Народная воля Владимира Воронцова
Оригинал взят у holicin в Народная воля Владимира Воронцова
Двадцать лет назад в Москве был приведён в исполнение один из последних смертных приговоров в Российской Федерации. А в январе исполнится 25 лет первого политического теракта позднесоветской и раннероссийской эпохи. 11 января 1991 года в Калуге произошло двойное убийство. Курок спустил демократ - рабочий-сварщик Владимир Воронцов. Погибли два коммуниста. Это не мешает помнить: демократы новой России не начинали сегодняшними «терпилами».
Народ
Владимир Глебович Воронцов был рождён в СССР 1944 года. Московская семья относилась к категории «обеспеченных». Но есть люди - и их немало - которым этого недостаточно. Нужна воля, а не комфорт. А что такое воля на стройплощадке коммунизма? Только то, что ведёт за проволоку. Человеческое достоинство несовместимо с соблюдением законодательства, основанного на программе КПСС. Государство само указало Воронцову путь. Которым за годы соввласти до и после электрификации прошли десятки миллионов.
Обычная орда приблатнённых ребят. Ограбление киоска. В руках у Володи ломик. Времена уже хрущёвские, но колония для взрослых. В колонии - бунт. Среди вожаков осуждённый Воронцов. Это называлось «отрицалово».
Краткий выход на большую зону. Несколько месяцев - и статья «разбой». Снова посадка. Усиленный режим. Там Владимир Воронцов приобрёл настоящее твердое мировоззрение: «Вышел оттуда законченным антисоветчиком, там я возненавидел коммунистов». Да и старшие товарищи помогли определиться. На той же зоне чалились бандеровцы с лесными братьями.
Ещё раз вышел. В Москву после третьей отсидки Воронцов, конечно, не вернулся - 101-й километр. Обосновался в Калуге. Ещё раз попал, теперь за драку. По концовке отдал хозяевам десятку, каждый пятый год своей жизни. Власть заботилась о том, чтобы человек, превращённый во врага, навсегда остался объектом преследований.
Ответом был рост политического сознания в социальной группе осуждённых, составлявшей заметную часть населения СССР. Блатной фольклор пополнялся произведениями историко-революционного характера: «Правят мусора и коммунисты, славу, падлы, Ленину поют…» А у молодой поросли на зонах фиксировались те ещё случаи. Например, после долгих недель без курева - отказ курить «Приму»: пачки красные.
Но Воронцова всё это уже как бы устраивало. Враг - на то и враг. Не милости надо ждать от гулаговского государства, а собраться для удара. И пожёстче. Время придёт. Если ты его назначишь сам. В том и смысл, коли выпало быть с народом, там, где он был.
Взрослые люди не дети,
Трус, кто сторицей не мстит.
Помни, что нету на свете
Неотразимых обид -
эти некрасовские стихи учили в советских школах.
В той же Калуге Владимир Воронцов устроился сварщиком в ДСК. Работал, кстати, хорошо, мог при желании в передовики выйти. Но не ту цель в жизни ставил. Съездил в Тулу, купил двустволку, сделал обрез.
Воля
Ему было уже сорок пять, когда показалось: вот оно пришло. 1988-й, 1989-й, 1990-й… Славная пора. Что такое коммунизм вдруг сказали все, всё и разом. Кругом оказались сплошные антисоветчики. Живи да радуйся - ты был прав. Владимир Воронцов вступил в калужский Народный фронт. Ходил на митинги, сидел на собраниях. Мог жить долго и счастливо. Слушая с трибун и экранов то, что он ощущал с детства, узнал на зоне, насквозь пережил в себе - а теперь это взахлёб говорил каждый.
Но это были слова об антикоммунизме и демократии. А демократ и антикоммунист Воронцов был человеком дела.
Он взял лист бумаги и авторучку. Десяток фамилий. Должности обкома КПСС и аффилированных структур. Обвинения - кто осуществляет в области коммунистическую диктатуру, кто эксплуатирует рабочих, кто предвосхищает киселёвщину в тупом партийном вранье. Ответ перед народом не должен уйти в словеса. Гнать пургу они умеют, только волю дай. Разговаривать с гулаговским начальством только по-гулаговски и нужно.
Орган Калужского ОК КПСС назывался «Знамя» 11 января 1991 года в кабинет редактора Ивана Фомина вошёл Владимир Воронцов. Партия встретилась с народом. Потом народ рассказал об этой встрече.
