Интервью с Ладой Тазетдиновой
Работы Лады Тазетдиновой выполнены в альтернативных техниках - как в области съёмки, так и в области печати. Размытые формы и силуэты, полутона и пятна светотени оставляют зрителю возможность самостоятельно домыслить и дорассказать всё то, что осталось за границами кадра.
Лада, хотелось бы поговорить про эстетику изображений, создаваемых при помощи пинхола. Разглядывая ваши работы, у нас сложилось впечатление, что вы готовы снимать чем угодно, только не традиционным фотоаппаратом. Чем Вас так привлекает пинхол, и почему именно пинхол?
Начнем с того, что пинхол - это оптика, вернее, ее отсутствие, потому что это просто маленькое отверстие, через которое проникает свет. Камера при этом может быть любой, и носитель информации тоже может быть любым: цифра, плёнка, фотобумага. Выбор техники зависит от задач. Некоторые мои серии сняты на цифровую камеру, некоторые - на плёночную.
Пинхол мне нравится тем, что он даёт совершенно иную оптическую картинку, нежели объективы. Прежде всего, это одинаковая глубина резкости (или, в моем случае - нерезкости) и математически правильные перспективные искажения без «завалов» вертикалей.
Получается такая немного сухая картинка…
Ну, если вы привыкли к картинке, которую снимает широкоугольный объектив, то да, картинка не эффектная. Но она близка к тому, что мы видим. Близка к тому, что я вижу, потому что мы все видим разное.
Она близка к тому, что видит человек с плохим зрением…
На самом деле, пинхол при правильном подборе диафрагмы и при съёмке со штатива даёт очень хорошее качество. В данном случае, картинки мутные, потому что они мутные именно у меня, потому что мне это нравится.
Вообще, как мне кажется, у фотографии могут быть разные задачи. Если нужно зафиксировать какое-то событие, то в этом случае фотография - идеальный инструмент. Сюда входит судмед фотография, фотография страховых случаев, свадебная фотография и т.д. В зависимости от автора это может быть сделано с большей или меньшей степенью художественности, но основная задача одна - передать факт, зафиксировать, оставить в памяти.
То, что я пытаюсь делать, - это попытка при помощи фотографии вербализировать свои ощущения. Это можно сделать разными способами: в словах, в танце, в музыке, в картинках. И мне кажется, что то, что я делаю, с большой степенью точности передаёт то, что я воспринимаю.
Моё глубокое убеждение, что то, что снимает камера, мы не видим. Когда мы смотрим, изображение через глаза попадает в мозг. А мозг это воспринимает сообразно твоему ощущению, твоему жизненному опыту, тому, как ты сейчас поел, как ты сейчас поговорил со своей подругой, тому, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, ощущаешь, как кто-то тебя толкает в спину или держит за руку. И в итоге то, что воспринимает наш мозг - это некая сумма огромного количества информации. И в этой информации, в том числе, очень много из памяти, из ощущений, из жизненного опыта и из настроения. Доля того количества информации, которая попадает в мозг через глаза, составляет ничтожно малую часть от того, что мы в итоге воспринимаем.
Если я через 10 минут попытаюсь рассказать о пейзаже, на который я смотрела, то в этом пейзаже будет достаточно много музыки, стихов, ветра, ожидания любимого человека, всего, что угодно. То есть будет очень много различного шума, который, по сути, картинку нивелирует до очень обобщённого образа и то, что я пытаюсь сделать - это воспроизвести вот эти свои не видения, но восприятия. И поэтому, мне кажется, что уходить от конкретики, от резкости и от всего прочего - это самый правильный путь.
Ведь даже если твоя цифровая камера передаёт 254 трещинки, на самом деле ты этого не видишь и не помнишь. Ты это снимаешь и потом, увидев, говоришь: «О! А что это у нас там за заяц на заднем плане? Не было там зайца, я мухомор снимал». То, что нам пытается втюхать за истину фотография - это совершенно не то, что мы видели, находясь на этом месте. И если разделять видение и восприятие, то это уж точно не то, что мы воспринимали, находясь на этом месте, если только ты не был Шерлоком Холмсом, и перед тобой не стояла задача сосчитать все ступеньки и запомнить конкретику.
Лада, у вас достаточно много работ, сделанных при помощи lensbaby…
Да, часть картинок была снята на lensbaby. В принципе, моё отношение к камерам, наверное, больше похоже на отношение к игрушкам. Появляется некое желание сделать что-то, появляется камера, которая это желание выполняет, ею снимается одна-две серии, и хочется чего-то нового. То есть я не могу сказать, что нарочно ухожу от традиционной фотографии, от объективов. У меня есть цифровая камера, она лежит себе тихонечко в чехольчике. Просто когда я начинаю сравнивать картинки, которые сняты на цифровую камеру, и те, которые сняты, допустим, на фотоаппарат “Москва” или при помощи пинхола, в итоге я понимаю, что та картинка, которую даёт мне цифровая камера, мне не интересна. Не то, чтобы я на неё не снимаю, просто эти картинки никуда не идут. Это не принципиальная позиция, я пробую, но у меня не получается. Очевидно, я просто не умею.
Не умею? Лада Тазетдинова - член Союза художников России, преподаватель, ведущая курс цифровой фотографии для фотохудожников, и не умеет работать с цифровой фотографией?
Это разные вещи. Курс «Цифровая фотография» предполагает изучение особенностей цифрового изображения и его отличия от плёнки. Когда люди приходят с нуля, мы им говорим, как это могло бы быть на плёнке, и как это будет у них в цифре. И, соответственно, рассказываем про обработку. Поскольку я профессиональный дизайнер, то про обработку фотографий знаю всё. В общем, это такой цифровой курс для неофитов, сугубо технический курс, который не предполагает какие-то творческие приёмы. В рамках курса мы, скорее, рассказываем о том, чего нельзя делать, и показываем, что получится с фотографиями, если вы это сделаете. Но всё это не обязывает преподавателя снимать на цифровую камеру. Кстати, сейчас я не преподаю.
Лада, расскажите, как вы прошли такой длинный путь от дизайна к фотографии, и почему это произошло?
Я не думаю, что это разные пути, это некая параллель, это как ходить в спортзал и параллельно учить английский язык. Вообще, когда я училась в школе, я думала что буду великим биологом. Но когда пришло время подавать документы в ВУЗ, выяснилось что меня не берут просто так, без экзаменов. На самом деле, надо было сдать только один экзамен, но его надо было сдать на «отлично». А ещё был вариант в это время поехать отдыхать. К тому же я выяснила, что на биофаке нужно будет резать лягушек, а я тогда уже была вегетарианкой и не очень понимала, как я всё это буду проходить.
В результате я пошла по пути наименьшего сопротивления и сдала документы туда, куда взяли. А взяли их в Ташкентский Политехнический институт. А поскольку я всё-таки мечтала стать биологом, то единственный факультет, который мне показался более-менее подходящим, это был факультет, на котором была специальность «Экология». Я подумала, что ладно, биологом я не буду, но зато поеду в Гринпис спасать пингвинов. Я подала документы на «Экологию» и спокойно уехала на всё лето.
Вернувшись к началу учебного года, я обнаружила, что факультет «Нефти и газа», на который я поступила, оказался самым затрапезным, и учились там самые тупые студенты, которые только могли учиться в политехе. Очень скоро я поняла, что стала забывать всё, чему меня учили в школе, а все предметы сдаю, почти не задумываясь. Мне было чудовищно скучно, я провела полгода, присутствовав на занятиях, которые нельзя было пропускать, и не узнала для себя ничего нового. За вторые полгода обучения я выяснила, что все мои девичьи мечты об экологии в условиях развивающейся экономики Узбекистана закончатся тем, что я буду сидеть в какой-нибудь конторе, брать взятки за пробы воды и песка, и никакого Аральского моря я не спасу. И когда закончился первый год обучения, я сказала родителям, что в этот институт я больше не пойду, потому что мне там скучно.
Родители испугались, и папа спросил, кем же я хочу быть. А меня не привлекало ничего. И тогда папа сказал: «Ну, давай ты будешь дизайнером». Прекрасно, с учётом того, что за последние пять лет я ни разу не рисовала. Но, надо сказать, что раньше мне очень нравилось рисовать и у меня это получалось. В общем, на дизайнера я согласилась. За лето я подтянула рисунок. Меня посмотрели и перевели на факультет дизайна. Вот так я стала дизайнером.
В принципе, то обучение, которое было в Ташкенте, наверное, одно из самых интересных и насыщенных для меня. Это был действительно уникальный факультет. В СССР промышленный дизайн был только в двух ВУЗах: в Хабаровском университете и в Ташкенте. Мы были четвёртым набором, и у нас были совершенно потрясающие преподаватели. Там была достаточно большая нагрузка, но было безумно интересно: то мы дизайнерили самолёты, то кресла, то что-то ещё.
