КУЛЬТУРА РУССКОГО И УКРАИНСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА КОНЦА ЭПОХИ ФЕОДАЛИЗМА (1760-1861 гг.) - 9
Глава 2. Празднично-эстетическая культура. Крестьянская религиозность.
§ 2.2. Религия церкви и религиозность крестьянства.
Мы рассмотрели соотношение производственно-утилитарной и празднично-эстетической сфер культуры нашего крестьянства. Но чтобы разобраться во всем этом, необходимы дополнительные разъяснения, которые выводят нас на важнейшую и ... неразрешимую по определению проблему "Наука и религия".
Сумрачный германский гений Г. Гегеля, изучая тысячелетия судеб человечества, пришел к неожиданному заключению - "счастливые страницы истории относятся к самым бесполезным". Страницы нашей истории никак не назовешь счастливыми. Может, в этом залог плодотворности следующих раздумий.
Бедствует большая часть населения земного шара. Давно уже сказано: "Не видя выхода на земле, люди ищут его в небесах". А что такое современный фундаментализм с разгорающимся пожаром терроризма?
Вместе с тем в наиболее развитых цивилизованных странах социологи фиксируют возрастание интереса к религии в просвещенных кругах общества. Отчасти это объясняется и тем, что среди ученых всего мира распространяется убеждение в том, что наша научная парадигма, обобщающая понимание Вселенной, устарела. Эта парадигма складывалась со времен Ренессанса примерно до конца XVIII века. Сначала это было, с одной стороны, объяснением Солнечной системы Коперником, а с другой - верой в величие и всемогущество человека. Завершился процесс формирования этой парадигмы теорией Канта-Лапласа об устройстве Вселенной. Когда великий французский ученый объяснил Наполеону эту систему, тот спросил: "А Бог?". "Я не нуждаюсь в этой гипотезе", - невозмутимо ответил Лаплас. В век Просвещения было немало людей, веривших в победу разума. Ненавидя средневековье и клерикализм как оплот мракобесия, они всерьез мечтали о времени, "когда последнего монарха повесят на кишках последнего попа". Великая Французская революция победила. Гильотина Робеспьера во имя свободы, равенства и братства отрубила голову не только королю, но и королеве, а вскоре и самому Робеспьеру (равенство так равенство). Но это не принесло людям ни братства, ни счастья. С тех пор капиталистический прогресс породил промышленный переворот, научно-техническую революцию и постиндустриальное общество с выдающимися достижениями точных и естественных наук и бесчисленные войны со все большим ожесточением народов, - во имя, например "национальной идеи". Если в начале истории преступность породила войны, приведшие к господству военного сословия "благородных", то в "конце истории" (есть такое научное понятие) войны порождают криминальную государственность и тоталитаризм международных криминальных структур. Результат самый "модерный" - аннигиляция личности. Такой прогресс лучше всего объясняется, увы, религией Экклезиаста и Апокалипсиса.
Едва ли продуктивно включать религиозную картину мира в новую искомую парадигму. Но толерантный диалог между наукой и религией становится все необходимее. В этой связи попробуем разобраться, как возникала и складывалась религиозность нашего крестьянства.
История каждого народа сопровождалась своеобразным развитием его религиозности. Причем, можно заметить связь между закономерностями истории и религиозности каждого этноса. Это означает, что и религиозность может (должна!) стать предметом научных изысканий.
Примечательно единство зарождения общественного сознания и религиозности у самых далеких наших предков.
Вспомним бинарную оппозицию - в протопатриотизме "мы" первобытной общины таился зародыш религиозности в виде культа природы. Ведь это "мы" подразумевало не только свою общину, но и всю окружающую природу. Эти зародыши культа природы - еще не религия. С тех пор начинались лишь тысячелетия господства мифологического сознания. Религия возникла из мифа, когда в результате абстрактного мышления люди стали отличать посюсторонний и потусторонний мир, небесное от земного. Но культ природы ясно просматривается в мифах той эпохи. Полная зависимость человека от природы объясняет обожествление ее сил. К наиболее ранним формам религиозного сознания относился, кажется, тотемизм - представление о родстве общины с каким-либо растением или зверем. Человек не выделял еще себя из природы. Появился культ природных стихий, по мере дальнейшего развития общества возникло многобожие. С укреплением единовластия вождей, князей и монархов возникало единобожие. С этим этапом развития естественной религиозности мы встречаемся в языческих верованиях Киевской Руси. Крещение Руси было важным переломом естественная религиозность языческих верований наших предков сливалась с религией христианской церкви. Складывался синкретизм язычества с православием, религией церкви, Священного Писания, выступавшего в роли господствующей идеологии. Эту церковь и эту религию поддерживало государство.
