ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 2. ПЛЕННИК МЫСА БУРЬ БАРТОЛОМЕУ ДИАШ.
ПЛЕННИК МЫСА БУРЬ БАРТОЛОМЕУ ДИАШ.
Из книги «Призрак на палубе», Владимир Шигин (Влад Виленов).
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 1 >>
Маленькая флотилия окончательно заблудилась в океане. Куда-то вопреки всем расчётам пропала Африка, и кто знает, в какие гибельные просторы теперь влечёт их злой рок? Опытнейший моряк, Бартоломеу понимал, что необходимо что-то срочно предпринять, иначе впереди только смерть. Осунувшийся от бессонных ночей, не собирая более никаких советов, он подал команду, обессмертившую его имя среди потомков:
- Курс на север!
Бородачи-рулевые немедленно переложили тяжёлые румпели так, чтобы форштевни каравелл в точности совпали с направлением компасной стрелки.
- Глядеть в оба! - велел вперёдсмотрящим Бартоломеу. - Кто первым увидит землю, тому насыплю карман золота!
Почему Диаш вопреки всем и вся решился на столь рисковый шаг, точно не известно. Только ли для того, чтобы вернуться в какой-то, по его убеждению, пройденный пункт уже открытого ранее берега, или это было самое настоящее озарение, свойственное всем великим людям? Кто теперь может об этом сказать? Как бы там ни было, но спустя несколько дней вперёдсмотрящий прокричал долгожданное:
- Земля!
Выбежавшие на палубу люди до боли в глазах всматривались вдаль. Там, на горизонте, в туманной дымке, зеленели высокие холмы. Но земля была не справа, как должна была бы появиться по всем расчётам, а слева, где её уж никак не ожидали увидеть.
3 февраля 1488 года смертельно уставшие моряки бросили якорь у африканского побережья. Сойдя на землю, они истово отслужили молебен за своё спасение. Открытую бухту Бартоломеу Диаш назвал бухтой Моссел. Летописец похода пишет:
«Берега бухты представляли собой спускавшиеся к морю зелёные пастбища, и с палубы можно было разглядеть пастухов и их многочисленные стада. Диаш и кое-кто из его матросов высадились на берег, захватив разные безделушки для туземцев, чтобы разузнать что-нибудь о стране, в которую они попали. Голые чернокожие люди при виде кораблей с большими парусами пришли в ужас, и, когда к ним приблизились странно одетые, невиданные белые люди, они бросились бежать прочь. Поспешно собрали они свой скот и гнали его к холмам, даже не взглянув на предлагаемые им дары. Диаш, убедившись, что у пастухов он не сможет выведать ничего, дал указания своим людям поискать питьевой воды, которой на судах оставалось мало. У подошвы горы, недалеко от берега, нашли ручей. С кораблей доставили бочки и стали наполнять их водой. Тем временем туземцы пробрались на вершину горы и, крича и жестикулируя, старались прогнать пришельцев.
Поскольку моряки не обращали на них внимания и продолжали своё дело, чернокожие осмелели и, рассердившись, начали кидать в португальцев камни. Диаш погрозил им арбалетом, но коль скоро они никогда не видали такого оружия, это их не испугало.
В конце концов, не зная, как быть, Диаш выпустил стрелу и убил одного чернокожего, и тогда они скрылись. Таким образом о жителях страны узнали лишь то, что они пасут скот и что „волосы у них, как и у жителей Гвинеи, напоминают шерсть“. Эту гавань назвали Баиа-душ-Вакейруш (Гавань пастухов), в память того, что здесь встретили стада и пастухов».
А затем капитаны и кормчие засели за расчёты. Когда же они разобрались в происшедшем, то удивлению их не было предела. По всем их вычислениям выходило, что ещё во время давнего многодневного шторма флотилия обогнула Африканский континент с юга и теперь уже идёт вдоль его восточного побережья. Именно поэтому берег оказался не справа, как ожидалось, а слева.
В январе 1488 года португальские мореплаватели впервые обогнули мыс Доброй Надежды, так и не увидев его. Величайшее мировое открытие было сделано. Теперь оставалось лишь подтвердить его.
Однако, не зная всё же наверняка, куда занёс маленькую флотилию долгий шторм, Бартоломеу Диаш велел продолжать движение дальше на северо-восток вдоль берега. Но теперь его корабли продвигались вперёд очень медленно, ведь и океан, и берег таили в себе столько неведомого. Кроме того, сильно мешало встречное прибрежное течение и противные ветра. Куда-то пропали и так и не объявились оба грузовых транспорта, и перед моряками стал маячить призрак голода.
Первую высадку на берег Диаш разрешил сделать лишь многим севернее в заливе, названном впоследствии Алгоа. Там же мореплаватели установили и второй свой камень-падран как символ закрепления здешней территории за португальской короной.
Но теперь начальника экспедиции волновало иное. Уже давно роптавшие понемногу матросы внезапно подняли шум о немедленном возвращении домой:
- Мы не желаем дохнуть с голода! Мы и так заплыли дальше всех на свете, и с нас достаточно, пусть дальше идут другие!
Диаш пытался было призвать к их долгу и совести, соблазнял несметными богатствами Индии, но всё было бесполезно. Люди были измотаны и не желали слышать ничего, кроме команды на поворот домой. Матросские крики посеяли сомнения среди капитанов и кормчих.
- Может, и вправду нам пора восвояси, - говорил в кругу корабельных офицеров капитан «Сан-Панталиан» Жуан Инфанти. - Нам краснеть нечего! Мы открыли берег столь протяжённый, что им можно было бы опоясать всю Европу!
- Кроме этого, мы обязаны вернуться живыми и привезти домой важные новости о своих открытиях, о том, что земля тянется от этих широт на восток, и о том, что мы, очевидно, миновали какой-то великий мыс, - вторил ему Перу д'Аленкер, - Надо поворачивать обратно и попробовать отыскать этот мыс!
Понимая, что успокоить ропщущих он уже не в силах, Бартоломеу Диаш согласился на обсуждение плана дальнейших действий со своими капитанами. Капитаны, не настаивая, дали понять, что они за прекращение плавания. Тогда раздосадованный, но ещё не сломленный Диаш собрал вокруг себя на прибрежном пляже матросских вожаков.
- Что вы хотите? - спросил он их в тайной надежде, что голос разума всё же возобладает.
- Домой! - в один голос закричали старые матросы.
- Ясно, - помрачнев, махнул рукой начальник экспедиции.
Желая обезопасить себя на будущее, Бартоломеу Диаш велел каждому из капитанов расписаться под составленным им документом о вынужденном прекращении похода.
- Как видите, я выполнил ваши пожелания, - заявил он, когда писарь, обсыпав засыхающие чернила песком, затем заботливо сдул его за борт. - Но выполните и моё условие. Я прошу вашего согласия продолжать плавание ещё в течение трёх суток, а уж потом поворачивать вспять!