Позже, когда стало понятно, что из Узбекистана надо уезжать, я приехала в Питер. К тому времени у меня здесь уже жил старший брат, который сказал мне, что на улице, где он живет, есть какой-то университет, и там написано «Технология и дизайн». Я решила пойти посмотреть и зашла на первую попавшуюся кафедру, где меня встретил совершенно потрясающий зав.кафедры, который посмотрел на меня и спросил, умею ли я рисовать. Я ответила, что вроде бы могу. Он сказал: «У нас там наверху девочки рисуют, иди, посмотри». Я сходила, посмотрела. Ну, да, рисуют, круто рисуют. Он спрашивает: «Ну что, ты так сможешь?» Я ответила, что, наверное, смогу. В общем, он сказал, чтобы я сдавала документы.
Надо сказать, что когда я училась в Ташкенте, у нас уже было несколько выпусков, а здесь это была первая группа дизайнеров, и я была вынуждена переводиться с потерей двух лет, поскольку старше курса просто не было. Оформив документы и немного осмотревшись, я поняла, что в Ташкенте у меня был промышленный дизайн, а тут университет «Технологии и дизайна», но на самом деле, это переименованный Текстильный институт. Hо мне, честно говоря, было уже всё равно. Хотя, я сходила в Мухинское училище, ведь это мечта всех дизайнеров, и я не исключение. Но мне там сказали: «Из Ташкента перевестись к нам и учиться бесплатно?! Да вы что? Мы из Строгановки не берём, какой там Ташкент, какой политех!» Ну, я и подумала, что у меня главная задача - уехать.
Лада, а как вы попали в фотографию?
Когда я училась в Ташкенте, у нас была очень большая загрузка, а здесь, когда я пришла первого сентября, на меня странно посмотрели и сказали, что преподавателей ещё нет и студентов тоже. Только числу к десятому появился кто-то из преподавателей, а вся группа собралась ближе к концу сентября. После ташкентского темпа, где была очень насыщенная учеба, где я ходила в изостудию, где я была загружена практически 24 часа в сутки, тут я не знала, куда себя деть. Это было очень непривычно.
Я ходила мимо Ленинградского Областного Колледжа Культуры и Искусства, а там висели объявления о наборе, и я подумала, почему бы мне не поступить и не поучиться ещё там заочно. Вот и поступила. В колледже было очень интересно, там была очень творческая атмосфера, постоянно была доступна студия. Мы фактически там жили. Вот так в моей жизни появилась фотография. Не знаю, насколько это осознанно, но я думаю, что если бы не было фотографии, было бы что-то ещё.
Лада, а можете ли вы назвать кого-то своим учителем в фотографии?
Наверное, нет. Я слишком быстро переключаюсь. Если говорить об источнике вдохновения, то это может быть всё, что угодно: фильмы, музыка, книги, картинки, которые вызывают у меня какой-то отклик. Я думаю, что всё искусство в той или иной степени является плагиатом. Вопрос в том, насколько ты перерабатываешь то, что ты увидел. И не обязательно, что ты берёшь идеи каких-то фотографов, ты можешь брать идеи музыкантов, режиссёров спектаклей или дизайнеров автомобилей, да всё, что угодно. В любом случае, есть некая среда, в которой ты живешь, и ты ей питаешься и сам питаешь её, и это неизбежный процесс, иначе ничего не происходило бы. Но говорить об учителе…
Мне в жизни встречалось очень много замечательных людей, которые оказали на меня очень разное влияние. В какие-то периоды жизни их мнение было очень важно, и, безусловно, было какое-то влияние, но говорить о том, что кто-то сформировал меня, наверное, будет неправильным. Есть люди, находясь рядом с которыми, ты очень много от них берёшь, и таких людей в моей жизни было достаточно много, но я не могу сказать, что они меня учили чему-то конкретному.
Безусловно, большое количество людей на меня повлияли и сформировали какие-то черты, восприятие и отношение к искусству, и к фотографии и к чему-то ещё. Безусловно, В.В.Лысенко - человек, который учил меня фотографии, без него тоже ничего не было бы, и естественно, он оказал на меня огромное влияние. Он действительно очень много дал мне, научил очень многим вещам, и, безусловно, часть его во мне. Но то, как я делаю картинки сейчас, ему категорически не нравится. И я понимаю, почему, но я не чувствую никаких угрызений совести.
Многие люди оказывают влияние, это как родители, которые тебя сформировали. И ты можешь пытаться сделать что-то по-другому, или что-то сделать так, как они делали, но в любом случае, всё, что ты делаешь, привязано к тому, что сформировали в тебе они. Поэтому мне сложно об этом говорить. Но каких-то таких авторитетов для меня в фотографии и в искусстве с этой точки зрения нет.
А возможно ли научить фотографии, и как можно научить, если это возможно?
Можно научить всему, чему угодно. Например, можно медведя научить ездить на велосипеде. Вопрос в том, что ты понимаешь под фотографией. Можно научить хорошо снимать свадебную или, скажем, рекламную фотографию. Научить снимать хороший репортаж, наверное, сложнее, потому что здесь нужно уже некое видение. Можно научить каким-то приёмам, но невозможно научить видению. Можно натренировать это видение, но оно тренируется в меру того изначального опыта, который у тебя есть и в меру того, насколько ты готов тренироваться.
Есть большое количество отрицательных примеров, когда школы очень жёсткие, и все, кто проходит эти школы и мастер-классы, начинают снимать одинаково, и делают это так потом всю жизнь. Если мы стремимся к этому, то, да, это можно сделать. Но нужно ли?
Если говорить о коммерческой фотографии, о том, чтобы все говорили «Вау!», то да, тебе покажут, как поставить на девочку свет, и ты будешь снимать её голышом, и все будут тащиться от таких картинок. Но если ты продолжаешь копировать того, кто тебе это показал, ты остаёшься его слабым повторением. Иногда, конечно, ученики превосходят своих учителей, но чаще всего ты вторичен. В качестве примера можно поговорить про портретный класс какого-нибудь известного фотографа, скажем, господина Ф. Я знаю очень много людей, которые после посещения какого-нибудь мастер-класса начинают снимать так же. В результате вместо одного господина Ф. появляется пятьдесят людей, которые снимают то же самое, и их не отличить. Всё это можно воспринять как фотографии одного и того же человека, снятые с перерывом в полгода. Я не вижу смысла в таком обучении. Хотя, безусловно, это коммерческий успех. С одной стороны, это показатель хорошего качества обучения, а, с другой стороны, это полный провал с точки зрения творчества.
Мне кажется, можно учить видеть, учить на каких-то примерах, но если ты ничего не представляешь сам из себя и ты не готов искать в себе себя, то ты будешь медведем, который ездит по кругу на велосипеде и выполняет заученные трюки.
А что такое хорошая фотография? Или настоящая фотография?
Если мы говорим про искусство, то все мы живём в эпоху постмодернизма. И всё, что мы видим - отсылки на что-то уже сделанное: на классику, на импрессионизм, на одно, другое, пятое-десятое. Для того чтобы воспринимать постмодернизм, от зрителя требуется очень многое, и тогда то, что закладывает художник в своё произведение, будет понятно, и не важно, спектакль это, музыка или что-то ещё.
Если ты показываешь этот спектакль человеку, который всю жизнь прожил, скажем, в деревне и кроме коров ничего не видел, то у этого человека спектакль вызовет одни эмоции. А если ты показываешь это человеку, который видел ещё пять тысяч других вещей, и не обязательно спектаклей, то это вызовет гораздо больше эмоций, потому что это совершенно разные слои эмоциональные, или слои опыта, на которые зрители будут откликаться. Соответственно, на сегодняшний день работа зрителя так же важна, как и работа автора. И получается, что вот это твоё авторство по сути нулевое, пока зритель, который смотрит на картинку или спектакль, а может быть слушает музыку, не вложит в это что-то своё. Чем подготовленнее твой зритель, тем интереснее происходит этот диалог.
Показывая свои картинки, например, вам, я жду совершенно иного взгляда на эти картинки, нежели мой, потому что это ваш жизненный опыт, это какие-то ваши ощущения. И если ваши ощущения появляются, тогда эта картинка классная, но если у вас этих ощущений не появляется, это может ничего не значить, а может значить, что картинка плохая, или это может значить, что ваш жизненный опыт не находится ни в какой параллели с тем жизненным опытом, который пытался передать автор. То есть картинка ни плохая и ни хорошая, она просто не твоя. Поэтому когда я говорю об интересной для себя фотографии, я отдаю отчёт в том, что это сугубо моё личное восприятие и его нельзя никоим образом пропагандировать, и это не может быть истиной в последней инстанции.