Однако православие медленно проникало в гущу народных масс. Процесс ускорился с установлением татарского ига. Христианство, религия страждущих, было очень созвучно настроениям масс. Образ Христа был принят измученным народом. Православная церковь со временем стала воодушевлять борьбу против татарского ига и интервентов, приходивших с Запада. Синкретизм язычества с христианством преобразуется в синкретизм канонического православия с крестьянской религиозностью. Источники конца эпохи феодализма позволяют достаточно хорошо разглядеть этот процесс.
Чтобы разобраться в этом, стоит учесть, что содержание и религии церкви, и крестьянской религиозности тех времен состояло из двух компонентов: во-первых, из представлений о Боге и нормах человеческих взаимоотношений с божественными силами и, во-вторых, (и это, пожалуй, главное в религии) - из норм человеческих взаимоотношений.
Выше уже шла речь о том, что представление крестьянства о Боге, божественных силах и взаимоотношениях человека с ними в крестьянской религиозности отличались от религии церкви, прежде всего, культом природы. Ежедневное трудовое общение с нею порождало прагматизм (разумную практичность) крестьянской религиозности: "Заставь дурака Богу молиться, он и лоб побьет", "На Бога надейся, а сам не плошай", "Роби небоже, то и Бог поможе". Этот прагматизм порождал окрестьянивание православного пантеона и его гуманизацию.
Этот же прагматизм породил и крестьянскую правду, справедливость, убеждения о нормах внутриобщинных взаимоотношений.
1) Каноническое христианство всех обязывало трудиться ("Не трудящийся да не ест"), объясняя, вместе с тем, что труд - наказание за грехи праотцов. Идеал - жить, как птицы небесные, которые не сеют и не жнут. Крестьянская правда начиналась с культа труда. Для нее труд не только естественная необходимость ("Работа и кормит, и поит"), в нем и поэзия, и красота: "Таке любе рілля, що і дитина виросла б, коли б посадив", в нем радость и праздничность мирской соревновательности.
2) Культ труда освящал культ трудовой собственности - своей и чужой ("Своє святе, а чуже - найсвятше").
3) Культ трудовой собственности освящал культ добрососедства: "Без соседа не проживешь". В этом культе таились и идеалы христианского братства всех людей как детей Отца Небесного.
4) Культ добрососедства освящал культ мира с его божественной мудростью и волей: "Что мир порядил, то Бог рассудил", "Що громада, то и Бог", "Глас народа - глас Божий".
Каждый из названных четырех культов разумен, все они логически связаны и составляют единый комплекс, который обобщался правдой-справедливостью. Правда-истина - "свет разума". Вместе с тем "Бог правду любит". Таким образом, освященная Богом правда представляла собою гармонию разума и веры.
Правда-справедливость с сочетанием в ней четырех культов детерминировала хозяйственную структуру общины. С одной стороны, частное хозяйство патриархальной семьи во главе с авторитетным "большаком", первым работником и организатором всего семейного хозяйства. С другой - коллективное общинное хозяйство под контролем сельского схода и старосты. Такой хозяйственный дуализм позволял общине гибко приспосабливаться и к условиям первобытнообщинного строя, и к разным этапам феодальной формации, и даже к запросам капиталистического общества. Вместе с тем правда детерминировала услугообменную экономику мира - оплот его хозяйственного единства и предпосылку крестьянского эгалитаризма. Последний же в значительной мере обусловливал и справедливость внутриобщинных отношений, и единство народа и власти в мире. Правда детерминировала и выдвижение общинной элиты, и ее ведущую роль. Наконец, правда детерминировала предпосылки авторитета сельского схода и его старосты.
