Федулов и водка
Приснился Федулову страшный сон.
Вообще-то он снов сроду не видел. Он, конечно, допускал, что такое явление, как сны, существует, раз все про них рассказывают. Особенно женщины на работе любили их обсуждать. И жена, регулярно звонившая подруге по утрам, чтобы рассказать, что ей привиделось ночью. А сам он ничего такого никогда не видел. А тут...
Короче, спит Федулов и видит сон. Настоящий кошмар. Будто стоит он перед большим зеркалом - тем самым, которое было куплено по настоянию Таньки по случаю, со скидкой. Вообще Федулов не планировал покупать такое здоровое зеркало в дом, но Танька сказала, что раз такая скидка, то получается чуть ли не бесплатно, хотя пять тысяч - разве это бесплатно? Это сколько ж всего можно купить на пять тысяч, и ещё останется на выпить и даже закусить. Короче, Танька настояла. И теперь стоит Федулов перед этим зеркалом во сне и видит себя голого. И дело не в том, что голого - это не самое страшное, а страшное в том, что на пузе у него нарисован треугольник с восклицательным знаком внутри - такие изображают, чтобы было ясно, что тут опасность какая-то. И ещё самое страшное то, что не нарисован этот треугольник, в смысле не краской намалёван, а сам собою проявился на теле.
И внизу, под этим треугольником надпись, тоже сама собой проявившаяся: "Хватит пить".
Федулов проснулся в ужасе и не сразу понял, что он в своей постели. Рядом храпела Танька, и только по этому привычному звуку он понял, что жив и что это был сон. Он даже обрадовался, что Танька храпит под боком, - значит, всё в порядке, жив-здоров. Он ещё поворочался, а потом всё-таки встал, пошёл в коридор, где висело приснившееся ему зеркало, зажёг свет и стал себя разглядывать. Так, на всякий случай.
Ни треугольника, ни зловещей надписи, разумеется, не было. Федулов подошёл поближе, нагнулся и пощупал живот - никаких следов на теле не оказалось. Значит, всё нормально, и можно пить, как и прежде. Всего лишь сон.
Как приятно было почувствовать себя таким же, как все. И он лёг спать дальше.
Утром Федулов обрадовал жену:
- Слышь, Тань, а мне сон приснился.
- Вот удивил! - съязвила та, - А то я снов не видела.
- Ну я-то в первый раз увидел.
- А, да, ты ж у нас без задних ног спишь, - вспомнила жена, - и что тебе такое приснилось, что ты спешишь рассказать? Голые бабы, что ли?
- Тань, тебе всё шутки, а у меня кошмар был, между прочим, - и рассказал Татьяне, что видел во сне.
- Тебе давно пора завязать, - сказала Танька, - сколько ж можно квасить? Не случайно такой сон привиделся. Это тебе предупреждение.
Федулов махнул рукой. Ну что она придирается? Он же на работу ходит? - ходит. Жену не бьёт? - не бьёт. Ну, иногда докопается до чего-нибудь, но это так, на словах только. И за руль на следующий день после принятия напитков крепостью 42 градуса и более - ни-ни. В общем, всё соблюдается.
И потом водка в умеренных количествах - это ж лекарство. Стерилизация организма и тренажёр для сосудов. Бляшки в сосудах рассасываются. А про вино и говорить нечего. Вон, в Европе без вина вообще за стол не садятся, там и детям его с пелёнок наливают.
Федулов перечислял в двести первый раз Таньке свои доводы, а на душе кошки скребли. Теперь он понял, что означает "кошки скребли". В области желудка возникло ощущение, что кто-то изнутри царапает потихоньку.
- Интересно, душа в этом месте располагается, что ли? - подумал он, но тут же прогнал эту мысль - ведь он считал себя атеистом. Потом подумал, что, может, этот треугольник с восклицательным знаком у него внутри, и снова пошёл к зеркалу проверять. Нет, не было на теле ни надписи, ни треугольника.
