ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТИПОЛОГИИ ЛИЧНОСТИ ЭПОХИ РАЗЛОЖЕНИЯ КРЕПОСТНИЧЕСТВА В РОССИИ-18
(крестьянин-общинник, “образцовый дворянин”, дворянский революционер)
Глава II. “Образцовые дворяне” (М.М. Щербатов, A.T. Болотов)
2. Военная служба
Вслед за периодом семейного воспитания и учёбы у обоих последовали годы военной службы. М.М. Щербатов начал её в 1750г., семнадцати лет, а закончил в 1762 г., двадцати девяти лет; на этот период жизни у него приходится около двенадцати дет, вся юность и молодость.
Служба проходила в привилегированном Семёновском полку в Петербурге, вдали от полей сражений и не отличалась особым блеском: в 1756 г. он получил прапорщика, в 1758 - подпоручика, в 1761 г. - поручика, в 1762 г. - капитана (329, 21). Трудно сказать, как относился он к этому виду деятельности, однако возможно какой-то интерес она вызывала: в 1759-60 гг. появились три письма по военным вопросам.
1. Каким образом солдаты должны быть одеты и вооружены;
2. О экзерциции пехотных солдат;
3. О том, каким образом можно солдатам вложить охоту к должности их (334, 344).
Военная служба, однако, не поглощает всего его времени. Он продолжает много читать, переводить. В его рукописях сохранился перевод французского трактата “Грамматика наук философских”, в которой собраны сведения по натуральной истории. Он содержит множество точных и для своего времени научных сведений (334, 342). В рукописи “Разные сочинения и переводы”, относящейся к этому времени, собраны нравоучительные рассуждения Эпиктета, Симплиция, Орриана, “Слово о спокойствии души, взятое из Иппарха” (334, 343-344). Щербатов начинает публиковаться в первом академическом журнале “Ежемесячные сочинения”, редактором которого был Г.Ф. Миллер. Здесь в 1759-60 годах появляются семь его статей, представляющих переводы (некоторые из немецкого журнала “Парнасская пчела”) и компиляции.
Ещё служа в Семёновском полку, Щербатов вступил в масоны. В 1756 г. М. Олсуфьев провёл полицейское дознание о масонской секте, гранметром которой был, вероятно, Р.И. Воронцов. В состав её входили бригадир Александр Сумароков, офицеры кадетского корпуса: П.И. Мелиссино, Т.И. Остервальд, П.С. Свистунов, Перфильев, далее следуют более или менее аристократические имена служащих Преображенского, Семёновского, Ингерманландского полков и конной гвардии: кн. Михайло Дашков, Фёдор Мамонов, трое князей Голицыных, кн. Сергей Трубецкой, Иван Болтин, Николай Апраксин, кн. Семён Мещерский, Петр Бутурлин и среди них (всего тридцать пять фамилий) кн. Михайло Щербатов (96, 51; 294, 92-93). Ему было тогда двадцать три года. Ф. Мамонов, П. Свистунов и И. Болтин - известные в будущем деятели культуры.
В то же время он не забывал руководить своей Ярославской вотчиной: пишет в 1758 г. “генеральную инструкцию” приказчику, подводящую итог тридцатилетней деятельности Щербатовых в вотчине, а в течение 1759-1762 гг. делает дополнения к отдельным её пунктам (102, 434-469). Судя по этому документу, Щербатов сложился как хозяин, имел чёткую программу хозяйственной деятельности.
М.М. Щербатов вышел в отставку в 1762 г. после опубликования манифеста “о вольности дворянской”. Мотивы этого поступка нам неизвестны. И.А. Федосов предполагает две возможные причины: во-первых, “честолюбивая натура Щербатова требовала более обширного поля деятельности, которое он и думал найти в гражданской службе”; во-вторых, “этому способствовало, возможно, начало литературной деятельности” (329, 21).
