Адрасан 2014. Волшебный компас - 3. Турецкая больница и другие развлечения
Маргарита, поедая ягоду на балконе:
Мама, а кто это поет? (над долиной разносится голос, сзывающий на молитву)
Это мулла поет
Чего-то мне не нравится эта песня.
Почему?
Очень тихая какая-то. Я люблю, чтобы громко было. Я Чангу Чангу люблю.
И тут же вскакивает и начинает громко петь и танцевать
Волшебный компас - раз
Волшебный компас - два
Обычно по болезням у нас Маргарита главная. В лагере у нее и сопли, и кашель и все что надо. Хорошо уже что обходимся без больниц. И в этот раз было все как обычно. То есть не развилось во что-то сильно плохое.
Зато отличилась я. Я же вся такая непростая. Я же все болею серьезными такими болезнями, которые атаковали меня недавно, но зато все сразу. Зато совсем не болею болезнями человеческими - насморком, например.
И вдруг посреди турецкого побережья товарищ Улиткина начинает давиться соплями, у нее болит горло, и даже пропадает голос, кашлять приходится каждые 10 секунд. У меня было ощущение, что я на пороге воспаления легких. Почти весь лагерь я ходила контуженная и кашляющая. Успокаивая себя - зато Маргарита в этот раз не болеет.
Человеческими болезнями я не болела уже несколько лет. А кашляла я, по-моему, в школе последний раз. Горло в последний раз у меня болело много-много лет назад. Но чтобы пропал голос! Такого вообще никогда не было. Насморк бывал. Но последний раз так давно, что и забыла когда.
Уже в Москве, когда мне казалось, что я никогда уже не выздоровлю, меня посетила крамольная мысль заправиться антибиотиками, на что наша любимая врач написала мне строгое смс: "НЕ вздумайте!"
Но я еще что. Вот кто у нас герой, так это Максим. У него уши. Уши у него болят часто. После разрыва барабанной перепонки 2 года назад. Тогда он был в лагере под Костромой. Мы сражались за Хибины в Кировске. И в разгар хибинской эпопеи вдруг звонок - ваш сын лежит в больнице в Костроме с пробадением.
С тех пор на уши у нас фобия.
Максим не купается, ни тем более не ныряет. У него и без этого все время что-то в ушах происходит. И я уже настолько к этому привыкла, что когда в последнюю ночь он вечером пожаловался на боль в ушах, я сказала - да, у тебя всегда болит, чего тут переживать.
А потом мы всю ночь не спали. Я то капала, то давала ему обезболевающее, пока в середине ночи из ушей не потекла кровь. Максим почти заплакал, потому что при прошлом пробадении кровь текла именно так. Утром я начала давать ему антибиотик, который мы всегда возим на всякий случай.
А потом была эпопея с турецкой больницей. Ведь самое плохое, что нам надо было лететь в этот день. А я знаю, что полеты и уши - вещи сложно совместимые. В больнице я жалела, что не взяла с собой фотоаппарат. При всей серьезности ситуации, поснимать там было что.
В больницу нас вез шофер ни слова не говорящий по английски. Нет, я все понимаю, но ты же работаешь в туристическом районе, возишь туристов, как-то, по-моему, жизненно необходимо выучить пару фраз. Нет, глухая стена. Даже знаками он общаться не хотел.
Подъезжаем к больнице. Он нам машет, типа пошли-пошли.
Приемный покой.
Я:"Кто-нибудь говорит по английски?" А в ответ тишина. Водитель что-то говорит сестрам, те, что-то говорят врачу. А врач-то. Он же медицинский кончал. Там же должны были преподавать английский, ну, хотя бы чуть-чуть он что-то должен же знать. Никто не говорит нам ни одного слова. Между собой только что-то бузят.
Потом водитель нас ведет через коридоры, которые были забиты людьми по самое не балуйся. Везде жуткие очереди, везде больные, старики, дети. Какое-то бесконечное коловращение, тут же протискивают тележки с лежачими. Фингалы, ноги, старики, младенцы - мешанина из турецких лиц. И мы по середине - ХЕЛП!
"Максим, мы все здесь погибнем"
Приводят нас куда-то на регистрацию может. И там человек может пару слов по-английски знает. Он просит заплатить за прием. Мы платим.
Нас опять куда-то ведут. У меня ощущение, что я во сне и плыву куда-то, а сама не понимаю, что вокруг происходит, о чем говорят, о чем кричат. Опять приводят в приемный покой. Сажают за шторкой. Вид у всего прямо скажем не первой свежести. Паника овладевает нашими рядами. Приходит врач, молча смотрит уши, мне показалось стерильным инструментом, потом орет что-то сестрам, уходит.
А ведь мне надо было узнать тяжесть болезни, можно ли нам лететь, если лететь, то что делать.
Нам выдают какую-то бумагу и водитель нас везет обратно.