«Вошёл в кабинет, там, кроме Фомина, никого не было. Достал обрез, направил на него, говорю: «Встаньте». Не могу же я в сидящего стрелять - все равно что в лежачего. Он вылупился на меня, усмешечка такая глупо-непонимающая. Ну не понимает человек, в чём дело.
Я выстрелил в первый раз, он закричал, я опять выстрелил, после третьего выстрела он успокоился, знаете, сел так, облокотившись на угол стола, и смотрит. Тут слышу - дверь за спиной открывается, оборачиваюсь - фотокорреспондент Головков, черт его принёс. Мужик он здоровый, покрепче меня будет. Я направляю обрез на него, выгнал его из кабинета. Он дверь за собой закрыл. Думаю, ведь буду выходить, он может спрятаться в приемной, схватит меня сзади. Наклонил я обрез и выстрелил через дверь, просто чтобы напугать его. Распахиваю дверь резко, смотрю, а там через приемную след кровяной - значит, ранил я его, а вдруг убил? Тут всё у меня в голове перемешалось: жалко малого - невинный человек под руку попал.
Вдруг дверь кабинета распахивается - и оттуда Фомин. Он после трёх выстрелов жив оказался, кричит. Я обрез на него поднимаю - и наповал…
Думаю - нужно еще одного пристрелить, у меня ведь два патрона оставалось… Проезжаю мимо треста «Строймеханизация», думаю, дай выскочу, может быть. Калужский, председатель профкома треста, у себя. Захожу - точно, один сидит. Выстрелил в него два раза, он дёрнулся - и всё».
Потом говорили, будто Иван Фомин не был каким-то особым сталинистом. Вроде даже «публиковал разные мнения», а то и спорил с начальством. Журналисты «Знамени» вспоминали его с теплотой. Но для Воронцова - гнал коммунистическое мракобесие, лгал народу. И всё.
Говорили, будто Анатолий Калужский был обыкновенным «профкомычем». Нисколько не хуже других. Вроде даже «усваивал новые веяния». Но для Воронцова - притеснял рабочих, помогал эксплуатировать народ. И всё.
«Они тебе в чём-то дорогу перешли?» - спрашивал следователь КГБ. «Нет, нормальные мужики. Но коммунисты». Этим людям пришлось ответить перед волей народа за режим, главари которого о них не слыхали и ими не интересовались. Их следует вспомнить со скорбью. Но ведь и Александр II был не худшим, а лучшим из Романовых. Однако именно он ответил перед «Народной волей». Просто за императорскую должность. Так и здесь: не люди - функции зла попали в прицел рабочего.
Казнь
Шли месяцы в СИЗО. Тем временем вздыбилась история. Народ избрал президентом антикоммуниста Бориса Ельцина. Прошёл Август 1991-го. Рухнул советский коммунизм, попала под президентский запрет ненавистная КПСС, не стало СССР. Судили Владимира Воронцова уже в другой стране - демократической антикоммунистической ельцинской России.
«Приговор, какой бы он ни был, меня не пугает. Другим я быть не могу. Гораздо важнее приговор, который скоро будет вынесен коммунистам-преступникам. В том приговоре будет и мой личный вклад». Зал судебного заседания взорвался аплодисментами. Это был март 1992 года. Приговор: исключительная мера наказания - смертная казнь.
Накалённый антикоммунизм того времени делал Воронцова героем. Но его дело оставалось малоизвестным. Коммунисты старались не будить лиха, убедившись, что такое возможно. Демократы же заходились в политкорректности и старались не замечать своих настоящих бойцов. Но Воронцова убеждали: напиши Ельцину. И он написал. «Если правосудие государства приговорило меня к смерти, оно должно быть последовательно до конца. Пусть убивает. Содержание человека годами в полутёмном сыром подземелье, без воздуха и света, при этом прикрываясь гуманностью, не делает чести России как будущему правовому государству. Надеюсь, это обращение к Вам ускорит решение моей судьбы. С искренним уважением к Вам, Борис Николаевич. 17 августа 1993 года».
Кто-то, быть может, подумает: вот оно, раскаяние. Ничего похожего. «Детство снится, жена, знакомые на воле. А сплю я хорошо». Всё, что мог, совершил.