Капитаны ответили согласием. Якоря были немедленно подняты, паруса распущены, и корабли снова двинулись в неведомое.
Миновал день, за ним другой, наконец настал и третий. В полдень корабли вошли в устье какой-то большой реки. Первым на берег высадилась команда «Сан-Панталиан». Его капитан Хуан Инфанти воткнул в прибрежный песок копьё с королевским флагом. В честь доблестного капитана «Сан-Панталиана» Бартоломеу Диаш велел назвать открытую реку Риу-ди-Инфанти. Пока занимались высадкой и пополнением запасов пресной воды, команды снова начали роптать. Сбиваясь в группы, матросы кричали о заговоре и обмане капитанов. Настроены они были решительно. Вот-вот мог грянуть кровавый бунт. За это время экспедиция открыла для португальской короны бухту Коровьих Пастухов (бухта Баиа-душ-Вакейруш), чуть дальше к востоку - бухту Ангра-душ-Вакейруш (Моссел-бей). Затем была бухта Баиа-Лагоа (Алгоа), и наконец высадились на мысе Кабу-ди-Падрони (Падроне).
Бартоломеу Диаш.
Именно тогда, когда африканский берег начал поворачивать с востока на северо-восток, в самое подбрюшье Индийского океана, жестоко разочарованный в своих стремлениях и мечтах, Бартоломеу Диаш должен был отступить. Самой восточной точкой, достигнутой Диашем, было устье реки Риу-ди-Инфанти (Грейт-Фиш). Переждав очередной шторм, 16 мая корабли вышли в траверз мыса Кабу-ди-Инфанти или Сент-Брандина (ныне мыс Агульяш, или Игольный), не подозревая, что это и есть самая южная точка Африканского континента. Корабли один за другим поворачивали на юго-запад. Впереди их ждал нелёгкий путь, но это был путь домой.
Историк пишет: «…Когда корабли медленно проходили мимо падрана, установленного на острове в заливе Алгоа, Диаш прощался с ним с таким глубоким чувством печали, словно расставался с сыном, обречённым на вечное изгнание. Он вспоминал, с какой опасностью и для себя и для всех своих подчинённых он прошёл столь долгий путь, имея в виду одну-единственную цель, и вот Господь дал ему достичь этой цели».
Обратный путь был куда более удачен, чем первая часть похода. Почти всюду мореплавателям сопутствовали попутный ветер и прекрасная погода. Именно тогда великий африканский мыс впервые явился взору европейцев. Известно, что Бартоломеу Диаш, едва завидев на горизонте огромную скалу, тут же дал ей название. Но какое? На этот счёт среди историков бытуют две версии.
Согласно первой, утверждается, что Бартоломеу Диаш и его команда вследствие опасностей, с которыми они встретились, огибая мыс, присвоили ему название Бурный (или Бурь). Однако, когда они возвратились в королевство, король Хуан дал ему более славное название - мыс Доброй Надежды, ибо мыс этот обещал открытие Индии, чего так страстно желали и о чём думали столь многие годы португальцы. Автор этой версии португальский летописец Баруш писал свои труды спустя 60 лет после плавания Диаша. По-португальски название мыс Бурь звучит весьма экзотически и даже маняще - Торментоза.
Автор другой версии португальский историк Дуарти Пашеку писал через двадцать лет после открытия мыса: «Есть большой смысл в том, что этот мыс был назван мысом Доброй Надежды, ибо Бартоломеу Диаш, открывший его по приказу покойного короля Хуана в 1488 году, заметил, что берег тут поворачивает к северу и востоку по направлению к Эфиопии, давая великую надежду открыть Индию, и назвал его мысом Доброй Надежды». Таким образом, Пашеку утверждает, что мысом Доброй Надежды именовал открытый им мыс сам Диаш.
Сегодня, наверное, уже не установить, какая из двух версий возникновения имени великого мыса, отделяющего Атлантический океан от Индийского, соответствует исторической истине. Очевидно лишь то, что поначалу открытый Диашем мыс действительно именовался мореплавателями мысом Бурь (благодаря или вопреки Диашу). И лишь значительно позднее на картах появилось более привычное нам название - мыс Доброй Надежды.
Как бы то ни было, но тогда недалеко от мыса Доброй Надежды Диаш сделал ещё одну высадку на берег. Дав отдохнуть людям, он произвёл и все необходимые навигационные расчёты. Там же, на берегу, был поставлен и последний из камней-падранов, получивший имя Сан-Григориу.
А продовольствие кончалось с катастрофической быстротой, и нужно было торопиться добраться до такого неправдоподобно далёкого Лиссабона. Времени на изучение мыса уже не оставалось. Кроме того, Диаш не терял надежды встретить хотя бы один из исчезнувших транспортов. И судьба, словно смилостивившись над ним за все свои предыдущие испытания, послала ему один из транспортов. Но радость встречи быстро сменилась печалью. Из девяти матросов грузового судёнышка в живых к моменту встречи оставалось лишь трое. К тому же один из них, писарь Фернан Куласу, сильно ослабевший от болезни, умер, едва увидел вдали паруса подходящих кораблей. Как рассказали Диашу оставшиеся в живых, их товарищи пали от рук местных негров, пытавшихся силой овладеть стоявшим у берега судном.
Несколько дней у мореходов ушло на перегрузку грузов с транспорта на корабли. Затем оставшиеся в живых матросы провиантира покинули его, и транспорт был подожжён. Долго ещё вдалеке был виден столб дыма от догоравшего судна. Словно траурным факелом провожал уходящих моряков открытый ими великий мыс. Кто знает, посетило ли тогда храброго начальника экспедиции чувство неизбежности ещё одной встречи с открытой им скалой, и встречи роковой.
Всё у португальцев было впервые в этих забытых Богом водах: первые открытия и первые неудачи, первые жертвы и первая потеря судна… Вскоре корабли шли уже знакомой дорогой вдоль западного берега Африки. Где-то неподалёку от острова Принсипи увидели плот с людьми. То были остатки команды португальского судна во главе со старым знакомцем Диаша Дуарти Пишеком Пирейрой, потерпевшего крушение в тамошних водах. Измождённые моряки жадно пили затхлую бочковую воду, благодарили Бога и Диаша за спасение.
Меж тем среди матросов множились болезни. Теперь едва ли треть команды могла работать с парусами. Люди буквально ползали по палубе. Поэтому, подойдя к невольничьим берегам Гвинейского залива, устью реки Риу-ду-Рижгати, купили нескольких рабов для тяжёлых работ. Затем потрёпанная флотилия взяла курс к не так давно основанному на Золотом берегу самим же Диашем форту Сан-Жоржи-де-Мина. Это была хоть и самая дальняя, но всё же португальская территория. Все не скрывали слёз радости. Теперь-то они останутся в живых!