Ночной кошмар не оставлял его. Он время от времени клал руку на это место, рассчитывая почувствовать повышенную температуру или зуд от проявляющегося рисунка - никаких симптомов не было.
- Эх, что я мучаюсь? - подумал Федулов, - ведь от всяких подозрений и от любых проблем есть отличное лекарство! - и он открыл холодильник. Между кастрюльками с Танькиной стряпнёй сверкала непочатая бутылка водки.
Он взял бутылку, посмотрел на просвет, чтобы оценить прозрачность, и решительным движением повернул пробку.
Под ложечкой опять что-то зацарапалось.
Федулов поставил бутылку обратно в холодильник и закрыл дверцу. Затем снова открыл и засунул бутылку подальше, на нижнюю полку, где её совсем не было видно. Ещё раз открыл и закрыл холодильник и убедился, что искус с глаз пропал.
С глаз-то искус пропал, но весь день он то и дело возникал снова.
Напарник Николай пришёл с бодуна. Лицо у него было помятое, зелёного цвета, с характерным распухшим носом и покрасневшими глазами.
- Ох, как же мне плохо, сегодня работать никакой возможности нет. Василич, отпусти на полчаса, схожу приму сто граммов.
Как правило, Николай ста граммами не ограничивался, приносил поллитровку. Пил сразу, а полстакана оставлял на вечер Федулову. В этот раз он с удивлением услышал:
- Колян, ты это, возьми себе чекушку. Я пить не буду - завязал.
- Да ты что?!! Серьёзно? Уважаю, Василич, от души уважаю! - и он пожал Федулову руку.
Федулов даже покраснел от гордости.
- Молодец, Василич, мне бы такую силу воли. В общем, я пошёл за бутылкой. В обед мы с тобой это дело должны отметить.
- Ни-ни, Колян, не буду, мне здоровье дороже.
Коляну долго пришлось объяснять, что теперь он не пьёт совсем, то есть ни под каким предлогом. Напарник не понимал, по его представлению, "не пить" означало не пить без повода. Но когда повод есть - а повод находился всегда - возлияния допускались. Федулов держал оборону и не сдавался. В конце концов он рассказал Николаю про свой сон.
- Да ты что?!! - Николай сделал круглые глаза, - Ну и организм у тебя! сам подсказывает, что надо, чего не надо... За это надо...
- Колян, не надо, - твёрдо стоял на своём Федулов.
- Василич, сдавайся, - поддержала Коляна Зоя из соседнего отдела, - сейчас придёт Валентина, у неё сегодня день рождения. Задерживается, потому что оливье режет. Отмечать после обеда будем.
Федулов схватился за голову. Это было слишком. Надо было срочно придумать что-нибудь, чтобы убежать с Валентининого дня рождения. Снова в животе странно заскребло. "Что же за жизнь такая, захочешь избавиться от пагубной привычки, так тебе не позволят", - думал он. Решил от греха подальше погрузиться в работу, включил компьютер, стал готовить отчёты. Через десять минут на экран выползла иконка с рекламой водки.
- Нет, это совершенно невыносимо! - воскликнул Федулов, встал из-за стола и вышел на улицу. На улице стояли мужики из дружественного отдела и курили. Федулов вспомнил, что в армии когда-то курил, но потом удалось бросить. Танька беременная плохо переносила запахи - так что пришлось. Сейчас он подумал, не тряхнуть ли стариной...
- Федулов! к телефону! - донеслось из коридора.
- Слава Богу, не закурил, пронесло, - сказал себе Федулов, - а то так вот закуришь, потом придётся ещё с курением бороться.
Звонила Валентина от метро, просила встретить её, донести сумки с оливье до офиса.
Федулов пошёл встречать коллегу.
По старой традиции, виновница торжества не столько рассчитывала на подарки, сколько тратилась на застолье. Вместо подарков ей полагалась премия, призванная компенсировать расходы. Валентина при подготовке стола учла причитающуюся ей сумму - везла как на целый батальон. Оливье, колбаска, помидоры, солёные огурчики, сало домашнего приготовления, всякая другая снедь, в прошлом способная порадовать Федулова в качестве правильной закуски под водочку. Водочка в количестве бутылки на каждого сотрудника тоже была припасена.