Для меня хорошая картинка - это картинка, которая затрагивает какой-то мой жизненный опыт. Когда я смотрю на картинку или когда я слушаю музыку, если в этот момент, глядя на картинку, я слышу музыку, а слушая музыку, вижу картинку, то тогда для меня это картинка хорошая.
Лада, а как вы представляете себе зрителя альтернативной фотографии? Насколько это эмоционально и визуально подготовленная аудитория?
Я думаю, что любой человек, которому это нравится, и есть часть этой аудитории. Но, как мне кажется, нужна насмотренность. Наверное, человеку, только что пришедшему в фотографию, совершенно логично нравятся цветочки, белочки, закаты и резкость в кадре.
Самое первое, что я говорила своим студентам, которые впервые пришли учиться: «Откройте Яндекс-фотки, и смотрите их неделю, пока вас не затошнит. А вот когда вас затошнит, тогда вы сможете понять, что вот это, вот это, и вот это уже снято». А потом уже будете смотреть работы Sarah Moon и кого-то ещё. И это будет уже следующий уровень. И вы снова увидите, что это тоже уже сделано. Человек часто встает в тупик и понимает, что “всё уже снято, а многое и по несколько раз” (с). В результате получается, что приходишь к какому-то коллапсу, и понимаешь, что сейчас тебе может что-то очень нравиться, а позже для тебя это становится банальным и глупым, и то, что ты делал и тебе казалось классным, ничего из себя не представляет, и уже тысячи раз смотрено, сделано и тиражировано. Подобное состояние развивается всё время по спирали, и к такому состоянию приходишь постоянно время от времени.
Возвращаясь к аудитории, наверное, надо понимать, что людям, которые в первый раз взяли в руки фотоаппарат, мои фотографии покажутся очень странными. Мы как раз на днях спорили на эту тему с друзьями. Совсем недавно я начала выкладывать серию на Photographer.ru, где не появлялась тысячу лет. Там много неофитов и я понимаю, что я, выкладывая такие фотографии на сайте, где люди выкладывают в том числе, белочек и собачек, поступаю в некоторой степени нечестно. Это можно сравнить с ситуацией, когда ты приходишь с ребёнком на детский сеанс, а тебе в журнале показывают рекламу порнухи. То есть, когда я выкладываю свои работы где-то вот в таких сообществах, возникает вопрос, зачем я это делаю. Это, наверное, можно назвать провокацией на грани фола, или даже экстремизмом.
Потому что это не та аудитория, потому что люди приходят туда, чтобы посмотреть на цветочки. Наверное, чтобы посмотреть на мои картинки, люди должны прийти куда-то в другое место, скажем, на выставку, или на мою страницу в Facebook, или на мой сайт. Скорее всего, это должно быть сообщество людей, которые давно занимаются фотографией, сами делают альтернативные картинки и понимают кайф, и в чём он собственно там есть. Зритель должен быть хотя бы предупреждён о том, что его ждёт.
На самом деле у меня есть смешная история с моими фотографиями, длящаяся последние несколько лет. Началась эта история с того, что я сняла свою первую мутную серию на lensbaby, потом что-то ещё, позже сделала серию «Русло судьбы» и вот с этими тремя работами я пришла вступать в Творческий Союз художников. Мы пошли вступать туда втроем или вчетвером. Моих друзей взяли, а мне сказали: «Знаете, девушка, вам бы ещё научиться работать с диафрагмой. Что-то у вас всё нерезкое…» К тому времени я уже преподавала, да и диафрагмой, в общем-то, пользоваться я умела. Это всё было сказано при моих друзьях и с тех пор уже года четыре, когда я показываю им что-то новое, они по-прежнему хлопают меня по плечу и говорят: «Вам бы, девушка, с диафрагмой научиться работать».
А зачем вообще вступать в союзы? Для чего это нужно?
Когда ты что-то делаешь, то самый большой кайф ты получаешь от того, что ты это сделал. Но, когда ты это уже сделал, это очень хочется кому-то показать, и причём, показать не маме с папой, а показать это кому-то ещё.
Я не знаю, делали вы это со своими фотографиями, но я настоятельно рекомендую взять свою фотографию, напечатать её форматом 30х40, оформить в паспарту, поместить в рамку и повесить на чужую стену. Вы получите совершенно разные ощущения на разных этапах этого процесса. Когда печатаешь фотографию в большой формат - это одно ощущение. Потом ты её оформляешь в паспарту, и растёшь ещё больше. То есть картинка растёт, и ты вместе с ней, и думаешь: «О! И вправду круто!» А когда оформляешь это в рамку и вешаешь на чужую стену - это третье ощущение, и вот этот момент выставки очень важен психологически с двух точек зрения.
Во-первых, выставка в любом случае - это некий итог или точка, после которой можно делать что-то другое. Книжка свёрстана, опубликована, в ней 25 страниц, не больше, и не меньше. Если хочешь что-то добавить, то пиши новую книгу. А, во-вторых, на каком-то этапе это становится важным, потому что когда ты понимаешь, что ты работаешь в стол и, не получая стимула в виде каких-то внешних проявлений, тебе становится жалко времени, сил и т.д. В результате твои занятия сходят на нет в значительной степени.
А удачные творческие союзы создают правильный настрой, атмосферу. Очень важно иметь некую среду общения, в которой ты можешь показывать какие-то пусть даже промежуточные результаты, и эта среда тебя каким-то образом подстёгивает, потому что ты видишь, что кто-то другой что-то делает, а ты понимаешь, что сам ты сидишь и в носу ковыряешь. Эта же среда даёт возможность в случае, если у тебя нет полноценной серии, всё равно занять зал, сделав коллективную выставку или проект. Творческий союз - это атмосфера единомышленников и она очень важна.
Кстати, мы знаем, что у вас в этом году было несколько выставок, в том числе и в Ташкенте. А когда будут выставки в Москве?
В Москве были выставки в библиотеке несколько раз, было две выставки на «Винзаводе». Совсем скоро 24 октября откроется выставка в Зеленограде (Москва), где будут участвовать и мои картинки. В начале октября у меня прошла персональная выставка в Пушкине (Ленинградская область).
Но вообще с выставками ситуация такая: поскольку фотографии не являются ни в коем роде пунктом дохода, а даже совсем наоборот, несмотря на то, что снимаем мы на консервные банки, я не готова платить за выставочное пространство. То есть если я должна заплатить за выставочное пространство, значит, я должна надеяться, что эти деньги окупятся каким-то образом. Поскольку пока ни одна из галерей такой надежды не может предоставить, то я участвую с удовольствием в тех выставках и в тех пространствах, которые дают бесплатно. Я могу отправить картинки за свой счёт, приехать, повесить их, но я не готова платить за то, что они там провисят две недели или месяц. Я не занимаюсь активным продвижением себя, но когда возникают некие контакты и это взаимно интересно, я с удовольствием показываю свои картинки.
Лада, мы знаем, что вы принимали участие в нескольких конкурсах в качестве члена жюри. Например, вы были членом жюри конкурса «Кунсткамера». Расскажите о своих впечатлениях.
Конкурс «Кунсткамера» мы проводили на Photographer.ru. Он был достаточно неожиданным для нас. Это было довольно значимое событие, особенно, если учитывать то, что это было два года назад, и я была на два года моложе и неопытнее. Тогда я печатала картинки альтернативой, но не так много, и не знала всего, что знаю сейчас. И если сейчас можно сказать, что Ладу Тазетдинову хоть кто-то знает, то тогда, наверное, о том, что я альтернативный фотограф, думала одна я, ну, может быть ещё человек шесть-семь были с этим согласны.
А в конкурсе участвовали люди с достаточно громкими именами, и для меня участие в жюри было такой очень странной позицией. Это было скандально, потому что те люди, которые понимают гораздо больше меня, в состав жюри не вошли, но при этом, мы отбирали их работы. Вообще был очень сложный выбор, потому что было представлено очень много достойных и интересных работ.
Это был очень интересный опыт для меня, потому что я посмотрела на фотографию совсем с другой стороны. Мы начали собирать конкурс в мае-июне, а в ноябре уже была большая выставка с огромным количеством работ, которая прошла в галерее Меглинской на «Винзаводе». Позже я сверстала книжку по результатам того, что выбрало жюри, и выложила её в сети, и любой желающий может её купить.
Лада, давайте поговорим про ваши работы. Мы обратили внимание, что у вас достаточно редко в кадр попадают люди. С чем это связано?
Я не люблю людей в кадре, они мне мешают. Я несколько раз пыталась подойти к портретам как таковым… Чеховская серия - понятно, что это не портреты, а некие интерьерные вещи с участием людей, которые тоже там являются частью пейзажа, т.е. это просто атрибутика. Ещё была серия «Фотоскульптуры» - совместный проект с В.В. Лысенко. Была идея попытаться отснять эмоции в мужской и в женской интерпретации.