В Мине Диаш дал командам отдохнуть, а затем, наполнив трюмы скупленным у туземцев казённым золотом, окончательно взял курс к берегам метрополии. И вот наконец надрывный крик вперёдсмотрящего: «Земля! Это Португалия!» Сгрудившись на палубах, моряки обнимались, невзирая на чины и должности. Все испытания для них были позади. Медленно втянувшись в устье реки Тежу, два избитых морем судна поднялись по ней до столичного пригорода Риштеллу, где и бросили окончательно якоря, извещая о своём прибытии пушечной пальбой.
Шёл декабрь 1488 года, со времени отплытия Бартоломеу Диаша прошло ровно 16 месяцев и 17 дней. Итогом же этого беспримерного морского похода стало описание 370 лиг дотоле неизведанного африканского побережья, а главной победой - открытие крайней южной точки Африканского континента - мыса Доброй Надежды.
Впечатление от итогов экспедиции в Португалии было огромное. Все понимали, что Диаш сделал решительный шаг на пути к достижению Индии. Начальник экспедиции был незамедлительно зван к королю Хуану. Принят мореплаватель был со всевозможной любезностью. Обняв за плечи Диаша, король посадил его рядом с собой в кресло и несколько часов подряд слушал рассказ о перипетиях плавания. За спинами беседовавших молча толпились изнывавшие от скуки и усталости вельможи.
Драматургия исторических параллелей столь совершенна, что романистам порой не стоит обременять себя даже каким-то вымыслом, ибо действительность представляет собой самый захватывающий и законченный из всех возможных сюжетов. Поразительно, но именно в те дни, когда в лиссабонском дворце вовсю чествовали Бартоломеу Диаша, у его порога стоял жалкий проситель - никому не известный Христофор Колумб, пытавшийся наняться на португальскую службу. Увы, время для своего прибытия он выбрал самое неподходящее. Колумб пытался уверить короля и португальское купечество, что сможет достигнуть Индии, следуя не вдоль африканского побережья, а, наоборот, идя строго на запад через море Мрака по каким-то одному ему ведомым картам. Кто знает, как сложилась бы судьба великого мореплавателя, если бы корабли Бартоломеу Диаша к этому времени ещё не достигли португальских берегов. Но теперь никто и не думал даже слушать какого-то сумасшедшего итальянца. Какой запад? Какое море Мрака? После стольких трудов наконец-то найден путь в Индию и до её достижения остался лишь один решительный бросок. Так, сам того не ведая, Бартоломеу Диаш, совершив своё открытие, отодвинул на несколько лет великое открытие Колумба.
Как известно, ничего не добившись при дворе португальском, Колумб отправился ко двору испанскому. Там уже, конечно, знали об успехе Диаша, а потому, понимая, что Испания проигрывает соседям гонку к индийским пределам, испанский король дал Колумбу просимые им корабли. Впереди было открытие Америки. Но всё это у Колумба ещё впереди, а пока он, огорчённый и подавленный неудачей в Лиссабоне, размашисто пишет на полях своего географического атласа: «В декабре текущего 1488 года Бартоломеу Диаш, командующий тремя каравеллами, которые король Португалии послал в Гвинею для открытия земель, высадился в Лиссабоне. Он доложил, что достиг мыса, который он назвал мысом Доброй Надежды. Он описал своё путешествие и отметил его, лига за лигой, на морской карте, с тем чтобы положить её пред очи упомянутого короля. Я присутствовал при всём этом».
Ну а чем занялся, придя из плавания, Бартоломеу Диаш? Никаких точных данных на этот счёт исторические хроники не содержат. Вот уже полтысячелетия не стихают споры, почему Диаш не был поставлен во главе следующей экспедиции в Индию. Почему осторожный и рассудительный Хуан II предпочёл ему своего бывшего пажа Васко да Гаму? Может быть, решающим здесь было то обстоятельство, что Диаш не сумел ни убедить, ни заставить свои экипажи плыть дальше мыса Доброй Надежды; королю был сейчас нужен более решительный, безжалостный и вероломный начальник экспедиции, чем опытный, но не воинственный. Тем более что главное Диаш сделал - обогнул Африку с юга и определил точный путь в Индию. Теперь оставалось, следуя его картам, триумфально завершить начатое, а для этого скромный и незнатный шкипер не годился. Может быть, виной тому какие-то неведомые нам интриги, которые всегда плетутся вокруг монарших тронов. Может быть, и сам Диаш где-то и как-то испортил свои отношения с королём. А может быть, виной тому рассказы матросов Диаша о страшном духе бурь Адамасторе, с которым они встретились в неведомых южных водах и о жуткой клятве Диаша, которую он дал во время шторма, а потому и был уже обречён Богом отныне вечно плавать у мыса Бурь. Впрочем, могло быть и так, что наслышанный о якобы накликанном Диашем проклятии, король просто не захотел рисковать своей новой экспедицией и препоручил её другому человеку. Да и кто теперь об этом может точно сказать: никаких документов на этот счёт не сохранилось. Исторические источники хранят на сей счёт единодушное молчание.
Васко да Гама и дух бурь Адамастор.
Адамастóр (порт. Adamastor) - мифический персонаж, гигант, выведенный Луисом Камоэнсом в песни пятой эпической поэмы «Лузиады» (1572 год).
Да и так ли нам важно сейчас, почему? Главное, что несправедливость свершилась, и Бартоломеу Диаш был отодвинут в сторону, чтобы уступить место другому, которому предстояло пожать все лавры первооткрывателя вожделенных новых земель.
Знаменитый фантаст и летописец географических открытий Жюль Верн писал об этом так: «Все ожидали, что во главе будет поставлен испытанный и прославленный мореход Бартоломеу Диаш, которому, казалось бы, самой судьбой было предназначено завершить начатое им дело, но король распорядился иначе. Выбор его остановился на молодом придворном по имени Васко да Гама».
А таинственный мыс Торментоза, охраняемый страшным и кровожадным Адамастором, уже входил в морской эпос. Первым его воспел знаменитый Луис Камоэнс - поэт и моряк, сам испытавший все ужасы бурь в Южной Атлантике. В его наиболее известной поэме «Лузиады», состоящей из десяти песен, мы находим яркое описание встречи Васко да Гамы с духом бурь, обитавшим у мыса и вселявшим панический ужас в сердца португальских мореходов:
«Вдруг ночью, когда мы бодрствовали на палубе, густое облако, поднявшись над нашими головами, скрыло от нас звёзды. Это была какая-то тень, страшный и мрачный призрак, один вид которого способен привести в трепет самых неустрашимых. В то же время слух наш поразил страшный шум, напоминающий грохот, который производят волны, налетающие на скалы, хотя небо и море не указывали на близость урагана.
