ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТИПОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ ЭПОХИ РАЗЛОЖЕНИЯ КРЕПОСТНИЧЕСТВА В РОССИИ-23
(крестьянин-общинник, “образцовый дворянин”, дворянский революционер)
Глава II. “Образцовые дворяне” (М.М. Щербатов, A.T. Болотов)
г. Отношение к классовой борьбе, к Французской революции
По мнению “образцовых дворян”, накал классовой борьбы в России не спадает. Интересное свидетельство, относящееся к 1773-1775 гг., оставил Болотов: “... Мысли о Пугачёве не выходили у всех у нас из головы, и мы все удостоверены были, что вся подлость и чернь, а особливо всё холопство и наши слуги, когда не вьяв, так втайне сердцами своими были злодею сему преданы, и в сердцах своих вообще все бунтовали, и готовы были при малейшей возгоревшейся искре произвести огонь и поломя” (74, 377).
В чем же состоят причины крестьянских волнений? Щербатов усматривал их в психологии народа, в “Cлепоте народной”. “Такая есть слабость народная, что пребывая спокойны и щастливы, или ежели чувствуют и лёгкие огорчения, однако часто быв увлекаемы легкомыслием и новостью, в злейшие себя несщастия ввергают” (163, 3). Причём восстания по этой причине - “опасные, но неизбежные иногда случаи, к коим подвержены все царства и державы света” (163, 191). Кроме “слепоты” и “слабости народной”, причину Крестьянской войны 1773-1775 гг. Щербатов видел во “вскоренении духа неподданства”, “вскоренении умствования равенства до крайности доведённого”, в “втвердении” крестьянам мысли о свободе и собственности на землю. “Российские крестьяне хотя есть рабы своим господам, хотя земля, обработанная ими, принадлежит их помещикам, хотя они имеют права и на имение их, но собственной своей пользою побуждены, никто имение и земли своих крестьян не отнимает, и крестьяне до нынешних времён и не чувствовали, что сие не собственное их было, а втвержение таких мыслей произвело различные бунты, яко ныне Пугачёвской, и убивство великого числа помещиков от своих крестьян (164, 55-56).
Болотов, помимо “глупости подлой черни”, видел причину крестьянских волнений, бунтов в слабой приверженности народа к религии, в слабом знании христианского вероучения: “... Я всегда в сожаление прихожу, смотря на то, сколь мало наш подлый народ о своём боге знает и сколь несведущ он в сем случае. Каких странных мнений не слыхивал я, когда нарочно знания их испытывать хотел и оттого с ними в разговор входил. Поистине ужасаться надобно, слыша от них такие вещи, которые для христианина всего меньше приличны и которые о глубочайшем их невежестве доказывают. А о сем рассуждая, возможно ли тому и не быть, что в нашем народе столь много воровства, шалостей и беззакония не было, когда от сего не столько светские законы, сколько страх божий воздерживать может” (257, 162).
Щербатов умер в декабре 1790 г., т.е. в то время, когда революционная борьба во Франции ещё не достигла своего апогея, не приковала к себе должного внимания, поэтому мы не находим в творчестве этого человека замечаний относительно революции. Болотову довелось стать современником революционных войн Франции, Якобинской диктатуры, а также дожить до начала революционного движения в России. Причём, он неплохо был информирован в происходящих событиях.
По мнению Болотова, революция во Франции и последовавшие за ней “критические времена” для всей Европы - результат отпадения людей, “черни” от веры: результат раскрепощения разума от оков религии, приведшего низы к массовому безумию, пробудившему самые низменные чувства (161, 269-273; 77, 117). Кроме того, для Болотова революция - реализация одного из пророчеств Апокалипсиса (75, 1134-1137).
д). Оценка политики самодержавия
В сложившейся обстановке необходима чёткая работа государственного аппарата, умная политика государей. Однако Щербатов упрекал двор Екатерины II в падении нравов, в том, что сама государыня способствовала распространению идей французских просветителей, поощряя перевод и издание их сочинений (151, 243). Дорого обходятся государству её фавориты, Сенат, по его мнению, не играет должной роли, приведён в ничтожное состояние (151, 358), коллегии плохо работают; Главный магистрат - “место, долженствующее бы быть защитою и подпорою купечества и мещанства, учинилося в вертеп разбойников, где грабят и утесняют других подданных” (150, 609). Казнокрадство, коррупция поразили государственную машину со времён Петра I, и она плохо поддаётся лечению: “Хотя материнские попечения царствующей императрицы, казалось бы, должны были истребить неправосудие, однако, к несчастью... её неоднократные указы по одним и тем же предметам и жалобы народов достаточно показывают, что несчастный порок мздоимства, малое прилежание судей к своим обязанностям и низкие их чувствования слишком вкоренились, чтобы могли быть в скорости исторгнуты” (164, 9). Многочисленные факты казнокрадства фиксировал и Болотов. На местах, по его представлению, царит неограниченное беззаконие и произвол чиновников. “Удивительное дело, что государство одно, законы и указы - одни, а не везде всё одинаково происходит, В одном наместничестве так, в другом инако: в одном народу легче, а в другом тяжелее и хуже” (78, 63).
