Российская история любви (перевод)
Сегодня я хочу поделиться с вами переводом ещё одного отрывка из книги Сузанны Эйбушиц, чья мать в 1939 году бежала из оккупированной Польши в Советский Союз (первый рассказ - по ссылке). В опубликованном отрывке рассказывается, как мать Сузанны, выжившая вдали от Польши благодаря помощи своих родственников в Москве, на фоне тревожных мировых событий запуталась в своих чувствах. К Исааку, успешному режиссеру, предлагавшему ей перебраться в Москву, и к Абраму, с которым познакомилась под Саратовом и с которым мечтала вернуться домой в Польшу.
Обложка польского издания книги "Память - это наш дом"
Российская история любви
8 ноября 1939 года моя мама сбежала из оккупированной нацистами Варшавы. Незадолго до этого ее брат Адек убедил ее взять с собой московский адрес их дяди. Тот жил в Советском Союзе со своими детьми - у него было двое сыновей и пять дочерей. Мама написала им из Белостока и почти сразу получила ответ.
В январе 1940 года советские власти в Белостоке начали ликвидировать суповые кухни, организованные для помощи беженцам из Польши. По городу поползли слухи - вернувшиеся из России рассказывали о безнадежной ситуации внутри страны. Дефицит, голод и бедность были тогда в советской глубинке в порядке вещей.
Беженцев заставили зарегистрироваться на принудительные работы в Советском Союзе. Регистрация длилась целую вечность; тысячи беженцев толпились перед учреждением, ожидая своей очереди. Моя мама попала в группу молодых людей, которых отправляли в колхоз под названием Шарикоподшипник недалеко от Саратова. Там, в глухой российской провинции, они должны были построить новое поселение. Дорога до Саратова заняла шесть недель, километр за километром отдаляя маму от Польши, дома и семьи. В одном вагоне с ней ехал молодой человек по имени Абрам. Мама ему понравилась - Абрам много раз помогал ей во время этой кошмарной поездки.
Переселенцы были молоды, всем им едва исполнилось двадцать лет. Они стали одной большой семьей. Впервые их не делили классовые различия - среди беженцев не было ни богатых, ни бедных. Все они надеялись, что вместе им удастся пережить уготовленные судьбой испытания.
Моя мама, ее сестра и их брат Севек благодаря своему упорству смогли обеспечить себя стабильной работой в Саратове. Мама создавала много хлопот для советских чиновников и постоянно выдвигала им свои требования, поэтому для нее и Полы быстро нашлась работа на саратовской текстильной фабрике. Севек тоже нашел работу в городе, поскольку его навыки кожевника высоко ценились.
Из Саратова мама написала письмо родственникам в Москве. Вскоре после этого к маме приехал кузен Исаак и остался в Саратове на пару недель. Он привез с собой еду, одежду, деньги и новости от родных.
Мама и Исаак сразу понравились друг другу. Исаак был режиссером московского театра. Он прекрасно говорил по-польски и на идише, поскольку родители настаивали на том, чтобы Исаак разговаривал дома на этих двух языках. Кузен был старше моей мамы, но у них было много общего. Исаак обожал театр и был без ума от авторов, писавших на русском и на идише. Когда пришло время уезжать, Исаак напомнил маме, что как только закончится один год ее принудительных работ в Саратове, она сможет свободно ездить по стране. Кузен пригласил ее в Москву - навестить его и остальных родственников.
Вернувшись из Саратова, Исаак не забыл о маме, Поле и Севеке. Он часто напоминал о себе - присылал письма, а в конверты вкладывал деньги. Отправлял посылки с едой, которые привозили актеры из Москвы, гастролировавшие в Саратове. Моя мама не выжила бы без помощи кузена Исаака. То, что не удалось сказать во время своего визита в Саратов, Исаак теперь говорил ей в своих проникнутых чувствами письмах.