...В воздух вытянулся призрак необыкновенной величины, безобразие лица его соответствовало громадности роста. Знаменитый колосс Родосский, считающийся одним из семи чудес света, высотой не мог сравниться с этим грозным привидением. Его отвратительная внешность, казалось, была одушевлена невидимой силой, мерзость, грубость, жестокость были разлиты во всём его существе. Черты лица его какие-то унылые и мрачные, голова печально опущена на грудь, борода густая, длинная, всклокоченная, глаза свергают, точно из тёмного рва исходит синевато-багровое, скорее кровавое, чем сверкающее, пламя. Цвет его лица бледный, землистый, волосы курчавые, губы черноватые и зубы желтые… Он испускает оглушительный рёв, который, казалось, исходит из глубочайших морских бездн. Волосы наши приподнялись на головах, его вид и голос леденили кровь в наших жилах».
Но храбрые мореплаватели, всё же не теряют присутствия духа.
«Кто же ты? Нас удивляет твой рост, но угрозы твои не могут нас смутить!» - говорят они.
«Я тот большой мыс, который вы, португальцы, зовёте мысом Бурь… Я стою здесь на грани Африканского материка и южных стран. Имя моё Адамастор!»
Можно только представить себе впечатление, которое производило далее описание подобного чудовища на суеверных моряков, не говоря уже о реальной встрече со страшным мысом.
Дух бурь Адамастор.
Последнее упоминание о Диаше встречается в описаниях Индийской экспедиции Педру Алвариша Кабрала. И снова во главе поставлен королём не опытнейший мореход, а собственный бывший паж! Диаш же был назначен всего лишь капитаном одного из 13 кораблей экспедиции. Чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, ему было обещано, что после завоевания золотых приисков Сафали на восточном побережье Африки (а это была одна из главных целей экспедиции) он должен будет возглавить тамошний гарнизон и наладить регулярную отправку золота в Лиссабон.
Предчувствовал ли старый мореплаватель, глядя на таявшие за кормой берега Португалии, что более он их уже никогда не увидит? О чём думалось ему перед своим последним, роковым походом? Кто теперь об этом может сказать…
С самого начала экспедицию Кабрала преследовали неудачи. Снаряжённые наспех корабли сильно текли, а один из них и вовсе пропал без вести. Однако, несмотря на все трудности, плавание продолжалось. Желая подойти к мысу Доброй Надежды более безопасным путём, Кабрал взял курс на запад, чтобы, описав по океану огромную петлю, проскочить мимо бурного мыса, используя попутные вестовые ветра. Думается, и здесь не обошлось без советов Диаша. Ведь кто, как не он, знаток африканских берегов, мог посоветовать столь новый и оригинальный маршрут плавания. Но, огибая Африку по широкой дуге, португальская флотилия была подхвачена каким-то неизвестным дотоле экваториальным течением и унесена далеко на запад. 22 апреля 1500 года вдали показалась земля: высокая, покрытая лесом гора. Вскоре показался и зелёный берег. Это была Бразилия, названная тогда португальцами Вера-Круш, то есть земля Истинного Креста. Так Диаш принял участие в ещё одном величайшем географическом открытии.
Пополнив запасы у южноамериканских берегов, флотилия взяла курс на Африку. Переход этот оказался на редкость труден и долог. 12 мая ночью была замечена огненная комета, которую все сочли очень плохим предзнаменованием. А ещё спустя несколько дней разразился небывалый по силе и продолжительности шторм. Во время его были навсегда потеряны четыре корабля, в том числе и тот, которым командовал Бартоломеу Диаш. Никто не видел, что случилось с кораблём прославленного морехода. Океан надёжно хранит свои тайны… Один из участников экспедиции, которому удалось пережить этот страшный шторм, позднее так описывал весь ужас происшедшего: «Внезапно в воздухе появилось чёрное облако, называемое гвинейскими моряками „булкао“ (предвестник - В.Ш.), и ветер совершенно стих, как будто бы чёрное облако целиком втянуло его в себя… чтобы извергнуть его с ещё большим бешенством. Затем в одно мгновение налетел ураган, разразившийся с такой яростью, что не дал времени спустить паруса, и потопил четыре корабля, капитанами которых были Айриш Гомиш да Сильва, Симон ди Пина, Вашку ди Тайди и Бартоломеу Диаш. Последний, пережив на море столько опасностей при многих своих открытиях, в особенности при открытии мыса Доброй Надежды, нашёл свой конец от этой ярости ветра так же, как и другие, погибшие в пучине великого моря-океана… Тела человеческие стали пищей рыб тех вод, первой такой пищей, ибо, как мы можем утверждать, эти люди были первыми мореходами в этих неведомых водах».
Оставшиеся в живых чудом достигли африканского берега. Среди них был и младший брат Бартоломеу Диаша Диогу, которому суждено было продолжить великие свершения своего погибшего брата. Именно Диогу Диаш откроет для человечества Мадагаскар и станет первым европейцем, обогнувшим Африку от Красного моря до Гибралтара.
Бартоломеу Диаш погиб на самых подступах к мысу Доброй Надежды, мысу, который был им же и открыт. Здешние смертоносные воды надёжно охраняли мир Востока от мира Запада, а сам знаменитый мыс стал в судьбе прославленного мореплавателя неким роковым магнитом, принёсшим ему не только бессмертие, но и смерть.
О смерч роковой, окутанный мглой!
Пучина морская!
Не молкнет рёв, потрясающий рёв
Твоих разъярённых, кипящих валов.
И вторят чудовища им, завывая…
Так почти мистически погиб знаменитый фидалгу Бартоломеу Диаш ди Наваиш, дважды бывший на пороге сказочной Индии, но так и не сумевший этот порог переступить. Молва суеверных мореплавателей, охваченных страхом перед неведомым, превратила гибель Бартоломеу Диаша в исполнение воли Божьей. В изустных матросских легендах отважный мореход становится вечным скитальцем океана.
Даже многие годы спустя после его гибели возвращавшиеся из Индии португальские моряки клялись, что видели во время шторма у мыса Доброй Надежды его корабль… Так появился первый в истории океана моряк-скиталец.
И всё же память о Бартоломеу Диаше пережила века, а имя его известно ныне каждому. И сегодня на португальском флоте в память о подвиге морехода парадным считается не правый борт, как это принято на всех других флотах мира, а левый. Ведь именно левым бортом первым обошёл мыс Доброй Надежды их соотечественник Бартоломеу Диаш - человек трагичной, но великой судьбы, ставший мифическим Летучим Португальцем, прообразом будущего «Летучего Голландца».
28 мая 1500 года Бартоломеу Диаш погиб в море во время своего 5-го последнего путешествия
в шторм у мыса Доброй Надежды.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 1.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 3. ПРОКЛЯТЫЕ ШКИПЕРЫ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 4. СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 5. «ГОЛЛАНДЦЫ», КОТОРЫЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЕТАЛИ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 6. ЖЕРТВЫ ПРИРОДНЫХ КАТАКЛИЗМОВ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 7.