Старая власть не успела его казнить. Это сделала власть демократов. «Соратников по борьбе». Отказавшихся от настоящей декоммунизации и поделивших достояние страны между теми, в кого стрелял Воронцов. Для новономенклатурных прихватизаторов с партбилетами в столе (на память и на случай) такие, как Воронцов, были весьма опасны. Уж не говоря о тех, кто галлюцинировал советским реваншем. А демократы честные были озабочены другим: не допустить охоты на ведьм! не преследовать коммунистов! Нам бы их проблемы…
Человек реального дела и реальной борьбы пришёлся не ко двору всем. Незадолго до введения моратория на смертную казнь русского рабочего Владимира Воронцова поторопились расстрелять.
Он не позволил себя спасти. Но его обязаны помнить. Прежде всего те, кто претендует сегодня называться демократами, поднимать лозунги борьбы за свободу. Мало кто из них за свои убеждения возьмёт чужую жизнь и отдаст свою. Этого и нельзя требовать. Но уважать того, кто способен - это должен каждый. Жалкое зрелище сегодняшней оппозиции - следствие того, что в неё не идут Воронцовы.
Прошлое
Никто не берётся оправдывать терроризм, насилие и убийство. Закон любого государства, независимо от режима, квалифицирует всё это как тягчайшие преступления. С юридической точки зрения всё элементарно: существует писаный свод законов, нарушители караются. Но если взглянуть через естественное нравственное право, картина предстанет иной.
Бандитизм сопровождает род человеческий с момента появления и исчезнет разве что в Царствии Небесном, которое, как известно, не от мира сего. Всю свою историю человечество с ним борется. Но стандарты давным давно раздвоились, расстроились и дробятся дальше. «Бандитами» любая власть клеймит тех, кого отсекли от власти и собственности и кто не смирился с этим.
Само происхождение государства, согласно теории Оланда, связано с властью «оседлых» бандитов. Которые отличаются от «кочевых» тем, что от грабежей-набегов перешли к грабежам-крышеваниям, а награбленное назвали налогами.
Все государства без «западного» права и народовластия управляются «оседлыми» бандами. Своим - всё, терпилам - закон. Как в современной РФ. Монопольная банда власти убивает в тюрьмах и в подворотнях, первобытным ледорубом и инновационным полонием. И при этом правящие бандиты называют бандитами тех, кто посягает на их власть. Будь то в форме мирного протеста или вооружённой борьбы.
Советские коммунисты возвели в высокое звание «бандитов» восставших тамбовских крестьян, мятежных кронштадтских матросов, украинских повстанцев, балтийских «зелёных братьев», польских партизан Армии Крайовой и даже героев Белого движения. Путчисты 1991-го, перед тем, как попасть в «Матросскую тишину», успели назвать «бандитами» собравшихся у Белого дома. Гитлеровцы объявляли «бандитами» советских партизан. Пленные красноармейцы, от которых Сталин отказался (как сегодня Путин от лугандонских «ополченцев-отпускников»), числились в нацистских концлагерях не военнопленными, как англичане и американцы, а «участниками незаконных вооруженных бандформирований», если говорить на путинском новоязе.
Проявления бандитизма всегда были присущи политической борьбе, выходящей за рамки демократических процедур. Но главное не в методах, а в принципах. Бандит может быть преступником, а может - героем. И вообще, не последователям уголовника Кобы что-то на этот счёт вещать.
Вернёмся к судьбе Владимира Воронцова. Кто-то, быть может, сравнит его со Сталиным или Дзержинским. По признаку трансформации из рецидивиста в революционера. И ошибётся в главном. Коммунисты убили миллионы ради тоталитарного советского строя. Антикоммунист убил двух членов антинародной партии ради демократии. Чтобы оценить его действия, представим другую ситуацию.
Предположим, он не Владимир Воронцов, а Вальдемар Рабе. Живёт в Германии лет семьдесят пять назад. Застрелил редактора официоза НСДАП и функционера Трудового фронта где-нибудь в Дармштадте. А в 1946-м приговорён к смерти и казнён за эти убийства. Безумие? А как же, нацисты ведь были патологически законопослушны… Приговор по калужскому делу доказывает: 1991 год не был реальной победой. Расстрел Воронцова стал незаметным в тогдашней суматохе, но важным шагом к путинистскому реваншу.