Ещё была попытка снимать людей анаморфной камерой, с которой получаются такие длинные картинки. Анаморф - это потрясающая камера-пинхол - такая консервная банка (цилиндр), на ней дырочка сверху и плёнка положена вдоль стенки. Свет попадает сквозь дырочку и раскладывается по плёнке вскользь. То есть плёнка там не перпендикулярна пучку света, а фактически параллельна, свет идёт по касательной и получается такая развёртка. Достаточно сложно понять, что ты в итоге получишь, но когда я научилась, у меня уже не было таких совсем провалов, а первые кадры были во множестве своём пустые, относительно пустые. И вот на эту потрясающую камеру я пытаюсь сейчас снимать портреты.
Лада, как же вам удаётся передать свои впечатления при помощи фотографии, если так сложно представлять, что же у вас в результате получится?
Вообще, анаморфы - это частный случай. В принципе если я не знаю, что конкретно получится, то я предполагаю, какая картинка будет, и я выбираю именно такую картинку, потому что мне кажется, что она адекватна моему моменту восприятия.
Конечно, иногда я могу несколько лукавить, в случае с анаморфами, наверное, это так и есть, но просто мне нравится такая глючная картинка. В случае с «За грантю фабулы» или с «Ассонансами» это не так. Серия «Ассонансы» максимально передаёт моё ощущение Таллинна. Когда я оттуда уезжаю, то в моей голове вот именно такой образ: это некая сумма цветных пятен, силуэтов, каких-то фрагментов неузнаваемых или узнаваемых.
В любом случае, если тебя заставить нарисовать город, в котором ты был, то ты не сможешь вспомнить его в деталях. Нарисовать подробно не с натуры, а по памяти, ты не сможешь. Потому что ты так устроен, ты помнишь какие-то общие вещи. И делая фотографию, я пытаюсь в той фотографии получить именно те общие вещи, которые остаются. Ведь когда запоминаешь детали, то запоминаешь какой-то маленький кусочек этого мира.
Допустим, в путешествии ты делаешь тревел-фото. У тебя есть 3 дома, 4 башни и 254 тротуарных плиточки. Но ты же не это воспринимаешь, а видишь какие-то фрагменты, какие-то кусочки. Да, я согласна, мы можем их запомнить, но сейчас мы говорим о том, что сделает твоя цифровая камера без всяких искажений, без оптики. Она даст подробнейшее фото домов, но это нереально, точно так же, как нереально, закрыв глаза, вспомнить двести лиц людей, которых ты встретил на улице.
Так же и с Чеховской серией. Когда ты читаешь, у тебя в голове есть достаточно абстрактная картинка, которая навеяна книжкой. Она носит некую силуэтность, она носит некую атмосферу, но в ней нет конкретики.
А что у вас первично: впечатление от какого-то интерьера, города, события или идея серии?
Бывает по-разному. Например, есть город, которым я искренне болею, видимо, неизлечимо, и пытаюсь оказаться там при первой же возможности, - это Венеция. Город небольшой, и я за день обхожу его вокруг целиком. Последний раз я была там две недели, но этих двух недель мне не хватило.
После первой поездки в Венецию у меня вообще ничего не получилось. Дело в том, что там у меня был такой «Вау!», а по возвращении я посмотрела на свои картинки и поняла, что они далеки от того «Вау!», который был, когда я там была. Потом я целенаправленно поехала туда, чтобы снимать. Серия, которую я совсем недавно начала выкладывать («Наедине с сегодня») - первая серия, которой я довольна. Она в какой-то степени отображает вот эти мои ощущения.
На самом деле, Венеция очень кинематографична, особенно если говорить о кинематографии Тарковского, с длинными кадрами, когда капает дождь, ничего не происходит, вокруг вроде бы какие-то звуки, какие-то шорохи, ветер и некое полное самопогружение. Получается такой очень медленный кинематографичный кадр. В Венеции у меня именно такое ощущение. И в последней серии я, наверное, добилась того, что это ощущение как-то удалось передать.
А вот Таллинн совершенно другой. Для меня это такой город-сказка. Я достаточно часто бываю в Таллинне. Когда попадаешь в старый город, ощущение, что ты попал на какой-то фестиваль средневековья, потому что там атмосфера средневекового города. Таллинн для меня может быть не очень яркий, но достаточно солнечный, сказочный город.
А как у вас складываются отношения с Питером?
Питер мне очень нравится, но живя в городе, снимать тяжело. У меня есть серия «Нечётное дление», которая передаёт мои ощущения от Питера. Тут опять пинхол, опять же достаточно мутный город, как и многие мои картинки. Если посмотреть на них, то увидишь город, в котором нет рекламы, машин, дорожных знаков. И это именно тот город, который я вижу, потому что когда я хожу по Питеру, я вижу большие формы - дома, какие-то старые архитектурные ансамбли, я не читаю рекламу, я вижу архитектуру и пространство. И пинхол за счет своей мутности позволяет убрать это всё без всякого фотошопа. Я не знаю, что видите вы, приезжая в Питер, но я вижу вот это.
Лада, практически все ваши работы имеют название. Скажите, а стоит ли называть фотографии и зачем это делается?
А зачем называют людей, машины, собак, кошек? Стремление назвать - это первое стремление человека разумного. А если говорить серьёзно, то название фотографии - это вопрос каталогизации.
Вообще, когда-то я действительно тратила достаточно много усилий для того, чтобы назвать работы, и в первых моих полноценных сериях каждая фотография имеет своё название. Даже в «Ассонансах» у каждой фотографии есть свои названия. Но в связи с тем, что в последнее время я пытаюсь их публиковать и на русском, и на английском языках, то на создать равноценный перевод было нереально, потому что названия были достаточно сложными. В результате тщетных попыток перевода и каталогизации в названия были добавлены номера, а потом сами названия исчезли и остались только номера.
Там, где названия всё-таки есть, они (названия) что-то добавляют к картинке. Есть картинка, например, в Чеховской серии («За гранью фабулы»), которая называется «Звательный падеж». На мой взгляд, идеальное название не расшифровывает картинку, а добавляет к ней другой слой. И это, наверное, ситуация, к которой нужно стремиться. Но чтобы получить такие названия, нужно работать с ними практически столько же времени, сколько нужно для того, чтобы получить саму картинку. Мне это даётся не всегда легко и хорошо, хотя иногда названия рождаются сразу. В последнее время я просто ленюсь. Но вообще я считаю, что названия должны быть у каждой картинки и уговариваю себя взять на себя труд, их написать, но, к сожалению, не всегда это удаётся.
В завершении позвольте задать традиционный вопрос, который мы задаём всем фотографам. Лада, что можно посоветовать начинающему фотографу помимо того, что до тошноты насмотреться на Яндекс-фотки?
Если говорить о первом занятии со студентами, я обязательно говорю, что нужно как можно больше смотреть и оценивать то, что ты видишь. Если что-то понравилось, то нужно обязательно понять, почему оно понравилось. Если не понравилось, то нужно понять, чем именно оно не понравилось. Нормальный человек от фотографа и художника отличается тем, что он смотрит, ощущает и не отдаёт себе отчёт в этих ощущениях, не отдаёт себе отчёт, в том, что эти ощущения вызваны теми зрительными образами, которые ему демонстрируют. А задача фотографа - увидеть картинку, разложить её на составляющие, разложить на составляющие свои ощущения, чтобы потом научиться собирать это в обратном порядке. То есть это анализ и синтез.
Позже, когда люди начинают чуть больше снимать, я очень советую смотреть старые советские фильмы, выключив звук, смотреть на картинку и на композицию кадра. Старые советские фильмы в этом отношении со всей их пропагандой и наивностью, имеют потрясающий свет и кадр. Потому что это огромная школа с постановкой каждой детали и светотени, и всего-всего-всего. Просто выключите звук и смотрите. Понятно, что есть ещё Феллини, Тарковский и многие другие. Там везде потрясающие картинки, в которых можно ощутить её единство в движении, и нужно как раз поймать это ощущение, нужно понять и проанализировать, за счёт чего это всё достигнуто.
Нужно смотреть живопись, смотреть любые картинки с точки зрения анализа того, что ты чувствуешь. А потом это всё переходит в какие-то приёмы, в набор фраз, слов, а потом и в умение сочетать слова между собой и складывать в какую-то более-менее осмысленную речь. По сути это и есть обучение изобразительному языку.
А вот если вы задаётесь вопросом, при помощи чего можно сделать хорошую картинку, то я бы ответила фразой, которая мне кажется очень образной. Правда, не помню, откуда она, может быть я и сама придумала, а может быть где-то прочитала… Искусство можно делать струйкой на песке, и весь вопрос в авторе. Мне кажется, что такая формулировка помогает выйти в совершенно другую плоскость.