В крестьянской правде с ее комплексом четырех убеждений-культов был запрограммирован традиционный социально-психологический тип личности патриархального крестьянина. Впервые этот тип личности разглядел и показал Лев Толстой в образе крестьянина-солдата Платона Каратаева в романе "Война и мир". Примечательно, что с толстовской трактовкой этого образа полностью согласился другой замечательный писатель, великолепный знаток русского крестьянства и этнограф Глеб Успенский. Перед автором "Войны и мира" стояла задача, которую ни один историк до него не решил - объяснить чудо 1812 года, победу армии Кутузова над "Великой армией" Наполеона, количественно превосходившей русских втрое. Объяснение несокрушимой стойкости армии Каратаевых в защите Отечества Лев Толстой обнаружил в особенностях их самосознания. Платон Каратаев лишен "яканья" и воспаленного самолюбия цивилизованного человека. Он осознает себя не как "я", а как "мы". Его личность поглощена общиной и мирскими интересами. Умирать никому не хотелось. Но если это надо ради мира, ради Отечества, ради Бога, - тогда на миру и смерть красна. В слиянии с миром обнаруживается величие человека - "Мир - велик человек". Немало педагогов, вероятно, помнят, как совсем еще недавно мы воспитывали в своих учениках социалистический коллективизм - главное качество советского человека; при этом мы апеллировали к нашей религии - учению марксизма-ленинизма, к нашему Богу - Отцу и учителю народов Иосифу Виссарионовичу. Результаты известны. Каратаевых воспитывала сама жизнь. С детства - семья, затем - высоко авторитетный мир с его божественной мудростью, под недреманным оком Отца Небесного. И Каратаеву был присущ эгоизм с его свободой воли, но он был обуздан мирским коллективизмом и крестьянской религиозностью. Речь идет об общинном религиозном коллективизме патриархального крестьянства, в нем разгадка его готовности не только к патриотическому самопожертвованию, но и к тысячелетней стабильности сельской общины в невероятно трудных исторических условиях.
В крестьянской правде с ее убеждениями-культами запрограммирована вся этика сельских масс. Изложенное позволяет заключить, что особенности исторического развития русского и украинского крестьянства той эпохи определялись главным образом естественной крестьянской религиозностью. Хотя и не без участия религии церкви.
Крестьянская трудовая правда - весьма значительный феномен обычного права, основательно изученный этнографами, правоведами, историками еще в XIX в. Нельзя сказать, чтобы этнографы в ту пору обходили вопросы религиозности крестьянства. Было сделано немало интересных наблюдений в этом отношении. Однако, (во многом, кажется, из-за неприглядной роли церкви в жизни страны и народа) малоизученными остались связи обычного крестьянского права с его религиозной подоплекой. А, между тем, дать исчерпывающее объяснение механизмов функционирования "трудовой правды" без учета религиозности масс невозможно (имею в виду прагматическую религиозность села).