- Бутылки сразу в морозилку, Василич, - наставляла Валентина. - Пока туда-сюда, на стол накрою, все нарежу, как раз охладится. А то по жаре-то, сам знаешь... Водка должна быть холодненькой, чтобы душа радовалась.
- Ты душу мне, Валентина, не трави, - ответил Федулов, - я больше не пью, всё, завязал.
- Ой, что же так? - огорчилась Валентина, - Может, с завтрашнего дня как раз и начнёшь?
- Я бы рад, Валь, но никак, никак. Я ж с утра уже не пью. Понимаешь, - он перешёл на полушёпот, - мне знак был. Свыше.
- Это как? - уточнила Валентина.
- Валь, я тебе как другу... Сон мне был. Сказано было, что хватит.
Федулов не был уверен, что Валентине стоило рассказывать подробности, но иных аргументов в пользу того, что ему жизненно необходимо завязать, у него не было.
- Со-о-он? А какой сегодня день-то, а? Среда? Не-е-ет, Василич, можешь пить спокойно. Сны со вторника на среду не сбываются.
- Это как?
- Как-как... Сны сбываются под пятницу, чтоб ты знал. И с понедельника на вторник. А те, которые со среды на четверг - с точностью до наоборот.
Федулов остановился и поставил сумки на дорогу.
- Что ж, получается, что наоборот, - можно пить?
- Можно, можно, - подтвердила Валентина. - А не веришь - сейчас придём, спросишь у Зойки. Я ж не сама придумала, мы с ней в интернете читали, когда ей зубы больные приснились.
Вообще-то Федулов не планировал обсуждать всем коллективом свой сон, но мысль он том, что, возможно, сон был обманный, вызвал душевное беспокойство. Значит, он напрасно целых полдня держался, противостоял соблазнам, можно было и не напрягаться. В районе солнечного сплетения опять загудело. Кошки? - нет, это были не кошки, решил Федулов. На этот раз ощущения были иными.
- Зоя-а-а-а! - не успев войти в контору, закричала Валентина, - Скажи Василичу, что со вторника на среду сны не сбываются.
- А что? - поинтересовалась Зоя, - что за сон-то?
Не успел Федулов сказать, чтобы Валентина молчала, а та уже своим громовым голосом сообщала всем коллективу, что во сне ему запретили пить.
- Правильный сон, - подтвердила Зоя, - И совершенно неважно, в какой день. В кои-то веки мужик решит завязать, а вы его отговариваете.
Завязался спор. Николай с Валентиной настаивали на том, что пить можно, Зоя доказывала, что не нельзя ни в коем случае. Подтянувшиеся коллеги разбились на два лагеря. Директор, разливавший алкоголь по стаканам, набив рот колбасой, поинтересовался:
- А что сам Василич-то решил?
Федулов понимал, что именно сейчас он может и должен проявить чудеса героизма. Да и что ему этот алкоголь? - полчаса лёгкой бравады, море по колено, а потом - головная боль и нездоровье. Потом похмелиться, протрезветь на несколько часов, до конца рабочего дня, а вечером всё по новой. Зато теперь он понял, что чувствовать уверенность в своих силах можно и без водки. Он сейчас знал, что может сопротивляться соблазну. Это было в его силах. Кошки спрятались, дышалось полной грудью, Федулов почувствовал в себе свободу. Он сам решал теперь: пить или не пить. И он решал не пить. И пусть себе думают кто что хочет.
- Эх, Василич, премию тебе урезать, что ли? - пошутил директор, - У тебя ж теперь какая экономия будет, можно и без премии.
- Лучше мне добавить, - заметил Николай, - мне как раз на похмел не хватает.
Начали спорить, кому прибавка нужнее. Про Федулова забыли, как забыли про виновницу самого мероприятия.