Фотограф Лада Тазетдинова
Официальный сайт http://blot-art.ru
В интервью принимали участие romashka7 и vikont_mart
Лада, хотелось бы поговорить про эстетику изображений, создаваемых при помощи пинхола. Разглядывая ваши работы, у нас сложилось впечатление, что вы готовы снимать чем угодно, только не традиционным фотоаппаратом. Чем Вас так привлекает пинхол, и почему именно пинхол?
Начнем с того, что пинхол - это оптика, вернее, ее отсутствие, потому что это просто маленькое отверстие, через которое проникает свет. Камера при этом может быть любой, и носитель информации тоже может быть любым: цифра, плёнка, фотобумага. Выбор техники зависит от задач. Некоторые мои серии сняты на цифровую камеру, некоторые - на плёночную.
Пинхол мне нравится тем, что он даёт совершенно иную оптическую картинку, нежели объективы. Прежде всего, это одинаковая глубина резкости (или, в моем случае - нерезкости) и математически правильные перспективные искажения без «завалов» вертикалей.
Получается такая немного сухая картинка…
Ну, если вы привыкли к картинке, которую снимает широкоугольный объектив, то да, картинка не эффектная. Но она близка к тому, что мы видим. Близка к тому, что я вижу, потому что мы все видим разное.
Она близка к тому, что видит человек с плохим зрением…
На самом деле, пинхол при правильном подборе диафрагмы и при съёмке со штатива даёт очень хорошее качество. В данном случае, картинки мутные, потому что они мутные именно у меня, потому что мне это нравится.
Вообще, как мне кажется, у фотографии могут быть разные задачи. Если нужно зафиксировать какое-то событие, то в этом случае фотография - идеальный инструмент. Сюда входит судмед фотография, фотография страховых случаев, свадебная фотография и т.д. В зависимости от автора это может быть сделано с большей или меньшей степенью художественности, но основная задача одна - передать факт, зафиксировать, оставить в памяти.
То, что я пытаюсь делать, - это попытка при помощи фотографии вербализировать свои ощущения. Это можно сделать разными способами: в словах, в танце, в музыке, в картинках. И мне кажется, что то, что я делаю, с большой степенью точности передаёт то, что я воспринимаю.
Моё глубокое убеждение, что то, что снимает камера, мы не видим. Когда мы смотрим, изображение через глаза попадает в мозг. А мозг это воспринимает сообразно твоему ощущению, твоему жизненному опыту, тому, как ты сейчас поел, как ты сейчас поговорил со своей подругой, тому, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, ощущаешь, как кто-то тебя толкает в спину или держит за руку. И в итоге то, что воспринимает наш мозг - это некая сумма огромного количества информации. И в этой информации, в том числе, очень много из памяти, из ощущений, из жизненного опыта и из настроения. Доля того количества информации, которая попадает в мозг через глаза, составляет ничтожно малую часть от того, что мы в итоге воспринимаем.
Если я через 10 минут попытаюсь рассказать о пейзаже, на который я смотрела, то в этом пейзаже будет достаточно много музыки, стихов, ветра, ожидания любимого человека, всего, что угодно. То есть будет очень много различного шума, который, по сути, картинку нивелирует до очень обобщённого образа и то, что я пытаюсь сделать - это воспроизвести вот эти свои не видения, но восприятия. И поэтому, мне кажется, что уходить от конкретики, от резкости и от всего прочего - это самый правильный путь.
Ведь даже если твоя цифровая камера передаёт 254 трещинки, на самом деле ты этого не видишь и не помнишь. Ты это снимаешь и потом, увидев, говоришь: «О! А что это у нас там за заяц на заднем плане? Не было там зайца, я мухомор снимал». То, что нам пытается втюхать за истину фотография - это совершенно не то, что мы видели, находясь на этом месте. И если разделять видение и восприятие, то это уж точно не то, что мы воспринимали, находясь на этом месте, если только ты не был Шерлоком Холмсом, и перед тобой не стояла задача сосчитать все ступеньки и запомнить конкретику.
Лада, у вас достаточно много работ, сделанных при помощи lensbaby…
Да, часть картинок была снята на lensbaby. В принципе, моё отношение к камерам, наверное, больше похоже на отношение к игрушкам. Появляется некое желание сделать что-то, появляется камера, которая это желание выполняет, ею снимается одна-две серии, и хочется чего-то нового. То есть я не могу сказать, что нарочно ухожу от традиционной фотографии, от объективов. У меня есть цифровая камера, она лежит себе тихонечко в чехольчике. Просто когда я начинаю сравнивать картинки, которые сняты на цифровую камеру, и те, которые сняты, допустим, на фотоаппарат “Москва” или при помощи пинхола, в итоге я понимаю, что та картинка, которую даёт мне цифровая камера, мне не интересна. Не то, чтобы я на неё не снимаю, просто эти картинки никуда не идут. Это не принципиальная позиция, я пробую, но у меня не получается. Очевидно, я просто не умею.
Не умею? Лада Тазетдинова - член Союза художников России, преподаватель, ведущая курс цифровой фотографии для фотохудожников, и не умеет работать с цифровой фотографией?
Это разные вещи. Курс «Цифровая фотография» предполагает изучение особенностей цифрового изображения и его отличия от плёнки. Когда люди приходят с нуля, мы им говорим, как это могло бы быть на плёнке, и как это будет у них в цифре. И, соответственно, рассказываем про обработку. Поскольку я профессиональный дизайнер, то про обработку фотографий знаю всё. В общем, это такой цифровой курс для неофитов, сугубо технический курс, который не предполагает какие-то творческие приёмы. В рамках курса мы, скорее, рассказываем о том, чего нельзя делать, и показываем, что получится с фотографиями, если вы это сделаете. Но всё это не обязывает преподавателя снимать на цифровую камеру. Кстати, сейчас я не преподаю.
Лада, расскажите, как вы прошли такой длинный путь от дизайна к фотографии, и почему это произошло?
Я не думаю, что это разные пути, это некая параллель, это как ходить в спортзал и параллельно учить английский язык. Вообще, когда я училась в школе, я думала что буду великим биологом. Но когда пришло время подавать документы в ВУЗ, выяснилось что меня не берут просто так, без экзаменов. На самом деле, надо было сдать только один экзамен, но его надо было сдать на «отлично». А ещё был вариант в это время поехать отдыхать. К тому же я выяснила, что на биофаке нужно будет резать лягушек, а я тогда уже была вегетарианкой и не очень понимала, как я всё это буду проходить.
В результате я пошла по пути наименьшего сопротивления и сдала документы туда, куда взяли. А взяли их в Ташкентский Политехнический институт. А поскольку я всё-таки мечтала стать биологом, то единственный факультет, который мне показался более-менее подходящим, это был факультет, на котором была специальность «Экология». Я подумала, что ладно, биологом я не буду, но зато поеду в Гринпис спасать пингвинов. Я подала документы на «Экологию» и спокойно уехала на всё лето.
Вернувшись к началу учебного года, я обнаружила, что факультет «Нефти и газа», на который я поступила, оказался самым затрапезным, и учились там самые тупые студенты, которые только могли учиться в политехе. Очень скоро я поняла, что стала забывать всё, чему меня учили в школе, а все предметы сдаю, почти не задумываясь. Мне было чудовищно скучно, я провела полгода, присутствовав на занятиях, которые нельзя было пропускать, и не узнала для себя ничего нового. За вторые полгода обучения я выяснила, что все мои девичьи мечты об экологии в условиях развивающейся экономики Узбекистана закончатся тем, что я буду сидеть в какой-нибудь конторе, брать взятки за пробы воды и песка, и никакого Аральского моря я не спасу. И когда закончился первый год обучения, я сказала родителям, что в этот институт я больше не пойду, потому что мне там скучно.
Родители испугались, и папа спросил, кем же я хочу быть. А меня не привлекало ничего. И тогда папа сказал: «Ну, давай ты будешь дизайнером». Прекрасно, с учётом того, что за последние пять лет я ни разу не рисовала. Но, надо сказать, что раньше мне очень нравилось рисовать и у меня это получалось. В общем, на дизайнера я согласилась. За лето я подтянула рисунок. Меня посмотрели и перевели на факультет дизайна. Вот так я стала дизайнером.
В принципе, то обучение, которое было в Ташкенте, наверное, одно из самых интересных и насыщенных для меня. Это был действительно уникальный факультет. В СССР промышленный дизайн был только в двух ВУЗах: в Хабаровском университете и в Ташкенте. Мы были четвёртым набором, и у нас были совершенно потрясающие преподаватели. Там была достаточно большая нагрузка, но было безумно интересно: то мы дизайнерили самолёты, то кресла, то что-то ещё.
