозяйства. Помпу для этого колодца соорудило британское правительство, оно же и управляло колодцем. В деревне было три типа строений: из цемента и армированного бетона, из дерева и керамической плитки и (меньше всего) из кирпича и цементного раствора. Деревня была окружена виноградниками. Рядом с ней с востока на запад бежало вади, достигавшее деревни Эль-Яхудийя (где в дальнейшем был построен израильский городок Яхуд, хотя первоначально Бен-Гурион собирался стереть деревню с лица земли). Рантия занимала территорию в 4500 дунамов, из которых 550 дунамов были засажены цитрусовыми, а 100 дунамов - виноградниками и оливами. На остальной земле выращивали разные виды зерновых. «Урожай обычно очень хорош» - написано в досье. В деревне была только одна лавочка и вообще не было кафе. Была также одна мечеть, «в хорошем состоянии и очень чистая», и школа, в которой единственный учитель обучал 40-50 детей. Среди жителей деревни было 150 рабочих, но не было ни одного чиновника, работавшего на британскую администрацию. Во время Арабского восстания 1936-1939 гг часть сельскохозяйственных работ была приостановлена, и один человек был убит на дороге в Рас-аль-Эйн. Британские власти взорвали несколько зданий.
Полезные разведданные
Шимри Саломон, ответственный за архив Хаганы в Тель-Авиве, изучил проект описания арабских деревень и заканчивает всеобъемлющее исследование «деревенских досье».
- Как появились «деревенские досье»?
Саломон: «Инициатива принадлежала Зеликсону и Вермелю, которые поняли, что у Хаганы нет базы данных разведывательной информации, нужной для планирования операций против арабов. Они, конечно, не видели, что на горизонте забрезжила «война за независимость», но ожидали возможности возникновения новых «беспорядков» (т. е. нового «арабского восстания»), возможно, более мощного, чем прошедшее, и считали, что Хагана должна быть готова к нему в организационном и разведывательном аспектах. Информационная служба «Шай» работала с 1940 года, но ее сотрудники не были обучены собирать полевую разведывательную информацию и не занимались этим. Зеликсон и Вермель сосредоточили свои усилия именно на этом направлении. С 1943 года проект по созданию «деревенских файлов» стал центральным элементом в усилиях по сбору оперативной информации. Он действовал наряду с «Шаем» и предоставлял данные, которых «Шай» никогда не пытался, да и не был способен, предоставить».
- Почему основное внимание уделялось именно деревням?
- Во время Арабского восстания деревни служили отправными пунктами и местами укрытия для банд - вооруженных групп, воевавших против властей Британского мандата и против Ишува. Жители деревень также снабжали эти банды деньгами и пищей, и многие члены этих групп были набраны в деревнях. Сбор информации о подъездных путях к деревне, о местах укрытия в ее окрестностях, об источниках воды, об ее зданиях и планировке, о точках обзора, и концентрация этой и другой релевантной информации считались жизненно важным и эффективным средством на тот случай, если придется действовать против деревни или против связанной с ней банды.
- Чем отличаются обзоры арабских населенных пунктов от «деревенских досье»?
- «Обзоры включают общую информацию и словесные описания. Например, число жителей, информацию о землях и их использовании, о кланах, о деревенском мухтаре, а также о делах, связанных с безопасностью: сколько оружия есть у жителей и какого типа, помогала ли эта деревня бандам во время беспорядков, кто из жителей присоединился к банде. В первые годы работы проекта обзоров собиралась также историческая информация - когда была основана деревня, была ли она расположена на месте древнего поселения и содержит ли древности на своей территории, откуда пришли ее жители. Из этого можно было многое узнать о деревне и ее жителях, но эта информация была бесполезна при военных операциях, поэтому возникла потребность в сборе оперативных разведданных. Это и было целью «деревенских досье». Нужно отметить, что составлялись также и досье об арабских районах в городах со смешанным населением, о полицейских участках и британских военных базах в стране. Работа по сбору данных о полицейских участках и военных базах интенсифицировалась в период вооруженной больбы против британцев, с конца 1945 года, и некоторые их составленных досье использовались для планирования операций».
- Использовались ли «деревенские досье» при захвате деревень в войне 1948 года?
- «Существуют свидетельства, в основном солдат и офицеров, которые участвовали в подготовке «деревенских досье» еще до Войны за независимость, что эти досье использовались и доказали свою эффективность во время войны - например, во время боев в деревнях вокруг Иерусалима - но я нашел только несколько упоминаний использования конкретных досье. По моей оценке, есль они использовались, то в основном в первой половине войны, то есть в период, к которому сейчас обычно относятся как к периоду междуусобной, или гражданской, войны, - до вторжения арабских армий.
- Каким образом они использовались?
- «По моей оценке, они использовались в превую очередь для планирования ограниченных акций против деревень, как с целью устрашения, так и с карательной целью. В некоторых случаях досье могли служить для планирования захвата деревни. В то же время перед такими операциями практиковалось и предварительное наблюдение, для сбора уточненных и специфических данных. После вторжения регулярных арабских армий, когда бои велись уже против них, ситуация изменилась. На дислокацию и действия на местности влияли изменения в характере действий главного врага, противостоящего на этом этапе израильской армии. Были и другие перемены, понизившие релевантность «деревенских досье». Во второй половине 1948 года быстро росла способность картографических и фотографических служб обеспечивать вооруженные силы снимками с воздуха в реальном времени, а в некоторых случаях было также возможным производить полеты со скаутами на борту, поставлявшими информацию в боевые подразделения.»
- Что случилось с «деревенскими досье» потом?
