НАРОДНЫЕ ИСТОКИ РЕВОЛЮЦИОННО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЦИАЛИЗМА В РОССИИ-26
(ОТ КРЕСТЬЯНСКОЙ ПРАВДЫ К ГУМАНИЗМУ А.И. ГЕРЦЕНА, Н.П. ОГАРЕВА, В.Г. БЕЛИНСКОГО)
Глава 3-4. Эволюция общественной мысли Т.Г. Шевченко.
Примечательно, что заинтересовавшись учениями социалистов и коммунистов, сочувствуя им, поэт отличал эти родственные теории. Записав в дневнике волжскую легенду о Разине, и отнесясь к последнему без симпатий, поэт передал слова рассказчика о том, что Разин был не разбойник, поскольку раздавал захваченное добро "неимущим людям". "Коммунист, выходит!" - многозначительно резюмирует Шевченко (487, 113). К.П. Кирилюк и здесь допускает иронию. М.И. Новиков резонно считает, что это вовсе не ирония (859, 108).
Дело в том, что слова эти относятся не к Разину. Шевченко заключает, что в трактовке этих рассказчиков Разин выступает как коммунист. Судя по этим высказываниям, коммунист для Шевченко - это человек, признающий общественный характер имущества и стремящийся, кажется, к уравнительному его распределению. Это идеал поэта, выраженный в приведенном уже переводе 132-о псалма Давида.
Отмеченное выше противопоставление революционности Шевченко либерализму всех западных утопических социалистов ошибочно не только само по себе, оно мешает пониманию великого народного поэта в связи с мировой историей не только социалистических учений, но и народных освободительных движений с революционно-демократическими и социалистическими тенденциями. Луначарский резонно обратил внимание на использование Кобзарем революционных и коммунистических тенденций раннего христианства, отразившихся в Библии. В наши дни связь поэта с мировой историей таких народных движений просматривается еще лучше. Как свидетельствует труд И.Д. Амусина "Кумранская община", движения, предшествовавшие раннему христианству и в значительной мере породившие его, связаны с жизнью как общин отшельников, живших общим имуществом и коллективным трудом, так и не стремившихся к изоляции общин, объединявших обособленные частные хозяйства. В Кумранской общине, очень далекой от украинских "громад" и русских "миров" эпохи разложения крепостничества и во времени, и в пространстве, и в историко-этнической среде, разоренные также объединялись во имя истины, солнца правды против царства кривды с верой в полное его сокрушение во имя "Нового завета" (506, 174). Кумранские сыны солнца, сыны Бога считались братьями ("любить брата своего, как самого себя") (506, 103) и жили по нормам шевченковской интерпретации 132 псалма Давида - на основе неразделенного общего имущества. Аналогичные русские и украинские религиозные движения с социалистическими тенденциями в эпоху не только феодализма, но и капитализма обстоятельно изучены в трудах П.Г. Рындзюнского, А.И. Клибанова, К.В. Чистова.
Как поэтический идеолог освободительной борьбы народных касс, Шевченко может быть объяснен не только народными движениями разных стран, но и особенностями идеологий выдающихся утопических социалистов. Будучи человеком сильной и трезвой мысли, Кобзарь стремится к обоснованию возможности преобразования прозаической, как он сан выражался, жизни в идеал. Только Маркс и Энгельс научно обосновали такую возможность. И гениальный Фурье не смог обойтись без бога, так как видел в нем последнюю гарантию победы разума и социализма. Как было уже замечено, великому Кобзарю при его утопической ограниченности бог был еще нужнее, поскольку, в отличие от Сен-Симона и Фурье, он связывал надежды на торжество правды и братства людей с восстанием верующих в бога и божью правду масс. Таким образом, особенности религиозности Шевченко - еще одно свидетельство его социалистической ориентации.
