КУЛЬТУРА РУССКОГО И УКРАИНСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА КОНЦА ЭПОХИ ФЕОДАЛИЗМА (1760-1861 гг.) - 4
Часть I. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И СТРУКТУРА КРЕСТЬЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
§ 1.2. Протопатриотизм как зародыш общественного сознания.
Крестьянство - древнейший класс. Пытаясь разглядеть его появление, выходишь на вопрос, волновавший наших предков еще в каменном веке, вопрос, с которого начинается Книга Бытия в Библии: как появился человек, как возникло человеческое общество? Научных вариантов ответа немало, один из них принадлежит уже упомянутому Ю.И. Семенову, но, кажется, наиболее интересным и научно обоснованным исследованием головоломной проблемы является книга Б.Ф. Поршнева "О начале человеческой истории" (М., 1974) - только часть до сих пор неопубликованного труда всей жизни замечательного философа и историка.
Б.Ф. Поршнев, поддержанный лингвистом В.И. Абаевым, а затем и антропологом В.П. Алексеевым, высказал предположение, что социальное сознание человека возникло в результате "трения" первобытных общин - образовалась бинарная оппозиция "они" и "мы". Сначала "мы" стали к себе присматриваться, глядя на "них". Историк заметил, что в первобытном обществе "мы" - это всегда "люди" в прямом смысле этого слова, тогда как "они" - не совсем люди. Самоназвание многих первобытных племен и народов в переводе означает "люди". "Мы" в сознании первобытной общины - это и вся ее среда обитания - земли, водоемы, леса, звери, птицы, рыбы. А "они" - это и вся "их" среда обитания. "Мы" - все хорошее, предмет культа, обожествления. "Они" - всегда таили опасность, были виновниками всех бед (20). Этнографы свидетельствуют, что некоторые отсталые племена не завоевывали чужую землю, считая ее враждебной. Эта бинарная оппозиция подтверждается и историей религии. Для самой древней - тотемизма - характерно, во-первых, обожествление своего "мы" (клана) и отсутствие индивидуализма, растворение индивида в роде, осознание каждым своего места в системе кровно-родственных отношений (отцы, дети, дядья, племянники, братья, сестры и т.д.) и, во-вторых, осознание кровного родства с животными, растениями, окружающей природой, на которую распространяются кровно-родственные связи" (21).
При возникновении человеческого общества интересующая нас бинарная оппозиция возникала в сознании первоначально, вероятно, в результате "трения" двух-трех-четырех первобытных общин (каждая из которых могла иметь несколько иных соседей). Чем больше общин участвовало в таких "трениях", тем быстрее мог распространяться жизненный опыт. Известно, что и в древности быстрее всего прогрессировали племена и народы, жившие на перекрестках дорог, путей миграции.
Что касается происхождения русского, украинского и белорусского народов, то их возникновение прослеживается по письменным источникам лишь со времени Киевской Руси, образовавшейся в результате взаимодействия не только восточнославянских, но также тюркских, и угро-финских и протоиранских племен. Пожалуй, наиболее обстоятельно это установлено О. Прицаком - кажется, единственным выдающимся ученым-гуманитарием среди современных украинцев. Русские, украинцы и белорусы в эпоху феодализма лишь лучше некоторых других европейских народов сохранили наиболее архаические особенности сознания, поскольку у нас даже в конце эпохи феодализма сохранялся общинный образ жизни, сохранялись глубокие связи крестьянина с природой, осознававшиеся как мистическое единство, прежде всего с "землей святой", землей - матерью нашей (22).
Компетентные современники подчас с изумлением констатировали "таинственную привязанность" крестьянина к Родине, к "суровой отчизне, неблагодарной земле", "смирение, набожность и необыкновенную любовь к Родине". Известный тогда белорусский этнограф А. Киркор, отмечая крайнюю бедность крестьян, писал, что отторгнутые от Родины, они могут умереть с горя.