Русские, украинские и белорусские сельские общины эпохи феодализма близки к кумранским общинам и, возможно, еще ближе к общинам древних германцев. Однако наши общины, сохранившиеся до начала XX в., гораздо лучше отражены в этнографических и исторических источниках, и наша вина в том, что мы до сих пор не поняли уникальности нашей крестьянской правды и не попытались объяснить, как она могла возникнуть. В XIX в. в языке народа ни слова, ни понятия "идеал" не было. Зато крестьянская правда освещала и освящала село гармонией разума и верой вопреки невежеству, суевериям, забитости масс. Эта правда была феноменом массового сознания и общественной психологией села, противоречивых по своей природе. Как же такое массовое сознание и такая общественная психология могли породить логически целостный и непротиворечивый комплекс убеждений и культов, обобщенных гармонией разума и веры? Это загадка. Наиболее достоверный ответ - Бог весть. "Гармония разума и веры" - не мечта ли сие, идиллия исследователя? Это можно установить, проверив соотношения разума и веры с наиболее надежным мировоззренческим авторитетом крестьянина - традицией. Для этого рассмотрим механизм взаимодействия всей совокупности духовных факторов, определявших жизнь общины, начиная с индивидуального разума. С него начиналось и общественное, и религиозное сознание. Индивидуальному разуму сопутствовали эгоизм и свобода воли. Следует учесть и здравый смысл общины с присущей ему свободой воли. К этой же совокупности относится и справедливость человеческих взаимоотношений. Без нее невозможна нормальная жизнь общины. Однако свобода воли, как индивидуального разума, так и здравого смысла общины, перечили справедливости общественных отношений. Свобода изначально несправедлива. Положение спасали традиции сельского мира. Они были результатом обобщения разумом опыта семейной и мирской жизни. Традиционные общества сельских общин развивались, шли вперед, глядя назад, руководствуясь непререкаемостью традиций. Все эти трудовые, бытовые и праздничные традиции имели двойственную природу. С одной стороны, они были обобщением жизненного опыта разумом, отсюда их прагматичность. Но, с другой стороны, все эти традиции порождались крестьянской религиозностью - верой в Отца Небесного, в Мать-сыру землю, в божественную природу. При такой двойственной природе крестьянских традиций приоритетными были индивидуальный разум и здравый смысл общины. Разум был единственным надежным инструментом в решении всех труднейших жизненных проблем. Поэтому порождение разума - правда-истина - прежде всего. И "Бог правду любит". Как уже отмечалось, освященная Богом крестьянская правда была воплощением гармонии разума и веры. С подобным их соотношением мы встречаемся и в заключении Нагорной проповеди Христа: "Будьте совершенны, как совершенен Отец наш Небесный". Если человек и может быть подобен Богу, то, прежде всего в разумности. Искры человеческого разума были высечены трудом из божественной логики законов природы. Достижение совершенства Отца Небесного предполагает постижение разумом человека высшего Разума, т.е. достижение гармонии разума и веры. Эта гармония была гарантом истинности познанного разумом. Как могла возникнуть такая гармония разума и веры - тоже загадка, а точнее - Бог весть.
Уясняя определяющее значение крестьянской религиозности для судеб крестьянства, не следует упускать из виду роль и религии церкви - последняя в России и на Украине к концу эпохи феодализма была существенно важной частью государственного аппарата, а религия церкви выполняла функции государственной идеологии. Крестьянин искренне почитал храм Божий, а в батюшке видел слугу Господнего. И тем более придирчиво прихожане присматривались к грехам священников. Хорошего батюшку глубоко уважали и посильно участвовали в его службах. Церковь широко использовала языческую крестьянскую праздничную культуру для своих христианских праздников. А крестьянство всей душой принимало Рождество, Пасху и другие церковные праздники, усваивало элементы церковного вероучения. Немало значила эстетика храмов, их интерьеров, икон - все синтетическое искусство литургии. Церковь поддерживала религиозные традиции, объединяя все классы и сословия общества. Однако сращивание с государственным аппаратом все более способствовало превращению церкви в оплот косности и застоя. К концу XVIII в. естественная религиозность русского и украинского крестьянства породила широкое антицерковное еретическое движение - духовных христиан. Но об этом - во второй части книги.
Сопоставляя значение религии церкви и крестьянской естественной религиозности для судеб крестьянства и крестьянской культуры, можно прийти к следующим выводам:
1) особенности исторического развития сельских масс определялись главным образом естественной крестьянской религиозностью, хотя и не без участия церкви;
2) имея немало общего с каноническим православием, крестьянская религиозность значительно отличалась от него как в представлениях о Боге и взаимоотношениях человека с божественными силами, так и в понимании правды-справедливости внутриобщинных, общественных отношений;
3) функции интереснейшего феномена обычного крестьянского права правды-справедливости не могут получить исчерпывающего объяснения, если упустить из виду религиозный прагматизм крестьянина;
4) гармония разума и веры в правде архаической формации с самого начала системы нашей истории подсказывают возможность спасения современного общества в гармонии науки и религии.