Со слов Исаака мама узнала, что ни в Москве, ни в Ленинграде, ни в Сталинграде нет дефицита еды. Все везде было доступно. Для создания хорошего имиджа страны Сталин приложил усилия, чтобы в самых больших городах не было проблем с поставками продуктов. Дипломатам из других стран разрешалось путешествовать только по большим городам, поэтому они видели Советскую Россию как процветающую благополучную страну. А вот голодающим гражданам, которые хотели переехать из своих маленьких городов, сел и деревень, доступ в большие города был закрыт. Для смены места жительства советским гражданам необходимо было получать специальное разрешение. Такой же запрет распространялся и на беженцев - они не могли свободно зарегистрироваться и жить в большом городе.
Летом 1940 года брат моей сестры Севек вместе с его подругой Регинкой были арестованы сотрудниками НКВД при незаконной попытке вернуться в Польшу. Наказанием за это нарушение стали арест и пять лет каторжных работ в ГУЛАГе. Мама отчаянно пыталась повлиять на исход дела Севека, но ее попытки не увенчались успехом - через две недели ее брата отправили на лесозаготовки в город Котлас Архангельской области.
В Саратове моя мама сблизилась с Абрамом, молодым человеком из Лодзи - тем самым, который ехал с ней в вагоне из Белостока. Теперь он проводил с ней всё свое свободное время. В конце концов они стали парой. Абрам не знал об Исааке, а Исаак не знал об Абраме.
В феврале 1941 года один год маминых обязательных работ официально закончился, и она отныне могла путешествовать. Она была совсем ребенком, когда Исаак с семьей покинул Польшу, поэтому она совсем не помнила живущих в Москве родственников. Теперь она хотела с ними познакомиться.
Абрам был не в восторге от маминой идеи поехать в Москву. Он всё еще ничего не знал об Исааке и его любовных письмах. Ему лучше было не знать, что кто-то или что-то может заставить маму остаться в России. Ведь вдвоем они постоянно мечтали о возвращении в Польшу - Абрам хотел вернуться в Лодзь к своим родителям и сестре, а мама надеялась попасть в Варшаву и жить там как прежде вместе с сестрами и братом. Ни мама, ни Абрам еще ничего не знали о так называемом окончательном решении, которое готовил Гитлер для евреев в Европе.
Пола и Абрам отвели маму на вокзал. Она купила билет третьего класса - вагоны были переполнены, ей едва удалось найти место, чтобы присесть на холодном полу. Купить еду в поезде было нельзя; она ела то, что захватила с собой из дома. В дороге она провела целую ночь и прибыла под утро.
Исаак жил с отцом в небольшой, но красиво обставленной московской квартире. Они были рады видеть мою маму и позаботились ней словно о собственном любимом ребенке. После дороги мама была уставшая, замерзшая и голодная. Дядя накормил ее вкусным завтраком - стол ломился от хлеба, масла, яиц, варенья, разных видов мяса и сыров. Его сын приготовил для мамы горячий чай в старом серебряном самоваре. Исаак был истинным джентльменом. Он принес свои извинения и объяснил, что она не может остаться в его квартире - для нее не было отдельной комнаты, а остаться в одной комнате с Исааком было бы неприлично. Он хотел, чтобы она чувствовала себя комфортно, поэтому решил разместить маму у одной из его сестер. Сообщил, что вернется и проведет с ней время вечером - театральный сезон был в разгаре, и репетиции в его театре шли одна за другой.
В то время Сталин всё еще был союзником Германии, поэтому мамины родственники понятия не имели о ситуации за пределами страны. Им хотелось узнать, что происходило в Варшаве. Мама рассказала о том, как Гитлер напал на Польшу, и о том, как выглядела оккупированная Варшава. Рассказала о своей родной сестре Ане и последних словах ее мужа - тот боялся, что у нацистов есть тайный ужасный план в отношении польских евреев. В комнате стояла полная тишина. Когда мама объясняла, что евреям в Польше запретили работать, что к ним больше не относятся по-человечески, что их лишили всех прав и что написанное Гитлером в книге «Моя борьба» стало реальностью, родственники выглядели так, будто они не верили услышанному. Их реакция напомнила маме ее собственные мысли до войны. Так же, как и она тогда, сейчас ее двоюродные братья и сестры жили беззаботно и верили, что в России ничего не изменится. Надеялись, что они будут жить в безопасности и дальше.