Ценнейший материал для понимания интересующего нас явления дает фольклор, особенно паремиография. Уже этимология слов "Отечество", "Родина-мать" подтверждает, что при своем возникновении чувство патриотизма было нерасчленимо с преданностью отцу и матери (отцам и матерям первобытных общин) и характерно осознанием непререкаемости их авторитета. В эпоху разложения крепостничества семья была первой сферой формирования патриотизма, и осознавался он как сыновнее чувство к отцу и матери ("родовое начало"), как естественная связь человека с природой вообще. "Родимая сторона - мать, чужая - мачеха". "Мила та сторона, где пупок резан". "Где родится - там и пригодится". В этой любви к Родине видна глубина чувств, задушевность: "В своем краю, як у раю", "С родной сторонки и ворона мила", "На чужой стороне и весна не красна". И даже, если на Родине плохо, все равно лучше, чем на чужбине: "За морем веселье, да чужое, а у нас горе, да свое". Осмысливал эти чувства крестьянин, прежде всего, как любовь к матери-земле, кормилице: "Своя земля и в горсти мила". Не следует модернизировать крестьянское сознание и забывать о локальности и стихийности такого патриотизма. "Своя земля" для крестьянина - это та, которую он, его отец и дед пахали. Вместе с тем, поскольку крестьянин не осознавал себя вне семьи и "мира", его любовь к отечеству имела не эгоистическое, а примитивно-коллективистское содержание.
Но дело не только в этих реальных, природных и социальных корнях крестьянского патриотизма. Не забудем, что крестьянин верил в Бога, в божественный космос, осознавая себя частицей огромного божественного целого, реально представленного в его сознании, как природой родного края, так и всем православным народом, всего царства во главе с царем. Отсюда возможность перерастания стихийного и локального, ограниченного мирским микрокосмом чувства в общенародный патриотизм. Об этом свидетельствует характерное для фольклора отрицание неуважения к родному языку и вере. А под верой народ подразумевал свое миропонимание, свою правду. "И Мамай правду не съел". "Хто мову и віру міняв, той не то себе - і сусіда продавав", "Дурная пташка свое гнездо шмаруець". Патриотизм таил активность: "С родной земли умри, а не сходи". Поэтому в борьбе с интервентами народ мог осознавать свое единство даже в масштабе всей страны. В обыденной жизни крестьянин об этом не задумывался, поэтому в пословицах эти чувства не отражены. Их следует искать в сфере либо повстанческого, либо праздничного сознания. О "Святой Руси" пели в песнях, а украинцы поэтизировали очаг борьбы за независимость - "Січ - мати" - и героев борьбы против завоевателей - "За тобою, Морозенку, вся Вкраїна плаче". О силе общенародного патриотизма русского, украинского и белорусского крестьянства изучаемого времени убедительно свидетельствуют события 1812 г. и героическая оборона Севастополя в 1854-1855 гг. В эпоху феодализма взаимоотношения между иноплеменниками обычно не улучшались. У крестьянина чужак всегда вызывал антипатию. Примечательно, что ни русский, ни украинский, ни белорусский фольклор не знают доброжелательных характеристик иноплеменников. Украинцы были для русских хохлами, русские для украинцев - кацапами. "Хіба Бог дитина, щоб слухать дурного литвина?". Почему литовец "дурак"? - Потому, что чужак.
Русское село не испытывало национального гнета, украинские же и белорусские крестьяне были объектом жесточайшего национально-религиозного гнета польских панов, которым пособляли еврейские арендаторы, корчмари, ростовщики. Ненависть к ним была мотивирована крестьянской правдой - они (поляки) работать не любят, живут грабежом, издеваются над мужиком, к тому же спесивы и высокомерны. Евреи тоже не работают, живя обманом и грабежом. В религиозных праздничных песнях был популярен сюжет о пытках Христа евреями. Поэтому оправдывались обман и избиение поляков, евреев, истребление последних народным героем западных украинцев Довбушем. После поражения Польского восстания 1830-1831 гг. детишки на Украине пели: "Вийняв ляшок пістолет, та й почав стріляти // Свині кулі похапали, нічим воювати". Выраженная в фольклоре ненависть к угнетателям не была поэтическим преувеличением. В 1846 г. польские повстанцы против Австрийской империи объявили уничтожение панщины, обещали крестьянам землю без выкупа, а батракам - землю за участие в восстании. Однако украинское крестьянство ответило на это резней польских панов.