Специфику этой социалистической ориентации помогает понять и странность, с современной точки зрения, представлений поэта о социализме К. Брюллова и воплощении коммунизма в женитьбе помещика-крепостника на своей крепостной. И в этом случае необходимо учитывать специфику идеалов патриархального крестьянства как социальной и психологической почвы поэзии Шевченко. Примечательно, что в языке крестьянства той эпохи ни слова "идеал", ни равнозначного выражения не было. Больше того, была склонность скептически относиться к мечтательности - "Дурень думкою багатіє". Реализм мечты крестьянина проявлялся и в том, что идеалы свои он смутно "помнил" в старине, когда жили отцы, деды и прадеды. Порожденные жизнью социально однородного, замкнутого сельского "мира", идеалы патриархального крестьянства были преимущественно личностными - хороший хозяин (глава семейства), добрая хозяюшка, у которой изба красна пирогами, работящие и послушные дети (добрые молодцы и красны девицы). Что же касается социальных идеалов, они туманно осознавались то как товарищество запорожских казаков (для всей Украины?), то как "гетманщина святая", а у русских крестьян - как казачьи вольности "рабов" императора Петра III (Пугачева). И Шевченко с начала и до юнца творчества ясно представлял себе личностные идеалы и основанные на них человеческие взаимоотношения. Причина тому - как крестьянское происхождение личности Шевченко, так и сама природа художественного творчества. Прекрасное не только у Шевченко вырастало именно из личностных гуманистических идеалов.
Самый высокий идеал поэта - красота человека, первоначально девушки (как у подавляющего большинства поэтов) - это поющие девчата, идущие в поле жать (483, 8), несчастная, беззаветно любящая Катерина. Позднее таким идеалом становится украинская крестьянская мадонна: "Нічого кращого немає, як тая мати молодая з своїм дитяточком малим" (484, 217). Из такого личностного идеала уже в зените идейного развития поэта вырастали представления о желанных взаимоотношениях и всех людей: "І на оновленій землі врага не буде, супостата, а буде син, і буде мати, і будуть люди на землі" (484, 400).
На разных этапах общественного развития гуманизм мог порождать и феодальные, и буржуазные, и социалистические идеалы. Первоначально в сфере общественной психологии они, обычно, осмысливались с помощью понятий, выработанных в семейной жизни, феодальные - как взаимоотношения отцов и детей (помещики - отцы, крестьяне - дети). Великая французская буржуазная революция, как другие могучие народные революции, несколько "перехлестнула" рамки буржуазных отношений, провозгласив идеалы равенства и братства (главным образом, личностные идеалы). Если равенства требовали массы крестьянства и буржуазия, то братство, будучи иллюзией крестьянства, соответствовало действительным стремлениям пролетарских слоев. Революция осуществила политическое равенство, но счастья угнетенным это не принесло. Социалистические тенденции своей борьбы массы стали осмысливать именно как идеалы братства людей. И не только массы. И для Герцена 30-х годов социализм - это, прежде всего, "братство" (1014, 66), и для Белинского в начале 40-х годов социализм - это братство всего человечества (393, 66-69). И Шевченко с самого начала творческого пути свой реальный (исторический) общественный идеал (Запорожскую сечь и гетманщину) представлял как братство (483, 41-44; 484, 51). И до конца его жизни правда взаимоотношений между людьми - это братство, взаимоотношения братьев и сестер - "За честь, за славу, за братерство, за волю Вкраїни" (483, 257), "Щоб усі слав'яне стали добрими братами, і синами сонця правди" (483, 262), "Обніміте ж брати моі, найменшого брата" (483, 335), "Чи є що краще, лучче в світі, як у купі жити, з братом добрим добро певне познать, не ділити" (483, 344), "Братерська наша воля без холопа і без пана" (484, 53), "... Якби не похилилися раби... була б сестра, і був би брат, а то... псарі з псарятами царять" (484, 415).
Под социализмом и коммунизмом Шевченко понимал последовательное выражение того, что мы называем гуманизмом, что поэт называл понятными всем словами братства, материнской и сыновней любови. Скорее всего, ему было не совсем понятно соотношение "социализма" и "коммунизма", но едва ли можно усомниться, что своего любимого учителя и "товарища" Кобзарь называл "истинным социалистом" без всякой иронии, определяя, таким образом, высшую степень человечности "Карла Великого". И столь же несомненно то, что характеристику "социалист" поэт и для себя считал бы высшей честью.