Особенно возмущает Щербатова то, что допущен был бунт Пугачёва: “Охуляю я беспечность правления во время бунта Пугачёва, отчего более тысячи дворянских фамилий и множество народа истреблено было, и многие области разорение претерпели. Охуляю я самую его казнь, яко весьма облегчённую, по соразмерности его преступлений” (151, 256).
е). Общественные идеалы
В чём же видели выход образцовые дворяне? Чтобы восстановить испортившиеся нравы, Щербатов предлагал создать полицейское государство по типу его утопии - Офирской земли. Офирское общество начисто лишено всякой динамики, не прогрессирует, рост и развитие городов намеренно остановлены, внутренняя торговля - минимальна, а внешней и вовсе нет (150, 750-751), заведены военные поселения (150, 902-915). Людей разделяют непреодолимые сословные барьеры. Деятельность и жизнь каждой личности взята под неусыпное наблюдение. В “идеальном” государстве Щербатова сделано всё для закрепления политического и экономического господства дворянства, сведения к нулю роли купечества, для закрепления за крестьянами положения бесправных рабов.
Болотов считал очень действенной религиозную пропаганду (257, 162), а с вольнодумцами жестокую расправу.
Мировоззрение Щербатова и Болотова показывает, как обширные знания осмысливались образцовыми дворянами в интересах господствующего класса. Общим для их мировоззрения является приоритет веры над разумом. Образцовые дворяне не верят в народ, возлагая все надежды на собственное сословие, хотя и в нём сомневаются очень сильно, если не сказать более. Здесь мы видим тупик, в который они заходят. На словах заявляя о равенстве людей, на деле Щербатов и Болотов признают существование особой “породы” каждого сословия. Показательны и отличия в мировоззрении образцовых дворян. Если у Щербатова имеются рационалистические элементы, то Болотов всё объясняет промыслом божьим. Однако, несмотря на эти отличия, взгляд на мир у обоих остался феодально-традиционным.
3. Самосознание
В процессе деятельности и с развитием мировоззрения формируется самосознание личности - сознание своих прав и обязанностей. У образцовых дворян оно очень развито, они отличаются сознанием своей ответственности за судьбы дворянства и отечества. Отсюда происходит их энергичная деятельность.
Беспокойство об интересах своего класса заставляет кн. Щербатова вступить в полемику с депутатами купечества и крестьянства в Уложенной комиссии, критиковать в своей публицистике Екатерину II и дворянство.
Ответственностью за судьбу господствующего сословия порождена и публицистика Болотова, осуждавшего “нерачивое” дворянство и призывавшего образумиться, последовать его методам хозяйствования.
4. Совесть, честь
Мировоззрение образцовых дворян порождало наряду с самосознанием совесть.
По представлениям Щербатова, совесть - глас божий в человеческих душах: “Не можем мы укрыть никакого нашего деяния от Него, ниже самых наших помышлений, яко Он всевидящий, а потому, имея всех наших деяний в свидетели толь вышнее Естество, и должны деяния и мысли наши располагать тако, чтобы мы ни в чём не могли перед ним постыдиться” (160, 933). Совесть для Щербатова - регулятор основного правила поведения человека: “Мы должны во всех наших деяниях и мыслях остерегаться от всякого неправосудия и всегда то делать и желать другим, чтобы желали и соделывали для себя” (150, 933).
Примерно также рассуждает и Болотов. Для него стало жизненным правилом периодически обращаться к богу с молитвой, в которой сообщается о всех совершенных делах и даётся им оценка с точки зрения христианской морали.
Деятельность Щербатова и Болотова показывает, что их совесть также представляет узкосословные интересы, глас божий оказывается голосом дворянства. Сомнения образцовых дворян в собственном классе делают их совесть к тому же всё более эгоистичной.
Совесть требует правды в поведении. Болотов отказывался вести дела, если они не были сообразны с правдой (74, 393).