- «Некоторые из них были, видимо, уничтожены в связи с «Черной Субботой» (в июне 1946 года, когда британцы арестовали многих руководителей Ишува), из опасения, что они могут попасть в руки к британцам, или же они были спрятаны и потом не найдены. Некоторые пропали в бурях Войны за независимость. Но не полдежит сомнению, что довольно многие из них пережили войну. Что сталось с ними? Я думаю, что большинство были уничтожены офицерами разведки.
Хилик Либаль, служивший с конца 50-х годов разведчиком в Центральном военном округе, рассказал мне, что произошло с досье Хаганы о деревнях, оказавшихся в его распоряжении. Эта информация дает нам возможность представить себе судьбу и других досье, хранившихся в Северном и Южном округах:
«После создания государства мы продолжали составлять досье о территории врага», - говорил Либаль, которому сейчас 80 лет, - «Я был полевым скаутом, воздушным скаутом и анализировал для командования Центрального округа снимки, сделанные с воздуха. Мы работали преимущественно на Западном Берегу. Как вы должны помнить, во время моей службы страна жила в режиме строгой экономии, и была нехватка всего, в том числе картона для папок с разведывательной информацией. Поэтому я брал старые картонные папки, которые Хагана использовала для «деревенских досье» до создания государства, и использовал их для новых папок. Что же касается содержимого старых папок - карт, фотографий, рисунков и тому подобного - я это все сжигал.
В основном были сожжжены досье арабских деревень Иерусалимского коридоря. Мы также уничтожали негативы фотографий, сделанных с воздуха. Мы продавали содержавшийся в них йодид серебра для того, чтобы достать денег для нашего подразделения. Теперь я об этом жалею. Не помню, действовал ли я сам по себе или по приказу командира. Но уже на первых этапах я понимал, какую ошибку я совершаю. Поэтому после демобилизации я вернулся в разведку в качестве гражданского лица на службе армии. Вначале я служил в вычислительном отделе, а потом - в исследовательском дивизионе, начальником отдела. До самой пенсии я тяжело работал, чтобы документировать и сохранить историю для будущих поколений».
Другая история
В ретроспективе, «деревенские досье» с их картами, рисунками, фотографиями с земли и с воздуха, текстуальными обзорами и т.п. представляют собой последние свидетельства об арабских деревнях накануне их опустошения. Это - последние оставшиеся следы деревень, какими они были до того, как их разрушили либо заселили еврейскими иммгрантами, устремившимися в страну в первые годы существования государства - деревень, стертых с карты Израиля из-за их арабской идентичности. Вместе с этим и большая часть палестинской визуальной и текстуальной истории была утрачена или пала жертвой войн и национального конфликта, так что сохранились лишь немногие остатки.
В 1992 году палестинский историк Валид Халиди опубликовал по-английски книгу «Все, что осталось: палестинские деревни, население которых было изгнано Израилем в 1948 году». Это исследование явилось плодом многолетнего труда и содержит геогафические, демографические, исторические, сельскохозяйственные и другие данные о более чем 400 палестинских деревнях, которые были разрушены или заселены еврейскими иммигрантами впосле 1948 года, и об арабских жителях, изгнанных со своей земли в большинстве своем ставших беженцами. Изыскания Халиди сделали возможным восстановить для общества и общественного сознания важную информацию об этих поселениях.
Парадоксальным образом, информация, предназначавшаяся для содействия еврейским организациям в их борьбе против арабов, делает теперь возможным рассказ об обширных областях арабской жизни в Палестине до 1948 года. Эта информация может быть полезной в различных областях исследования - архитектурной, сельскохозяйственной, географической, общественной, демографической, историяеской и других - и заполнить пробелы в нашей картине мира. Так, например, если книга Халиди содержит материалы о приблизительно 400 деревнях, наши обзоры предоставляют информацию о 750 населенных пунктах (не только тех, которые были разрушены или заселены еврейскими иммигрантами). В добавление к этому, «деревенские досье» и снимки с воздуха сообщают точную на тот момент времени визуальную информацию, которой нет в книге Халиди.
Хотя существование в израильских архивах этой важной и всеобъемлющей информации и было предано огласке в нескольких исследованиях, на ней основано только небольшое число исследований. Многие материалы были собраны для использования израильской армией, они носят тенденциозный характер, отмечены сионистской националистической терминологией и отражают соотношение сил в тот период. И все же обнародование этих материалов сделает возможным знакомство с различными аспектами жизни в деревнях и восстановить для коллективного знания, как израильского, так и арабского, виды и картины жизни этой земли до 1948 года.
Еще в 1973 году Пинхас Аптекман сазал о «деревенских досье»: «Эти фоторафии - единственное, что осталось от этих деревень, так как самих деревень больше нет».
Современное исследование израильских архивов, содержащих материалы разведки об арабском обществе Палестины до 1948 года, основанное на критическом подходе, нейтрализующем тенденциозность этих материалов, делает возможным трезвое и осознанное их использование. Таковое прочтение не ставит своей целью изгладить из памяти первоначальное предназначение «деревенских досье» или затушевать бедствия, постигшие арабские города и деревни и их жителей. И в то же время оно позволяет восстановить для общества важную информацию, которая была утрачена, но которая на самом деле существует в архивах, и восполнить пробелы в палестинской истории.
Национальный конфликт порождает порой обманчивые, иллюзорные ситуации и переворачивает их значения, так что история одной стороны становится историей другой. Эта «новая» история подвергает испытанию внутреннюю жизнестойкость, мужество и силу израильского общества, призываемые им для совладания с собственным прошлым. Найдется ли учреждение, готовое оплатить публикацию всеобъемлющего справочника о деревнях, основанного на этом материале? Продемонстрирует ли израильское общество вновь ту же смелость, которая украшает страницы официальной истории?