Усматривая в социализме и коммунизме последовательное проявление человечности, Шевченко вовсе не ошибался. Его ограниченность - в непонимании того, что социализм и коммунизм это, прежде всего, новый тип социально-экономических отношений, которые породят и новый массовый тип личности и личностных взаимоотношений. Такая ограниченность станет тем более понятной, если вспомнить, что как буржуазный тип личности проявился в истории раньше торжества капиталистического общественного строя, так и социалистический тип личности предшествовал социалистическому обществу (Н.Г. Чернышевский, "блестящая плеяда революционеров 70-х годов", К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, Ф.Э. Дзержинский и многие другие). Реальность социализма для поэта подтверждалась реальностью собственной братской этики, этикой К. Брюллова и даже направлением развития личностных взаимоотношений во всем обществе - помещики стали жениться на своих крепостных "девках".
Взаимоотношения базисных и надстроечных процессов весьма сложны и противоречивы именно потому, что личность активно участвует в развитии и тех, и других. Наше поколение на собственном опыте убедилось в ошибочности порожденной догматической идеологией иллюзии о том, что в ходе созидания общественной собственности неизбежно, сама собою, возникнет социалистическая личность с новой нравственностью. Шевченко, идя не от идеологии, а от общественной психологии крестьянства, разделял прямо противоположные иллюзии - о возможности "автоматического" вырастания из социалистической личности, на ее основе, социалистического общества.
Таким образом, можно сказать, что и народной, и логической основой общественных идеалов Шевченко был "социализм" отрицания эксплуатации (феодальной). Из такой крестьянской основы вытекали и идеалы зажиточных хуторян, отечески использующих наемных работников, и мысли о большом будущем "среднего сословия". Однако из этой же крестьянской основы вырастали и гораздо более развитые у поэта тенденции - отрицание богатства не только помещичьего, но и крестьянского, отрицание всякой эксплуатации и таких качеств буржуазного типа личности как эгоизм, своекорыстие, т.е. идеал братских отношений всех людей на основе общей собственности.
В нашей литературе, в том числе и в упомянутой статье Е.П. Кирилюка, неоднократно и совершенно резонно отмечалось, что смешение у Шевченко идеалов своего поля, своей хаты с идеалами социализма братских отношений между людьми в условиях общей собственности было естественным порождением той эпохи, когда, по словам В.И. Ленина, социализм еще не отделился от демократизма (43, 280). По поводу классовой природы одного из вариантов "крестьянского социализма" В.И. Ленин писал, что масса крестьян не сознает и не может сознавать того, что самая полная "воля" и самое "справедливое" распределение хотя бы и всей земли приведет к торжеству капитализма, а не социализма (62, 284). Используя ленинскую характеристику народнического социализма от Герцена до "трудовиков" типа Сун-Ят-сена, Шевченко правомерно характеризовать как "субъективного социалиста" (78, 403-404), поскольку, субъективно стремясь уничтожить всякую эксплуатацию, объективно он боролся лишь против эксплуатации феодальной. Уже поэтому неправомерно утверждение, что он такой же социалист как Герцен или Чернышевский.
В отличие от всех народников, начиная с их предтечи Герцена (77, 257), Шевченко вовсе не считал капитализм регрессом, не стремился миновать капиталистический этап развития общества.
Менее Герцена и, тем более, Чернышевского, улавливая соотношение тех процессов, которые мы называем базисными с теми, которые мы называем надстроечными, Шевченко определяющими человеческие взаимоотношения считал качества личности. Социализм он считал производным от этики братства людей. Поскольку братство было общественным его идеалом, поэт и в этом смысле был убежденным, но "субъективным социалистом".
В отличие от Герцена и Чернышевского, "социализм" Шевченко был порождением не его теории, системы идей, а своеобразным сплавом исторических тенденций "социализма отрицания" патриархального крестьянства, общинного "социализма" пауперизованных крепостных, освященного идеалами раннего христианства, с идеями утопического социализма, воспринятыми от русских и польских социалистов. Шевченко представлял те процессы классовой борьбы крестьянства, его общественной психологии и культуры вообще, которые "снизу", из народа развивались навстречу революционному социалистическому движение. Вместе с тем, пожалуй, ни у кого из революционных деятелей этой эпохи революционные обращения не проникали так глубоко в душу народа как поэзия Шевченко. Конечно же, вариант "крестьянского социализма" ("этический социализм") поэта с проповедью братства людей способствовал не социалистическим преобразованиям, но он очищал и возвышал души, образуя из покорных, одурманенных религией людей мятежников и революционеров. И в этом объективное значение творчества Шевченко совпадало со значением деятельности Чернышевского и его товарищей.