А.Т. Болотов, как и Щербатов, начал службу семнадцати лет (1755 г.), но закончил в двадцать четыре года, будучи военным в течение семи лет. Вышел в отставку в том же году, что и Щербатов. Однако служба его проходила не в привилегированном, а в ординарном Архангелогородецком полку. Дисциплина здесь была очень слабой, офицеры проводили время в кутежах, попойках. Примером может служить ротный командир Болотова кн. Мышецкий, “горький пьяница”. “Кроме сего подвержен он был чрезвычайной лени, которая простиралась даже до того, что иногда по целой неделе он не умывался и не чесал себе голову, а чтоб не одевшись и без самого исподнего платья целый день в одном тулупе проходить, или большую часть одного проваляться на постели, это за ним очень часто заживалось” (72, 335). Однако, Болотов резко отличался от других офицеров: не пил, не участвовал в кутежах, не играл в карты. Он добросовестно исполнял поручения начальства, не бил, не истязал подчинённых ему солдат, пользовался, по его мнению, авторитетом у них (72, 357, 380-381). Свободное время он использовал иначе, чем остальные офицеры: занимался немецким языком, много читал широко известные и популярные тогда книги “Аргениду” Барклая, “Клевеланда” аббата А. Прево и др. Он вспоминает, что перед походом в Пруссию в его сундуке уже собралось более трёх десятков книг (72, 411). Вёл долгие разговоры с эстляндскими помещиками, у которых приходилось стоять постоем, и ... проявил крайнюю стыдливость в обращении с мызницей фрейлен Норой, которая писала на бумажке его вензель (72, 389). В общем, служба была не хлопотной. Болотов хотя и добросовестно исполнял порученное, но не стремился продвинуться, выслужиться, а тянул лямку. Себя он окружил почти комфортом: жил не в палатке, а в рубленой избе, имел трёх слуг (повара, лакея, дядьку), целый воз имущества, при передвижениях полка не шёл пешком, а ехал на коне или в собственной коляске.
Неудобства, опасность быть убитым довелось ему испытать во время похода русской армии в Пруссию в 1757 г., а также при Гросс-Егерсдорфском сражении, очевидцем которого он стал. В следующем, 1758 году, Болотов устроился при канцелярии русского генерал-губернатора Восточной Пруссии в Кёнигсберге, где и прослужил до 1762 г., переводя с немецкого на русский и с русского на немецкий деловые бумаги, распоряжения. А в свободное от службы время несколько раз был на чулочной мануфактуре, смотрел работу и “дивился искусному устроению стана”, ходил на ярмарки, на свадьбы бюргеров, на протестантские богослужения, балы, участвовал в работе драматического кружка, созданного Г. Орловым (72, 640, 718-719, 879). Посещал публичную библиотеку, университетские лекции и диспуты (73, 57). Прослушал курс философии, метафизики, полюбил книги по этой науке: здесь он прочёл работы немецких философов-пиэтистов И. Зульцера, Х. Крузиуса, И. Готшеда, излагавшего систему Х. Вольфа, сочинения основоположника датской литературы Л. Гольберга (72, 95 9, 960; 73, 61). Начитавшись учёных книг, завёл философическую переписку с товарищем, начал дневник, превратившийся со временем в мемуары. Скоро у него пропало всякое желание к военной службе.
В 1761 г. бывший губернатор Пруссии генерал Н.А. Корф был назначен генерал-полицмейстером Петербурга. Зная Болотова как способного, исполнительного и честного работника, Корф забрал его себе во флигель-адьютанты. Болотов в 1762 г. покинул Кёнигсберг и несколько месяцев прослужил при Корфе. Как только стало возможным, Болотов вышел в отставку в чине капитана.
В заключение следует отметить важность этого периода в жизни образцовых дворян: заканчивается формирование их как личностей, они вступают в самостоятельную жизнь. Если во время семейного воспитания и учёбы познавательная деятельность преобладала, то в годы военной службы вырастает удельный вес производственной деятельности. Военная служба имела различное значение, структуру, условия исполнения и продолжительность для интересующих нас людей: у Щербатова и Болотова она не была самой важной. Она всегда сочеталась с другими родами деятельности; очень много общего в распоряжении своим личным временем: оно используется на самообразование, творчество, на участие в общественной жизни. Мы видим дальнейший рост, развитие и возвышение потребностей образцовых дворян.