Тесно с совестью и правдой связана честь дворянства. Честь и дворянство неразделимы. “Дворянство есть нарицание в чести, оно от чести происходит и честью содержится” (150, 59). Честь дворянская и корысть - несовместимые понятия (150, 266-267). Честь дворянина определяется древностью его рода, числом личных заслуг, как купеческая честь - толщиной кошелька купца (150, 252-253). По мнению Щербатова, всякий дворянин, отступивший от кодексов чести, должен быть подвергнут “Iпрезрению и омерзению”, должен стыдиться своего поведения (150, 247-248).
Болотов заявлял, что стремился строить своё поведение на чести и совести, чести и правде. Он пишет: “… Шёл прямою дорогою и делал своё дело и то, чего требовала от меня и честь, и совесть” (74, 648). О том же говорил и Шишков: “... Первые мои друзья всегда будут честь и правда, которым я ни для кого не изменю” (161, 1).
Сохранение чести состоит в верном служении государю и отечеству, “жизнь же благородного есть жизнь действующая, вся употреблённая для пользы службы отечества...” (150, 251). Если дворянин оставляет службу без всяких причин, лишь из-за “ленности”, “сластолюбия” и “празднолюбия”, то этим он наносит ущерб пользе отечеству и чести всего дворянского корпуса (150, 306).
Истинный дворянин, по мнению образцовых дворян - патриот феодального отечества. Щербатов считал, что основа дворянского патриотизма - вотчина, связывающая благородных дворян с отечеством неразрывной нитью (150, 160-161, 266).
Патриотизм образцовых дворян - крепостнический, консервативный. В нём прочно соединены любовь к родине и уверенность в незыблемости её государственного устройства, искреннее служение “престолу и алтарю” (275, 78). Для Щербатова в равной мере патриотами являются как Орлов-Чесменский, Спиридов, так и Шереметев, “одержавший толикие победы над шведами и усмиривший Астраханский бунт”, Панин, “снизвергнувший Бендерские стены и истребивший внутренние беспокойства” (150, 274-275). Истинным патриотом отечества Болотов признавал генерала Еропкина, расстрелявшего восставших горожан Москвы во время Чумного бунта (74, 29-30).
Таким образом, совесть образцовых дворян представляет интересы господствующего сословия, всё более и более становясь антинародной и эгоистичной.
Глава II. “Образцовые дворяне” (М.М. Щербатов, A.T. Болотов)
г. Отношение к классовой борьбе, к Французской революции
По мнению “образцовых дворян”, накал классовой борьбы в России не спадает. Интересное свидетельство, относящееся к 1773-1775 гг., оставил Болотов: “... Мысли о Пугачёве не выходили у всех у нас из головы, и мы все удостоверены были, что вся подлость и чернь, а особливо всё холопство и наши слуги, когда не вьяв, так втайне сердцами своими были злодею сему преданы, и в сердцах своих вообще все бунтовали, и готовы были при малейшей возгоревшейся искре произвести огонь и поломя” (74, 377).
В чем же состоят причины крестьянских волнений? Щербатов усматривал их в психологии народа, в “Cлепоте народной”. “Такая есть слабость народная, что пребывая спокойны и щастливы, или ежели чувствуют и лёгкие огорчения, однако часто быв увлекаемы легкомыслием и новостью, в злейшие себя несщастия ввергают” (163, 3). Причём восстания по этой причине - “опасные, но неизбежные иногда случаи, к коим подвержены все царства и державы света” (163, 191). Кроме “слепоты” и “слабости народной”, причину Крестьянской войны 1773-1775 гг. Щербатов видел во “вскоренении духа неподданства”, “вскоренении умствования равенства до крайности доведённого”, в “втвердении” крестьянам мысли о свободе и собственности на землю. “Российские крестьяне хотя есть рабы своим господам, хотя земля, обработанная ими, принадлежит их помещикам, хотя они имеют права и на имение их, но собственной своей пользою побуждены, никто имение и земли своих крестьян не отнимает, и крестьяне до нынешних времён и не чувствовали, что сие не собственное их было, а втвержение таких мыслей произвело различные бунты, яко ныне Пугачёвской, и убивство великого числа помещиков от своих крестьян (164, 55-56).