Приближался конец рабочего дня. Валентина с Зоей, напевая "Ромашки спрятались", собирали тарелки. Отметили, что теперь, когда один из сотрудников не пьёт, остальные ужрались гораздо сильнее обычного. Колян, запинаясь и икая, пытался объяснить директору, что в выпившем состоянии он работает гораздо эффективнее - его ведёт "жидкое топливо", как он называл водку. Федулов трезвой головой наблюдал это всеобщее свинство с ужасом - неужели ещё вчера и он так же? Как полезно, однако, посмотреть на себя однажды со стороны трезвыми глазами, - думал он. Но теперь водкой покончено - это железно. Сколько в жизни разных других удовольствий: путешествия, кино, секс, блин... секс! когда он в последний раз Таньку-то тискал по-настоящему? не просто сунул-вынул, а с чувством, чтобы в постели понежничать, чтобы жена замурлыкала от удовольствия... от предвкушения плотских радостей у Федулова заныло в паху. Когда он Таньке делал предложение, они ходили в театр. Это был последний раз, когда они были в театре. Надо, надо будет купить билеты на хороший спектакль. А потом - прогуляться по ночной Москве... под луной... это же тоже удовольствие! или поужинать в ресторане. Не набивший оскомину оливье, а суши какие-нибудь, или бифштекс с кровью, или рыба... это самое... дорадо - Федулов в магазине видел, дорогущая! А к рыбе - белое вино. Вино. Не водка же. Не чтобы нажраться, а для удовольствия. Радость, радость жизни почувствовать! Ведь это главное в жизни. Будет радость - будет и всё остальное.
Федулов шёл домой, душа его пела. Он как будто заново родился. Он сам - сам! - принял решение завязать с водкой и новым, трезвым взглядом смотрел на мир. Мир ему нравился. Мир был солнечным и доброжелательным. Разум был ясен, цели определены, а средства - найдутся. Заработаем. Федулов понимал, что с его квалификацией да с трезвой головой можно будет и работу найти поинтереснее и поденежней. В общем, перспективы рисовались самые радужные, будущее выглядело светлым, даль сияла.
Федулов пришёл домой, представляя, с каким удовольствием обнимет жену, какие хорошие слова он скажет ей, давно не слышавшей от мужа ничего, кроме "Когда есть будем?"... Он вошёл в квартиру, крикнул: "Тань!", но слова гулко прокатились по квартире. Жены не было дома. Федулов пошёл в кухню, открыл холодильник...
Вспомнив, что он теперь не пьёт, Федулов захлопнул дверь холодильника и вышел из кухни. Сел на диван, включил телевизор и стал щёлкать пультом, переключая с одной программы на другую. Надо, надо найти хороший фильм, от которого можно получить удовольствие. Но телевизор показывал одни новости или ментовские сериалы. Ни то, ни другое радости не приносило. Позвонила жена. Я у мамы, приеду завтра. Котлеты на сковородке в холодильнике.
- Тань, Тань, у меня хорошая новость! - начал был Федулов, желая сообщить о том, что он больше не пьёт. Но Татьяна уже положила трубку. Никаких радостей в жизни не виделось. Одни разочарования. Только начал новую жизнь - а она подкидвает ему одни проблемы. Даже душевно поговорить не с кем, не говоря уже про радости тела. Да, плотских удовольствий придётся ждать до следующего вечера. Какие ещё удовольствия предлагала жизнь? Котлеты с картошкой? Можно было, конечно, и котлеты, но Федулов уже наелся Валентининого оливье. Что ещё приятного можно было сделать? Он стал вспоминать прошедший день и понял, что было очень приятно всем доказывать, что он больше не пьёт. Может быть, стоило позвонить соседу по даче дяде Боре и обрадовать его, что у него стало одним собутыльником меньше? Но дядю Борю это точно не обрадует, и разговор закончится трехэтажным русским языком. Нет, дяде Боре звонить не стоило.
Так вот какая она, трезвая жизнь! Поговорить не с кем, тоска смертная! И чего в этой трезвости люди находят? Радости-то никакой. Федулов вздохнул горько и полез на нижнюю полку холодильника за водкой.