Из книги «Призрак на палубе», Владимир Шигин (Влад Виленов).
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 1 >>
Маленькая флотилия окончательно заблудилась в океане. Куда-то вопреки всем расчётам пропала Африка, и кто знает, в какие гибельные просторы теперь влечёт их злой рок? Опытнейший моряк, Бартоломеу понимал, что необходимо что-то срочно предпринять, иначе впереди только смерть. Осунувшийся от бессонных ночей, не собирая более никаких советов, он подал команду, обессмертившую его имя среди потомков:
- Курс на север!
Бородачи-рулевые немедленно переложили тяжёлые румпели так, чтобы форштевни каравелл в точности совпали с направлением компасной стрелки.
- Глядеть в оба! - велел вперёдсмотрящим Бартоломеу. - Кто первым увидит землю, тому насыплю карман золота!
Почему Диаш вопреки всем и вся решился на столь рисковый шаг, точно не известно. Только ли для того, чтобы вернуться в какой-то, по его убеждению, пройденный пункт уже открытого ранее берега, или это было самое настоящее озарение, свойственное всем великим людям? Кто теперь может об этом сказать? Как бы там ни было, но спустя несколько дней вперёдсмотрящий прокричал долгожданное:
- Земля!
Выбежавшие на палубу люди до боли в глазах всматривались вдаль. Там, на горизонте, в туманной дымке, зеленели высокие холмы. Но земля была не справа, как должна была бы появиться по всем расчётам, а слева, где её уж никак не ожидали увидеть.
3 февраля 1488 года смертельно уставшие моряки бросили якорь у африканского побережья. Сойдя на землю, они истово отслужили молебен за своё спасение. Открытую бухту Бартоломеу Диаш назвал бухтой Моссел. Летописец похода пишет:
«Берега бухты представляли собой спускавшиеся к морю зелёные пастбища, и с палубы можно было разглядеть пастухов и их многочисленные стада. Диаш и кое-кто из его матросов высадились на берег, захватив разные безделушки для туземцев, чтобы разузнать что-нибудь о стране, в которую они попали. Голые чернокожие люди при виде кораблей с большими парусами пришли в ужас, и, когда к ним приблизились странно одетые, невиданные белые люди, они бросились бежать прочь. Поспешно собрали они свой скот и гнали его к холмам, даже не взглянув на предлагаемые им дары. Диаш, убедившись, что у пастухов он не сможет выведать ничего, дал указания своим людям поискать питьевой воды, которой на судах оставалось мало. У подошвы горы, недалеко от берега, нашли ручей. С кораблей доставили бочки и стали наполнять их водой. Тем временем туземцы пробрались на вершину горы и, крича и жестикулируя, старались прогнать пришельцев.
Поскольку моряки не обращали на них внимания и продолжали своё дело, чернокожие осмелели и, рассердившись, начали кидать в португальцев камни. Диаш погрозил им арбалетом, но коль скоро они никогда не видали такого оружия, это их не испугало.
В конце концов, не зная, как быть, Диаш выпустил стрелу и убил одного чернокожего, и тогда они скрылись. Таким образом о жителях страны узнали лишь то, что они пасут скот и что „волосы у них, как и у жителей Гвинеи, напоминают шерсть“. Эту гавань назвали Баиа-душ-Вакейруш (Гавань пастухов), в память того, что здесь встретили стада и пастухов».
А затем капитаны и кормчие засели за расчёты. Когда же они разобрались в происшедшем, то удивлению их не было предела. По всем их вычислениям выходило, что ещё во время давнего многодневного шторма флотилия обогнула Африканский континент с юга и теперь уже идёт вдоль его восточного побережья. Именно поэтому берег оказался не справа, как ожидалось, а слева.
В январе 1488 года португальские мореплаватели впервые обогнули мыс Доброй Надежды, так и не увидев его. Величайшее мировое открытие было сделано. Теперь оставалось лишь подтвердить его.
Однако, не зная всё же наверняка, куда занёс маленькую флотилию долгий шторм, Бартоломеу Диаш велел продолжать движение дальше на северо-восток вдоль берега. Но теперь его корабли продвигались вперёд очень медленно, ведь и океан, и берег таили в себе столько неведомого. Кроме того, сильно мешало встречное прибрежное течение и противные ветра. Куда-то пропали и так и не объявились оба грузовых транспорта, и перед моряками стал маячить призрак голода.
Первую высадку на берег Диаш разрешил сделать лишь многим севернее в заливе, названном впоследствии Алгоа. Там же мореплаватели установили и второй свой камень-падран как символ закрепления здешней территории за португальской короной.
Но теперь начальника экспедиции волновало иное. Уже давно роптавшие понемногу матросы внезапно подняли шум о немедленном возвращении домой:
- Мы не желаем дохнуть с голода! Мы и так заплыли дальше всех на свете, и с нас достаточно, пусть дальше идут другие!
Диаш пытался было призвать к их долгу и совести, соблазнял несметными богатствами Индии, но всё было бесполезно. Люди были измотаны и не желали слышать ничего, кроме команды на поворот домой. Матросские крики посеяли сомнения среди капитанов и кормчих.
- Может, и вправду нам пора восвояси, - говорил в кругу корабельных офицеров капитан «Сан-Панталиан» Жуан Инфанти. - Нам краснеть нечего! Мы открыли берег столь протяжённый, что им можно было бы опоясать всю Европу!
- Кроме этого, мы обязаны вернуться живыми и привезти домой важные новости о своих открытиях, о том, что земля тянется от этих широт на восток, и о том, что мы, очевидно, миновали какой-то великий мыс, - вторил ему Перу д'Аленкер, - Надо поворачивать обратно и попробовать отыскать этот мыс!
Понимая, что успокоить ропщущих он уже не в силах, Бартоломеу Диаш согласился на обсуждение плана дальнейших действий со своими капитанами. Капитаны, не настаивая, дали понять, что они за прекращение плавания. Тогда раздосадованный, но ещё не сломленный Диаш собрал вокруг себя на прибрежном пляже матросских вожаков.
- Что вы хотите? - спросил он их в тайной надежде, что голос разума всё же возобладает.
- Домой! - в один голос закричали старые матросы.
- Ясно, - помрачнев, махнул рукой начальник экспедиции.
Желая обезопасить себя на будущее, Бартоломеу Диаш велел каждому из капитанов расписаться под составленным им документом о вынужденном прекращении похода.
- Как видите, я выполнил ваши пожелания, - заявил он, когда писарь, обсыпав засыхающие чернила песком, затем заботливо сдул его за борт. - Но выполните и моё условие. Я прошу вашего согласия продолжать плавание ещё в течение трёх суток, а уж потом поворачивать вспять!
Капитаны ответили согласием. Якоря были немедленно подняты, паруса распущены, и корабли снова двинулись в неведомое.