***
Обобщая все изложенное об эволюции массового социального сознания крестьянства, идеологических образованиях народной общественной мысли и эволюции общественной мысли Шевченко, можно констатировать, что социальные программы радикального раскола и реформационного сектантства, народного вольнодумства, и выросшая из народного вольнодумства социальная программа зрелого Шевченко образовывались рационализмом, восходившим к рационализму и стихийному материализму массового сознания патриархального крестьянства. Социальные программы как радикального раскола и реформационного сектантства, так и народного вольнодумства, и социальная программа Шевченко даже на высшем этапе его идейного роста, развивали коренные представления-убеждения крестьянской правды, придавая им логическую связь и системность идеологий. Примечательно, что даже для фундамента революционно-демократической программы Шевченко с ее социалистическими тенденциями оказалось достаточно этих, сравнительно немногих, коренных представлений-убеждений крестьянской правды.
Порожденный общественным трудом по производству материальных условий жизни, рационализм, как способ познания жизни, с самого своего возникновения был органически связан со стихийным материализмом. При анализе правды простейшего социального суборганизма сельской общины был отмечен рационалистический характер коренных ее представлений-убеждений и логическую связь между ними. Естественность, природность, материальность правды обнаруживалась как только личный разум, освобождаясь от мифа и религии, серьезно принимался за объяснение ее происхождения и связей между ее коренными представлениями-убеждениями. По мере развития общества и народной общественной мысли все более обнаруживалась связь рационализма с материализмом. Этого нельзя не заметить уже в мучительных раздумьях о правде и Подшивалова, и Шевченко. Но Шевченко замечателен и тем, что он угадал обоснование человеческой правды и в порожденной человеческой фантазией красоте.
Логика явлений культуры, выраставших из общественного производства материальных условий жизни, по природе своей интернациональна, отсюда отмеченное выше подобие правды общинных социальных организмов и суборганизмов у самых разных народов. В этом, возможно, рационалистическое и материалистическое объяснение удивительной схожести древнейших архетипов К.-Г. Юнга.
Дуализм сельской общины, сочетавшей общинную с частной семейной собственностью, был тоже свидетельством рационалистического и стихийно-материалистического происхождения ее правды. Компетентные этнографы констатировали удивительную способность общин адаптироваться к самым разным географическим, социальным, политическим условиям. В изучаемое время сельская община на основе развития частного семейного хозяйства развивалась к капитализму. Но, как свидетельствуют судьбы радикального раскола и реформационного сектантства и эволюция общественных взглядов Шевченко, пауперизованное крестьянство, развивая коллективистские традиции сельской общины, могло тяготеть и к общей собственности, и коллективному труду.
Как было показано, с развитием общества и высвобождением народного вольномыслия от религиозных оков стремление спастись изолированными религиозными общинами сменялось планами преобразования общественных порядков на территории всей страны. Отсюда нарастание роли идеологий, которые должны были осветить и организовать общественное переустройство. Они вынашивались народники вольнодумцами, но и само такое вольнодумство тянулось к тем порожденным общественным движением идеологиям, которые были родственны ему. На атом пути Шевченко, развивая "социалистические" тенденции крестьянской правды, использовал и религиозные традиции раннего христианства, и элементы учений социалистов и коммунистов его времени. Великий Кобзарь стал революционным демократом и вплотную подошел к антикапиталистическому утопическому социализму. Однако, будучи до конца жизни абсолютно самобытным, он не мог жить чужими, даже симпатичными ему идеями. А.И. Володин резонно подчеркивал, что утопический социализм выдающихся его теоретиков XIX в. опирался на достижения и противоречия капиталистического общества. Эти достижения и противоречия остались, в основном, вне поля зрения народного поэта. Идеи "настоящего" утопического социализма, говоря понятиями А.И. Володина, сложились у Герцена, Белинского на основе тех же революционно-демократических представлений, которые питали убеждения зрелого поэта, но в отличие от него русские мыслители хорошо были знакомы не только с достижениями и противоречиями развитого социалистического общества, но и с высшими взлетами его научной и общественной мысли. Поэтому Герцен, Огарев, Белинский представляли качественно новый этап развития идеологии, отражавшей интересы народных масс.