Необходимо было признать нелегитимность советской государственности и неправомочность советских судов. Отказаться от коммунистического правопреемства. Вместо этого стали заниматься т.н. «реабилитацией». Кстати, следуя этой логике, отчего было не заняться реабилитацией жертв Холокоста? Наверняка там были те, кого признали евреями по ошибке.
Задача сегодня - не повторить тех ошибок. И они не повторятся.
Будущее
Бандитизм предстаёт перед нами как явление сложное и многомерное, не укладывающееся в примитивную логику государственнического позитивизма. Особенно спорен вопрос о бандитизме политическом. Что это вообще? Где проходит черта между бандитом и героем, между преступлением и подвигом? Гражданам демократического государства не нужно насилие в политической борьбе. Но как быть оппозиции диктаторскому режиму? Пафосно рассаживаться по нарам? Протестно резвиться в загончиках на санкционированных митингах? Или научиться разговаривать с тиранами на равных, отвечать симметрично на преступления властей?
Не был преступником герой-эсер, казнивший большевистского палача Урицкого. Не были преступниками герои РОВСа, взорвавшие большевистское логово в Ленинграде. Не были преступниками герои советского подполья и партизанского движения, уничтожавшие нацистских оккупантов. Кстати, среди участников как антикоммунистического, так и антифашистского сопротивления хватало людей с криминальными биографиями. И это естественно. Братве нужна воля и братва привычна к боданию с властями.
Дополнительное тому подтверждение - современная Россия. Кто сейчас, в обществе убогого потребления, выдвигается в замес? Не выходит на «марши терпеливых», а пытается контратаковать? «Партизаны», «ФАКТы», «СОРМы», те, кто бьёт, поджигает, а изредка и стреляет - из кого они комплектуются? Доподлинно мы этого не знаем, но эстетика выдаёт воронцовщину. Недаром благомыслящая «оппо» шарахается от них как народнофронтовцы горбачёвских времён от сварщика-рецидивиста с обрезом. За кем реально перспектива - каждый молча решит сам.
…Что бы сделал Владимир Воронцов после гибели Бориса Немцова?
Алексей ЖАРОВhttp://falangeoriental.blogspot.ru/2015/09/blog-post_28.html
Двадцать лет назад в Москве был приведён в исполнение один из последних смертных приговоров в Российской Федерации. А в январе исполнится 25 лет первого политического теракта позднесоветской и раннероссийской эпохи. 11 января 1991 года в Калуге произошло двойное убийство. Курок спустил демократ - рабочий-сварщик Владимир Воронцов. Погибли два коммуниста. Это не мешает помнить: демократы новой России не начинали сегодняшними «терпилами».
Народ
Владимир Глебович Воронцов был рождён в СССР 1944 года. Московская семья относилась к категории «обеспеченных». Но есть люди - и их немало - которым этого недостаточно. Нужна воля, а не комфорт. А что такое воля на стройплощадке коммунизма? Только то, что ведёт за проволоку. Человеческое достоинство несовместимо с соблюдением законодательства, основанного на программе КПСС. Государство само указало Воронцову путь. Которым за годы соввласти до и после электрификации прошли десятки миллионов.
Обычная орда приблатнённых ребят. Ограбление киоска. В руках у Володи ломик. Времена уже хрущёвские, но колония для взрослых. В колонии - бунт. Среди вожаков осуждённый Воронцов. Это называлось «отрицалово».
Краткий выход на большую зону. Несколько месяцев - и статья «разбой». Снова посадка. Усиленный режим. Там Владимир Воронцов приобрёл настоящее твердое мировоззрение: «Вышел оттуда законченным антисоветчиком, там я возненавидел коммунистов». Да и старшие товарищи помогли определиться. На той же зоне чалились бандеровцы с лесными братьями.
Ещё раз вышел. В Москву после третьей отсидки Воронцов, конечно, не вернулся - 101-й километр. Обосновался в Калуге. Ещё раз попал, теперь за драку. По концовке отдал хозяевам десятку, каждый пятый год своей жизни. Власть заботилась о том, чтобы человек, превращённый во врага, навсегда остался объектом преследований.
Ответом был рост политического сознания в социальной группе осуждённых, составлявшей заметную часть населения СССР. Блатной фольклор пополнялся произведениями историко-революционного характера: «Правят мусора и коммунисты, славу, падлы, Ленину поют…» А у молодой поросли на зонах фиксировались те ещё случаи. Например, после долгих недель без курева - отказ курить «Приму»: пачки красные.