Вопросы для самопроверки
1. Каково значение религиозности крестьянства в культуре сельских масс?
2. Каковы отличия крестьянской религиозности от религии церкви?
§ 2.2. Религия церкви и религиозность крестьянства.
Мы рассмотрели соотношение производственно-утилитарной и празднично-эстетической сфер культуры нашего крестьянства. Но чтобы разобраться во всем этом, необходимы дополнительные разъяснения, которые выводят нас на важнейшую и ... неразрешимую по определению проблему "Наука и религия".
Сумрачный германский гений Г. Гегеля, изучая тысячелетия судеб человечества, пришел к неожиданному заключению - "счастливые страницы истории относятся к самым бесполезным". Страницы нашей истории никак не назовешь счастливыми. Может, в этом залог плодотворности следующих раздумий.
Бедствует большая часть населения земного шара. Давно уже сказано: "Не видя выхода на земле, люди ищут его в небесах". А что такое современный фундаментализм с разгорающимся пожаром терроризма?
Вместе с тем в наиболее развитых цивилизованных странах социологи фиксируют возрастание интереса к религии в просвещенных кругах общества. Отчасти это объясняется и тем, что среди ученых всего мира распространяется убеждение в том, что наша научная парадигма, обобщающая понимание Вселенной, устарела. Эта парадигма складывалась со времен Ренессанса примерно до конца XVIII века. Сначала это было, с одной стороны, объяснением Солнечной системы Коперником, а с другой - верой в величие и всемогущество человека. Завершился процесс формирования этой парадигмы теорией Канта-Лапласа об устройстве Вселенной. Когда великий французский ученый объяснил Наполеону эту систему, тот спросил: "А Бог?". "Я не нуждаюсь в этой гипотезе", - невозмутимо ответил Лаплас. В век Просвещения было немало людей, веривших в победу разума. Ненавидя средневековье и клерикализм как оплот мракобесия, они всерьез мечтали о времени, "когда последнего монарха повесят на кишках последнего попа". Великая Французская революция победила. Гильотина Робеспьера во имя свободы, равенства и братства отрубила голову не только королю, но и королеве, а вскоре и самому Робеспьеру (равенство так равенство). Но это не принесло людям ни братства, ни счастья. С тех пор капиталистический прогресс породил промышленный переворот, научно-техническую революцию и постиндустриальное общество с выдающимися достижениями точных и естественных наук и бесчисленные войны со все большим ожесточением народов, - во имя, например "национальной идеи". Если в начале истории преступность породила войны, приведшие к господству военного сословия "благородных", то в "конце истории" (есть такое научное понятие) войны порождают криминальную государственность и тоталитаризм международных криминальных структур. Результат самый "модерный" - аннигиляция личности. Такой прогресс лучше всего объясняется, увы, религией Экклезиаста и Апокалипсиса.
Едва ли продуктивно включать религиозную картину мира в новую искомую парадигму. Но толерантный диалог между наукой и религией становится все необходимее. В этой связи попробуем разобраться, как возникала и складывалась религиозность нашего крестьянства.
История каждого народа сопровождалась своеобразным развитием его религиозности. Причем, можно заметить связь между закономерностями истории и религиозности каждого этноса. Это означает, что и религиозность может (должна!) стать предметом научных изысканий.
Примечательно единство зарождения общественного сознания и религиозности у самых далеких наших предков.
Вспомним бинарную оппозицию - в протопатриотизме "мы" первобытной общины таился зародыш религиозности в виде культа природы. Ведь это "мы" подразумевало не только свою общину, но и всю окружающую природу. Эти зародыши культа природы - еще не религия. С тех пор начинались лишь тысячелетия господства мифологического сознания. Религия возникла из мифа, когда в результате абстрактного мышления люди стали отличать посюсторонний и потусторонний мир, небесное от земного. Но культ природы ясно просматривается в мифах той эпохи. Полная зависимость человека от природы объясняет обожествление ее сил. К наиболее ранним формам религиозного сознания относился, кажется, тотемизм - представление о родстве общины с каким-либо растением или зверем. Человек не выделял еще себя из природы. Появился культ природных стихий, по мере дальнейшего развития общества возникло многобожие. С укреплением единовластия вождей, князей и монархов возникало единобожие. С этим этапом развития естественной религиозности мы встречаемся в языческих верованиях Киевской Руси. Крещение Руси было важным переломом естественная религиозность языческих верований наших предков сливалась с религией христианской церкви. Складывался синкретизм язычества с православием, религией церкви, Священного Писания, выступавшего в роли господствующей идеологии. Эту церковь и эту религию поддерживало государство.