Глава 3-4. Эволюция общественной мысли Т.Г. Шевченко.
Примечательно, что заинтересовавшись учениями социалистов и коммунистов, сочувствуя им, поэт отличал эти родственные теории. Записав в дневнике волжскую легенду о Разине, и отнесясь к последнему без симпатий, поэт передал слова рассказчика о том, что Разин был не разбойник, поскольку раздавал захваченное добро "неимущим людям". "Коммунист, выходит!" - многозначительно резюмирует Шевченко (487, 113). К.П. Кирилюк и здесь допускает иронию. М.И. Новиков резонно считает, что это вовсе не ирония (859, 108).
Дело в том, что слова эти относятся не к Разину. Шевченко заключает, что в трактовке этих рассказчиков Разин выступает как коммунист. Судя по этим высказываниям, коммунист для Шевченко - это человек, признающий общественный характер имущества и стремящийся, кажется, к уравнительному его распределению. Это идеал поэта, выраженный в приведенном уже переводе 132-о псалма Давида.
Отмеченное выше противопоставление революционности Шевченко либерализму всех западных утопических социалистов ошибочно не только само по себе, оно мешает пониманию великого народного поэта в связи с мировой историей не только социалистических учений, но и народных освободительных движений с революционно-демократическими и социалистическими тенденциями. Луначарский резонно обратил внимание на использование Кобзарем революционных и коммунистических тенденций раннего христианства, отразившихся в Библии. В наши дни связь поэта с мировой историей таких народных движений просматривается еще лучше. Как свидетельствует труд И.Д. Амусина "Кумранская община", движения, предшествовавшие раннему христианству и в значительной мере породившие его, связаны с жизнью как общин отшельников, живших общим имуществом и коллективным трудом, так и не стремившихся к изоляции общин, объединявших обособленные частные хозяйства. В Кумранской общине, очень далекой от украинских "громад" и русских "миров" эпохи разложения крепостничества и во времени, и в пространстве, и в историко-этнической среде, разоренные также объединялись во имя истины, солнца правды против царства кривды с верой в полное его сокрушение во имя "Нового завета" (506, 174). Кумранские сыны солнца, сыны Бога считались братьями ("любить брата своего, как самого себя") (506, 103) и жили по нормам шевченковской интерпретации 132 псалма Давида - на основе неразделенного общего имущества. Аналогичные русские и украинские религиозные движения с социалистическими тенденциями в эпоху не только феодализма, но и капитализма обстоятельно изучены в трудах П.Г. Рындзюнского, А.И. Клибанова, К.В. Чистова.
Как поэтический идеолог освободительной борьбы народных касс, Шевченко может быть объяснен не только народными движениями разных стран, но и особенностями идеологий выдающихся утопических социалистов. Будучи человеком сильной и трезвой мысли, Кобзарь стремится к обоснованию возможности преобразования прозаической, как он сан выражался, жизни в идеал. Только Маркс и Энгельс научно обосновали такую возможность. И гениальный Фурье не смог обойтись без бога, так как видел в нем последнюю гарантию победы разума и социализма. Как было уже замечено, великому Кобзарю при его утопической ограниченности бог был еще нужнее, поскольку, в отличие от Сен-Симона и Фурье, он связывал надежды на торжество правды и братства людей с восстанием верующих в бога и божью правду масс. Таким образом, особенности религиозности Шевченко - еще одно свидетельство его социалистической ориентации.