Но Воронцова всё это уже как бы устраивало. Враг - на то и враг. Не милости надо ждать от гулаговского государства, а собраться для удара. И пожёстче. Время придёт. Если ты его назначишь сам. В том и смысл, коли выпало быть с народом, там, где он был.
Взрослые люди не дети,
Трус, кто сторицей не мстит.
Помни, что нету на свете
Неотразимых обид -
эти некрасовские стихи учили в советских школах.
В той же Калуге Владимир Воронцов устроился сварщиком в ДСК. Работал, кстати, хорошо, мог при желании в передовики выйти. Но не ту цель в жизни ставил. Съездил в Тулу, купил двустволку, сделал обрез.
Воля
Ему было уже сорок пять, когда показалось: вот оно пришло. 1988-й, 1989-й, 1990-й… Славная пора. Что такое коммунизм вдруг сказали все, всё и разом. Кругом оказались сплошные антисоветчики. Живи да радуйся - ты был прав. Владимир Воронцов вступил в калужский Народный фронт. Ходил на митинги, сидел на собраниях. Мог жить долго и счастливо. Слушая с трибун и экранов то, что он ощущал с детства, узнал на зоне, насквозь пережил в себе - а теперь это взахлёб говорил каждый.
Но это были слова об антикоммунизме и демократии. А демократ и антикоммунист Воронцов был человеком дела.
Он взял лист бумаги и авторучку. Десяток фамилий. Должности обкома КПСС и аффилированных структур. Обвинения - кто осуществляет в области коммунистическую диктатуру, кто эксплуатирует рабочих, кто предвосхищает киселёвщину в тупом партийном вранье. Ответ перед народом не должен уйти в словеса. Гнать пургу они умеют, только волю дай. Разговаривать с гулаговским начальством только по-гулаговски и нужно.
Орган Калужского ОК КПСС назывался «Знамя» 11 января 1991 года в кабинет редактора Ивана Фомина вошёл Владимир Воронцов. Партия встретилась с народом. Потом народ рассказал об этой встрече.
«Вошёл в кабинет, там, кроме Фомина, никого не было. Достал обрез, направил на него, говорю: «Встаньте». Не могу же я в сидящего стрелять - все равно что в лежачего. Он вылупился на меня, усмешечка такая глупо-непонимающая. Ну не понимает человек, в чём дело.
Я выстрелил в первый раз, он закричал, я опять выстрелил, после третьего выстрела он успокоился, знаете, сел так, облокотившись на угол стола, и смотрит. Тут слышу - дверь за спиной открывается, оборачиваюсь - фотокорреспондент Головков, черт его принёс. Мужик он здоровый, покрепче меня будет. Я направляю обрез на него, выгнал его из кабинета. Он дверь за собой закрыл. Думаю, ведь буду выходить, он может спрятаться в приемной, схватит меня сзади. Наклонил я обрез и выстрелил через дверь, просто чтобы напугать его. Распахиваю дверь резко, смотрю, а там через приемную след кровяной - значит, ранил я его, а вдруг убил? Тут всё у меня в голове перемешалось: жалко малого - невинный человек под руку попал.
Вдруг дверь кабинета распахивается - и оттуда Фомин. Он после трёх выстрелов жив оказался, кричит. Я обрез на него поднимаю - и наповал…
Думаю - нужно еще одного пристрелить, у меня ведь два патрона оставалось… Проезжаю мимо треста «Строймеханизация», думаю, дай выскочу, может быть. Калужский, председатель профкома треста, у себя. Захожу - точно, один сидит. Выстрелил в него два раза, он дёрнулся - и всё».
Потом говорили, будто Иван Фомин не был каким-то особым сталинистом. Вроде даже «публиковал разные мнения», а то и спорил с начальством. Журналисты «Знамени» вспоминали его с теплотой. Но для Воронцова - гнал коммунистическое мракобесие, лгал народу. И всё.
Говорили, будто Анатолий Калужский был обыкновенным «профкомычем». Нисколько не хуже других. Вроде даже «усваивал новые веяния». Но для Воронцова - притеснял рабочих, помогал эксплуатировать народ. И всё.