Болотов, помимо “глупости подлой черни”, видел причину крестьянских волнений, бунтов в слабой приверженности народа к религии, в слабом знании христианского вероучения: “... Я всегда в сожаление прихожу, смотря на то, сколь мало наш подлый народ о своём боге знает и сколь несведущ он в сем случае. Каких странных мнений не слыхивал я, когда нарочно знания их испытывать хотел и оттого с ними в разговор входил. Поистине ужасаться надобно, слыша от них такие вещи, которые для христианина всего меньше приличны и которые о глубочайшем их невежестве доказывают. А о сем рассуждая, возможно ли тому и не быть, что в нашем народе столь много воровства, шалостей и беззакония не было, когда от сего не столько светские законы, сколько страх божий воздерживать может” (257, 162).
Щербатов умер в декабре 1790 г., т.е. в то время, когда революционная борьба во Франции ещё не достигла своего апогея, не приковала к себе должного внимания, поэтому мы не находим в творчестве этого человека замечаний относительно революции. Болотову довелось стать современником революционных войн Франции, Якобинской диктатуры, а также дожить до начала революционного движения в России. Причём, он неплохо был информирован в происходящих событиях.
По мнению Болотова, революция во Франции и последовавшие за ней “критические времена” для всей Европы - результат отпадения людей, “черни” от веры: результат раскрепощения разума от оков религии, приведшего низы к массовому безумию, пробудившему самые низменные чувства (161, 269-273; 77, 117). Кроме того, для Болотова революция - реализация одного из пророчеств Апокалипсиса (75, 1134-1137).
д). Оценка политики самодержавия
В сложившейся обстановке необходима чёткая работа государственного аппарата, умная политика государей. Однако Щербатов упрекал двор Екатерины II в падении нравов, в том, что сама государыня способствовала распространению идей французских просветителей, поощряя перевод и издание их сочинений (151, 243). Дорого обходятся государству её фавориты, Сенат, по его мнению, не играет должной роли, приведён в ничтожное состояние (151, 358), коллегии плохо работают; Главный магистрат - “место, долженствующее бы быть защитою и подпорою купечества и мещанства, учинилося в вертеп разбойников, где грабят и утесняют других подданных” (150, 609). Казнокрадство, коррупция поразили государственную машину со времён Петра I, и она плохо поддаётся лечению: “Хотя материнские попечения царствующей императрицы, казалось бы, должны были истребить неправосудие, однако, к несчастью... её неоднократные указы по одним и тем же предметам и жалобы народов достаточно показывают, что несчастный порок мздоимства, малое прилежание судей к своим обязанностям и низкие их чувствования слишком вкоренились, чтобы могли быть в скорости исторгнуты” (164, 9). Многочисленные факты казнокрадства фиксировал и Болотов. На местах, по его представлению, царит неограниченное беззаконие и произвол чиновников. “Удивительное дело, что государство одно, законы и указы - одни, а не везде всё одинаково происходит, В одном наместничестве так, в другом инако: в одном народу легче, а в другом тяжелее и хуже” (78, 63).
Особенно возмущает Щербатова то, что допущен был бунт Пугачёва: “Охуляю я беспечность правления во время бунта Пугачёва, отчего более тысячи дворянских фамилий и множество народа истреблено было, и многие области разорение претерпели. Охуляю я самую его казнь, яко весьма облегчённую, по соразмерности его преступлений” (151, 256).
е). Общественные идеалы
В чём же видели выход образцовые дворяне? Чтобы восстановить испортившиеся нравы, Щербатов предлагал создать полицейское государство по типу его утопии - Офирской земли. Офирское общество начисто лишено всякой динамики, не прогрессирует, рост и развитие городов намеренно остановлены, внутренняя торговля - минимальна, а внешней и вовсе нет (150, 750-751), заведены военные поселения (150, 902-915). Людей разделяют непреодолимые сословные барьеры. Деятельность и жизнь каждой личности взята под неусыпное наблюдение. В “идеальном” государстве Щербатова сделано всё для закрепления политического и экономического господства дворянства, сведения к нулю роли купечества, для закрепления за крестьянами положения бесправных рабов.
Болотов считал очень действенной религиозную пропаганду (257, 162), а с вольнодумцами жестокую расправу.
Мировоззрение Щербатова и Болотова показывает, как обширные знания осмысливались образцовыми дворянами в интересах господствующего класса. Общим для их мировоззрения является приоритет веры над разумом. Образцовые дворяне не верят в народ, возлагая все надежды на собственное сословие, хотя и в нём сомневаются очень сильно, если не сказать более. Здесь мы видим тупик, в который они заходят. На словах заявляя о равенстве людей, на деле Щербатов и Болотов признают существование особой “породы” каждого сословия. Показательны и отличия в мировоззрении образцовых дворян. Если у Щербатова имеются рационалистические элементы, то Болотов всё объясняет промыслом божьим. Однако, несмотря на эти отличия, взгляд на мир у обоих остался феодально-традиционным.