Специфику этой социалистической ориентации помогает понять и странность, с современной точки зрения, представлений поэта о социализме К. Брюллова и воплощении коммунизма в женитьбе помещика-крепостника на своей крепостной. И в этом случае необходимо учитывать специфику идеалов патриархального крестьянства как социальной и психологической почвы поэзии Шевченко. Примечательно, что в языке крестьянства той эпохи ни слова "идеал", ни равнозначного выражения не было. Больше того, была склонность скептически относиться к мечтательности - "Дурень думкою багатіє". Реализм мечты крестьянина проявлялся и в том, что идеалы свои он смутно "помнил" в старине, когда жили отцы, деды и прадеды. Порожденные жизнью социально однородного, замкнутого сельского "мира", идеалы патриархального крестьянства были преимущественно личностными - хороший хозяин (глава семейства), добрая хозяюшка, у которой изба красна пирогами, работящие и послушные дети (добрые молодцы и красны девицы). Что же касается социальных идеалов, они туманно осознавались то как товарищество запорожских казаков (для всей Украины?), то как "гетманщина святая", а у русских крестьян - как казачьи вольности "рабов" императора Петра III (Пугачева). И Шевченко с начала и до юнца творчества ясно представлял себе личностные идеалы и основанные на них человеческие взаимоотношения. Причина тому - как крестьянское происхождение личности Шевченко, так и сама природа художественного творчества. Прекрасное не только у Шевченко вырастало именно из личностных гуманистических идеалов.
Самый высокий идеал поэта - красота человека, первоначально девушки (как у подавляющего большинства поэтов) - это поющие девчата, идущие в поле жать (483, 8), несчастная, беззаветно любящая Катерина. Позднее таким идеалом становится украинская крестьянская мадонна: "Нічого кращого немає, як тая мати молодая з своїм дитяточком малим" (484, 217). Из такого личностного идеала уже в зените идейного развития поэта вырастали представления о желанных взаимоотношениях и всех людей: "І на оновленій землі врага не буде, супостата, а буде син, і буде мати, і будуть люди на землі" (484, 400).
На разных этапах общественного развития гуманизм мог порождать и феодальные, и буржуазные, и социалистические идеалы. Первоначально в сфере общественной психологии они, обычно, осмысливались с помощью понятий, выработанных в семейной жизни, феодальные - как взаимоотношения отцов и детей (помещики - отцы, крестьяне - дети). Великая французская буржуазная революция, как другие могучие народные революции, несколько "перехлестнула" рамки буржуазных отношений, провозгласив идеалы равенства и братства (главным образом, личностные идеалы). Если равенства требовали массы крестьянства и буржуазия, то братство, будучи иллюзией крестьянства, соответствовало действительным стремлениям пролетарских слоев. Революция осуществила политическое равенство, но счастья угнетенным это не принесло. Социалистические тенденции своей борьбы массы стали осмысливать именно как идеалы братства людей. И не только массы. И для Герцена 30-х годов социализм - это, прежде всего, "братство" (1014, 66), и для Белинского в начале 40-х годов социализм - это братство всего человечества (393, 66-69). И Шевченко с самого начала творческого пути свой реальный (исторический) общественный идеал (Запорожскую сечь и гетманщину) представлял как братство (483, 41-44; 484, 51). И до конца его жизни правда взаимоотношений между людьми - это братство, взаимоотношения братьев и сестер - "За честь, за славу, за братерство, за волю Вкраїни" (483, 257), "Щоб усі слав'яне стали добрими братами, і синами сонця правди" (483, 262), "Обніміте ж брати моі, найменшого брата" (483, 335), "Чи є що краще, лучче в світі, як у купі жити, з братом добрим добро певне познать, не ділити" (483, 344), "Братерська наша воля без холопа і без пана" (484, 53), "... Якби не похилилися раби... була б сестра, і був би брат, а то... псарі з псарятами царять" (484, 415).
Под социализмом и коммунизмом Шевченко понимал последовательное выражение того, что мы называем гуманизмом, что поэт называл понятными всем словами братства, материнской и сыновней любови. Скорее всего, ему было не совсем понятно соотношение "социализма" и "коммунизма", но едва ли можно усомниться, что своего любимого учителя и "товарища" Кобзарь называл "истинным социалистом" без всякой иронии, определяя, таким образом, высшую степень человечности "Карла Великого". И столь же несомненно то, что характеристику "социалист" поэт и для себя считал бы высшей честью.