Глава II. “Образцовые дворяне” (М.М. Щербатов, A.T. Болотов)
2. Военная служба
Вслед за периодом семейного воспитания и учёбы у обоих последовали годы военной службы. М.М. Щербатов начал её в 1750г., семнадцати лет, а закончил в 1762 г., двадцати девяти лет; на этот период жизни у него приходится около двенадцати дет, вся юность и молодость.
Служба проходила в привилегированном Семёновском полку в Петербурге, вдали от полей сражений и не отличалась особым блеском: в 1756 г. он получил прапорщика, в 1758 - подпоручика, в 1761 г. - поручика, в 1762 г. - капитана (329, 21). Трудно сказать, как относился он к этому виду деятельности, однако возможно какой-то интерес она вызывала: в 1759-60 гг. появились три письма по военным вопросам.
1. Каким образом солдаты должны быть одеты и вооружены;
2. О экзерциции пехотных солдат;
3. О том, каким образом можно солдатам вложить охоту к должности их (334, 344).
Военная служба, однако, не поглощает всего его времени. Он продолжает много читать, переводить. В его рукописях сохранился перевод французского трактата “Грамматика наук философских”, в которой собраны сведения по натуральной истории. Он содержит множество точных и для своего времени научных сведений (334, 342). В рукописи “Разные сочинения и переводы”, относящейся к этому времени, собраны нравоучительные рассуждения Эпиктета, Симплиция, Орриана, “Слово о спокойствии души, взятое из Иппарха” (334, 343-344). Щербатов начинает публиковаться в первом академическом журнале “Ежемесячные сочинения”, редактором которого был Г.Ф. Миллер. Здесь в 1759-60 годах появляются семь его статей, представляющих переводы (некоторые из немецкого журнала “Парнасская пчела”) и компиляции.
Ещё служа в Семёновском полку, Щербатов вступил в масоны. В 1756 г. М. Олсуфьев провёл полицейское дознание о масонской секте, гранметром которой был, вероятно, Р.И. Воронцов. В состав её входили бригадир Александр Сумароков, офицеры кадетского корпуса: П.И. Мелиссино, Т.И. Остервальд, П.С. Свистунов, Перфильев, далее следуют более или менее аристократические имена служащих Преображенского, Семёновского, Ингерманландского полков и конной гвардии: кн. Михайло Дашков, Фёдор Мамонов, трое князей Голицыных, кн. Сергей Трубецкой, Иван Болтин, Николай Апраксин, кн. Семён Мещерский, Петр Бутурлин и среди них (всего тридцать пять фамилий) кн. Михайло Щербатов (96, 51; 294, 92-93). Ему было тогда двадцать три года. Ф. Мамонов, П. Свистунов и И. Болтин - известные в будущем деятели культуры.
В то же время он не забывал руководить своей Ярославской вотчиной: пишет в 1758 г. “генеральную инструкцию” приказчику, подводящую итог тридцатилетней деятельности Щербатовых в вотчине, а в течение 1759-1762 гг. делает дополнения к отдельным её пунктам (102, 434-469). Судя по этому документу, Щербатов сложился как хозяин, имел чёткую программу хозяйственной деятельности.
М.М. Щербатов вышел в отставку в 1762 г. после опубликования манифеста “о вольности дворянской”. Мотивы этого поступка нам неизвестны. И.А. Федосов предполагает две возможные причины: во-первых, “честолюбивая натура Щербатова требовала более обширного поля деятельности, которое он и думал найти в гражданской службе”; во-вторых, “этому способствовало, возможно, начало литературной деятельности” (329, 21).