Исаак каждый вечер куда-нибудь водил маму. Они ходили в театр, кино и кофейни. Исаак был знаменит, он знал всех в целом городе. Куда бы ни пошли, они постоянно встречали его друзей и никогда не были одни. Исаак помог маме забыть о войне и нищете. Они ели то, чего она никогда не могла бы себе позволить ни в Варшаве, ни в Саратове. Курица, говядина, телятина - всё можно было купить в огромных московских магазинах. Овощные лавки ломились от помидоров, огурцов и всевозможных свежих продуктов.
У всех маминых родственников была хорошая работа. Они уговаривали маму остаться. И хотя беженцу из Польши было практически невозможно зарегистрироваться в Москве, мамины кузены обещали организовать для нее легальное пребывание в столице. Мама никому не говорила о своих отношениях с Абрамом. Она была в отчаянии и не знала, что делать, поэтому сказала, что ей необходимо время, чтобы всё обдумать.
Мамины каникулы подходили к концу, надо было возвращаться в Саратов. Исаак снова поступил как джентльмен и купил ей билет в вагон первого класса. В ее купе было всего четыре пассажира, она спала на нижней полке. Вечером кондуктор принес безупречно чистое белое постельное белье, матрасы, подушки и одеяла. Можно было заказать любую еду, какую она только пожелает. Никогда раньше маме не доводилось ехать с таким сервисом и комфортом.
В ее голове роились тысячи мыслей. Мама легла на свою полку в купе и закрыла глаза. Она думала о Москве и мечтала, чтобы поезд ехал и никогда не останавливался. Потом мысли унесли ее в Варшаву к брату и сестрам, которые жили впроголодь в постоянном страхе. Она чувствовала свою вину за то, что оставила Полу. Да и Севек был в ГУЛАГе - надо было помочь ему остаться в живых. Мама не жила только для себя, ее совесть не позволила бы так жить. Еще она вспоминала Абрама, который ждал в Саратове, думала об их сильной любви.
Спустя какое-то время кузен Исаак на несколько дней приехал в Саратов. Он снова привез еду и одежду; пытался уговорить маму вернуться с ним в Москву. Видя, в каких плохих условиях жили мама с сестрой, Исаак немедленно помог им переехать из их комнаты в отдельную квартиру. Когда пришло время уезжать, Исаак взял с мамы обещание писать письма независимо от обстоятельств. Он крепко обнимал ее и в последний раз умолял поехать с ним в Москву. Говорил, что она может сесть с ним в поезд прямо сейчас, взяв с собой Полу. Несчастный Исаак повторял, что он не понимает, почему она сомневается. Мама так и не смогла набраться смелости, чтобы сказать ему, как сильно она мечтает вернуться домой в Варшаву. Она любила Исаака и не хотела разбивать ему сердце, поэтому не отважилась сказать ему правду. Говорила только, что ей нужно больше времени.
Когда поезд отъехал от платформы, мама хотела побежать вслед за ним. Она так устала от постоянных трудностей. Ей было всего двадцать два года, она была молодой эмигранткой в чужой стране. Исаак предложил ей решение, которое упростило бы ей жизнь, но она мечтала вернуться в Варшаву, к себе домой. Абрам был таким же, как она - бедным трудолюбивым беженцем, постоянно грезившем о возвращении в Польшу. Мама навсегда запомнила, как она возвращалась домой с вокзала - ее переполняла глубокая, нежная и безудержная любовь и к Исааку, и к Абраму.
Битва за Москву с гитлеровской армией началась 30 сентября 1941 года и продолжалась до 8 января 1942 года. Еще до того, как Гитлер напал на Москву, мама утратила контакт с Исааком и другими родственниками в столице - вероятно, мужчин призвали в армию, а женщин эвакуировали.