Усматривая в социализме и коммунизме последовательное проявление человечности, Шевченко вовсе не ошибался. Его ограниченность - в непонимании того, что социализм и коммунизм это, прежде всего, новый тип социально-экономических отношений, которые породят и новый массовый тип личности и личностных взаимоотношений. Такая ограниченность станет тем более понятной, если вспомнить, что как буржуазный тип личности проявился в истории раньше торжества капиталистического общественного строя, так и социалистический тип личности предшествовал социалистическому обществу (Н.Г. Чернышевский, "блестящая плеяда революционеров 70-х годов", К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин, Ф.Э. Дзержинский и многие другие). Реальность социализма для поэта подтверждалась реальностью собственной братской этики, этикой К. Брюллова и даже направлением развития личностных взаимоотношений во всем обществе - помещики стали жениться на своих крепостных "девках".
Взаимоотношения базисных и надстроечных процессов весьма сложны и противоречивы именно потому, что личность активно участвует в развитии и тех, и других. Наше поколение на собственном опыте убедилось в ошибочности порожденной догматической идеологией иллюзии о том, что в ходе созидания общественной собственности неизбежно, сама собою, возникнет социалистическая личность с новой нравственностью. Шевченко, идя не от идеологии, а от общественной психологии крестьянства, разделял прямо противоположные иллюзии - о возможности "автоматического" вырастания из социалистической личности, на ее основе, социалистического общества.
Таким образом, можно сказать, что и народной, и логической основой общественных идеалов Шевченко был "социализм" отрицания эксплуатации (феодальной). Из такой крестьянской основы вытекали и идеалы зажиточных хуторян, отечески использующих наемных работников, и мысли о большом будущем "среднего сословия". Однако из этой же крестьянской основы вырастали и гораздо более развитые у поэта тенденции - отрицание богатства не только помещичьего, но и крестьянского, отрицание всякой эксплуатации и таких качеств буржуазного типа личности как эгоизм, своекорыстие, т.е. идеал братских отношений всех людей на основе общей собственности.
В нашей литературе, в том числе и в упомянутой статье Е.П. Кирилюка, неоднократно и совершенно резонно отмечалось, что смешение у Шевченко идеалов своего поля, своей хаты с идеалами социализма братских отношений между людьми в условиях общей собственности было естественным порождением той эпохи, когда, по словам В.И. Ленина, социализм еще не отделился от демократизма (43, 280). По поводу классовой природы одного из вариантов "крестьянского социализма" В.И. Ленин писал, что масса крестьян не сознает и не может сознавать того, что самая полная "воля" и самое "справедливое" распределение хотя бы и всей земли приведет к торжеству капитализма, а не социализма (62, 284). Используя ленинскую характеристику народнического социализма от Герцена до "трудовиков" типа Сун-Ят-сена, Шевченко правомерно характеризовать как "субъективного социалиста" (78, 403-404), поскольку, субъективно стремясь уничтожить всякую эксплуатацию, объективно он боролся лишь против эксплуатации феодальной. Уже поэтому неправомерно утверждение, что он такой же социалист как Герцен или Чернышевский.
В отличие от всех народников, начиная с их предтечи Герцена (77, 257), Шевченко вовсе не считал капитализм регрессом, не стремился миновать капиталистический этап развития общества.
Менее Герцена и, тем более, Чернышевского, улавливая соотношение тех процессов, которые мы называем базисными с теми, которые мы называем надстроечными, Шевченко определяющими человеческие взаимоотношения считал качества личности. Социализм он считал производным от этики братства людей. Поскольку братство было общественным его идеалом, поэт и в этом смысле был убежденным, но "субъективным социалистом".
В отличие от Герцена и Чернышевского, "социализм" Шевченко был порождением не его теории, системы идей, а своеобразным сплавом исторических тенденций "социализма отрицания" патриархального крестьянства, общинного "социализма" пауперизованных крепостных, освященного идеалами раннего христианства, с идеями утопического социализма, воспринятыми от русских и польских социалистов. Шевченко представлял те процессы классовой борьбы крестьянства, его общественной психологии и культуры вообще, которые "снизу", из народа развивались навстречу революционному социалистическому движение. Вместе с тем, пожалуй, ни у кого из революционных деятелей этой эпохи революционные обращения не проникали так глубоко в душу народа как поэзия Шевченко. Конечно же, вариант "крестьянского социализма" ("этический социализм") поэта с проповедью братства людей способствовал не социалистическим преобразованиям, но он очищал и возвышал души, образуя из покорных, одурманенных религией людей мятежников и революционеров. И в этом объективное значение творчества Шевченко совпадало со значением деятельности Чернышевского и его товарищей.