А.Т. Болотов, как и Щербатов, начал службу семнадцати лет (1755 г.), но закончил в двадцать четыре года, будучи военным в течение семи лет. Вышел в отставку в том же году, что и Щербатов. Однако служба его проходила не в привилегированном, а в ординарном Архангелогородецком полку. Дисциплина здесь была очень слабой, офицеры проводили время в кутежах, попойках. Примером может служить ротный командир Болотова кн. Мышецкий, “горький пьяница”. “Кроме сего подвержен он был чрезвычайной лени, которая простиралась даже до того, что иногда по целой неделе он не умывался и не чесал себе голову, а чтоб не одевшись и без самого исподнего платья целый день в одном тулупе проходить, или большую часть одного проваляться на постели, это за ним очень часто заживалось” (72, 335). Однако, Болотов резко отличался от других офицеров: не пил, не участвовал в кутежах, не играл в карты. Он добросовестно исполнял поручения начальства, не бил, не истязал подчинённых ему солдат, пользовался, по его мнению, авторитетом у них (72, 357, 380-381). Свободное время он использовал иначе, чем остальные офицеры: занимался немецким языком, много читал широко известные и популярные тогда книги “Аргениду” Барклая, “Клевеланда” аббата А. Прево и др. Он вспоминает, что перед походом в Пруссию в его сундуке уже собралось более трёх десятков книг (72, 411). Вёл долгие разговоры с эстляндскими помещиками, у которых приходилось стоять постоем, и ... проявил крайнюю стыдливость в обращении с мызницей фрейлен Норой, которая писала на бумажке его вензель (72, 389). В общем, служба была не хлопотной. Болотов хотя и добросовестно исполнял порученное, но не стремился продвинуться, выслужиться, а тянул лямку. Себя он окружил почти комфортом: жил не в палатке, а в рубленой избе, имел трёх слуг (повара, лакея, дядьку), целый воз имущества, при передвижениях полка не шёл пешком, а ехал на коне или в собственной коляске.
Неудобства, опасность быть убитым довелось ему испытать во время похода русской армии в Пруссию в 1757 г., а также при Гросс-Егерсдорфском сражении, очевидцем которого он стал. В следующем, 1758 году, Болотов устроился при канцелярии русского генерал-губернатора Восточной Пруссии в Кёнигсберге, где и прослужил до 1762 г., переводя с немецкого на русский и с русского на немецкий деловые бумаги, распоряжения. А в свободное от службы время несколько раз был на чулочной мануфактуре, смотрел работу и “дивился искусному устроению стана”, ходил на ярмарки, на свадьбы бюргеров, на протестантские богослужения, балы, участвовал в работе драматического кружка, созданного Г. Орловым (72, 640, 718-719, 879). Посещал публичную библиотеку, университетские лекции и диспуты (73, 57). Прослушал курс философии, метафизики, полюбил книги по этой науке: здесь он прочёл работы немецких философов-пиэтистов И. Зульцера, Х. Крузиуса, И. Готшеда, излагавшего систему Х. Вольфа, сочинения основоположника датской литературы Л. Гольберга (72, 95 9, 960; 73, 61). Начитавшись учёных книг, завёл философическую переписку с товарищем, начал дневник, превратившийся со временем в мемуары. Скоро у него пропало всякое желание к военной службе.
В 1761 г. бывший губернатор Пруссии генерал Н.А. Корф был назначен генерал-полицмейстером Петербурга. Зная Болотова как способного, исполнительного и честного работника, Корф забрал его себе во флигель-адьютанты. Болотов в 1762 г. покинул Кёнигсберг и несколько месяцев прослужил при Корфе. Как только стало возможным, Болотов вышел в отставку в чине капитана.
В заключение следует отметить важность этого периода в жизни образцовых дворян: заканчивается формирование их как личностей, они вступают в самостоятельную жизнь. Если во время семейного воспитания и учёбы познавательная деятельность преобладала, то в годы военной службы вырастает удельный вес производственной деятельности. Военная служба имела различное значение, структуру, условия исполнения и продолжительность для интересующих нас людей: у Щербатова и Болотова она не была самой важной. Она всегда сочеталась с другими родами деятельности; очень много общего в распоряжении своим личным временем: оно используется на самообразование, творчество, на участие в общественной жизни. Мы видим дальнейший рост, развитие и возвышение потребностей образцовых дворян.