3. Самосознание
В процессе деятельности и с развитием мировоззрения формируется самосознание личности - сознание своих прав и обязанностей. У образцовых дворян оно очень развито, они отличаются сознанием своей ответственности за судьбы дворянства и отечества. Отсюда происходит их энергичная деятельность.
Беспокойство об интересах своего класса заставляет кн. Щербатова вступить в полемику с депутатами купечества и крестьянства в Уложенной комиссии, критиковать в своей публицистике Екатерину II и дворянство.
Ответственностью за судьбу господствующего сословия порождена и публицистика Болотова, осуждавшего “нерачивое” дворянство и призывавшего образумиться, последовать его методам хозяйствования.
4. Совесть, честь
Мировоззрение образцовых дворян порождало наряду с самосознанием совесть.
По представлениям Щербатова, совесть - глас божий в человеческих душах: “Не можем мы укрыть никакого нашего деяния от Него, ниже самых наших помышлений, яко Он всевидящий, а потому, имея всех наших деяний в свидетели толь вышнее Естество, и должны деяния и мысли наши располагать тако, чтобы мы ни в чём не могли перед ним постыдиться” (160, 933). Совесть для Щербатова - регулятор основного правила поведения человека: “Мы должны во всех наших деяниях и мыслях остерегаться от всякого неправосудия и всегда то делать и желать другим, чтобы желали и соделывали для себя” (150, 933).
Примерно также рассуждает и Болотов. Для него стало жизненным правилом периодически обращаться к богу с молитвой, в которой сообщается о всех совершенных делах и даётся им оценка с точки зрения христианской морали.
Деятельность Щербатова и Болотова показывает, что их совесть также представляет узкосословные интересы, глас божий оказывается голосом дворянства. Сомнения образцовых дворян в собственном классе делают их совесть к тому же всё более эгоистичной.
Совесть требует правды в поведении. Болотов отказывался вести дела, если они не были сообразны с правдой (74, 393).
Тесно с совестью и правдой связана честь дворянства. Честь и дворянство неразделимы. “Дворянство есть нарицание в чести, оно от чести происходит и честью содержится” (150, 59). Честь дворянская и корысть - несовместимые понятия (150, 266-267). Честь дворянина определяется древностью его рода, числом личных заслуг, как купеческая честь - толщиной кошелька купца (150, 252-253). По мнению Щербатова, всякий дворянин, отступивший от кодексов чести, должен быть подвергнут “Iпрезрению и омерзению”, должен стыдиться своего поведения (150, 247-248).
Болотов заявлял, что стремился строить своё поведение на чести и совести, чести и правде. Он пишет: “… Шёл прямою дорогою и делал своё дело и то, чего требовала от меня и честь, и совесть” (74, 648). О том же говорил и Шишков: “... Первые мои друзья всегда будут честь и правда, которым я ни для кого не изменю” (161, 1).
Сохранение чести состоит в верном служении государю и отечеству, “жизнь же благородного есть жизнь действующая, вся употреблённая для пользы службы отечества...” (150, 251). Если дворянин оставляет службу без всяких причин, лишь из-за “ленности”, “сластолюбия” и “празднолюбия”, то этим он наносит ущерб пользе отечеству и чести всего дворянского корпуса (150, 306).
Истинный дворянин, по мнению образцовых дворян - патриот феодального отечества. Щербатов считал, что основа дворянского патриотизма - вотчина, связывающая благородных дворян с отечеством неразрывной нитью (150, 160-161, 266).
Патриотизм образцовых дворян - крепостнический, консервативный. В нём прочно соединены любовь к родине и уверенность в незыблемости её государственного устройства, искреннее служение “престолу и алтарю” (275, 78). Для Щербатова в равной мере патриотами являются как Орлов-Чесменский, Спиридов, так и Шереметев, “одержавший толикие победы над шведами и усмиривший Астраханский бунт”, Панин, “снизвергнувший Бендерские стены и истребивший внутренние беспокойства” (150, 274-275). Истинным патриотом отечества Болотов признавал генерала Еропкина, расстрелявшего восставших горожан Москвы во время Чумного бунта (74, 29-30).
Таким образом, совесть образцовых дворян представляет интересы господствующего сословия, всё более и более становясь антинародной и эгоистичной.