Однако православие медленно проникало в гущу народных масс. Процесс ускорился с установлением татарского ига. Христианство, религия страждущих, было очень созвучно настроениям масс. Образ Христа был принят измученным народом. Православная церковь со временем стала воодушевлять борьбу против татарского ига и интервентов, приходивших с Запада. Синкретизм язычества с христианством преобразуется в синкретизм канонического православия с крестьянской религиозностью. Источники конца эпохи феодализма позволяют достаточно хорошо разглядеть этот процесс.
Чтобы разобраться в этом, стоит учесть, что содержание и религии церкви, и крестьянской религиозности тех времен состояло из двух компонентов: во-первых, из представлений о Боге и нормах человеческих взаимоотношений с божественными силами и, во-вторых, (и это, пожалуй, главное в религии) - из норм человеческих взаимоотношений.
Выше уже шла речь о том, что представление крестьянства о Боге, божественных силах и взаимоотношениях человека с ними в крестьянской религиозности отличались от религии церкви, прежде всего, культом природы. Ежедневное трудовое общение с нею порождало прагматизм (разумную практичность) крестьянской религиозности: "Заставь дурака Богу молиться, он и лоб побьет", "На Бога надейся, а сам не плошай", "Роби небоже, то и Бог поможе". Этот прагматизм порождал окрестьянивание православного пантеона и его гуманизацию.
Этот же прагматизм породил и крестьянскую правду, справедливость, убеждения о нормах внутриобщинных взаимоотношений.
1) Каноническое христианство всех обязывало трудиться ("Не трудящийся да не ест"), объясняя, вместе с тем, что труд - наказание за грехи праотцов. Идеал - жить, как птицы небесные, которые не сеют и не жнут. Крестьянская правда начиналась с культа труда. Для нее труд не только естественная необходимость ("Работа и кормит, и поит"), в нем и поэзия, и красота: "Таке любе рілля, що і дитина виросла б, коли б посадив", в нем радость и праздничность мирской соревновательности.
2) Культ труда освящал культ трудовой собственности - своей и чужой ("Своє святе, а чуже - найсвятше").
3) Культ трудовой собственности освящал культ добрососедства: "Без соседа не проживешь". В этом культе таились и идеалы христианского братства всех людей как детей Отца Небесного.
4) Культ добрососедства освящал культ мира с его божественной мудростью и волей: "Что мир порядил, то Бог рассудил", "Що громада, то и Бог", "Глас народа - глас Божий".
Каждый из названных четырех культов разумен, все они логически связаны и составляют единый комплекс, который обобщался правдой-справедливостью. Правда-истина - "свет разума". Вместе с тем "Бог правду любит". Таким образом, освященная Богом правда представляла собою гармонию разума и веры.
Правда-справедливость с сочетанием в ней четырех культов детерминировала хозяйственную структуру общины. С одной стороны, частное хозяйство патриархальной семьи во главе с авторитетным "большаком", первым работником и организатором всего семейного хозяйства. С другой - коллективное общинное хозяйство под контролем сельского схода и старосты. Такой хозяйственный дуализм позволял общине гибко приспосабливаться и к условиям первобытнообщинного строя, и к разным этапам феодальной формации, и даже к запросам капиталистического общества. Вместе с тем правда детерминировала услугообменную экономику мира - оплот его хозяйственного единства и предпосылку крестьянского эгалитаризма. Последний же в значительной мере обусловливал и справедливость внутриобщинных отношений, и единство народа и власти в мире. Правда детерминировала и выдвижение общинной элиты, и ее ведущую роль. Наконец, правда детерминировала предпосылки авторитета сельского схода и его старосты.