Позже, когда стало понятно, что из Узбекистана надо уезжать, я приехала в Питер. К тому времени у меня здесь уже жил старший брат, который сказал мне, что на улице, где он живет, есть какой-то университет, и там написано «Технология и дизайн». Я решила пойти посмотреть и зашла на первую попавшуюся кафедру, где меня встретил совершенно потрясающий зав.кафедры, который посмотрел на меня и спросил, умею ли я рисовать. Я ответила, что вроде бы могу. Он сказал: «У нас там наверху девочки рисуют, иди, посмотри». Я сходила, посмотрела. Ну, да, рисуют, круто рисуют. Он спрашивает: «Ну что, ты так сможешь?» Я ответила, что, наверное, смогу. В общем, он сказал, чтобы я сдавала документы.
Надо сказать, что когда я училась в Ташкенте, у нас уже было несколько выпусков, а здесь это была первая группа дизайнеров, и я была вынуждена переводиться с потерей двух лет, поскольку старше курса просто не было. Оформив документы и немного осмотревшись, я поняла, что в Ташкенте у меня был промышленный дизайн, а тут университет «Технологии и дизайна», но на самом деле, это переименованный Текстильный институт. Hо мне, честно говоря, было уже всё равно. Хотя, я сходила в Мухинское училище, ведь это мечта всех дизайнеров, и я не исключение. Но мне там сказали: «Из Ташкента перевестись к нам и учиться бесплатно?! Да вы что? Мы из Строгановки не берём, какой там Ташкент, какой политех!» Ну, я и подумала, что у меня главная задача - уехать.
Лада, а как вы попали в фотографию?
Когда я училась в Ташкенте, у нас была очень большая загрузка, а здесь, когда я пришла первого сентября, на меня странно посмотрели и сказали, что преподавателей ещё нет и студентов тоже. Только числу к десятому появился кто-то из преподавателей, а вся группа собралась ближе к концу сентября. После ташкентского темпа, где была очень насыщенная учеба, где я ходила в изостудию, где я была загружена практически 24 часа в сутки, тут я не знала, куда себя деть. Это было очень непривычно.
Я ходила мимо Ленинградского Областного Колледжа Культуры и Искусства, а там висели объявления о наборе, и я подумала, почему бы мне не поступить и не поучиться ещё там заочно. Вот и поступила. В колледже было очень интересно, там была очень творческая атмосфера, постоянно была доступна студия. Мы фактически там жили. Вот так в моей жизни появилась фотография. Не знаю, насколько это осознанно, но я думаю, что если бы не было фотографии, было бы что-то ещё.
Лада, а можете ли вы назвать кого-то своим учителем в фотографии?
Наверное, нет. Я слишком быстро переключаюсь. Если говорить об источнике вдохновения, то это может быть всё, что угодно: фильмы, музыка, книги, картинки, которые вызывают у меня какой-то отклик. Я думаю, что всё искусство в той или иной степени является плагиатом. Вопрос в том, насколько ты перерабатываешь то, что ты увидел. И не обязательно, что ты берёшь идеи каких-то фотографов, ты можешь брать идеи музыкантов, режиссёров спектаклей или дизайнеров автомобилей, да всё, что угодно. В любом случае, есть некая среда, в которой ты живешь, и ты ей питаешься и сам питаешь её, и это неизбежный процесс, иначе ничего не происходило бы. Но говорить об учителе…
Мне в жизни встречалось очень много замечательных людей, которые оказали на меня очень разное влияние. В какие-то периоды жизни их мнение было очень важно, и, безусловно, было какое-то влияние, но говорить о том, что кто-то сформировал меня, наверное, будет неправильным. Есть люди, находясь рядом с которыми, ты очень много от них берёшь, и таких людей в моей жизни было достаточно много, но я не могу сказать, что они меня учили чему-то конкретному.
Безусловно, большое количество людей на меня повлияли и сформировали какие-то черты, восприятие и отношение к искусству, и к фотографии и к чему-то ещё. Безусловно, В.В.Лысенко - человек, который учил меня фотографии, без него тоже ничего не было бы, и естественно, он оказал на меня огромное влияние. Он действительно очень много дал мне, научил очень многим вещам, и, безусловно, часть его во мне. Но то, как я делаю картинки сейчас, ему категорически не нравится. И я понимаю, почему, но я не чувствую никаких угрызений совести.
Многие люди оказывают влияние, это как родители, которые тебя сформировали. И ты можешь пытаться сделать что-то по-другому, или что-то сделать так, как они делали, но в любом случае, всё, что ты делаешь, привязано к тому, что сформировали в тебе они. Поэтому мне сложно об этом говорить. Но каких-то таких авторитетов для меня в фотографии и в искусстве с этой точки зрения нет.
А возможно ли научить фотографии, и как можно научить, если это возможно?
Можно научить всему, чему угодно. Например, можно медведя научить ездить на велосипеде. Вопрос в том, что ты понимаешь под фотографией. Можно научить хорошо снимать свадебную или, скажем, рекламную фотографию. Научить снимать хороший репортаж, наверное, сложнее, потому что здесь нужно уже некое видение. Можно научить каким-то приёмам, но невозможно научить видению. Можно натренировать это видение, но оно тренируется в меру того изначального опыта, который у тебя есть и в меру того, насколько ты готов тренироваться.
Есть большое количество отрицательных примеров, когда школы очень жёсткие, и все, кто проходит эти школы и мастер-классы, начинают снимать одинаково, и делают это так потом всю жизнь. Если мы стремимся к этому, то, да, это можно сделать. Но нужно ли?
Если говорить о коммерческой фотографии, о том, чтобы все говорили «Вау!», то да, тебе покажут, как поставить на девочку свет, и ты будешь снимать её голышом, и все будут тащиться от таких картинок. Но если ты продолжаешь копировать того, кто тебе это показал, ты остаёшься его слабым повторением. Иногда, конечно, ученики превосходят своих учителей, но чаще всего ты вторичен. В качестве примера можно поговорить про портретный класс какого-нибудь известного фотографа, скажем, господина Ф. Я знаю очень много людей, которые после посещения какого-нибудь мастер-класса начинают снимать так же. В результате вместо одного господина Ф. появляется пятьдесят людей, которые снимают то же самое, и их не отличить. Всё это можно воспринять как фотографии одного и того же человека, снятые с перерывом в полгода. Я не вижу смысла в таком обучении. Хотя, безусловно, это коммерческий успех. С одной стороны, это показатель хорошего качества обучения, а, с другой стороны, это полный провал с точки зрения творчества.
Мне кажется, можно учить видеть, учить на каких-то примерах, но если ты ничего не представляешь сам из себя и ты не готов искать в себе себя, то ты будешь медведем, который ездит по кругу на велосипеде и выполняет заученные трюки.
А что такое хорошая фотография? Или настоящая фотография?
Если мы говорим про искусство, то все мы живём в эпоху постмодернизма. И всё, что мы видим - отсылки на что-то уже сделанное: на классику, на импрессионизм, на одно, другое, пятое-десятое. Для того чтобы воспринимать постмодернизм, от зрителя требуется очень многое, и тогда то, что закладывает художник в своё произведение, будет понятно, и не важно, спектакль это, музыка или что-то ещё.
Если ты показываешь этот спектакль человеку, который всю жизнь прожил, скажем, в деревне и кроме коров ничего не видел, то у этого человека спектакль вызовет одни эмоции. А если ты показываешь это человеку, который видел ещё пять тысяч других вещей, и не обязательно спектаклей, то это вызовет гораздо больше эмоций, потому что это совершенно разные слои эмоциональные, или слои опыта, на которые зрители будут откликаться. Соответственно, на сегодняшний день работа зрителя так же важна, как и работа автора. И получается, что вот это твоё авторство по сути нулевое, пока зритель, который смотрит на картинку или спектакль, а может быть слушает музыку, не вложит в это что-то своё. Чем подготовленнее твой зритель, тем интереснее происходит этот диалог.
Показывая свои картинки, например, вам, я жду совершенно иного взгляда на эти картинки, нежели мой, потому что это ваш жизненный опыт, это какие-то ваши ощущения. И если ваши ощущения появляются, тогда эта картинка классная, но если у вас этих ощущений не появляется, это может ничего не значить, а может значить, что картинка плохая, или это может значить, что ваш жизненный опыт не находится ни в какой параллели с тем жизненным опытом, который пытался передать автор. То есть картинка ни плохая и ни хорошая, она просто не твоя. Поэтому когда я говорю об интересной для себя фотографии, я отдаю отчёт в том, что это сугубо моё личное восприятие и его нельзя никоим образом пропагандировать, и это не может быть истиной в последней инстанции.
Для меня хорошая картинка - это картинка, которая затрагивает какой-то мой жизненный опыт. Когда я смотрю на картинку или когда я слушаю музыку, если в этот момент, глядя на картинку, я слышу музыку, а слушая музыку, вижу картинку, то тогда для меня это картинка хорошая.