Оборотной стороной крестьянского патриотизма была ксенофобия - недоверие и враждебность ко всем "чужакам". Таким образом, со времени возникновения сельских общин до конца эпохи феодализма протопатриотизм преобразовался в патриотизм русского, украинского и белорусского крестьянства, ставший подоплекой его общественного сознания, которое превратилось в полноценный духовный фактор жизни целого класса. Можно догадаться, как это происходило при переходе от родовой общины к сельской. Хозяйственный прогресс вызвал судьбоносные качественные изменения в сознании и взаимоотношениях людей. "Мы" родовой общины было единством родственников. С возникновением сельской общины, по мере развития общества, общины объединялись в племена, союзы племен. С появлением городов, в связи с войнами и развитием международной торговли сельской общине приходилось иметь дело со все большим количеством "чужаков", в связях с которыми общинники были заинтересованы или связи с которыми были неизбежны. Такими чужаками были единоплеменники в своем племени, или союзе племен, в своем городе (Киеве для полян, Новгороде у ильменских славян); появлялись свои феодалы (иногда из полян или славян, а иногда из варягов). Но особенно важны были взаимоотношения со "своими чужаками" в своем миру - иногда родственниками, жившими своими семьями, а иногда, после войны или, чаще всего, голода даже не единоплеменниками. В возникавшем таким образом обществе вставал судьбоносный вопрос о правде-справедливости взаимоотношений со "своими чужаками" в своем миру, - которые из чужаков превращались в соседей.
Открытие нашими предками в процессе целесообразного труда правды-истины природных процессов означало выделение человека из мира животных; выработка в сельской общине правды-справедливости взаимоотношений с соседями (часто не родственниками), свидетельствовала о возникновении человеческого общества. Нормы человеческих взаимоотношений с соседями складывались под воздействием порядка взаимоотношений в семье, которую община получила в наследство от родового строя; она стала первичной ячейкой мира и общества. Герой украинской народной думы, погибая в бурном море, просил Господа спасти его и давал обет мать и отца почитать, старшего брата, как отца, уважать и к соседям, как к братьям относиться. Это кодекс порядочности предков, которые не выдумывали идеалов, а брали их из жизни семьи.
Вопросы для самопроверки:
1. Как у наших предков возникло рациональное сознание?
2. Какой феномен социальной психологии времени зарождения человеческого общества и в наши дни определяет сущность важнейших социально-психологических и идеологических процессов?
§ 1.2. Протопатриотизм как зародыш общественного сознания.
Крестьянство - древнейший класс. Пытаясь разглядеть его появление, выходишь на вопрос, волновавший наших предков еще в каменном веке, вопрос, с которого начинается Книга Бытия в Библии: как появился человек, как возникло человеческое общество? Научных вариантов ответа немало, один из них принадлежит уже упомянутому Ю.И. Семенову, но, кажется, наиболее интересным и научно обоснованным исследованием головоломной проблемы является книга Б.Ф. Поршнева "О начале человеческой истории" (М., 1974) - только часть до сих пор неопубликованного труда всей жизни замечательного философа и историка.
Б.Ф. Поршнев, поддержанный лингвистом В.И. Абаевым, а затем и антропологом В.П. Алексеевым, высказал предположение, что социальное сознание человека возникло в результате "трения" первобытных общин - образовалась бинарная оппозиция "они" и "мы". Сначала "мы" стали к себе присматриваться, глядя на "них". Историк заметил, что в первобытном обществе "мы" - это всегда "люди" в прямом смысле этого слова, тогда как "они" - не совсем люди. Самоназвание многих первобытных племен и народов в переводе означает "люди". "Мы" в сознании первобытной общины - это и вся ее среда обитания - земли, водоемы, леса, звери, птицы, рыбы. А "они" - это и вся "их" среда обитания. "Мы" - все хорошее, предмет культа, обожествления. "Они" - всегда таили опасность, были виновниками всех бед (20). Этнографы свидетельствуют, что некоторые отсталые племена не завоевывали чужую землю, считая ее враждебной. Эта бинарная оппозиция подтверждается и историей религии. Для самой древней - тотемизма - характерно, во-первых, обожествление своего "мы" (клана) и отсутствие индивидуализма, растворение индивида в роде, осознание каждым своего места в системе кровно-родственных отношений (отцы, дети, дядья, племянники, братья, сестры и т.д.) и, во-вторых, осознание кровного родства с животными, растениями, окружающей природой, на которую распространяются кровно-родственные связи" (21).