Потеря Исаака стала трагедией для моей мамы. После войны она часто говорила о нем со слезами на глазах. Она бы всё отдала за новость, что он выжил. Когда я выросла, мама призналась мне, что когда-то она была близка к тому, чтобы выйти замуж за Исаака. В этом случае она, вероятно, не пережила бы войну. Мама так и не нашла никого из московских родственников. Она пришла к выводу, что все семеро двоюродных братьев и сестер вместе с их семьями погибли. Напрасно она искала их после войны - из России никто так и не ответил на ее письма.
Обложка польского издания книги "Память - это наш дом"
Российская история любви
8 ноября 1939 года моя мама сбежала из оккупированной нацистами Варшавы. Незадолго до этого ее брат Адек убедил ее взять с собой московский адрес их дяди. Тот жил в Советском Союзе со своими детьми - у него было двое сыновей и пять дочерей. Мама написала им из Белостока и почти сразу получила ответ.
В январе 1940 года советские власти в Белостоке начали ликвидировать суповые кухни, организованные для помощи беженцам из Польши. По городу поползли слухи - вернувшиеся из России рассказывали о безнадежной ситуации внутри страны. Дефицит, голод и бедность были тогда в советской глубинке в порядке вещей.
Беженцев заставили зарегистрироваться на принудительные работы в Советском Союзе. Регистрация длилась целую вечность; тысячи беженцев толпились перед учреждением, ожидая своей очереди. Моя мама попала в группу молодых людей, которых отправляли в колхоз под названием Шарикоподшипник недалеко от Саратова. Там, в глухой российской провинции, они должны были построить новое поселение. Дорога до Саратова заняла шесть недель, километр за километром отдаляя маму от Польши, дома и семьи. В одном вагоне с ней ехал молодой человек по имени Абрам. Мама ему понравилась - Абрам много раз помогал ей во время этой кошмарной поездки.
Переселенцы были молоды, всем им едва исполнилось двадцать лет. Они стали одной большой семьей. Впервые их не делили классовые различия - среди беженцев не было ни богатых, ни бедных. Все они надеялись, что вместе им удастся пережить уготовленные судьбой испытания.
Моя мама, ее сестра и их брат Севек благодаря своему упорству смогли обеспечить себя стабильной работой в Саратове. Мама создавала много хлопот для советских чиновников и постоянно выдвигала им свои требования, поэтому для нее и Полы быстро нашлась работа на саратовской текстильной фабрике. Севек тоже нашел работу в городе, поскольку его навыки кожевника высоко ценились.
Из Саратова мама написала письмо родственникам в Москве. Вскоре после этого к маме приехал кузен Исаак и остался в Саратове на пару недель. Он привез с собой еду, одежду, деньги и новости от родных.
Мама и Исаак сразу понравились друг другу. Исаак был режиссером московского театра. Он прекрасно говорил по-польски и на идише, поскольку родители настаивали на том, чтобы Исаак разговаривал дома на этих двух языках. Кузен был старше моей мамы, но у них было много общего. Исаак обожал театр и был без ума от авторов, писавших на русском и на идише. Когда пришло время уезжать, Исаак напомнил маме, что как только закончится один год ее принудительных работ в Саратове, она сможет свободно ездить по стране. Кузен пригласил ее в Москву - навестить его и остальных родственников.
Вернувшись из Саратова, Исаак не забыл о маме, Поле и Севеке. Он часто напоминал о себе - присылал письма, а в конверты вкладывал деньги. Отправлял посылки с едой, которые привозили актеры из Москвы, гастролировавшие в Саратове. Моя мама не выжила бы без помощи кузена Исаака. То, что не удалось сказать во время своего визита в Саратов, Исаак теперь говорил ей в своих проникнутых чувствами письмах.
Со слов Исаака мама узнала, что ни в Москве, ни в Ленинграде, ни в Сталинграде нет дефицита еды. Все везде было доступно. Для создания хорошего имиджа страны Сталин приложил усилия, чтобы в самых больших городах не было проблем с поставками продуктов. Дипломатам из других стран разрешалось путешествовать только по большим городам, поэтому они видели Советскую Россию как процветающую благополучную страну. А вот голодающим гражданам, которые хотели переехать из своих маленьких городов, сел и деревень, доступ в большие города был закрыт. Для смены места жительства советским гражданам необходимо было получать специальное разрешение. Такой же запрет распространялся и на беженцев - они не могли свободно зарегистрироваться и жить в большом городе.