Лада, а как вы представляете себе зрителя альтернативной фотографии? Насколько это эмоционально и визуально подготовленная аудитория?
Я думаю, что любой человек, которому это нравится, и есть часть этой аудитории. Но, как мне кажется, нужна насмотренность. Наверное, человеку, только что пришедшему в фотографию, совершенно логично нравятся цветочки, белочки, закаты и резкость в кадре.
Самое первое, что я говорила своим студентам, которые впервые пришли учиться: «Откройте Яндекс-фотки, и смотрите их неделю, пока вас не затошнит. А вот когда вас затошнит, тогда вы сможете понять, что вот это, вот это, и вот это уже снято». А потом уже будете смотреть работы Sarah Moon и кого-то ещё. И это будет уже следующий уровень. И вы снова увидите, что это тоже уже сделано. Человек часто встает в тупик и понимает, что “всё уже снято, а многое и по несколько раз” (с). В результате получается, что приходишь к какому-то коллапсу, и понимаешь, что сейчас тебе может что-то очень нравиться, а позже для тебя это становится банальным и глупым, и то, что ты делал и тебе казалось классным, ничего из себя не представляет, и уже тысячи раз смотрено, сделано и тиражировано. Подобное состояние развивается всё время по спирали, и к такому состоянию приходишь постоянно время от времени.
Возвращаясь к аудитории, наверное, надо понимать, что людям, которые в первый раз взяли в руки фотоаппарат, мои фотографии покажутся очень странными. Мы как раз на днях спорили на эту тему с друзьями. Совсем недавно я начала выкладывать серию на Photographer.ru, где не появлялась тысячу лет. Там много неофитов и я понимаю, что я, выкладывая такие фотографии на сайте, где люди выкладывают в том числе, белочек и собачек, поступаю в некоторой степени нечестно. Это можно сравнить с ситуацией, когда ты приходишь с ребёнком на детский сеанс, а тебе в журнале показывают рекламу порнухи. То есть, когда я выкладываю свои работы где-то вот в таких сообществах, возникает вопрос, зачем я это делаю. Это, наверное, можно назвать провокацией на грани фола, или даже экстремизмом.
Потому что это не та аудитория, потому что люди приходят туда, чтобы посмотреть на цветочки. Наверное, чтобы посмотреть на мои картинки, люди должны прийти куда-то в другое место, скажем, на выставку, или на мою страницу в Facebook, или на мой сайт. Скорее всего, это должно быть сообщество людей, которые давно занимаются фотографией, сами делают альтернативные картинки и понимают кайф, и в чём он собственно там есть. Зритель должен быть хотя бы предупреждён о том, что его ждёт.
На самом деле у меня есть смешная история с моими фотографиями, длящаяся последние несколько лет. Началась эта история с того, что я сняла свою первую мутную серию на lensbaby, потом что-то ещё, позже сделала серию «Русло судьбы» и вот с этими тремя работами я пришла вступать в Творческий Союз художников. Мы пошли вступать туда втроем или вчетвером. Моих друзей взяли, а мне сказали: «Знаете, девушка, вам бы ещё научиться работать с диафрагмой. Что-то у вас всё нерезкое…» К тому времени я уже преподавала, да и диафрагмой, в общем-то, пользоваться я умела. Это всё было сказано при моих друзьях и с тех пор уже года четыре, когда я показываю им что-то новое, они по-прежнему хлопают меня по плечу и говорят: «Вам бы, девушка, с диафрагмой научиться работать».
А зачем вообще вступать в союзы? Для чего это нужно?
Когда ты что-то делаешь, то самый большой кайф ты получаешь от того, что ты это сделал. Но, когда ты это уже сделал, это очень хочется кому-то показать, и причём, показать не маме с папой, а показать это кому-то ещё.
Я не знаю, делали вы это со своими фотографиями, но я настоятельно рекомендую взять свою фотографию, напечатать её форматом 30х40, оформить в паспарту, поместить в рамку и повесить на чужую стену. Вы получите совершенно разные ощущения на разных этапах этого процесса. Когда печатаешь фотографию в большой формат - это одно ощущение. Потом ты её оформляешь в паспарту, и растёшь ещё больше. То есть картинка растёт, и ты вместе с ней, и думаешь: «О! И вправду круто!» А когда оформляешь это в рамку и вешаешь на чужую стену - это третье ощущение, и вот этот момент выставки очень важен психологически с двух точек зрения.
Во-первых, выставка в любом случае - это некий итог или точка, после которой можно делать что-то другое. Книжка свёрстана, опубликована, в ней 25 страниц, не больше, и не меньше. Если хочешь что-то добавить, то пиши новую книгу. А, во-вторых, на каком-то этапе это становится важным, потому что когда ты понимаешь, что ты работаешь в стол и, не получая стимула в виде каких-то внешних проявлений, тебе становится жалко времени, сил и т.д. В результате твои занятия сходят на нет в значительной степени.
А удачные творческие союзы создают правильный настрой, атмосферу. Очень важно иметь некую среду общения, в которой ты можешь показывать какие-то пусть даже промежуточные результаты, и эта среда тебя каким-то образом подстёгивает, потому что ты видишь, что кто-то другой что-то делает, а ты понимаешь, что сам ты сидишь и в носу ковыряешь. Эта же среда даёт возможность в случае, если у тебя нет полноценной серии, всё равно занять зал, сделав коллективную выставку или проект. Творческий союз - это атмосфера единомышленников и она очень важна.
Кстати, мы знаем, что у вас в этом году было несколько выставок, в том числе и в Ташкенте. А когда будут выставки в Москве?
В Москве были выставки в библиотеке несколько раз, было две выставки на «Винзаводе». Совсем скоро 24 октября откроется выставка в Зеленограде (Москва), где будут участвовать и мои картинки. В начале октября у меня прошла персональная выставка в Пушкине (Ленинградская область).
Но вообще с выставками ситуация такая: поскольку фотографии не являются ни в коем роде пунктом дохода, а даже совсем наоборот, несмотря на то, что снимаем мы на консервные банки, я не готова платить за выставочное пространство. То есть если я должна заплатить за выставочное пространство, значит, я должна надеяться, что эти деньги окупятся каким-то образом. Поскольку пока ни одна из галерей такой надежды не может предоставить, то я участвую с удовольствием в тех выставках и в тех пространствах, которые дают бесплатно. Я могу отправить картинки за свой счёт, приехать, повесить их, но я не готова платить за то, что они там провисят две недели или месяц. Я не занимаюсь активным продвижением себя, но когда возникают некие контакты и это взаимно интересно, я с удовольствием показываю свои картинки.
Лада, мы знаем, что вы принимали участие в нескольких конкурсах в качестве члена жюри. Например, вы были членом жюри конкурса «Кунсткамера». Расскажите о своих впечатлениях.
Конкурс «Кунсткамера» мы проводили на Photographer.ru. Он был достаточно неожиданным для нас. Это было довольно значимое событие, особенно, если учитывать то, что это было два года назад, и я была на два года моложе и неопытнее. Тогда я печатала картинки альтернативой, но не так много, и не знала всего, что знаю сейчас. И если сейчас можно сказать, что Ладу Тазетдинову хоть кто-то знает, то тогда, наверное, о том, что я альтернативный фотограф, думала одна я, ну, может быть ещё человек шесть-семь были с этим согласны.
А в конкурсе участвовали люди с достаточно громкими именами, и для меня участие в жюри было такой очень странной позицией. Это было скандально, потому что те люди, которые понимают гораздо больше меня, в состав жюри не вошли, но при этом, мы отбирали их работы. Вообще был очень сложный выбор, потому что было представлено очень много достойных и интересных работ.
Это был очень интересный опыт для меня, потому что я посмотрела на фотографию совсем с другой стороны. Мы начали собирать конкурс в мае-июне, а в ноябре уже была большая выставка с огромным количеством работ, которая прошла в галерее Меглинской на «Винзаводе». Позже я сверстала книжку по результатам того, что выбрало жюри, и выложила её в сети, и любой желающий может её купить.
Лада, давайте поговорим про ваши работы. Мы обратили внимание, что у вас достаточно редко в кадр попадают люди. С чем это связано?
Я не люблю людей в кадре, они мне мешают. Я несколько раз пыталась подойти к портретам как таковым… Чеховская серия - понятно, что это не портреты, а некие интерьерные вещи с участием людей, которые тоже там являются частью пейзажа, т.е. это просто атрибутика. Ещё была серия «Фотоскульптуры» - совместный проект с В.В. Лысенко. Была идея попытаться отснять эмоции в мужской и в женской интерпретации.