Миновал день, за ним другой, наконец настал и третий. В полдень корабли вошли в устье какой-то большой реки. Первым на берег высадилась команда «Сан-Панталиан». Его капитан Хуан Инфанти воткнул в прибрежный песок копьё с королевским флагом. В честь доблестного капитана «Сан-Панталиана» Бартоломеу Диаш велел назвать открытую реку Риу-ди-Инфанти. Пока занимались высадкой и пополнением запасов пресной воды, команды снова начали роптать. Сбиваясь в группы, матросы кричали о заговоре и обмане капитанов. Настроены они были решительно. Вот-вот мог грянуть кровавый бунт. За это время экспедиция открыла для португальской короны бухту Коровьих Пастухов (бухта Баиа-душ-Вакейруш), чуть дальше к востоку - бухту Ангра-душ-Вакейруш (Моссел-бей). Затем была бухта Баиа-Лагоа (Алгоа), и наконец высадились на мысе Кабу-ди-Падрони (Падроне).
Бартоломеу Диаш.
Именно тогда, когда африканский берег начал поворачивать с востока на северо-восток, в самое подбрюшье Индийского океана, жестоко разочарованный в своих стремлениях и мечтах, Бартоломеу Диаш должен был отступить. Самой восточной точкой, достигнутой Диашем, было устье реки Риу-ди-Инфанти (Грейт-Фиш). Переждав очередной шторм, 16 мая корабли вышли в траверз мыса Кабу-ди-Инфанти или Сент-Брандина (ныне мыс Агульяш, или Игольный), не подозревая, что это и есть самая южная точка Африканского континента. Корабли один за другим поворачивали на юго-запад. Впереди их ждал нелёгкий путь, но это был путь домой.
Историк пишет: «…Когда корабли медленно проходили мимо падрана, установленного на острове в заливе Алгоа, Диаш прощался с ним с таким глубоким чувством печали, словно расставался с сыном, обречённым на вечное изгнание. Он вспоминал, с какой опасностью и для себя и для всех своих подчинённых он прошёл столь долгий путь, имея в виду одну-единственную цель, и вот Господь дал ему достичь этой цели».
Обратный путь был куда более удачен, чем первая часть похода. Почти всюду мореплавателям сопутствовали попутный ветер и прекрасная погода. Именно тогда великий африканский мыс впервые явился взору европейцев. Известно, что Бартоломеу Диаш, едва завидев на горизонте огромную скалу, тут же дал ей название. Но какое? На этот счёт среди историков бытуют две версии.
Согласно первой, утверждается, что Бартоломеу Диаш и его команда вследствие опасностей, с которыми они встретились, огибая мыс, присвоили ему название Бурный (или Бурь). Однако, когда они возвратились в королевство, король Хуан дал ему более славное название - мыс Доброй Надежды, ибо мыс этот обещал открытие Индии, чего так страстно желали и о чём думали столь многие годы португальцы. Автор этой версии португальский летописец Баруш писал свои труды спустя 60 лет после плавания Диаша. По-португальски название мыс Бурь звучит весьма экзотически и даже маняще - Торментоза.
Автор другой версии португальский историк Дуарти Пашеку писал через двадцать лет после открытия мыса: «Есть большой смысл в том, что этот мыс был назван мысом Доброй Надежды, ибо Бартоломеу Диаш, открывший его по приказу покойного короля Хуана в 1488 году, заметил, что берег тут поворачивает к северу и востоку по направлению к Эфиопии, давая великую надежду открыть Индию, и назвал его мысом Доброй Надежды». Таким образом, Пашеку утверждает, что мысом Доброй Надежды именовал открытый им мыс сам Диаш.
Сегодня, наверное, уже не установить, какая из двух версий возникновения имени великого мыса, отделяющего Атлантический океан от Индийского, соответствует исторической истине. Очевидно лишь то, что поначалу открытый Диашем мыс действительно именовался мореплавателями мысом Бурь (благодаря или вопреки Диашу). И лишь значительно позднее на картах появилось более привычное нам название - мыс Доброй Надежды.
Как бы то ни было, но тогда недалеко от мыса Доброй Надежды Диаш сделал ещё одну высадку на берег. Дав отдохнуть людям, он произвёл и все необходимые навигационные расчёты. Там же, на берегу, был поставлен и последний из камней-падранов, получивший имя Сан-Григориу.
А продовольствие кончалось с катастрофической быстротой, и нужно было торопиться добраться до такого неправдоподобно далёкого Лиссабона. Времени на изучение мыса уже не оставалось. Кроме того, Диаш не терял надежды встретить хотя бы один из исчезнувших транспортов. И судьба, словно смилостивившись над ним за все свои предыдущие испытания, послала ему один из транспортов. Но радость встречи быстро сменилась печалью. Из девяти матросов грузового судёнышка в живых к моменту встречи оставалось лишь трое. К тому же один из них, писарь Фернан Куласу, сильно ослабевший от болезни, умер, едва увидел вдали паруса подходящих кораблей. Как рассказали Диашу оставшиеся в живых, их товарищи пали от рук местных негров, пытавшихся силой овладеть стоявшим у берега судном.
Несколько дней у мореходов ушло на перегрузку грузов с транспорта на корабли. Затем оставшиеся в живых матросы провиантира покинули его, и транспорт был подожжён. Долго ещё вдалеке был виден столб дыма от догоравшего судна. Словно траурным факелом провожал уходящих моряков открытый ими великий мыс. Кто знает, посетило ли тогда храброго начальника экспедиции чувство неизбежности ещё одной встречи с открытой им скалой, и встречи роковой.
Всё у португальцев было впервые в этих забытых Богом водах: первые открытия и первые неудачи, первые жертвы и первая потеря судна… Вскоре корабли шли уже знакомой дорогой вдоль западного берега Африки. Где-то неподалёку от острова Принсипи увидели плот с людьми. То были остатки команды португальского судна во главе со старым знакомцем Диаша Дуарти Пишеком Пирейрой, потерпевшего крушение в тамошних водах. Измождённые моряки жадно пили затхлую бочковую воду, благодарили Бога и Диаша за спасение.
Меж тем среди матросов множились болезни. Теперь едва ли треть команды могла работать с парусами. Люди буквально ползали по палубе. Поэтому, подойдя к невольничьим берегам Гвинейского залива, устью реки Риу-ду-Рижгати, купили нескольких рабов для тяжёлых работ. Затем потрёпанная флотилия взяла курс к не так давно основанному на Золотом берегу самим же Диашем форту Сан-Жоржи-де-Мина. Это была хоть и самая дальняя, но всё же португальская территория. Все не скрывали слёз радости. Теперь-то они останутся в живых!