***
Обобщая все изложенное об эволюции массового социального сознания крестьянства, идеологических образованиях народной общественной мысли и эволюции общественной мысли Шевченко, можно констатировать, что социальные программы радикального раскола и реформационного сектантства, народного вольнодумства, и выросшая из народного вольнодумства социальная программа зрелого Шевченко образовывались рационализмом, восходившим к рационализму и стихийному материализму массового сознания патриархального крестьянства. Социальные программы как радикального раскола и реформационного сектантства, так и народного вольнодумства, и социальная программа Шевченко даже на высшем этапе его идейного роста, развивали коренные представления-убеждения крестьянской правды, придавая им логическую связь и системность идеологий. Примечательно, что даже для фундамента революционно-демократической программы Шевченко с ее социалистическими тенденциями оказалось достаточно этих, сравнительно немногих, коренных представлений-убеждений крестьянской правды.
Порожденный общественным трудом по производству материальных условий жизни, рационализм, как способ познания жизни, с самого своего возникновения был органически связан со стихийным материализмом. При анализе правды простейшего социального суборганизма сельской общины был отмечен рационалистический характер коренных ее представлений-убеждений и логическую связь между ними. Естественность, природность, материальность правды обнаруживалась как только личный разум, освобождаясь от мифа и религии, серьезно принимался за объяснение ее происхождения и связей между ее коренными представлениями-убеждениями. По мере развития общества и народной общественной мысли все более обнаруживалась связь рационализма с материализмом. Этого нельзя не заметить уже в мучительных раздумьях о правде и Подшивалова, и Шевченко. Но Шевченко замечателен и тем, что он угадал обоснование человеческой правды и в порожденной человеческой фантазией красоте.
Логика явлений культуры, выраставших из общественного производства материальных условий жизни, по природе своей интернациональна, отсюда отмеченное выше подобие правды общинных социальных организмов и суборганизмов у самых разных народов. В этом, возможно, рационалистическое и материалистическое объяснение удивительной схожести древнейших архетипов К.-Г. Юнга.
Дуализм сельской общины, сочетавшей общинную с частной семейной собственностью, был тоже свидетельством рационалистического и стихийно-материалистического происхождения ее правды. Компетентные этнографы констатировали удивительную способность общин адаптироваться к самым разным географическим, социальным, политическим условиям. В изучаемое время сельская община на основе развития частного семейного хозяйства развивалась к капитализму. Но, как свидетельствуют судьбы радикального раскола и реформационного сектантства и эволюция общественных взглядов Шевченко, пауперизованное крестьянство, развивая коллективистские традиции сельской общины, могло тяготеть и к общей собственности, и коллективному труду.
Как было показано, с развитием общества и высвобождением народного вольномыслия от религиозных оков стремление спастись изолированными религиозными общинами сменялось планами преобразования общественных порядков на территории всей страны. Отсюда нарастание роли идеологий, которые должны были осветить и организовать общественное переустройство. Они вынашивались народники вольнодумцами, но и само такое вольнодумство тянулось к тем порожденным общественным движением идеологиям, которые были родственны ему. На атом пути Шевченко, развивая "социалистические" тенденции крестьянской правды, использовал и религиозные традиции раннего христианства, и элементы учений социалистов и коммунистов его времени. Великий Кобзарь стал революционным демократом и вплотную подошел к антикапиталистическому утопическому социализму. Однако, будучи до конца жизни абсолютно самобытным, он не мог жить чужими, даже симпатичными ему идеями. А.И. Володин резонно подчеркивал, что утопический социализм выдающихся его теоретиков XIX в. опирался на достижения и противоречия капиталистического общества. Эти достижения и противоречия остались, в основном, вне поля зрения народного поэта. Идеи "настоящего" утопического социализма, говоря понятиями А.И. Володина, сложились у Герцена, Белинского на основе тех же революционно-демократических представлений, которые питали убеждения зрелого поэта, но в отличие от него русские мыслители хорошо были знакомы не только с достижениями и противоречиями развитого социалистического общества, но и с высшими взлетами его научной и общественной мысли. Поэтому Герцен, Огарев, Белинский представляли качественно новый этап развития идеологии, отражавшей интересы народных масс.