По пути заезжает в аптеку. Я - тормоз от ГАЗ-66, сразу не сообразила, что ничего из того что нам выписали мы принимать не будем. Но уже не могла заставить водителя сесть обратно и пришлось тащиться за ним в аптеку. Там мы полчаса оформляли товарный чек, чтобы для страховой.Молодые турецкие ребята - фармацевты, подумала я, куда-то звонили, где-то что-то искали. Меня удивило, что и другим тоже выписывали такую бумажку, потому что их они использовали в качестве образцов. А еще надо было смотреть, как я им объясняла, что мне нужно.
В результате на чеке одна сумма, на товарном чеке другая, при этом ошибок и зачеркиваний - вагон.
Приехали в гостиницу и наш водитель сообщил тому, кто знал и английский и турецкий всего одну фразу - 3 дня в море не купаться. Тьфу, ты блин. Я махнула рукой. Одно радовало, что если бы было пробадение, нам бы не разрешили бы через три дня купаться.
Стала звонить нашему врачу.
В больницу мы ездили зря, тем более такси стоило дороже приема и всех лекарств.
А как мы потом долетели - это отдельная история, не очень интересная, но зато очень трудная. Хорошо, что долетели. Русский врач поставила отит. Причину постоянной сложности в ушах Максима никто установить не может. Ну, и мы же не можем спокойно жить. В прошлый раз после пробадения нам надо было лететь в Америку. В этот раз у них была поездка с классом на Соловки.
И он мне звонил с Соловков и ругал - как ты могла меня отпустить с больными ушами. Тут дождь, ветер и холод, а ты.
Максим, тебя врач отпустил, ты забыл?
С болезнями все:) Возращаемся на теплый турецкий берег.
А кроме болезней и творчества был, конечно же, пляж
Рыбу вот ловили. Папина дочка, сразу видно.
Ягоды ели много:)
Было много занятий со взрослыми. Я лично только и ждала, когда можно будет уложить детей и нормально так по-взрослому потрындеть. Делали кукол, Юля проводила с нами небольшие тренинги. Много играли в разные игры. Много разговоров, безудержного смеха (как правило, моего), общения. В конце сожаления, что так быстро все кончилось и вот приходиться уже расставаться.
Мамы
И мастерство настоящего фотографа Ирины Крист. Для меня настоящий фотограф это тот, который говорит - свет не тот, снимать бесполезно. Поэтому фотографий в сумме не много. Но зато все они хороши.
Продолжение следует
Мама, а кто это поет? (над долиной разносится голос, сзывающий на молитву)
Это мулла поет
Чего-то мне не нравится эта песня.
Почему?
Очень тихая какая-то. Я люблю, чтобы громко было. Я Чангу Чангу люблю.
И тут же вскакивает и начинает громко петь и танцевать
Волшебный компас - раз
Волшебный компас - два
Обычно по болезням у нас Маргарита главная. В лагере у нее и сопли, и кашель и все что надо. Хорошо уже что обходимся без больниц. И в этот раз было все как обычно. То есть не развилось во что-то сильно плохое.
Зато отличилась я. Я же вся такая непростая. Я же все болею серьезными такими болезнями, которые атаковали меня недавно, но зато все сразу. Зато совсем не болею болезнями человеческими - насморком, например.
И вдруг посреди турецкого побережья товарищ Улиткина начинает давиться соплями, у нее болит горло, и даже пропадает голос, кашлять приходится каждые 10 секунд. У меня было ощущение, что я на пороге воспаления легких. Почти весь лагерь я ходила контуженная и кашляющая. Успокаивая себя - зато Маргарита в этот раз не болеет.
Человеческими болезнями я не болела уже несколько лет. А кашляла я, по-моему, в школе последний раз. Горло в последний раз у меня болело много-много лет назад. Но чтобы пропал голос! Такого вообще никогда не было. Насморк бывал. Но последний раз так давно, что и забыла когда.
Уже в Москве, когда мне казалось, что я никогда уже не выздоровлю, меня посетила крамольная мысль заправиться антибиотиками, на что наша любимая врач написала мне строгое смс: "НЕ вздумайте!"
Но я еще что. Вот кто у нас герой, так это Максим. У него уши. Уши у него болят часто. После разрыва барабанной перепонки 2 года назад. Тогда он был в лагере под Костромой. Мы сражались за Хибины в Кировске. И в разгар хибинской эпопеи вдруг звонок - ваш сын лежит в больнице в Костроме с пробадением.
С тех пор на уши у нас фобия.
Максим не купается, ни тем более не ныряет. У него и без этого все время что-то в ушах происходит. И я уже настолько к этому привыкла, что когда в последнюю ночь он вечером пожаловался на боль в ушах, я сказала - да, у тебя всегда болит, чего тут переживать.