Ещё была попытка снимать людей анаморфной камерой, с которой получаются такие длинные картинки. Анаморф - это потрясающая камера-пинхол - такая консервная банка (цилиндр), на ней дырочка сверху и плёнка положена вдоль стенки. Свет попадает сквозь дырочку и раскладывается по плёнке вскользь. То есть плёнка там не перпендикулярна пучку света, а фактически параллельна, свет идёт по касательной и получается такая развёртка. Достаточно сложно понять, что ты в итоге получишь, но когда я научилась, у меня уже не было таких совсем провалов, а первые кадры были во множестве своём пустые, относительно пустые. И вот на эту потрясающую камеру я пытаюсь сейчас снимать портреты.
Лада, как же вам удаётся передать свои впечатления при помощи фотографии, если так сложно представлять, что же у вас в результате получится?
Вообще, анаморфы - это частный случай. В принципе если я не знаю, что конкретно получится, то я предполагаю, какая картинка будет, и я выбираю именно такую картинку, потому что мне кажется, что она адекватна моему моменту восприятия.
Конечно, иногда я могу несколько лукавить, в случае с анаморфами, наверное, это так и есть, но просто мне нравится такая глючная картинка. В случае с «За грантю фабулы» или с «Ассонансами» это не так. Серия «Ассонансы» максимально передаёт моё ощущение Таллинна. Когда я оттуда уезжаю, то в моей голове вот именно такой образ: это некая сумма цветных пятен, силуэтов, каких-то фрагментов неузнаваемых или узнаваемых.
В любом случае, если тебя заставить нарисовать город, в котором ты был, то ты не сможешь вспомнить его в деталях. Нарисовать подробно не с натуры, а по памяти, ты не сможешь. Потому что ты так устроен, ты помнишь какие-то общие вещи. И делая фотографию, я пытаюсь в той фотографии получить именно те общие вещи, которые остаются. Ведь когда запоминаешь детали, то запоминаешь какой-то маленький кусочек этого мира.
Допустим, в путешествии ты делаешь тревел-фото. У тебя есть 3 дома, 4 башни и 254 тротуарных плиточки. Но ты же не это воспринимаешь, а видишь какие-то фрагменты, какие-то кусочки. Да, я согласна, мы можем их запомнить, но сейчас мы говорим о том, что сделает твоя цифровая камера без всяких искажений, без оптики. Она даст подробнейшее фото домов, но это нереально, точно так же, как нереально, закрыв глаза, вспомнить двести лиц людей, которых ты встретил на улице.
Так же и с Чеховской серией. Когда ты читаешь, у тебя в голове есть достаточно абстрактная картинка, которая навеяна книжкой. Она носит некую силуэтность, она носит некую атмосферу, но в ней нет конкретики.
А что у вас первично: впечатление от какого-то интерьера, города, события или идея серии?
Бывает по-разному. Например, есть город, которым я искренне болею, видимо, неизлечимо, и пытаюсь оказаться там при первой же возможности, - это Венеция. Город небольшой, и я за день обхожу его вокруг целиком. Последний раз я была там две недели, но этих двух недель мне не хватило.
После первой поездки в Венецию у меня вообще ничего не получилось. Дело в том, что там у меня был такой «Вау!», а по возвращении я посмотрела на свои картинки и поняла, что они далеки от того «Вау!», который был, когда я там была. Потом я целенаправленно поехала туда, чтобы снимать. Серия, которую я совсем недавно начала выкладывать («Наедине с сегодня») - первая серия, которой я довольна. Она в какой-то степени отображает вот эти мои ощущения.
На самом деле, Венеция очень кинематографична, особенно если говорить о кинематографии Тарковского, с длинными кадрами, когда капает дождь, ничего не происходит, вокруг вроде бы какие-то звуки, какие-то шорохи, ветер и некое полное самопогружение. Получается такой очень медленный кинематографичный кадр. В Венеции у меня именно такое ощущение. И в последней серии я, наверное, добилась того, что это ощущение как-то удалось передать.
А вот Таллинн совершенно другой. Для меня это такой город-сказка. Я достаточно часто бываю в Таллинне. Когда попадаешь в старый город, ощущение, что ты попал на какой-то фестиваль средневековья, потому что там атмосфера средневекового города. Таллинн для меня может быть не очень яркий, но достаточно солнечный, сказочный город.
А как у вас складываются отношения с Питером?
Питер мне очень нравится, но живя в городе, снимать тяжело. У меня есть серия «Нечётное дление», которая передаёт мои ощущения от Питера. Тут опять пинхол, опять же достаточно мутный город, как и многие мои картинки. Если посмотреть на них, то увидишь город, в котором нет рекламы, машин, дорожных знаков. И это именно тот город, который я вижу, потому что когда я хожу по Питеру, я вижу большие формы - дома, какие-то старые архитектурные ансамбли, я не читаю рекламу, я вижу архитектуру и пространство. И пинхол за счет своей мутности позволяет убрать это всё без всякого фотошопа. Я не знаю, что видите вы, приезжая в Питер, но я вижу вот это.
Лада, практически все ваши работы имеют название. Скажите, а стоит ли называть фотографии и зачем это делается?
А зачем называют людей, машины, собак, кошек? Стремление назвать - это первое стремление человека разумного. А если говорить серьёзно, то название фотографии - это вопрос каталогизации.
Вообще, когда-то я действительно тратила достаточно много усилий для того, чтобы назвать работы, и в первых моих полноценных сериях каждая фотография имеет своё название. Даже в «Ассонансах» у каждой фотографии есть свои названия. Но в связи с тем, что в последнее время я пытаюсь их публиковать и на русском, и на английском языках, то на создать равноценный перевод было нереально, потому что названия были достаточно сложными. В результате тщетных попыток перевода и каталогизации в названия были добавлены номера, а потом сами названия исчезли и остались только номера.
Там, где названия всё-таки есть, они (названия) что-то добавляют к картинке. Есть картинка, например, в Чеховской серии («За гранью фабулы»), которая называется «Звательный падеж». На мой взгляд, идеальное название не расшифровывает картинку, а добавляет к ней другой слой. И это, наверное, ситуация, к которой нужно стремиться. Но чтобы получить такие названия, нужно работать с ними практически столько же времени, сколько нужно для того, чтобы получить саму картинку. Мне это даётся не всегда легко и хорошо, хотя иногда названия рождаются сразу. В последнее время я просто ленюсь. Но вообще я считаю, что названия должны быть у каждой картинки и уговариваю себя взять на себя труд, их написать, но, к сожалению, не всегда это удаётся.
В завершении позвольте задать традиционный вопрос, который мы задаём всем фотографам. Лада, что можно посоветовать начинающему фотографу помимо того, что до тошноты насмотреться на Яндекс-фотки?
Если говорить о первом занятии со студентами, я обязательно говорю, что нужно как можно больше смотреть и оценивать то, что ты видишь. Если что-то понравилось, то нужно обязательно понять, почему оно понравилось. Если не понравилось, то нужно понять, чем именно оно не понравилось. Нормальный человек от фотографа и художника отличается тем, что он смотрит, ощущает и не отдаёт себе отчёт в этих ощущениях, не отдаёт себе отчёт, в том, что эти ощущения вызваны теми зрительными образами, которые ему демонстрируют. А задача фотографа - увидеть картинку, разложить её на составляющие, разложить на составляющие свои ощущения, чтобы потом научиться собирать это в обратном порядке. То есть это анализ и синтез.
Позже, когда люди начинают чуть больше снимать, я очень советую смотреть старые советские фильмы, выключив звук, смотреть на картинку и на композицию кадра. Старые советские фильмы в этом отношении со всей их пропагандой и наивностью, имеют потрясающий свет и кадр. Потому что это огромная школа с постановкой каждой детали и светотени, и всего-всего-всего. Просто выключите звук и смотрите. Понятно, что есть ещё Феллини, Тарковский и многие другие. Там везде потрясающие картинки, в которых можно ощутить её единство в движении, и нужно как раз поймать это ощущение, нужно понять и проанализировать, за счёт чего это всё достигнуто.
Нужно смотреть живопись, смотреть любые картинки с точки зрения анализа того, что ты чувствуешь. А потом это всё переходит в какие-то приёмы, в набор фраз, слов, а потом и в умение сочетать слова между собой и складывать в какую-то более-менее осмысленную речь. По сути это и есть обучение изобразительному языку.
А вот если вы задаётесь вопросом, при помощи чего можно сделать хорошую картинку, то я бы ответила фразой, которая мне кажется очень образной. Правда, не помню, откуда она, может быть я и сама придумала, а может быть где-то прочитала… Искусство можно делать струйкой на песке, и весь вопрос в авторе. Мне кажется, что такая формулировка помогает выйти в совершенно другую плоскость.
Фотограф Лада Тазетдинова
Официальный сайт http://blot-art.ru
В интервью принимали участие romashka7 и vikont_mart