При возникновении человеческого общества интересующая нас бинарная оппозиция возникала в сознании первоначально, вероятно, в результате "трения" двух-трех-четырех первобытных общин (каждая из которых могла иметь несколько иных соседей). Чем больше общин участвовало в таких "трениях", тем быстрее мог распространяться жизненный опыт. Известно, что и в древности быстрее всего прогрессировали племена и народы, жившие на перекрестках дорог, путей миграции.
Что касается происхождения русского, украинского и белорусского народов, то их возникновение прослеживается по письменным источникам лишь со времени Киевской Руси, образовавшейся в результате взаимодействия не только восточнославянских, но также тюркских, и угро-финских и протоиранских племен. Пожалуй, наиболее обстоятельно это установлено О. Прицаком - кажется, единственным выдающимся ученым-гуманитарием среди современных украинцев. Русские, украинцы и белорусы в эпоху феодализма лишь лучше некоторых других европейских народов сохранили наиболее архаические особенности сознания, поскольку у нас даже в конце эпохи феодализма сохранялся общинный образ жизни, сохранялись глубокие связи крестьянина с природой, осознававшиеся как мистическое единство, прежде всего с "землей святой", землей - матерью нашей (22).
Компетентные современники подчас с изумлением констатировали "таинственную привязанность" крестьянина к Родине, к "суровой отчизне, неблагодарной земле", "смирение, набожность и необыкновенную любовь к Родине". Известный тогда белорусский этнограф А. Киркор, отмечая крайнюю бедность крестьян, писал, что отторгнутые от Родины, они могут умереть с горя.
Ценнейший материал для понимания интересующего нас явления дает фольклор, особенно паремиография. Уже этимология слов "Отечество", "Родина-мать" подтверждает, что при своем возникновении чувство патриотизма было нерасчленимо с преданностью отцу и матери (отцам и матерям первобытных общин) и характерно осознанием непререкаемости их авторитета. В эпоху разложения крепостничества семья была первой сферой формирования патриотизма, и осознавался он как сыновнее чувство к отцу и матери ("родовое начало"), как естественная связь человека с природой вообще. "Родимая сторона - мать, чужая - мачеха". "Мила та сторона, где пупок резан". "Где родится - там и пригодится". В этой любви к Родине видна глубина чувств, задушевность: "В своем краю, як у раю", "С родной сторонки и ворона мила", "На чужой стороне и весна не красна". И даже, если на Родине плохо, все равно лучше, чем на чужбине: "За морем веселье, да чужое, а у нас горе, да свое". Осмысливал эти чувства крестьянин, прежде всего, как любовь к матери-земле, кормилице: "Своя земля и в горсти мила". Не следует модернизировать крестьянское сознание и забывать о локальности и стихийности такого патриотизма. "Своя земля" для крестьянина - это та, которую он, его отец и дед пахали. Вместе с тем, поскольку крестьянин не осознавал себя вне семьи и "мира", его любовь к отечеству имела не эгоистическое, а примитивно-коллективистское содержание.
Но дело не только в этих реальных, природных и социальных корнях крестьянского патриотизма. Не забудем, что крестьянин верил в Бога, в божественный космос, осознавая себя частицей огромного божественного целого, реально представленного в его сознании, как природой родного края, так и всем православным народом, всего царства во главе с царем. Отсюда возможность перерастания стихийного и локального, ограниченного мирским микрокосмом чувства в общенародный патриотизм. Об этом свидетельствует характерное для фольклора отрицание неуважения к родному языку и вере. А под верой народ подразумевал свое миропонимание, свою правду. "И Мамай правду не съел". "Хто мову и віру міняв, той не то себе - і сусіда продавав", "Дурная пташка свое гнездо шмаруець". Патриотизм таил активность: "С родной земли умри, а не сходи". Поэтому в борьбе с интервентами народ мог осознавать свое единство даже в масштабе всей страны. В обыденной жизни крестьянин об этом не задумывался, поэтому в пословицах эти чувства не отражены. Их следует искать в сфере либо повстанческого, либо праздничного сознания. О "Святой Руси" пели в песнях, а украинцы поэтизировали очаг борьбы за независимость - "Січ - мати" - и героев борьбы против завоевателей - "За тобою, Морозенку, вся Вкраїна плаче". О силе общенародного патриотизма русского, украинского и белорусского крестьянства изучаемого времени убедительно свидетельствуют события 1812 г. и героическая оборона Севастополя в 1854-1855 гг. В эпоху феодализма взаимоотношения между иноплеменниками обычно не улучшались. У крестьянина чужак всегда вызывал антипатию. Примечательно, что ни русский, ни украинский, ни белорусский фольклор не знают доброжелательных характеристик иноплеменников. Украинцы были для русских хохлами, русские для украинцев - кацапами. "Хіба Бог дитина, щоб слухать дурного литвина?". Почему литовец "дурак"? - Потому, что чужак.