«Они тебе в чём-то дорогу перешли?» - спрашивал следователь КГБ. «Нет, нормальные мужики. Но коммунисты». Этим людям пришлось ответить перед волей народа за режим, главари которого о них не слыхали и ими не интересовались. Их следует вспомнить со скорбью. Но ведь и Александр II был не худшим, а лучшим из Романовых. Однако именно он ответил перед «Народной волей». Просто за императорскую должность. Так и здесь: не люди - функции зла попали в прицел рабочего.
Казнь
Шли месяцы в СИЗО. Тем временем вздыбилась история. Народ избрал президентом антикоммуниста Бориса Ельцина. Прошёл Август 1991-го. Рухнул советский коммунизм, попала под президентский запрет ненавистная КПСС, не стало СССР. Судили Владимира Воронцова уже в другой стране - демократической антикоммунистической ельцинской России.
«Приговор, какой бы он ни был, меня не пугает. Другим я быть не могу. Гораздо важнее приговор, который скоро будет вынесен коммунистам-преступникам. В том приговоре будет и мой личный вклад». Зал судебного заседания взорвался аплодисментами. Это был март 1992 года. Приговор: исключительная мера наказания - смертная казнь.
Накалённый антикоммунизм того времени делал Воронцова героем. Но его дело оставалось малоизвестным. Коммунисты старались не будить лиха, убедившись, что такое возможно. Демократы же заходились в политкорректности и старались не замечать своих настоящих бойцов. Но Воронцова убеждали: напиши Ельцину. И он написал. «Если правосудие государства приговорило меня к смерти, оно должно быть последовательно до конца. Пусть убивает. Содержание человека годами в полутёмном сыром подземелье, без воздуха и света, при этом прикрываясь гуманностью, не делает чести России как будущему правовому государству. Надеюсь, это обращение к Вам ускорит решение моей судьбы. С искренним уважением к Вам, Борис Николаевич. 17 августа 1993 года».
Кто-то, быть может, подумает: вот оно, раскаяние. Ничего похожего. «Детство снится, жена, знакомые на воле. А сплю я хорошо». Всё, что мог, совершил.
Старая власть не успела его казнить. Это сделала власть демократов. «Соратников по борьбе». Отказавшихся от настоящей декоммунизации и поделивших достояние страны между теми, в кого стрелял Воронцов. Для новономенклатурных прихватизаторов с партбилетами в столе (на память и на случай) такие, как Воронцов, были весьма опасны. Уж не говоря о тех, кто галлюцинировал советским реваншем. А демократы честные были озабочены другим: не допустить охоты на ведьм! не преследовать коммунистов! Нам бы их проблемы…
Человек реального дела и реальной борьбы пришёлся не ко двору всем. Незадолго до введения моратория на смертную казнь русского рабочего Владимира Воронцова поторопились расстрелять.
Он не позволил себя спасти. Но его обязаны помнить. Прежде всего те, кто претендует сегодня называться демократами, поднимать лозунги борьбы за свободу. Мало кто из них за свои убеждения возьмёт чужую жизнь и отдаст свою. Этого и нельзя требовать. Но уважать того, кто способен - это должен каждый. Жалкое зрелище сегодняшней оппозиции - следствие того, что в неё не идут Воронцовы.
Прошлое
Никто не берётся оправдывать терроризм, насилие и убийство. Закон любого государства, независимо от режима, квалифицирует всё это как тягчайшие преступления. С юридической точки зрения всё элементарно: существует писаный свод законов, нарушители караются. Но если взглянуть через естественное нравственное право, картина предстанет иной.
Бандитизм сопровождает род человеческий с момента появления и исчезнет разве что в Царствии Небесном, которое, как известно, не от мира сего. Всю свою историю человечество с ним борется. Но стандарты давным давно раздвоились, расстроились и дробятся дальше. «Бандитами» любая власть клеймит тех, кого отсекли от власти и собственности и кто не смирился с этим.
Само происхождение государства, согласно теории Оланда, связано с властью «оседлых» бандитов. Которые отличаются от «кочевых» тем, что от грабежей-набегов перешли к грабежам-крышеваниям, а награбленное назвали налогами.