Летом 1940 года брат моей сестры Севек вместе с его подругой Регинкой были арестованы сотрудниками НКВД при незаконной попытке вернуться в Польшу. Наказанием за это нарушение стали арест и пять лет каторжных работ в ГУЛАГе. Мама отчаянно пыталась повлиять на исход дела Севека, но ее попытки не увенчались успехом - через две недели ее брата отправили на лесозаготовки в город Котлас Архангельской области.
В Саратове моя мама сблизилась с Абрамом, молодым человеком из Лодзи - тем самым, который ехал с ней в вагоне из Белостока. Теперь он проводил с ней всё свое свободное время. В конце концов они стали парой. Абрам не знал об Исааке, а Исаак не знал об Абраме.
В феврале 1941 года один год маминых обязательных работ официально закончился, и она отныне могла путешествовать. Она была совсем ребенком, когда Исаак с семьей покинул Польшу, поэтому она совсем не помнила живущих в Москве родственников. Теперь она хотела с ними познакомиться.
Абрам был не в восторге от маминой идеи поехать в Москву. Он всё еще ничего не знал об Исааке и его любовных письмах. Ему лучше было не знать, что кто-то или что-то может заставить маму остаться в России. Ведь вдвоем они постоянно мечтали о возвращении в Польшу - Абрам хотел вернуться в Лодзь к своим родителям и сестре, а мама надеялась попасть в Варшаву и жить там как прежде вместе с сестрами и братом. Ни мама, ни Абрам еще ничего не знали о так называемом окончательном решении, которое готовил Гитлер для евреев в Европе.
Пола и Абрам отвели маму на вокзал. Она купила билет третьего класса - вагоны были переполнены, ей едва удалось найти место, чтобы присесть на холодном полу. Купить еду в поезде было нельзя; она ела то, что захватила с собой из дома. В дороге она провела целую ночь и прибыла под утро.
Исаак жил с отцом в небольшой, но красиво обставленной московской квартире. Они были рады видеть мою маму и позаботились ней словно о собственном любимом ребенке. После дороги мама была уставшая, замерзшая и голодная. Дядя накормил ее вкусным завтраком - стол ломился от хлеба, масла, яиц, варенья, разных видов мяса и сыров. Его сын приготовил для мамы горячий чай в старом серебряном самоваре. Исаак был истинным джентльменом. Он принес свои извинения и объяснил, что она не может остаться в его квартире - для нее не было отдельной комнаты, а остаться в одной комнате с Исааком было бы неприлично. Он хотел, чтобы она чувствовала себя комфортно, поэтому решил разместить маму у одной из его сестер. Сообщил, что вернется и проведет с ней время вечером - театральный сезон был в разгаре, и репетиции в его театре шли одна за другой.
В то время Сталин всё еще был союзником Германии, поэтому мамины родственники понятия не имели о ситуации за пределами страны. Им хотелось узнать, что происходило в Варшаве. Мама рассказала о том, как Гитлер напал на Польшу, и о том, как выглядела оккупированная Варшава. Рассказала о своей родной сестре Ане и последних словах ее мужа - тот боялся, что у нацистов есть тайный ужасный план в отношении польских евреев. В комнате стояла полная тишина. Когда мама объясняла, что евреям в Польше запретили работать, что к ним больше не относятся по-человечески, что их лишили всех прав и что написанное Гитлером в книге «Моя борьба» стало реальностью, родственники выглядели так, будто они не верили услышанному. Их реакция напомнила маме ее собственные мысли до войны. Так же, как и она тогда, сейчас ее двоюродные братья и сестры жили беззаботно и верили, что в России ничего не изменится. Надеялись, что они будут жить в безопасности и дальше.