Русское село не испытывало национального гнета, украинские же и белорусские крестьяне были объектом жесточайшего национально-религиозного гнета польских панов, которым пособляли еврейские арендаторы, корчмари, ростовщики. Ненависть к ним была мотивирована крестьянской правдой - они (поляки) работать не любят, живут грабежом, издеваются над мужиком, к тому же спесивы и высокомерны. Евреи тоже не работают, живя обманом и грабежом. В религиозных праздничных песнях был популярен сюжет о пытках Христа евреями. Поэтому оправдывались обман и избиение поляков, евреев, истребление последних народным героем западных украинцев Довбушем. После поражения Польского восстания 1830-1831 гг. детишки на Украине пели: "Вийняв ляшок пістолет, та й почав стріляти // Свині кулі похапали, нічим воювати". Выраженная в фольклоре ненависть к угнетателям не была поэтическим преувеличением. В 1846 г. польские повстанцы против Австрийской империи объявили уничтожение панщины, обещали крестьянам землю без выкупа, а батракам - землю за участие в восстании. Однако украинское крестьянство ответило на это резней польских панов.
Оборотной стороной крестьянского патриотизма была ксенофобия - недоверие и враждебность ко всем "чужакам". Таким образом, со времени возникновения сельских общин до конца эпохи феодализма протопатриотизм преобразовался в патриотизм русского, украинского и белорусского крестьянства, ставший подоплекой его общественного сознания, которое превратилось в полноценный духовный фактор жизни целого класса. Можно догадаться, как это происходило при переходе от родовой общины к сельской. Хозяйственный прогресс вызвал судьбоносные качественные изменения в сознании и взаимоотношениях людей. "Мы" родовой общины было единством родственников. С возникновением сельской общины, по мере развития общества, общины объединялись в племена, союзы племен. С появлением городов, в связи с войнами и развитием международной торговли сельской общине приходилось иметь дело со все большим количеством "чужаков", в связях с которыми общинники были заинтересованы или связи с которыми были неизбежны. Такими чужаками были единоплеменники в своем племени, или союзе племен, в своем городе (Киеве для полян, Новгороде у ильменских славян); появлялись свои феодалы (иногда из полян или славян, а иногда из варягов). Но особенно важны были взаимоотношения со "своими чужаками" в своем миру - иногда родственниками, жившими своими семьями, а иногда, после войны или, чаще всего, голода даже не единоплеменниками. В возникавшем таким образом обществе вставал судьбоносный вопрос о правде-справедливости взаимоотношений со "своими чужаками" в своем миру, - которые из чужаков превращались в соседей.
Открытие нашими предками в процессе целесообразного труда правды-истины природных процессов означало выделение человека из мира животных; выработка в сельской общине правды-справедливости взаимоотношений с соседями (часто не родственниками), свидетельствовала о возникновении человеческого общества. Нормы человеческих взаимоотношений с соседями складывались под воздействием порядка взаимоотношений в семье, которую община получила в наследство от родового строя; она стала первичной ячейкой мира и общества. Герой украинской народной думы, погибая в бурном море, просил Господа спасти его и давал обет мать и отца почитать, старшего брата, как отца, уважать и к соседям, как к братьям относиться. Это кодекс порядочности предков, которые не выдумывали идеалов, а брали их из жизни семьи.
Вопросы для самопроверки:
1. Как у наших предков возникло рациональное сознание?
2. Какой феномен социальной психологии времени зарождения человеческого общества и в наши дни определяет сущность важнейших социально-психологических и идеологических процессов?