В крестьянской правде с ее комплексом четырех убеждений-культов был запрограммирован традиционный социально-психологический тип личности патриархального крестьянина. Впервые этот тип личности разглядел и показал Лев Толстой в образе крестьянина-солдата Платона Каратаева в романе "Война и мир". Примечательно, что с толстовской трактовкой этого образа полностью согласился другой замечательный писатель, великолепный знаток русского крестьянства и этнограф Глеб Успенский. Перед автором "Войны и мира" стояла задача, которую ни один историк до него не решил - объяснить чудо 1812 года, победу армии Кутузова над "Великой армией" Наполеона, количественно превосходившей русских втрое. Объяснение несокрушимой стойкости армии Каратаевых в защите Отечества Лев Толстой обнаружил в особенностях их самосознания. Платон Каратаев лишен "яканья" и воспаленного самолюбия цивилизованного человека. Он осознает себя не как "я", а как "мы". Его личность поглощена общиной и мирскими интересами. Умирать никому не хотелось. Но если это надо ради мира, ради Отечества, ради Бога, - тогда на миру и смерть красна. В слиянии с миром обнаруживается величие человека - "Мир - велик человек". Немало педагогов, вероятно, помнят, как совсем еще недавно мы воспитывали в своих учениках социалистический коллективизм - главное качество советского человека; при этом мы апеллировали к нашей религии - учению марксизма-ленинизма, к нашему Богу - Отцу и учителю народов Иосифу Виссарионовичу. Результаты известны. Каратаевых воспитывала сама жизнь. С детства - семья, затем - высоко авторитетный мир с его божественной мудростью, под недреманным оком Отца Небесного. И Каратаеву был присущ эгоизм с его свободой воли, но он был обуздан мирским коллективизмом и крестьянской религиозностью. Речь идет об общинном религиозном коллективизме патриархального крестьянства, в нем разгадка его готовности не только к патриотическому самопожертвованию, но и к тысячелетней стабильности сельской общины в невероятно трудных исторических условиях.
В крестьянской правде с ее убеждениями-культами запрограммирована вся этика сельских масс. Изложенное позволяет заключить, что особенности исторического развития русского и украинского крестьянства той эпохи определялись главным образом естественной крестьянской религиозностью. Хотя и не без участия религии церкви.
Крестьянская трудовая правда - весьма значительный феномен обычного права, основательно изученный этнографами, правоведами, историками еще в XIX в. Нельзя сказать, чтобы этнографы в ту пору обходили вопросы религиозности крестьянства. Было сделано немало интересных наблюдений в этом отношении. Однако, (во многом, кажется, из-за неприглядной роли церкви в жизни страны и народа) малоизученными остались связи обычного крестьянского права с его религиозной подоплекой. А, между тем, дать исчерпывающее объяснение механизмов функционирования "трудовой правды" без учета религиозности масс невозможно (имею в виду прагматическую религиозность села).