Исаак каждый вечер куда-нибудь водил маму. Они ходили в театр, кино и кофейни. Исаак был знаменит, он знал всех в целом городе. Куда бы ни пошли, они постоянно встречали его друзей и никогда не были одни. Исаак помог маме забыть о войне и нищете. Они ели то, чего она никогда не могла бы себе позволить ни в Варшаве, ни в Саратове. Курица, говядина, телятина - всё можно было купить в огромных московских магазинах. Овощные лавки ломились от помидоров, огурцов и всевозможных свежих продуктов.
У всех маминых родственников была хорошая работа. Они уговаривали маму остаться. И хотя беженцу из Польши было практически невозможно зарегистрироваться в Москве, мамины кузены обещали организовать для нее легальное пребывание в столице. Мама никому не говорила о своих отношениях с Абрамом. Она была в отчаянии и не знала, что делать, поэтому сказала, что ей необходимо время, чтобы всё обдумать.
Мамины каникулы подходили к концу, надо было возвращаться в Саратов. Исаак снова поступил как джентльмен и купил ей билет в вагон первого класса. В ее купе было всего четыре пассажира, она спала на нижней полке. Вечером кондуктор принес безупречно чистое белое постельное белье, матрасы, подушки и одеяла. Можно было заказать любую еду, какую она только пожелает. Никогда раньше маме не доводилось ехать с таким сервисом и комфортом.
В ее голове роились тысячи мыслей. Мама легла на свою полку в купе и закрыла глаза. Она думала о Москве и мечтала, чтобы поезд ехал и никогда не останавливался. Потом мысли унесли ее в Варшаву к брату и сестрам, которые жили впроголодь в постоянном страхе. Она чувствовала свою вину за то, что оставила Полу. Да и Севек был в ГУЛАГе - надо было помочь ему остаться в живых. Мама не жила только для себя, ее совесть не позволила бы так жить. Еще она вспоминала Абрама, который ждал в Саратове, думала об их сильной любви.
Спустя какое-то время кузен Исаак на несколько дней приехал в Саратов. Он снова привез еду и одежду; пытался уговорить маму вернуться с ним в Москву. Видя, в каких плохих условиях жили мама с сестрой, Исаак немедленно помог им переехать из их комнаты в отдельную квартиру. Когда пришло время уезжать, Исаак взял с мамы обещание писать письма независимо от обстоятельств. Он крепко обнимал ее и в последний раз умолял поехать с ним в Москву. Говорил, что она может сесть с ним в поезд прямо сейчас, взяв с собой Полу. Несчастный Исаак повторял, что он не понимает, почему она сомневается. Мама так и не смогла набраться смелости, чтобы сказать ему, как сильно она мечтает вернуться домой в Варшаву. Она любила Исаака и не хотела разбивать ему сердце, поэтому не отважилась сказать ему правду. Говорила только, что ей нужно больше времени.
Когда поезд отъехал от платформы, мама хотела побежать вслед за ним. Она так устала от постоянных трудностей. Ей было всего двадцать два года, она была молодой эмигранткой в чужой стране. Исаак предложил ей решение, которое упростило бы ей жизнь, но она мечтала вернуться в Варшаву, к себе домой. Абрам был таким же, как она - бедным трудолюбивым беженцем, постоянно грезившем о возвращении в Польшу. Мама навсегда запомнила, как она возвращалась домой с вокзала - ее переполняла глубокая, нежная и безудержная любовь и к Исааку, и к Абраму.
Битва за Москву с гитлеровской армией началась 30 сентября 1941 года и продолжалась до 8 января 1942 года. Еще до того, как Гитлер напал на Москву, мама утратила контакт с Исааком и другими родственниками в столице - вероятно, мужчин призвали в армию, а женщин эвакуировали.
Потеря Исаака стала трагедией для моей мамы. После войны она часто говорила о нем со слезами на глазах. Она бы всё отдала за новость, что он выжил. Когда я выросла, мама призналась мне, что когда-то она была близка к тому, чтобы выйти замуж за Исаака. В этом случае она, вероятно, не пережила бы войну. Мама так и не нашла никого из московских родственников. Она пришла к выводу, что все семеро двоюродных братьев и сестер вместе с их семьями погибли. Напрасно она искала их после войны - из России никто так и не ответил на ее письма.