В Мине Диаш дал командам отдохнуть, а затем, наполнив трюмы скупленным у туземцев казённым золотом, окончательно взял курс к берегам метрополии. И вот наконец надрывный крик вперёдсмотрящего: «Земля! Это Португалия!» Сгрудившись на палубах, моряки обнимались, невзирая на чины и должности. Все испытания для них были позади. Медленно втянувшись в устье реки Тежу, два избитых морем судна поднялись по ней до столичного пригорода Риштеллу, где и бросили окончательно якоря, извещая о своём прибытии пушечной пальбой.
Шёл декабрь 1488 года, со времени отплытия Бартоломеу Диаша прошло ровно 16 месяцев и 17 дней. Итогом же этого беспримерного морского похода стало описание 370 лиг дотоле неизведанного африканского побережья, а главной победой - открытие крайней южной точки Африканского континента - мыса Доброй Надежды.
Впечатление от итогов экспедиции в Португалии было огромное. Все понимали, что Диаш сделал решительный шаг на пути к достижению Индии. Начальник экспедиции был незамедлительно зван к королю Хуану. Принят мореплаватель был со всевозможной любезностью. Обняв за плечи Диаша, король посадил его рядом с собой в кресло и несколько часов подряд слушал рассказ о перипетиях плавания. За спинами беседовавших молча толпились изнывавшие от скуки и усталости вельможи.
Драматургия исторических параллелей столь совершенна, что романистам порой не стоит обременять себя даже каким-то вымыслом, ибо действительность представляет собой самый захватывающий и законченный из всех возможных сюжетов. Поразительно, но именно в те дни, когда в лиссабонском дворце вовсю чествовали Бартоломеу Диаша, у его порога стоял жалкий проситель - никому не известный Христофор Колумб, пытавшийся наняться на португальскую службу. Увы, время для своего прибытия он выбрал самое неподходящее. Колумб пытался уверить короля и португальское купечество, что сможет достигнуть Индии, следуя не вдоль африканского побережья, а, наоборот, идя строго на запад через море Мрака по каким-то одному ему ведомым картам. Кто знает, как сложилась бы судьба великого мореплавателя, если бы корабли Бартоломеу Диаша к этому времени ещё не достигли португальских берегов. Но теперь никто и не думал даже слушать какого-то сумасшедшего итальянца. Какой запад? Какое море Мрака? После стольких трудов наконец-то найден путь в Индию и до её достижения остался лишь один решительный бросок. Так, сам того не ведая, Бартоломеу Диаш, совершив своё открытие, отодвинул на несколько лет великое открытие Колумба.
Как известно, ничего не добившись при дворе португальском, Колумб отправился ко двору испанскому. Там уже, конечно, знали об успехе Диаша, а потому, понимая, что Испания проигрывает соседям гонку к индийским пределам, испанский король дал Колумбу просимые им корабли. Впереди было открытие Америки. Но всё это у Колумба ещё впереди, а пока он, огорчённый и подавленный неудачей в Лиссабоне, размашисто пишет на полях своего географического атласа: «В декабре текущего 1488 года Бартоломеу Диаш, командующий тремя каравеллами, которые король Португалии послал в Гвинею для открытия земель, высадился в Лиссабоне. Он доложил, что достиг мыса, который он назвал мысом Доброй Надежды. Он описал своё путешествие и отметил его, лига за лигой, на морской карте, с тем чтобы положить её пред очи упомянутого короля. Я присутствовал при всём этом».
Ну а чем занялся, придя из плавания, Бартоломеу Диаш? Никаких точных данных на этот счёт исторические хроники не содержат. Вот уже полтысячелетия не стихают споры, почему Диаш не был поставлен во главе следующей экспедиции в Индию. Почему осторожный и рассудительный Хуан II предпочёл ему своего бывшего пажа Васко да Гаму? Может быть, решающим здесь было то обстоятельство, что Диаш не сумел ни убедить, ни заставить свои экипажи плыть дальше мыса Доброй Надежды; королю был сейчас нужен более решительный, безжалостный и вероломный начальник экспедиции, чем опытный, но не воинственный. Тем более что главное Диаш сделал - обогнул Африку с юга и определил точный путь в Индию. Теперь оставалось, следуя его картам, триумфально завершить начатое, а для этого скромный и незнатный шкипер не годился. Может быть, виной тому какие-то неведомые нам интриги, которые всегда плетутся вокруг монарших тронов. Может быть, и сам Диаш где-то и как-то испортил свои отношения с королём. А может быть, виной тому рассказы матросов Диаша о страшном духе бурь Адамасторе, с которым они встретились в неведомых южных водах и о жуткой клятве Диаша, которую он дал во время шторма, а потому и был уже обречён Богом отныне вечно плавать у мыса Бурь. Впрочем, могло быть и так, что наслышанный о якобы накликанном Диашем проклятии, король просто не захотел рисковать своей новой экспедицией и препоручил её другому человеку. Да и кто теперь об этом может точно сказать: никаких документов на этот счёт не сохранилось. Исторические источники хранят на сей счёт единодушное молчание.
Васко да Гама и дух бурь Адамастор.
Адамастóр (порт. Adamastor) - мифический персонаж, гигант, выведенный Луисом Камоэнсом в песни пятой эпической поэмы «Лузиады» (1572 год).
Да и так ли нам важно сейчас, почему? Главное, что несправедливость свершилась, и Бартоломеу Диаш был отодвинут в сторону, чтобы уступить место другому, которому предстояло пожать все лавры первооткрывателя вожделенных новых земель.
Знаменитый фантаст и летописец географических открытий Жюль Верн писал об этом так: «Все ожидали, что во главе будет поставлен испытанный и прославленный мореход Бартоломеу Диаш, которому, казалось бы, самой судьбой было предназначено завершить начатое им дело, но король распорядился иначе. Выбор его остановился на молодом придворном по имени Васко да Гама».
А таинственный мыс Торментоза, охраняемый страшным и кровожадным Адамастором, уже входил в морской эпос. Первым его воспел знаменитый Луис Камоэнс - поэт и моряк, сам испытавший все ужасы бурь в Южной Атлантике. В его наиболее известной поэме «Лузиады», состоящей из десяти песен, мы находим яркое описание встречи Васко да Гамы с духом бурь, обитавшим у мыса и вселявшим панический ужас в сердца португальских мореходов:
«Вдруг ночью, когда мы бодрствовали на палубе, густое облако, поднявшись над нашими головами, скрыло от нас звёзды. Это была какая-то тень, страшный и мрачный призрак, один вид которого способен привести в трепет самых неустрашимых. В то же время слух наш поразил страшный шум, напоминающий грохот, который производят волны, налетающие на скалы, хотя небо и море не указывали на близость урагана.