А потом мы всю ночь не спали. Я то капала, то давала ему обезболевающее, пока в середине ночи из ушей не потекла кровь. Максим почти заплакал, потому что при прошлом пробадении кровь текла именно так. Утром я начала давать ему антибиотик, который мы всегда возим на всякий случай.
А потом была эпопея с турецкой больницей. Ведь самое плохое, что нам надо было лететь в этот день. А я знаю, что полеты и уши - вещи сложно совместимые. В больнице я жалела, что не взяла с собой фотоаппарат. При всей серьезности ситуации, поснимать там было что.
В больницу нас вез шофер ни слова не говорящий по английски. Нет, я все понимаю, но ты же работаешь в туристическом районе, возишь туристов, как-то, по-моему, жизненно необходимо выучить пару фраз. Нет, глухая стена. Даже знаками он общаться не хотел.
Подъезжаем к больнице. Он нам машет, типа пошли-пошли.
Приемный покой.
Я:"Кто-нибудь говорит по английски?" А в ответ тишина. Водитель что-то говорит сестрам, те, что-то говорят врачу. А врач-то. Он же медицинский кончал. Там же должны были преподавать английский, ну, хотя бы чуть-чуть он что-то должен же знать. Никто не говорит нам ни одного слова. Между собой только что-то бузят.
Потом водитель нас ведет через коридоры, которые были забиты людьми по самое не балуйся. Везде жуткие очереди, везде больные, старики, дети. Какое-то бесконечное коловращение, тут же протискивают тележки с лежачими. Фингалы, ноги, старики, младенцы - мешанина из турецких лиц. И мы по середине - ХЕЛП!
"Максим, мы все здесь погибнем"
Приводят нас куда-то на регистрацию может. И там человек может пару слов по-английски знает. Он просит заплатить за прием. Мы платим.
Нас опять куда-то ведут. У меня ощущение, что я во сне и плыву куда-то, а сама не понимаю, что вокруг происходит, о чем говорят, о чем кричат. Опять приводят в приемный покой. Сажают за шторкой. Вид у всего прямо скажем не первой свежести. Паника овладевает нашими рядами. Приходит врач, молча смотрит уши, мне показалось стерильным инструментом, потом орет что-то сестрам, уходит.
А ведь мне надо было узнать тяжесть болезни, можно ли нам лететь, если лететь, то что делать.
Нам выдают какую-то бумагу и водитель нас везет обратно.
По пути заезжает в аптеку. Я - тормоз от ГАЗ-66, сразу не сообразила, что ничего из того что нам выписали мы принимать не будем. Но уже не могла заставить водителя сесть обратно и пришлось тащиться за ним в аптеку. Там мы полчаса оформляли товарный чек, чтобы для страховой.Молодые турецкие ребята - фармацевты, подумала я, куда-то звонили, где-то что-то искали. Меня удивило, что и другим тоже выписывали такую бумажку, потому что их они использовали в качестве образцов. А еще надо было смотреть, как я им объясняла, что мне нужно.
В результате на чеке одна сумма, на товарном чеке другая, при этом ошибок и зачеркиваний - вагон.
Приехали в гостиницу и наш водитель сообщил тому, кто знал и английский и турецкий всего одну фразу - 3 дня в море не купаться. Тьфу, ты блин. Я махнула рукой. Одно радовало, что если бы было пробадение, нам бы не разрешили бы через три дня купаться.
Стала звонить нашему врачу.
В больницу мы ездили зря, тем более такси стоило дороже приема и всех лекарств.
А как мы потом долетели - это отдельная история, не очень интересная, но зато очень трудная. Хорошо, что долетели. Русский врач поставила отит. Причину постоянной сложности в ушах Максима никто установить не может. Ну, и мы же не можем спокойно жить. В прошлый раз после пробадения нам надо было лететь в Америку. В этот раз у них была поездка с классом на Соловки.
И он мне звонил с Соловков и ругал - как ты могла меня отпустить с больными ушами. Тут дождь, ветер и холод, а ты.
Максим, тебя врач отпустил, ты забыл?
С болезнями все:) Возращаемся на теплый турецкий берег.
А кроме болезней и творчества был, конечно же, пляж
Рыбу вот ловили. Папина дочка, сразу видно.
Ягоды ели много:)
Было много занятий со взрослыми. Я лично только и ждала, когда можно будет уложить детей и нормально так по-взрослому потрындеть. Делали кукол, Юля проводила с нами небольшие тренинги. Много играли в разные игры. Много разговоров, безудержного смеха (как правило, моего), общения. В конце сожаления, что так быстро все кончилось и вот приходиться уже расставаться.
Мамы
И мастерство настоящего фотографа Ирины Крист. Для меня настоящий фотограф это тот, который говорит - свет не тот, снимать бесполезно. Поэтому фотографий в сумме не много. Но зато все они хороши.
Продолжение следует