Все государства без «западного» права и народовластия управляются «оседлыми» бандами. Своим - всё, терпилам - закон. Как в современной РФ. Монопольная банда власти убивает в тюрьмах и в подворотнях, первобытным ледорубом и инновационным полонием. И при этом правящие бандиты называют бандитами тех, кто посягает на их власть. Будь то в форме мирного протеста или вооружённой борьбы.
Советские коммунисты возвели в высокое звание «бандитов» восставших тамбовских крестьян, мятежных кронштадтских матросов, украинских повстанцев, балтийских «зелёных братьев», польских партизан Армии Крайовой и даже героев Белого движения. Путчисты 1991-го, перед тем, как попасть в «Матросскую тишину», успели назвать «бандитами» собравшихся у Белого дома. Гитлеровцы объявляли «бандитами» советских партизан. Пленные красноармейцы, от которых Сталин отказался (как сегодня Путин от лугандонских «ополченцев-отпускников»), числились в нацистских концлагерях не военнопленными, как англичане и американцы, а «участниками незаконных вооруженных бандформирований», если говорить на путинском новоязе.
Проявления бандитизма всегда были присущи политической борьбе, выходящей за рамки демократических процедур. Но главное не в методах, а в принципах. Бандит может быть преступником, а может - героем. И вообще, не последователям уголовника Кобы что-то на этот счёт вещать.
Вернёмся к судьбе Владимира Воронцова. Кто-то, быть может, сравнит его со Сталиным или Дзержинским. По признаку трансформации из рецидивиста в революционера. И ошибётся в главном. Коммунисты убили миллионы ради тоталитарного советского строя. Антикоммунист убил двух членов антинародной партии ради демократии. Чтобы оценить его действия, представим другую ситуацию.
Предположим, он не Владимир Воронцов, а Вальдемар Рабе. Живёт в Германии лет семьдесят пять назад. Застрелил редактора официоза НСДАП и функционера Трудового фронта где-нибудь в Дармштадте. А в 1946-м приговорён к смерти и казнён за эти убийства. Безумие? А как же, нацисты ведь были патологически законопослушны… Приговор по калужскому делу доказывает: 1991 год не был реальной победой. Расстрел Воронцова стал незаметным в тогдашней суматохе, но важным шагом к путинистскому реваншу.
Необходимо было признать нелегитимность советской государственности и неправомочность советских судов. Отказаться от коммунистического правопреемства. Вместо этого стали заниматься т.н. «реабилитацией». Кстати, следуя этой логике, отчего было не заняться реабилитацией жертв Холокоста? Наверняка там были те, кого признали евреями по ошибке.
Задача сегодня - не повторить тех ошибок. И они не повторятся.
Будущее
Бандитизм предстаёт перед нами как явление сложное и многомерное, не укладывающееся в примитивную логику государственнического позитивизма. Особенно спорен вопрос о бандитизме политическом. Что это вообще? Где проходит черта между бандитом и героем, между преступлением и подвигом? Гражданам демократического государства не нужно насилие в политической борьбе. Но как быть оппозиции диктаторскому режиму? Пафосно рассаживаться по нарам? Протестно резвиться в загончиках на санкционированных митингах? Или научиться разговаривать с тиранами на равных, отвечать симметрично на преступления властей?
Не был преступником герой-эсер, казнивший большевистского палача Урицкого. Не были преступниками герои РОВСа, взорвавшие большевистское логово в Ленинграде. Не были преступниками герои советского подполья и партизанского движения, уничтожавшие нацистских оккупантов. Кстати, среди участников как антикоммунистического, так и антифашистского сопротивления хватало людей с криминальными биографиями. И это естественно. Братве нужна воля и братва привычна к боданию с властями.
Дополнительное тому подтверждение - современная Россия. Кто сейчас, в обществе убогого потребления, выдвигается в замес? Не выходит на «марши терпеливых», а пытается контратаковать? «Партизаны», «ФАКТы», «СОРМы», те, кто бьёт, поджигает, а изредка и стреляет - из кого они комплектуются? Доподлинно мы этого не знаем, но эстетика выдаёт воронцовщину. Недаром благомыслящая «оппо» шарахается от них как народнофронтовцы горбачёвских времён от сварщика-рецидивиста с обрезом. За кем реально перспектива - каждый молча решит сам.
…Что бы сделал Владимир Воронцов после гибели Бориса Немцова?
Алексей ЖАРОВhttp://falangeoriental.blogspot.ru/2015/09/blog-post_28.html