Русские, украинские и белорусские сельские общины эпохи феодализма близки к кумранским общинам и, возможно, еще ближе к общинам древних германцев. Однако наши общины, сохранившиеся до начала XX в., гораздо лучше отражены в этнографических и исторических источниках, и наша вина в том, что мы до сих пор не поняли уникальности нашей крестьянской правды и не попытались объяснить, как она могла возникнуть. В XIX в. в языке народа ни слова, ни понятия "идеал" не было. Зато крестьянская правда освещала и освящала село гармонией разума и верой вопреки невежеству, суевериям, забитости масс. Эта правда была феноменом массового сознания и общественной психологией села, противоречивых по своей природе. Как же такое массовое сознание и такая общественная психология могли породить логически целостный и непротиворечивый комплекс убеждений и культов, обобщенных гармонией разума и веры? Это загадка. Наиболее достоверный ответ - Бог весть. "Гармония разума и веры" - не мечта ли сие, идиллия исследователя? Это можно установить, проверив соотношения разума и веры с наиболее надежным мировоззренческим авторитетом крестьянина - традицией. Для этого рассмотрим механизм взаимодействия всей совокупности духовных факторов, определявших жизнь общины, начиная с индивидуального разума. С него начиналось и общественное, и религиозное сознание. Индивидуальному разуму сопутствовали эгоизм и свобода воли. Следует учесть и здравый смысл общины с присущей ему свободой воли. К этой же совокупности относится и справедливость человеческих взаимоотношений. Без нее невозможна нормальная жизнь общины. Однако свобода воли, как индивидуального разума, так и здравого смысла общины, перечили справедливости общественных отношений. Свобода изначально несправедлива. Положение спасали традиции сельского мира. Они были результатом обобщения разумом опыта семейной и мирской жизни. Традиционные общества сельских общин развивались, шли вперед, глядя назад, руководствуясь непререкаемостью традиций. Все эти трудовые, бытовые и праздничные традиции имели двойственную природу. С одной стороны, они были обобщением жизненного опыта разумом, отсюда их прагматичность. Но, с другой стороны, все эти традиции порождались крестьянской религиозностью - верой в Отца Небесного, в Мать-сыру землю, в божественную природу. При такой двойственной природе крестьянских традиций приоритетными были индивидуальный разум и здравый смысл общины. Разум был единственным надежным инструментом в решении всех труднейших жизненных проблем. Поэтому порождение разума - правда-истина - прежде всего. И "Бог правду любит". Как уже отмечалось, освященная Богом крестьянская правда была воплощением гармонии разума и веры. С подобным их соотношением мы встречаемся и в заключении Нагорной проповеди Христа: "Будьте совершенны, как совершенен Отец наш Небесный". Если человек и может быть подобен Богу, то, прежде всего в разумности. Искры человеческого разума были высечены трудом из божественной логики законов природы. Достижение совершенства Отца Небесного предполагает постижение разумом человека высшего Разума, т.е. достижение гармонии разума и веры. Эта гармония была гарантом истинности познанного разумом. Как могла возникнуть такая гармония разума и веры - тоже загадка, а точнее - Бог весть.
Уясняя определяющее значение крестьянской религиозности для судеб крестьянства, не следует упускать из виду роль и религии церкви - последняя в России и на Украине к концу эпохи феодализма была существенно важной частью государственного аппарата, а религия церкви выполняла функции государственной идеологии. Крестьянин искренне почитал храм Божий, а в батюшке видел слугу Господнего. И тем более придирчиво прихожане присматривались к грехам священников. Хорошего батюшку глубоко уважали и посильно участвовали в его службах. Церковь широко использовала языческую крестьянскую праздничную культуру для своих христианских праздников. А крестьянство всей душой принимало Рождество, Пасху и другие церковные праздники, усваивало элементы церковного вероучения. Немало значила эстетика храмов, их интерьеров, икон - все синтетическое искусство литургии. Церковь поддерживала религиозные традиции, объединяя все классы и сословия общества. Однако сращивание с государственным аппаратом все более способствовало превращению церкви в оплот косности и застоя. К концу XVIII в. естественная религиозность русского и украинского крестьянства породила широкое антицерковное еретическое движение - духовных христиан. Но об этом - во второй части книги.
Сопоставляя значение религии церкви и крестьянской естественной религиозности для судеб крестьянства и крестьянской культуры, можно прийти к следующим выводам:
1) особенности исторического развития сельских масс определялись главным образом естественной крестьянской религиозностью, хотя и не без участия церкви;
2) имея немало общего с каноническим православием, крестьянская религиозность значительно отличалась от него как в представлениях о Боге и взаимоотношениях человека с божественными силами, так и в понимании правды-справедливости внутриобщинных, общественных отношений;
3) функции интереснейшего феномена обычного крестьянского права правды-справедливости не могут получить исчерпывающего объяснения, если упустить из виду религиозный прагматизм крестьянина;
4) гармония разума и веры в правде архаической формации с самого начала системы нашей истории подсказывают возможность спасения современного общества в гармонии науки и религии.
Вопросы для самопроверки
1. Каково значение религиозности крестьянства в культуре сельских масс?
2. Каковы отличия крестьянской религиозности от религии церкви?