...В воздух вытянулся призрак необыкновенной величины, безобразие лица его соответствовало громадности роста. Знаменитый колосс Родосский, считающийся одним из семи чудес света, высотой не мог сравниться с этим грозным привидением. Его отвратительная внешность, казалось, была одушевлена невидимой силой, мерзость, грубость, жестокость были разлиты во всём его существе. Черты лица его какие-то унылые и мрачные, голова печально опущена на грудь, борода густая, длинная, всклокоченная, глаза свергают, точно из тёмного рва исходит синевато-багровое, скорее кровавое, чем сверкающее, пламя. Цвет его лица бледный, землистый, волосы курчавые, губы черноватые и зубы желтые… Он испускает оглушительный рёв, который, казалось, исходит из глубочайших морских бездн. Волосы наши приподнялись на головах, его вид и голос леденили кровь в наших жилах».
Но храбрые мореплаватели, всё же не теряют присутствия духа.
«Кто же ты? Нас удивляет твой рост, но угрозы твои не могут нас смутить!» - говорят они.
«Я тот большой мыс, который вы, португальцы, зовёте мысом Бурь… Я стою здесь на грани Африканского материка и южных стран. Имя моё Адамастор!»
Можно только представить себе впечатление, которое производило далее описание подобного чудовища на суеверных моряков, не говоря уже о реальной встрече со страшным мысом.
Дух бурь Адамастор.
Последнее упоминание о Диаше встречается в описаниях Индийской экспедиции Педру Алвариша Кабрала. И снова во главе поставлен королём не опытнейший мореход, а собственный бывший паж! Диаш же был назначен всего лишь капитаном одного из 13 кораблей экспедиции. Чтобы хоть как-то подсластить пилюлю, ему было обещано, что после завоевания золотых приисков Сафали на восточном побережье Африки (а это была одна из главных целей экспедиции) он должен будет возглавить тамошний гарнизон и наладить регулярную отправку золота в Лиссабон.
Предчувствовал ли старый мореплаватель, глядя на таявшие за кормой берега Португалии, что более он их уже никогда не увидит? О чём думалось ему перед своим последним, роковым походом? Кто теперь об этом может сказать…
С самого начала экспедицию Кабрала преследовали неудачи. Снаряжённые наспех корабли сильно текли, а один из них и вовсе пропал без вести. Однако, несмотря на все трудности, плавание продолжалось. Желая подойти к мысу Доброй Надежды более безопасным путём, Кабрал взял курс на запад, чтобы, описав по океану огромную петлю, проскочить мимо бурного мыса, используя попутные вестовые ветра. Думается, и здесь не обошлось без советов Диаша. Ведь кто, как не он, знаток африканских берегов, мог посоветовать столь новый и оригинальный маршрут плавания. Но, огибая Африку по широкой дуге, португальская флотилия была подхвачена каким-то неизвестным дотоле экваториальным течением и унесена далеко на запад. 22 апреля 1500 года вдали показалась земля: высокая, покрытая лесом гора. Вскоре показался и зелёный берег. Это была Бразилия, названная тогда португальцами Вера-Круш, то есть земля Истинного Креста. Так Диаш принял участие в ещё одном величайшем географическом открытии.
Пополнив запасы у южноамериканских берегов, флотилия взяла курс на Африку. Переход этот оказался на редкость труден и долог. 12 мая ночью была замечена огненная комета, которую все сочли очень плохим предзнаменованием. А ещё спустя несколько дней разразился небывалый по силе и продолжительности шторм. Во время его были навсегда потеряны четыре корабля, в том числе и тот, которым командовал Бартоломеу Диаш. Никто не видел, что случилось с кораблём прославленного морехода. Океан надёжно хранит свои тайны… Один из участников экспедиции, которому удалось пережить этот страшный шторм, позднее так описывал весь ужас происшедшего: «Внезапно в воздухе появилось чёрное облако, называемое гвинейскими моряками „булкао“ (предвестник - В.Ш.), и ветер совершенно стих, как будто бы чёрное облако целиком втянуло его в себя… чтобы извергнуть его с ещё большим бешенством. Затем в одно мгновение налетел ураган, разразившийся с такой яростью, что не дал времени спустить паруса, и потопил четыре корабля, капитанами которых были Айриш Гомиш да Сильва, Симон ди Пина, Вашку ди Тайди и Бартоломеу Диаш. Последний, пережив на море столько опасностей при многих своих открытиях, в особенности при открытии мыса Доброй Надежды, нашёл свой конец от этой ярости ветра так же, как и другие, погибшие в пучине великого моря-океана… Тела человеческие стали пищей рыб тех вод, первой такой пищей, ибо, как мы можем утверждать, эти люди были первыми мореходами в этих неведомых водах».
Оставшиеся в живых чудом достигли африканского берега. Среди них был и младший брат Бартоломеу Диаша Диогу, которому суждено было продолжить великие свершения своего погибшего брата. Именно Диогу Диаш откроет для человечества Мадагаскар и станет первым европейцем, обогнувшим Африку от Красного моря до Гибралтара.
Бартоломеу Диаш погиб на самых подступах к мысу Доброй Надежды, мысу, который был им же и открыт. Здешние смертоносные воды надёжно охраняли мир Востока от мира Запада, а сам знаменитый мыс стал в судьбе прославленного мореплавателя неким роковым магнитом, принёсшим ему не только бессмертие, но и смерть.
О смерч роковой, окутанный мглой!
Пучина морская!
Не молкнет рёв, потрясающий рёв
Твоих разъярённых, кипящих валов.
И вторят чудовища им, завывая…
Так почти мистически погиб знаменитый фидалгу Бартоломеу Диаш ди Наваиш, дважды бывший на пороге сказочной Индии, но так и не сумевший этот порог переступить. Молва суеверных мореплавателей, охваченных страхом перед неведомым, превратила гибель Бартоломеу Диаша в исполнение воли Божьей. В изустных матросских легендах отважный мореход становится вечным скитальцем океана.
Даже многие годы спустя после его гибели возвращавшиеся из Индии португальские моряки клялись, что видели во время шторма у мыса Доброй Надежды его корабль… Так появился первый в истории океана моряк-скиталец.
И всё же память о Бартоломеу Диаше пережила века, а имя его известно ныне каждому. И сегодня на португальском флоте в память о подвиге морехода парадным считается не правый борт, как это принято на всех других флотах мира, а левый. Ведь именно левым бортом первым обошёл мыс Доброй Надежды их соотечественник Бартоломеу Диаш - человек трагичной, но великой судьбы, ставший мифическим Летучим Португальцем, прообразом будущего «Летучего Голландца».
28 мая 1500 года Бартоломеу Диаш погиб в море во время своего 5-го последнего путешествия
в шторм у мыса Доброй Надежды.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 1.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 3. ПРОКЛЯТЫЕ ШКИПЕРЫ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 4. СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 5. «ГОЛЛАНДЦЫ», КОТОРЫЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЕТАЛИ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 6. ЖЕРТВЫ ПРИРОДНЫХ КАТАКЛИЗМОВ.
ВЕЧНАЯ ТАЙНА «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА». Часть 7.